Уехать из Москвы мне пришлось по очень простой причине – меня подставили. Как я писал выше, торговых точек на «Соколе» у моего начальства было несколько. Работали в них я, один москвич и трое украинцев. Один из них был нормальным мужиком из Луганска. Двое других, если не изменяет память, из Днепропетровска. Эти были сами себе на уме, скользкие, наглые. Один из них с вечно бегающими глазками. Мне они сразу не понравились, как выяснилось впоследствии, неспроста.

Один из них (тот, что с бегающими глазками) заведовал складом и торговал в соседнем павильоне. Второй торговал на уличной точке, сразу возле выхода из метро. Ходили парочкой, улыбались иезуитски, хищно посматривали в сторону нашего с луганчанином павильона, считавшимся главным в торговой сети.

Работал я честно, выручку сдавал до последней копейки хозяевам, левыми дисками не торговал. Луганчанин рассказал тогда, что его земляки покупают на «Горбушке» диски с самыми топовыми играми и торгуют ими на своих точках, всю выручку оставляя себе. Я такими вещами не занимался, честный был. Дополнительный заработок был, разумеется, но абсолютно законный, разрешенный.

Хозяева точки разрешали менять диски с прилавка, по просьбе покупателя, но с выгодой для магазина. Например, один диск с новейшей игрой можно было обменять на три диска с играми «второй свежести», выражаясь словами булгаковского буфетчика. Выручка от этих трех дисков делилась так: две трети хозяевам точки, треть мне. Это был официально узаконенный «левак». Траты на дорогу, на обеды были именно из «левака». С зарплаты откладывал деньги на съем жилья, на билет домой (в отпуск) и маме отправить.

Пока я работал в паре с луганчанином, все было нормально. Дебит с кредитом сводились идеально. Но в начале октября он уехал домой, в отпуск. В палатке я остался один. Работал я, работал и тут на тебе – недостача во время ревизии вылезла. Через неделю вновь стали считаться и опять недостача. Еще больше, чем в прошлый раз. И это при том, что все две недели я активно менял диски, себе законной трети не оставлял, все сдавал в кассу. По моим подсчетам, недостачу я перекрыл с лихвой, на случай краж. А тут такое…

В нашу с луганчанином палатку перевели того паренька из Днепропетровска, что заведовал складом. Его палатка досталась москвичу, а точка москвича (напротив церкви) перешла ко мне. Точка непроходная, с самым малым оборотом.

В отличие от палатки, на уличной точке товара было мало: пара стендов с дисками и видеокассетами. Все на виду, пропажа даже одного диска сразу бросается в глаза. Торговля идет не бойкая, обменного «левака» мало. Стал перебиваться с хлеба на воду, но в кассу руку не запускал.

В один из промозглых октябрьских дней на Москву налетел ураган. Пять минут назад небо было ясное, солнышко светит, ни малейшего намека на какой-либо ветерок, а теперь бушует стихия и темно как ночью. Вывески и куски кровли летали по всей округе. Стенды, чтобы они не улетели, пришлось защищать собственной грудью, в прямом и переносном смыслах. Схватил их в охапку и держал. Но ураганного ветра природе, в тот день, показалось недостаточным. С неба обрушился такой потоп, что ливневая канализация не справлялась. Через считанные минуты я стоял по щиколотку в ледяной воде, судорожно пытаясь удержать стенды и поправить пленку, которая их прикрывала. После каждого натиска ураганного ветра ее сметало и дождь хлестал по незащищенным стендам.

Все тщетно, диски и видеокассеты беспощадно намокли и потеряли товарный вид. Убыток, само собой, повесили на меня. К долгу за предыдущие недостачи добавился новый. Итого, получалось, что я должен хозяевам точки свою месячную зарплату или даже больше того. Не помню уже точно.

