26

Мы торчим на этой парковке уже час. Шарлотту забрали, потом детектив Лина взяла у меня показания, но ничего нового я не сказала. Это она привезла сюда Чейса, после того как тот отказался сидеть дома. Остальные офицеры остались с Сиенной.

Детектив Лина сказала, что с семьей Шарлотты уже связались. Не удивлюсь, если родственники узнали все еще раньше из соцсетей. Я сама в инет не заглядывала, боюсь увидеть там снимки Шарлотты. Но многие знакомые наверняка ее узнали.

Меня тошнит от этого.

Наконец мы возвращаемся домой. Чейс провожает меня в мою комнату с таким видом, словно я вот-вот рассыплюсь на кусочки. Убитая горем Сиенна осталась в гостиной вместе с полицейским, который, как может, отвечает на ее бесчисленные вопросы.

Слышно, как внизу хлопнула дверь. А затем — крик Райли:

— Где она?

Мы с Чейсом переглядываемся. Следовало догадаться, что мой брат непременно явится сюда, как только услышит новости. Наверное, увидел в ленте. Или по телевизору. Сейчас этот сюжет просто повсюду. Его шаги грохочут на лестнице.

— Удачи, — говорит Чейс, покидая комнату, чтобы мы с братом могли поговорить наедине.

Спустя пару секунд Райли врывается в комнату и сразу занимает собой все свободное пространство.

— Мы уезжаем домой! Немедленно!

Я твердо качаю головой:

— Нет.

— Лайла, ты издеваешься, что ли? Тут смертельно опасно оставаться!

Он стоит прямо передо мной, не сводя с меня гневного взгляда, и моя решимость сразу слабеет.

— Райли, нет. Ты… ты помнишь, что сказала Лина? Джейк последует за нами. Я не стану подвергать людей опасности!

— Да ладно тебе. Какая еще опасность. Не станет же он охотиться на соседей!

— Откуда ты знаешь! — вскрикиваю я. — Никто из нас не знает, что он предпримет в следующую минуту, но совершенно очевидно, что его не мучает ни совесть, ни сострадание. Ему плевать, что делает больно, разве ты не видишь?!

Райли со вздохом прикрывает глаза:

— У меня такое чувство, что все катится к черту, Лайла. Ты так отдалилась после того, как переехала, я волнуюсь за тебя! И мне не нужна никакая личная, как ты выразилась, жизнь. Семья всегда должна быть на первом месте. Всегда.

— Мне нравится здесь. Нравится быть самостоятельной, Райли. Когда я жила дома, я во всем полагалась на тебя. Мы всегда были близки, и мне это нравится, — торопливо поясняю я, — но мы слишком зациклились друг на друге. Когда не стало родителей, мы с тобой превратились в маленькую семью. Это, конечно, здорово, но в какой-то момент я поняла, что двинуться без тебя не могу. Пойми: я хочу, чтобы мы всегда поддерживали друг друга, но так зависеть друг от друга тоже нехорошо. А сейчас я должна быть здесь — помогать расследованию, помогать друзьям.

Райли хмурится:

— Лайла, мы же брат и сестра, мы должны жить друг для друга!

— Конечно, так и есть, но мы также должны научиться жить нормальной жизнью. Ведь дошло до того, что, стоило тебе уйти, и у меня начиналась паническая атака, — говорю я тихо.

Это было действительно тяжелое время. Едва Райли выходил из дома, я сразу же начинала думать, что с ним случится беда и он уже не вернется. Как родители.

Но до сих пор я не осознавала, что Райли так же сильно полагался на меня. Он стал мне отцом и настолько вжился в эту роль, что уже не может от нее отказаться. Если прибавить к этому ужас происходящего и его обещание родителям всегда заботиться обо мне, можно представить, что с ним сейчас творится. Но я не знаю, как ему помочь.

