13
Среда
Седьмое февраля
Утром я просыпаюсь без тени похмелья. Вот это да, настоящая победа. Обычно на следующее утро после тусовок у меня всегда раскалывается голова. Как же все-таки приятно, когда не хочется отрубить свою собственную голову. Я сбрасываю одеяло и тут же жалею об этом — мое тело мгновенно обволакивает холод. Что случилось с обогревателем?
Бросаюсь к шкафу, выхватываю теплый халат и кутаюсь в него. Торопливо иду к термостату у лестницы, чтобы сделать потеплее, но тот выключен. Кому, черт возьми, понадобилось выключать его посреди зимы?
Я выхожу на лестницу, и меня пробирает еще больше. Внизу у входной двери лежит белая коробка. Похожа на обувную, только квадратная.
Сердце бьется, как бешеное. Я сжимаю кулаки. Наверное, я встала самой первой, иначе ее бы уже нашли. Но я не хочу открывать ее в одиночку. Мне слышно, как стучит кровь в висках. Что там, в этой маленькой белой коробке? Я отступаю, не сводя с нее глаз, и стучусь в дверь Чейса.
— Чейс, ты спишь?
Тишина.
— Чейс! — громче зову я и стучу снова.
На этот раз он слышит.
— Что? — раздраженно и сонно ворчит он за дверью.
— Тут внизу… посылка. Я не хочу открывать ее одна.
Он не отвечает, но я слышу, как он вскакивает и бежит, в следующую секунду дверь резко распахивается.
— В дом кто-то влез?
— Нет, не кто-то, а что-то. Вон там, — указываю я на коробку.
Мне страшно даже думать, что может оказаться внутри, но сейчас куда важнее то, как именно она оказалась в доме. И, несмотря ни на что, я сразу отмечаю, что Чейс — голый до пояса.
— Какого… Лайла, оставайся здесь, — говорит он и сбегает вниз по лестнице, потирая мгновенно замерзшие руки.
— Ну уж нет, я с тобой!
Мужество мне удается сохранять только в компании с кем-то еще.
— Так и знал, — ворчит Чейс, закатывая глаза.
Я следую за ним, приотстав на одну ступеньку.
Спустившись вниз, подкручиваю термостат и там, делаю потеплее. Бойлер с клекотом оживает и наполняет оба этажа теплом. Чейс оглядывается.
— Вчера, когда я шел спать, температура была в норме. Кстати, уходил я последним.
— Как я боялась, что ты что-то такое и скажешь!
— Но как он вломился? Мы забыли запереть двери? И снаружи дом охраняют, я не понимаю, как такое могло случиться?
— Нам нужно быть осторожнее. — Я передергиваю плечами. — Он ведь мог что угодно сделать, пока был… — Резко втягиваю в себя воздух и хватаю Чейса за руку. — И мы не знаем наверняка, что он ничего не сделал! Сиенна! Айзек! Шарлотта! — кричу я.
— Господи, Лайла, не сходи с ума!
— Я не схожу с ума, он ведь мог ранить их!
— Вы чего там расшумелись? — ворчит Айзек, выглядывая из своей комнаты.
Затем показывается Шарлотта:
— Что? Что стряслось?
— Посылка, — говорю я и тяну шею, ожидая Сиенну.
Она выходит через пару секунд, и я с облегчением вздыхаю. Ее длинные черные волосы все еще собраны в пучок.
— Надеюсь, ты можешь объяснить, почему кричала Лайла? — Она спускается по лестнице, скрестив на груди руки. — Господи, ну и дубак!
— Ночью к нам заходил Джейк. И даже выключил термостат. А еще оставил это, — говорит Чейс, отступая в сторону, чтобы все увидели посылку.
— Боже, только не открывайте! Нужно позвонить детективу Лине! — тут же восклицает Сиенна.
Но я не хочу ждать.
— Звоните, если хотите, а я открываю, — заявляет и Чейс.
Опустившись на корточки, он медленно протягивает руки к коробке, словно боится, что она взорвется. Затаив дыхание, я наблюдаю за тем, как он приподнимает крышку указательным пальцем. Сбросив ее, заглядывает внутрь, а затем резко вскакивает на ноги:
— Вот черт!
О господи. Нет. Только не это, не может быть…
Может.
Я резко отворачиваюсь и зажимаю ладонью рот, подавляя рвотный позыв. Даже несмотря на то, что это лежит в пластиковом контейнере, вонь просто чудовищная. Она бьет одновременно и в нос, и в горло. Шарлотта с визгом бросается в гостиную, Сиенна — в сторону туалета. Айзек с руганью хватается за телефон, я уверена, он звонит в полицию.
Кому принадлежало это сердце? Сонни? Или Норе? Или это — свиное, как то, что прибили к доске объявлений? И если оно все-таки свиное, где же тогда сердца Сонни и Норы?