Через несколько дней из отпуска вернулся мужик из Луганска, ушлый днепропетровец уехал на родину и меня вернули обратно в палатку. В подмастерья луганчанину. Тот имел определенный авторитет в среде местных торгашей и очень быстро узнал о моих проблемах. Пару дней он эту тему не поднимал и часто уходил «по делам». Что это были за дела, выяснилось скоро. После очередной отлучки он зашел в палатку и завел разговор:

– Парень, ты хоть понимаешь, в каком ты дерьме? Ты зачем такой честный в торговлю полез? Тикай отсюда, пока не поздно.

– Не понял… Что случилось? Если ты про недостачу и испорченный товар, то я все возмещу. Здесь торговля идет хорошо, одиннадцать дисков обменял. Деньги в кассу вложил.

– Ты дурак? Тебя ж подставили. У тебя из-под носа воровали, сейчас вернут на точку и опять недостачу устроят. Я что, по-твоему, в эти дни делал? Куда уходил?

– К соседям в палатки, вроде…

– Да, к соседям, узнавал кое-что. И не только к ним. Этот район кавказцы держат, я с ними общался сейчас. Короче, диски воровали эти мудаки из Днепра, а москвич тебя отвлекал. Воровали вечером, когда закрывали свои точки и приходили в палатку. Палатка закрывается последней, хозяева в ней снимают кассу со всех точек. В это время и воровали. Один тебе зубы заговаривает, остальные диски воруют.

– Это кто тебе сказал?

– Кто надо, тот и сказал. Они сами трепались про то, как тебя – лошарика подставили. Воруют из кассы, недостачу за твой счет возмещают.

– Твою мать… Надо хозяевам рассказать.

– Бесполезно, они в теме. Я здесь не первый год работаю, много чего насмотрелся. Этот … (забыл имя того хлопца, с вечно бегающими глазами, из Днепра) их любимчик. Давно у них работает. Он им задницу лижет и стучит на всех. Ему все прощают: и левак, и воровство. Да и ты – не первый, кого так подставляют. Еще месяц-два и тебя в такие долги загонят, что ты станешь их рабом. Паспорт отберут и хрен ты чего сделаешь им. Тут все менты в округе прикормленные, они их не тронут. Вывезут тебя куда-нибудь и все. В лучшем случае разрешат маме позвонить, чтобы твой долг выплатила. С процентами.

– Бл… А что делать-то?

– Ты глухой что ли? Я же сказал, тикай отсюда!

Вы думаете я прислушался к этому совету? Ничего подобного. Как баран я уперся в идею фикс «жить в Москве». Вместо поиска новой работы и нового жилья я продолжал выходить на точку, лихорадочно меняя диски и вкладывая в кассу свой законный «левак». Старался закрыть недостачу. Хозяева меня – дурака нахваливали за старательность, а сами лукаво посмеивались. Луганчанин хмуро наблюдал за мной, за поведением хозяев точки, но молчал.

В конце концов, ему надоело смотреть как все глубже меня засасывает болото и начал действовать. Дело было так: я с собой к этим хозяевам привел земляка Виктора, с которым мы вместе прилетели из Ташкента. Он тоже не мог найти работу по специальности и согласен был на любой вариант трудоустройства, только бы платили. Торговать его поставили на точку возле другой станции метро, но каждый вечер он приезжал на «Сокол» сдавать выручку. Через него луганчанин и решил меня привести в чувство.

Земляк тему просек сразу и вынес вердикт: уходить мне надо с этой работы. Немедленно. А еще лучше, уезжать из Москвы. Без толку… Я продолжал нести чепуху, что все разрулю, все возмещу и так далее. Меня как-будто заклинило, начисто отшибло способность трезво мыслить.

Они вдвоем на меня насели, вдвоем устроили выволочку – бесполезно. Так продолжалось несколько дней. Тогда земляк решил задействовать тяжелую артиллерию – моего лучшего друга. Позаимствовав мобильник у луганчанина он позвонил Жене и обрисовал ситуацию. Затем передал трубку мне и я услышал короткий приказ: «Приезжай после работы. Надо поговорить».

Поехал я не один, а с земляком. Мой друг и его вызвал «на ковер». Был тяжелый разговор. в котором на орехи досталось и мне, и Виктору. Мне досталось за упертость и нежелание видеть корень проблемы, Виктору за то, что столько дней молчал. Я выслушал этот долгий монолог и обещал подумать.

