Глава 6
Чтоб дело мастера боялось,
Он знает много страшных слов!
Неожиданно для самого себя Митька вечером занялся памятью для вычислителя.
Точнее, он «с ногами» залез в сеть и попытался понять, почему кошка заставила его заменить комп, а теперь еще и требует его улучшения.
Сетевая энциклопедия этот вопрос не прояснила, а поисковая система выдала гору рекламы и ворох никому не нужной информации. Конечно, можно было бы воспользоваться помощью специализированного сервиса с гарантированным ответом, но в шаговой доступности был только станционный, а его время стоило приличных денег.
Пришлось двигаться на ощупь. С каждым рекламным сайтом Митька мрачнел все больше, награждая создателей хаоса в сети злостными матерными эпитетами.
Шли столетия, а ситуация в Интернете не менялась. Чтобы выдвинуться на первую страницу в поиске, оптимизаторы постоянно создавали подложные сайты, подсовывая поисковым системам умные слова и ссылки на нужные им ресурсы. Те в свою очередь старательно отделяли зерна от плевел, постоянно меняли правила игры и перетасовывали колоду клиентов. И так до бесконечности.
Искины сражались против искинов, чтобы заработать нуворишам побольше денег.
В итоге – мешанина из миллиардов никому не нужных сайтов, не содержащих никакой информации. Триллионы страниц с повторяющимися техническими инструкциями и мнениями выдуманных лиц. Под конец Митька использовал уже трехэтажные конструкции, но упорно шел к своей цели. Этого у него было не отнять.
Спустя час он нашел специализированный форум и нащупал там крупицы истины.
По архитектуре изделие «Астра 2Е 3476832», устроившееся у Митьки за ухом, было достаточно приличной разработкой, хотя по процессору являлось довольно старой, заурядной поделкой.
Причина этого была тривиальной: закон Мура уже давно не работал, уткнувшись в стену непреодолимых технологических трудностей. В последние два года число транзисторов на кристалле микропроцессора возросло всего на пять процентов. Другие способы, ведущие к прогрессу производительности (вроде параллельных вычислений), имели свои теоретические пределы и тоже были выпиты до дна.
Изготовители процессоров не унывали, выдумывая всякие новинки, но факт оставался фактом – разработчики вычислителей старались использовать самые старые и надежные решения от производителей чипов. Те имели почти такие же характеристики, что и новые микросхемы, но стоили на порядок меньше.
Так что Кузьмич был не прав, говоря о том, что быстродействие новой «машинки» выросло в четыре раза. Конечно, скорость вычислителя не определяется одними лишь процессорами, важна и шина, и память, и многое другое…
Но почему кошка так на нем настаивала?
Митька даже на минуту прервал чтение, снял нашлепку с головы и достал процессорный модуль из корпуса. Для этого пришлось вооружиться мелким инструментом и нажать на крохотное углубление на внутренней поверхности вычислителя. Не то чтобы такие действия были полезны, просто в нем проснулся энтузиазм первобытного исследователя, пытающегося проверить новое орудие труда на вандалоустойчивость.
Небольшой цилиндр процессорного модуля выехал из корпуса. Через несколько секунд, не дождавшись никаких действий со стороны нарушителя своего спокойствия, он вновь втянулся на место. То же самое было с сетью и с памятью, как постоянной, так и оперативной.
Видимое отличие нового вычислителя от старого заключалось лишь в том, что в корпусе были смонтированы три дополнительных слота, скрывающиеся за небольшой съемной панелью.
Вставляй что хочешь в рамках имеющихся возможностей. Ничего сверхъестественного. Однако дополнительный цифровой код изделия раскрывал возможности его конкретной модели.
Первую фишку Митька нашел, когда бросил читать общие обзоры и погрузился в документацию по эксплуатации.
Как оказалось, его новый компьютер обладал двойным сетевым модулем. Второй из них работал по совершенно новому и несовместимому ни с чем протоколу, зато имел скорость передачи данных почти на два порядка выше, чем первый.
Несовместимость и была тем самым «но», кардинально сказавшимся на упоминании и применении этой фичи. С другой стороны, вторая плата при наличии соответствующего ответного оборудования могла работать в синхронном режиме, а это серьезно сказывалось на стабильности канала. В максимуме быстродействие нового модуля достигало десяти эксабитов в секунду вместо сотен петабитов у обычных моделей.