— Ладно, не будем больше об этом. — Райли распрямляет плечи. — Пойду приготовлю нам поесть — тебе нужны силы, — а потом посмотрим что-нибудь по телевизору.

Несмотря на нежелание зависеть от брата, мне сразу становится тепло на душе. Так хорошо, как будто мы ненадолго вернемся в то время, когда жили вместе.

Весь оставшийся день Райли ходит за мной по пятам, как тень. Здорово, что он снова рядом, но через некоторое время это бесконечное преследование начинает бесить.

Он приготовил обед и ужин и проследил за тем, чтобы я все съела. Он пытался отвлечь меня просмотром разных фильмов и рассказами о его планах улучшения дома.

Когда на улице начало смеркаться, я поняла, что больше не выдержу, хотя для сна еще рановато. Но мне хочется поспать, и, если честно, я мечтаю побыть одна. Притворно зеваю и встаю. Райли подскакивает и выключает телевизор.

— Я очень устала, Райли, — говорю я. — Тяжелый был день.

— Да, конечно. Ну так мы уезжаем домой?

Я зыркаю на него и говорю сквозь зубы:

— Поговорим об этом позже, но пока я остаюсь здесь.

Я вообще не собираюсь никуда уезжать, но мне нужно, чтобы он хоть ненадолго от меня отстал.

— Лайла, ты едешь домой.

— Здесь мой дом, — говорю я, сузив глаза.

Райли внезапно размахивается и силой бьет кулаком в стену. Я испуганно отскакиваю назад.

— Это еще что такое? — возмущенно интересуюсь я.

— Нравится тебе это или нет, ты едешь домой!

Он вылетает из комнаты, а затем с топотом выбегает из дома.

Как он смеет мне приказывать! Он мне не отец, и я, в конце концов, уже взрослый человек! Я должна находиться здесь, потому что идет расследование. Что бы Райли ни говорил, я не сдвинусь с места.

Спустя мгновение рядом со мной оказывается Чейс.

— Что случилось? — мягко спрашивает он.

Должно быть, он слышал нас из своей комнаты, поэтому и появился так быстро.

— Он просто невозможен! Я никуда с ним не пойду.

— Ты и не должна. Давай останемся здесь вместе. Хочу обнять тебя и хоть ненадолго обо всем забыть.

Это то, что мне нужно, хотя вряд ли у нас получится забыть о том, что происходит.

— Давай, — отвечаю я.

Беру пижаму и телефон и направляюсь в ванную, чтобы переодеться. Чейс остался в моей комнате — раздевается и ныряет под одеяло. Я запираю дверь и, положив свои вещи на край раковины, пишу сообщение Джейку:

Его ответ не заставляет долго ждать:

Он не предлагает мне прийти одной, потому что знает, что в этот раз я так и сделаю. Бейкер-стрит — это задворки на окраине города. Старые кварталы с маленькими домишками, по большей части пустыми и разграбленными. Давно ходят разговоры, что этот квартал снесут и заново застроят эту часть города.

Вполне подходящее место для Джейка. Если даже его кто-нибудь и заметит, то вряд ли станет что-либо выяснять. Переодевшись, я запихиваю одежду в шкафчик, чтобы достать ее позже. Чейс лежит в моей кровати, закинув руки за голову. Очень хочется прижаться к нему и забыть обо всем. Я не хочу встречаться с Джейком, но встретиться необходимо, иначе этот ужас никогда не кончится.

— Иди ко мне, — зовет он.

Я, не тратя времени зря, ныряю под одеяло, прижимаюсь к нему и закрываю глаза. Не хочу думать о том, что может произойти сегодня ночью, гоню мысли о том, что, возможно, уже не вернусь. Чейс касается губами моей макушки:

— Наверное, надо бы поздравить тебя с Днем святого Валентина, но, кажется, ты не особенно любишь этот праздник.

Мое сердце начинает биться чаще, но я б не сказала, что от радости. Я молчу, пауза затягивается, и Чейс вздыхает:

— Извини. Я знаю, что это уже ни для кого из нас не будет праздником.