Ага… Подумать… Ни черта я не собирался думать. Злился, что друг лезет не в свои дела и на следующее утро опять вышел на точку, как ни в чем не бывало. Вспоминая те события, порой кажется, что меня чем-то одурманили. Никакого логического объяснения собственной глупости, нежеланию видеть очевидного и делать логические выводы я найти не могу.

Днем меня ожидал сюрприз – в палатке появились Виктор и Женя. Оказывается, они прошлым вечером договорились нагрянуть ко мне нежданчиком и продолжить психологическую обработку.

Говорили они по очереди, пока один говорит, второй выходит покурить. Долго говорили, каждый успел раза по два сходить на перекур. В конце очередной тирады Виктора в палатку вернулся Женя и достал из кармана диск. Виктор тоже достал, откуда-то из запазухи, дорогущий диск с DVD. Повисла тишина, которую прервал мой друг:

– Вот так у тебя диски и воруют. Не твое это, Олежка. Пойми ты это. Тебя обдурить, как два пальца об асфальт. Они у тебя так и будут воровать, а потом навешивать долг. И чем это закончится? В лесу прикопают или скинут в Москву-реку. Ты мой друг, а друзьям говорят правду, даже если она неприятная.

Валить тебе надо из Москвы. Не готов ты к ней. Хоть обратно в Ташкент, хоть к родственникам в Подмосковье, если не хочешь уезжать из России. Поживешь там, привыкнешь к России и вернешься через полгода в Москву.

Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда. Я твоей матери обещал, что с тобой здесь ничего плохого не случится. Если что с тобой произойдет, как я ей сообщать буду? Как я ей в глаза потом буду смотреть? Ты подумал об этом?

Скажу честно, от последних его слов меня как током шарахнуло. Есть у моего друга дар убеждения, да еще какой… Так меня проняло, что вся дурь и блажь из головы вылетели. Рассеялся дурман. Мозги прочистились и вновь заработали.

– Ну так что? Здесь остаешься или едешь к тетке в Подмосковье?

– Еду.

– Точно?

– Да точно. Еду.

– Когда?

– С теткой поговорить сначала надо. Если пустит к себе пожить, сразу рвану. Если не пустит, поеду домой. У меня с деньгами сейчас туго, если что одолжишь на билет?

– Не вопрос. Я сейчас сам на нулях, еще за отпуск не все долги отдал. Но если что, найду у кого занять. Потом сочтемся.

На том и порешили. После работы позвонил маме, не вдаваясь в подробности рассказал, что надо на время уехать из Москвы. Попросил созвониться с тетей (маминой сестрой) и узнать, может ли она меня приютить. Время было позднее, решили, что мама будет звонить сестре завтра утром, а вечером расскажет мне, договорились они или нет.

Весь следующий день я был как на иголках, не мог дождаться конца рабочего дня. Отработал, бегом в метро, из метро бегом на автобусную остановку, из автобуса бегом к квартире, не раздеваясь лечу к телефону. Звоню, мама сообщает, что ее сестра завтра по делам едет в Москву и готова со мной встретиться в 7 вечера, в вестибюле станции «Измайлово». Фууух… Камень с плеч. Слава богу, что не отказала.

Отпросился пораньше с работы, приехал в назначенное место. Тетя согласилась приютить у себя, но предупредила, что их домик малюсенький и я могу погостить у нее не более двух недель, пока дочь будет у родственников в Белоруссии. Дочь уедет вечером 6 ноября и ее комната освободится. Если меня это устраивает, то милости просим. Разумеется, меня это устроило. До дня «Х» оставалось всего ничего, уже ноябрь начался.

Хозяевам точки сообщил, что мать через проводников гостинцы для сестры передала. Надо бы съездить на праздники к ней. Луганчанин мою просьбу поддержал. Сказал, что в праздники торговля на точках падает ниже плинтуса и помощник ему в эти дни не требуется. Сам с палаткой справится. Начальство смотрело на нас подозрительно, но вроде как поверило в легенду. По крайней мере, дали добро – езжай раз надо, мы не против.