Покопавшись в местных новостях, Митька заинтересованно отметил, что совсем недавно система связи станции была доведена до новых стандартов, а это означало, что его вычислитель был способен работать и в данном режиме. И работал, что было совсем неожиданно. Вот только зачем такая скорость его оборудованию понадобилась? В игры он принципиально не играл, визор на внутренний интерфейс не переключал.
Еще раз проверив статистику сети, Митька задумался. В основном его вычислитель использовал лишь первый протокол, но иногда переключался и на второй, сразу забивая данными весь канал, хотя он никогда не загружал свой комп какими-либо ресурсоемкими задачами, связанными с закачкой данных.
Кошка?
Об этом можно было подумать потом, а пока Митька перешел к кристаллической памяти, вспомнив, что ее можно было подключать к новому вычислителю. И вновь полез в сеть за популярным изложением незнакомой ему технологии.
В этом не было ничего странного. Человек пользуется многими вещами, не зная, как они устроены, а кристаллы еще только появлялись на рынке и в глаза их почти никто не видел.
Все оказалось достаточно тривиальным (как и всегда, когда процесс уже изучен и отлажен). Человечество размещало информацию на любых используемых им предметах. Древние люди даже на кусках камня выбивали свои письмена. Другое дело, что почти всегда данные формировались на поверхности, использовалась ли при этом бумага, ферромагнетики или транзисторы. Даже последние достижения в трехмерном выращивании вычислительных модулей использовали послойное созревание элементов.
Прорыв наступил совсем недавно, когда стала доступна объемная запись на кристаллы. Некоторые уловки позволяли записывать в них информацию сразу во многих измерениях, трех обычных пространственных и нескольких дополнительных, представляющих собой структурные изменения в кристаллической решетке материала.
В простейшем случае брались куски кварца, рубина или алмаза, потом специалисты подготавливали их и подсоединяли к контроллеру управления, который определенным воздействием мог мгновенно вносить изменения в их многомерную структуру. Цикл чтения или записи проводился сразу по всему объему, что увеличивало быстродействие памяти в несколько раз, не говоря уже о значительном приращении емкости кристаллических носителей информации.
Если же в качестве основы брались особым образом синтезированные кристаллы, то скорости обмена возрастали еще на порядок. И эксплуатировать такие модифицированные материалы можно было уже не только в качестве постоянной, но и оперативной памяти. Полностью использовать потенциальный скоростной режим такой технологии микропроцессорные системы еще попросту не были способны.
Насколько Митька понял, даже прозрачность материала не сильно сказывалась на стремительности и надежности такого воздействия. Это вам не высокоскоростной лазер, вносящий изменения лишь в ограниченную толщу поверхности. Это гравитационно-фазовая волна, что бы под этим термином кто ни подразумевал.
Наличие в его руках такой технологической новинки перекрыло бы все остальные преимущества вычислителя, вот только стоимость кристаллов зашкаливала за все разумные пределы, превышая обычную память схожего объема в несколько десятков раз. Сложный процесс подготовки материала к восприятию волны занимал в цене главенствующую роль. А у Митьки и на обычную память денег не хватило бы, она стоила почти как сам вычислитель.
Судя по всему, его комп разрабатывался именно под новую технологию, но в силу того, что кристаллы были безумно дороги, на рынок он был выброшен как переходная модель в ожидании падения их цены.
Оставив в покое новую память, Митька вздохнул и перешел к изучению биологических компьютеров, активно разрабатывающихся в последние десятилетия.
По этой технологии ученые пытались вырастить вычислители, использующие не привычную схему, а принцип работы естественных нейронных сетей, в итоге желая получить квазиживой саморазвивающийся организм.
Однако материалов на эту тему в последние годы почти не публиковалось, и Митька удовлетворился старыми видеоотчетами, показывающими плавающие и шевелящиеся в питательном растворе мозги.
Было чересчур натуралистично и противно.
Он еще немного походил по сети, стремясь найти сведения по новым разработкам кибернетической науки, но спустя полчаса стал зевать и незаметно для себя уснул.