— Ничего. Мне бы хотелось, чтобы мы были обычной парой. Утром выпили бы вместе кофе, посидели в симпатичном ресторанчике. Но для меня это просто ужасный день, а не праздник. Прости.

Я чувствую, как он улыбается:

— Это мы можем сделать в любой из оставшихся трехсот шестидесяти четырех дней.

Я закрываю глаза, обнимаю его еще крепче и шепотом говорю ему:

— Спасибо.

— Ну? Как ты вообще? — спрашивает он, заговаривая о том, что его действительно интересует.

Но я не уверена, о чем речь: о моих родителях или о ситуации с Джейком.

— Честно… не знаю, — вздыхаю я. — А ты?

— Я готов сорваться. Снять наличные и уехать на первом попавшемся поезде. Ехать и ехать, пока мы не убедимся, что Джейк не бежит следом. Залечь на дно, пока его не найдут.

Мне нравится этот план, даже врать не стану, но он вызывает слишком много вопросов. Что, если Джейк найдет нас? Что, если он разозлится из-за нашего бегства и начнет убивать людей налево-направо? Что, если он возьмется за наших близких?

— Я знаю, что так поступить нельзя, — вздыхает он.

— Давай больше не будем говорить о Джейке, пожалуйста!

— Конечно. Спи, это был долгий и тяжелый день.

Так и есть, но уснуть я все равно не могу. Жду, когда уснут остальные и я смогу незаметно улизнуть. После того как сначала сбежали мы с Чейсом, а потом и Шарлотта, полицейские усилили охрану на заднем дворе и ставят автомобиль ближе к пешеходной зоне. Так что теперь легче слинять с парадного крыльца, чем через черный ход. Я целую Чейса в грудь, чувствуя под губами его бьющееся сердце, и отодвигаюсь, чтобы он случайно не обнял меня во сне и мне легче было бы уйти, когда он уснет. Чейс поворачивается ко мне и проводит кончиком пальца по моей щеке:

— Сладких снов, красавица моя.

Как долго я ждала от него этих слов! Я так благодарна ему за то, что во всем этом кошмаре он позволяет мне чувствовать себя счастливой. Мне так этого не хватает.

Мы молча смотрим друг на друга, и слова не нужны. Я чувствую себя с ним очень легко, как будто мы — одни в этом мире. Наслаждаюсь каждой секундой.

Веки Чейса тяжелеют. Он реже моргает. Когда он совсем закрывает глаза, я начинаю считать. Скоро он погружается в глубокий сон. Еще бы, мы все устали и вымотались за сегодня.

Никогда не думала, что так приятно наблюдать за тем, как кто-то засыпает. А еще это здорово усыпляет.

Подавив зевок, я медленно выбираюсь из кровати и иду в ванную. Дрожащими руками натягиваю джинсы и свитер.

Пожалуй, это станет самой большой — и последней — глупостью в моей жизни. Встреча с убийцей. Отличная идея, Лайла.

На цыпочках выхожу из ванной комнаты и спускаюсь по лестнице. Дом погружен во тьму, как я и рассчитывала. Снаружи тоже очень темно, так как деревья заслоняют свет фонарей. Надеваю пальто и медленно отпираю парадную дверь. Выхожу наружу, прижимаюсь к стене и двигаюсь вдоль нее. Так мне видно полицейского у ворот, и я смогу прошмыгнуть мимо, когда он отвернется.

Все это звучит хорошо… в теории. Присев на корточки, я задерживаю дыхание, чтоб меня не выдал пар изо рта. Хватаюсь за ледяные железные ворота и оглядываюсь. Полицейский сидит в машине, смотрит на дорогу. Нет времени колебаться. Я запрещаю себе думать о том, что творю, срываюсь с места и несусь по тропинке. Бегу легко, но мне самой кажется, что оглушительно топаю. Забежав за поворот, на секунду замираю. Бейкер-стрит находится в пятнадцати минутах ходьбы, если двигаться через жилой квартал.