Стыдно было врать, глядя им в глаза, но иного выхода не было. Мне надо было уехать. И надо было, чтобы они сами разрешили поездку, при свидетеле. По простоте душевной, при приеме на работу я сообщил свой настоящий московский адрес. Как безмозглый червяк проглотил наживку, будто бы они оформляют работников по всем законам. Они знали где я живу. Район, улицу, дом, квартиру.

Я действительно не был готов к Москве. Был слишком наивен и ослеплен огнями большого города. Совершал идиотские ошибки и был самым настоящим лошариком. А Москва тех времен сильно отличалась от нынешней, жила еще по понятиям 90-х. В моде был шансон, четкие пацаны на районах тащилась от сериала «Бригада», старались быть похожими на Сашу Белого. Криминал не спешил легализоваться, братки открыто крышевали и устраивали разборки.

Возле дома. в котором жил мой друг, была огороженная территория с высоким бетонным забором. В начале нулевых там регулярно появлялись машины, с замазанными грязью номерами, из которых выползали короткостриженные «качки». Не скрываясь и не торопясь они доставали стволы и стреляли по забору. Проверяли оружие. А через несколько дней в криминальной хронике появлялся репортаж с места очередной кровавой разборки или заказного убийства. Лихое было время.

Спустя год покорять Москву приедут мой одноклассник со своим братом. Оба русские. Они снимут квартиру, займутся поиском работы, но очень скоро окажутся за решеткой. В доме, где они сняли квартиру, убьют вдову одного криминального авторитета. Убийцы, по слухам, искали у вдовы «общак», который прикарманил ее муж.

К дому стянулись вереницы машин с мигалками, начались следственные действия. В ходе опроса свидетелей опергруппа нагрянула в квартиру, которую снимал мой одноклассник. Они с братом отсыпались после ночной смены и понятия не имели, что в их доме кого-то убили. Все честно рассказали: когда вернулись с работы, что видели и слышали, знали ли покойную. Одного они не учли, они – иностранцы, гастарбайтеры. Живут в Москве на птичьих правах и, в случае чего, на них можно повесить любой «висяк». Так и случилось.

Через несколько дней обоих братьев из свидетелей перевели в подозреваемые, арестовали на съемной квартире и отправили в СИЗО. Суд шел больше года и в 2005 их приговорили к 17 годам в колонии строгого режима. Они до сих пор сидят.

Защищал их в суде другой наш одноклассник, от него я и узнал подробности дела. По его словам, даже прокурор в приватной беседе признавал, что дело шито белыми нитками. Дело было громкое, все торопились отчитаться в его раскрытии и поимке преступников. Ну и звездочки на погоны повесить, куда ж без этого…

Прокурор, по словам адвоката, требовал 40 тысяч долларов за снятие обвинения с обоих братьев. У их родителей таких денег не было, их квартира в Ташкенте стоила тогда не больше 10 тысяч. Мы пытались собрать нужную сумму, но ничего у нас не вышло, в итоге. На деньги, что удалось собрать, организовали братьям передачу в колонию. Именно после этого случая я до конца осознал, в какой переплет мог попасть в 2002.

Луганчанин, много лет прошло и из головы вылетело твое имя. Не знаю, жив ли ты. Помню, что ты не собирался оставаться в Москве, строил дом в родном городе. Скорее всего, заработав достаточную сумму денег и достроив дом, ты вернулся на Донбасс. Четыре года назад в твой родной город пришла война, и всякое могло случиться… Но если ты жив, если читаешь эти строки, знай – я очень тебе признателен. Спасибо, что ты выяснил правду, поверил в мою невиновность, не пустил все на самотек, видя, что я продолжаю лезть в петлю. От всей души, спасибо. Кто знает, чем бы все закончилось, если бы я тогда не уехал к родне в провинцию.

И спасибо моему лучшему другу. Жень, твой наглядный пример с диском и те слова в палатке я до сих пор помню. Ты мне помог прийти в себя и перестать безбожно тупить.