* * *
– Так, всё! Мы зашли в тень Цереры, действуй!.. Нет! Полностью в ручном режиме!
– …
– Плоскости ты совместил, молодец. Теперь создавай точку пересечения. Нет, ты внутри, тебе надо разгоняться и поднимать апоцентр до пересечения с орбитой лайнера, включай двигатель в прямом направлении! Нет, не сейчас! Жди точки маневра и только тогда давай импульс!
– А я что делаю?!
– Ты дрожишь, и мне кажется, что ты хочешь жать не на ту кнопку! Если ты меня расплющишь об эту железку, а сам выживешь, я всю твою никчемную жизнь буду бесплотной тенью приходить тебе в сновидения!
– Зачем?
– Чтобы ты мучился от содеянного!
– Тогда почему я не могу пользоваться вычислителем?
– Потому что в космосе из двух сопляков за штурвалом по статистике выживает только один.
– …
– Теперь обнуляй взаимную скорость… Есть. Носовой стыковочный узел лайнера по курсу! Сближайся!
– …
– Да двинь ты маршевым, чтобы войти в коридор! Вот! А теперь маневровыми!
– …
– Продольное выравнивание! По крену! Все, линейный режим!
– …
– Есть стыковка!
Зинаида рывком отодвинула жесткую раму сцепки пилота с креслом и взлетела вверх, цепляясь за потолочные поручни.
– Аллилуйя!! Федор, он сделал это! Федор, ты слышишь?! Эй, технарь хренов, ты спишь, что ли?!
Дюжий молодец приоткрыл один глаз и осторожно поинтересовался у парящей над ним Зинаиды:
– А что я должен делать?
– Радоваться, что живыми остались!
– Ну, я и радуюсь, – буркнул тот.
– Плохо радуешься! Я вот прямиком – облегчаться!
– Унитаз не работает…
– Что?!
– Там сиденье под тебя не заточено! Делай все в штаны! Ты же не хочешь, чтобы по всей кабине летали твои экскременты?
– Шутник!
Зинаида развернулась в сторону Митьки и похлопала его по плечу.
– Эй, курсант, ты жив?
Не заметив никакой реакции, она повторила:
– Если умер, то говори сразу, иначе я возьму медицинскую аптечку и всажу в тебя самую толстую иголку! Курсант! Э-ге-гей!
– Я не гей! И даже близко нет! – Митька открыл глаза и перчаткой отер с лица обильно выступивший пот. – Чтоб я еще с тобой летал! Меня чуть инфаркт не хватил!
– О! Господин курсант, мы перешли на ты?
– Извините, товарищ капитан, вырвалось.
– А я так надеялась…
Зинаида сделала в воздухе сальто, едва не задев ногами мирно дремавшего технаря, и громко заорала:
– Команда, подъем!! Задраить гермошлемы! На лайнере в нужных нам отсеках вакуум! Выход через стыковочный узел через одну минуту! Федор, на тебе двигательный отсек! Как закончу с командным пунктом, приду тебе на помощь! Дмитрий, ты у нас спец по обшивке! Вскрывай коридор и осторожно выдирай специализированные шины и вообще все, что можно! Действуем по плану! На все про все три часа!
Митька поморщился и поднял руку, пытаясь ощутить дрожь пальцев и еще на пять минут отложить стоящую перед ним задачу.
Все было в норме, хотя пришлось ему туго. И зачем он согласился попрактиковаться работать в ручном режиме на дисплее пилотажного комплекса?
Началось все часов пять назад, сразу после тестирования челнока в скоротечном щадящем режиме и работы над схематическим планом лайнера, добытым из открытых источников. Митька заранее выставил условие своего участия в операции – он не будет шмонать каюты или личные вещи пассажиров.
– Мальчик, – вкрадчиво возразила ему Зинаида, – ты за кого нас держишь, за воров или идиотов?
– Вообще-то за пиратов! – констатировал очевидный факт Митька.
– За то, что брала чужие вещи без разрешения, меня мама еще в детском саду шлепала тапком! – фыркнула его собеседница. – Ишь чего выдумал, чемоданы потрошить!
– Хм… а идиоты тут при чем?