На улице холоднее, чем я ожидала. Стараюсь думать только о поставленной цели и ни на что не отвлекаться, хотя в одиннадцать ночи в пригороде отвлекаться особо не на что. Если бы я не боялась выдать себя, включила бы фонарик в телефоне. Надо бы продумать план действий, но я не имею ни малейшего понятия, как пойдет дальше, что Джейк на самом деле от меня хочет. Что ж, буду ему подыгрывать, что бы он ни задумал. Я ведь все-таки нравилась ему раньше; может, и сейчас сумею как-то повлиять на него? А может, ничего не получится. Но что-то делать надо. Сколько можно сидеть сложа руки и смотреть, как умирают друзья? Пусть лучше я сама умру, чем позволю беде случиться с теми, кто еще жив, или, хуже того, с братом.

Когда я поворачиваю на Бейкер-стрит, на меня внезапно накатывает осознание того, что я делаю, и по спине пробегает холодок. Глубоко вдыхаю, когда прохожу мимо первого дома.

Ты сможешь. Будь сильной.

Пытаюсь сосредоточиться на том, как сильно ненавижу Джейка. Все это время я старалась не думать о Сонни, Айзеке и Шарлотте, но сейчас наконец позволяю себе это. Они придадут мне сил.

А вот и дом.

Серебряная табличка с номером пять и буквой «А» на синей двери, немного покосившаяся, растерявшая пару болтиков.

Дом, в котором меня ждет убийца.

Я облизываю пересохшие губы и медленно иду по тропинке к крыльцу. Меня должны сжигать злость и желание отомстить, но я все еще в оцепенении. Сжимаю руки в кулаки, чтобы он не заметил, как они трясутся. Подойдя к двери, вижу, что она приоткрыта, — приглашение войти.

Я захожу, жду, пока глаза привыкнут к темноте, и оглядываюсь в поисках Джейка.

Тесная прихожая. Я сжимаю губы и стараюсь тихо дышать носом. Джейк шуток не любит: если он отдает приказ, надо его выполнять. Я уже поняла это на горьком опыте — ценой жизни Шарлотты. Я люблю Чейса, Сиенна — мой лучший друг, и я не могу потерять брата. Не собираюсь рисковать никем из них, чтобы защитить свою жизнь.

Джейка нужно остановить. Этой ночью я сознательно вошла в логово льва, я готова к любым последствиям, ни в чем не сомневаюсь и ни о чем не сожалею.

В конце коридора — еще одна дверь. Она закрыта, но свет просачивается сквозь щели. Я делаю шаг вперед и тянусь к ручке. С каждый секундой мои пальцы дрожат все сильнее.

Довольно странное чувство — идти навстречу своей смерти. Делать что-то, осознавая, что это может тебя убить, — скорее всего, самая глупая вещь, на которую способен человек. И все же я здесь. Кладу руку на круглую дверную ручку и поворачиваю. В доме очень холодно, сразу мурашки бегут по спине. Или это от страха?

— Джейк? — зову я, открывая дверь.

А затем я заглядываю внутрь и судорожно втягиваю в себя воздух.

Маленькая комната вся оклеена моими фотографиями. Хроника моей жизни за прошедший год. Может, больше. Всюду лежит моя одежда. Шарф, про который я думала, что потеряла его на вечеринке, висит на кресле. На журнальном столике стоит большая миска, полная заколок для волос, ювелирных изделий и безделушек, которые я когда-то покупала. В углу — большая стопка читанных мною журналов.

У меня, конечно, полно барахла, но как я могла не заметить пропажи стольких вещей?

У стола стоит человек в капюшоне. Человек, мучивший моих друзей и меня. Укравший их жизни. Больше он не будет красть.

Джейк сбрасывает капюшон и поднимает голову. У меня перехватывает дыхание.

— Райли?