– Надо быть полным идиотом, чтобы копаться в чужом белье, когда на лайнере груда налички в виде вычислительных мощностей и технологического оборудования! Стандартного! А это значит, что оно перепрограммируется одной левой, если знаешь как! Пойми, курсант, хозяин лайнера получит свою страховку в любом варианте, сам же корабль в лучшем случае пойдет в утиль и на нем наживется какой-нибудь старьевщик!
– Тогда зачем мы скрываемся за Церерой? Вы же говорили, что все следящие логи можно потереть?
В это время лайнер, беспорядочно кувыркаясь в космосе, уходил за карликовую планету, и расчеты показывали, что там, вне видимости всевидящего ока станции, он пробудет несколько часов. Так что вопрос был уместен.
– И потрем, но зачем при этом подставляться? Там же оживленная трасса, мало ли кто может пролетать мимо? Ты же не выходишь в коридор с голой задницей, хотя залезая в душ, я почти в этом уверена, штаны снимаешь! Ну, хоть иногда?
С такими доводами Митьке пришлось согласиться, и теперь он расхлебывал их последствия.
На потерпевший крушение корабль они отправились втроем. Отсутствие на станции большего количества человек могло вызвать вопросы, и это тоже соответствовало принципам разумной достаточности, провозглашенным Зинаидой.
Однако в авантюре участвовало большинство техников и пилотов, хотя во все детали операции их не посвящали. В основном на привлеченных индивидуумах лежала ответственность за разгребание любых авгиевых конюшен, возникших во время отсутствия команды челнока, и «утилизация» привезенного материала (включая его восстановление, перепрограммирование и предпродажную подготовку). А вышеназванная тройка отвечала всего лишь за его сбор и перетаскивание на станцию.
Работать в невесомости было непросто. Магнитные подошвы не столько помогали передвигаться по кораблю, сколько отвлекали при попытках сориентироваться в пространстве. В самый неподходящий момент ботинки прилипали к железной поверхности и сбивали с толку. Почувствовав, что он напоминает себе муху, выползшую из банки с вареньем, Митька отключил магниты и занялся делом.
В первую очередь активировал освещение, проведенное с челнока, а потом улетел в конец центрального коридора лайнера, и уже оттуда стал управлять роботами, у которых проблем с координацией движений не было.
Членистоногие помощники шустро рассыпались по стенам и стали вскрывать внутреннюю обшивку, выкручивая многочисленные винты. В отличие от челнока, где оболочка была цельнолитая, здесь панели оказались съемными, и вскоре трасса, где лежали энергокабели и информационные шины, оголилась. Сами панели причудливо летали по коридору – их сбором роботы не утруждались, ибо Митька им такой команды не давал.
Что ж, век живи, век учись.
Через пару часов вместительный грузовой отсек челнока был заполнен. Аккуратные свертки кабелей громоздились на потолке и стенах, привязанные к поручням. Тяжелые металлические ящики, полные технологического оборудования, переложенного объемной полимерной пленкой, были прижаты к полу крепежными ремнями. Не то чтобы в невесомости существовала разница, где что находится, но путь челнока лежал на станцию, а там, худо-бедно, но гравитация была. Да и во время полета он мог испытывать приличные ускорения.
Митька осторожно облетел топливные элементы в свинцовых контейнерах, предусмотрительно сложенные в конце грузового отсека, протиснулся в узкий проход, оставшийся в его центральной части, и через стыковочный узел вернулся на лайнер, к резервной рубке. Ему осталась последняя часть работы – надо было вынуть шину из ниши и отсоединить ее от узла коммутации, закрепленного на переборке отсека.
Пролетев из одного конца коридора в другой, Митька перерезал ножом стяжки, удерживающие кабели, и удовлетворенно хмыкнул. Иногда проще сделать что-то самому, чем тратить время на программирование бездушных железных тварей.
Последний узел коммутации.
Митька вскрыл крышку лючка и задумался. Узел оказался модернизированным. Значительная часть информационной шины ответвлялась в сторону. Туда, где вроде бы не было никакого помещения или оборудования.
Развернув перед собой голографический экран с планом корабля, он дал команду «паучкам» резать обшивку над тем местом, куда уходил кабель, и почесал себе затылок.
Точнее шлем скафандра, прикрывающий важную часть тела, без которой его мыслительный процесс застопорился.
Было отчего. Шина действительно уходила в никуда. За перегородкой находилась капитанская каюта, но все что можно Митька там уже вскрыл.
Ну что же, ему не привыкать.
Новая команда. Сканировать технологический объем за перегородкой. Стандартная функция робота-ремонтника.
На экране высветилась приличных размеров технологическая ниша, полностью закрытая от излучения.
Тут же пискнул сигнал окончания работ, и Митька подплыл к паучкам, чтобы помочь им отодвинуть в сторону лист обшивки, а заодно подсветить себе нишу прожектором скафандра.
Сплошной металл и узкая прорезь для прохода кабелей, залитая легким герметиком.
Митька отогнул герметизирующую пену ножом и присвистнул. Толщина синеватого металла составляла добрый сантиметр.
«Это кому в здравом уме понадобилось сооружать сейфовую комнату в центре корабля?»
Он дал команду членистоногим, и те побежали вскрывать обшивку со стороны капитанской каюты. Наверняка дверь должна быть там.
В вычислителе привычно замурлыкала доселе молчавшая кошка:
«Митенька, я чувствую запах золота…»
«Прочь, паленая кошка! Золото не может пахнуть!»
«Фу, какой грубиян! – обидчиво заметила та. – Тогда я тебе не скажу, как залезть в этот запертый железный ящик!»
«А ты уже все сказала! – философски заметил Митька. – Раз было произнесено слово залезть, значит вскрывать его необязательно, тем более роботы все равно не справятся с такой толщиной высокопрочного металла!»
«Умненький мальчик! – как ни в чем не бывало отозвалась кошка – Чур, половина моя, что бы там ни оказалось!»
* * *
Когда до времени выхода из тени Цереры оставалось полчаса, Митьку посетили знакомые пираты. Через помехи в шлем скафандра неожиданно прорвался рассерженный голос:
– …ть! Курсант! Ты чего не отзываешься?
– Тут я! В каюте капитана!
– У нас заряд уже активирован, бестолочь! Или ты думаешь, что он будет ждать, когда ты соизволишь выспаться на капитанской кровати? Спешим тебя уведомить, что нам еще менять орбиту лайнера, чтобы он через пару дней встретился с прекрасным и далеким астероидом!..
– А зачем тогда что-то взрывать?
– Чтобы все выглядело несчастным случаем! Или счастливым, кому как… Ну, наконец-то, а то мы тебя потеряли!
Заглянув через металлическую дверь в технологическую нишу, Зинаида так и осталась парить в проеме с открытым ртом.
Луч ее прожектора в центре небольшой комнаты высветил стеклянный куб, полностью заполненный мутной жидкостью. С одной его стороны мертвым комком плавала некогда бугристая масса.
От куба шли какие-то шланги и провода, соединяясь с мощными стойками технологического и вычислительного оборудования, однако оно было обесточено. Все признаки указывали на то, что питания здесь не было со времени крушения корабля. Если бы вокруг не царил вакуум, наверняка можно было почувствовать запах разложения и смерти.
Свежим был лишь пролом на потолке. В центре разрушенной вентиляционной шахты зияла дыра, из которой свисали обрывки проводов и неровно порезанные алюминиевые листы.
Прожектор еще раз шевельнулся и осветил курсанта в углу комнаты, около стойки.
Рукав Митькиного скафандра был залит технологической пеной и перевязан скотчем из аварийной аптечки. Сам он сосредоточенно и почти беззвучно ругался себе под нос, выкручивая толстыми перчатками скафандра крепежные болты модулей компьютерного оборудования. До шлемофонов напарников доносилось лишь сопение и характерные окончания слов.
Наконец, курсант дернул один из юнитов, и тот плавно выехал на полозьях в середину комнаты. Над кубиками высокотехнологичных чипов, плотно уложенных на материнской подложке, воспарило голографическое объемное изображение известной фирмы.
Митька перевел дыхание и повернулся к партнерам.
– Ну что, санитары космоса? Похоже, нам попался испанский галеон с золотом!
Из электронного дневника Дмитрия Васнецова:
…почему-то больше запомнилось ручное управление челноком, нежели потрошение корабля. Что деньги? Пыль…
Вот только без этой пыли никакого челнока у меня не будет…