— Как он мог? Мы ничего ему не сделали. Как он мог? — шепчу я, тяжело дыша и стараясь восстановить дыхание.
Не выходит. Чем больше я стараюсь, тем хуже получается.
— Лайла. — Чейс сжимает мои предплечья и утаскивает на кухню, пока у меня не началась истерика. — Ты как? Порядок?
— Нет, — шепчу я и трясу головой. — Почему он делает это с нами?
— Хотелось бы и мне знать, — отзывается он, прижимая меня к груди.
Я закрываю глаза и растворяюсь в объятии, обхватив Чейса обеими руками.
— Детектив уже в пути. — Айзек врывается в кухню. — Лайла? Что с тобой, ты в порядке?
Чейс не разжимает рук, но я чувствую, как он качает головой вместо меня.
Я так стараюсь быть храброй и сильной. Но поступок Джейка вышиб из меня остатки мужества, и теперь придется наскребать их заново, не боясь при этом признаться себе в том, что страх есть. Как говорил мне психолог, нужно позволить себе бояться.
— А где Сиенна и Шарлотта? — спрашиваю я.
— Сиенну все еще рвет, а Шарлотта плачет в гостиной. Хочет побыть одна, — говорит Айзек.
Конечно, Шарлотта всегда была замкнутой, но в такой ситуации мне точно не хочется остаться одной ни на минуту. По-моему, я до конца дней этого не захочу.
— Он реально взял и вырезал сердце? — приглушенным голосом спрашивает Айзек. — Не просто ему грудь распотрошил, а… то есть как это вообще можно вот так…
— Не знаю, старик, — качает головой Чейс.
— Сердце, Чейс, — шепчу я.
— Знаю, — отвечает он, и его голос вздрагивает от страха и отвращения.
Джейк вырезает им сердца, а нам подкидывает свиные. Почему не собственные сердца жертв? Что он делает с этими сердцами и что вообще им движет, когда он подбрасывает подделки? Я не знаю ответов и, честно говоря, не хочу знать.
— Боюсь представить, что будет с его родителями, когда они узнают, что его сердце засунули в коробку, — вырывается у меня. — Его, Норы или свиньи. Как можно быть таким жестоким? Надо было поцеловать его, и ничего этого не было бы!
— Не вини себя, Лайла, — говорит Чейс.
— Он прав. Джейк просто псих. Его бы в дурку.
— Мне нужно сесть, — говорю я, высвобождаясь из рук Чейса.
Ни он, ни Айзек не пытаются меня остановить, когда я выхожу из кухни. В гостиной Шарлотта, которой хочется побыть одной, поэтому я присаживаюсь на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж.
Появляется Чейс. Он ступает так тихо, что я его почти не слышу. Вид у него озабоченный, он не знает, как вести себя со мной. А Райли знал. Он вытащил меня из пропасти, он спасал меня столько раз.
Но я не хочу вечно полагаться на старшего брата. Не буду просить его, чтобы он снова собрал меня по кускам. Я должна вести себя как полноценный взрослый человек, а Райли заслуживает нормальной жизни, когда не приходится отменять свидания каждый раз, как у нестабильной младшей сестры случится нервный срыв. Райли сказал, что несколько недель назад познакомился с симпатичной девушкой. Кажется, он счастлив, и я не хочу портить ему радость своими проблемами. Все хорошо. Я прекрасно справлюсь со всем сама. Дыши, Лайла. Давай, глубокий вдох — выдох.
— Лайла? — Чейс опускается передо мной на корточки. Глубокие зеленые глаза настороженно наблюдают за мной. — Как мне убедить тебя, что это не твоя вина?
— Слушай, я все понимаю. Я знаю, что Джейк болен, что он просто псих, но… я все время думаю, что, удели я ему чуточку больше внимания, всего этого бы не было.
— В таком случае мы все виноваты. Никто ведь не знал, на что он может оказаться способен.
Умом я понимаю, что он прав. Но неужели мы совсем ничего не могли сделать? И тогда ни Сонни, ни Нора не умерли бы. Если бы мы знали, если бы заметили, как Джейк страдает, мы помогли бы ему или нашли того, кто может помочь. И сейчас все было бы по-другому.
Дверной звонок избавляет нас от необходимости вести бесконечный, не имеющий начала и конца, разговор. Чейс подходит к двери. Сквозь стеклянные вставки я вижу, что на крыльце маячат люди в униформе. Детектив Лина заходит первой, за ней следуют детектив Александер и еще трое полицейских.
— Где? — коротко спрашивает Лина. Лицо у нее серое.
Чейс кивает на пол.
Вскоре наш дом уже кишит полицейскими и криминалистами. Мы ушли на кухню, чтобы не мешать, и оттуда наблюдали за их работой. Дом стал похож на цирковую арену — повсюду бегают люди, сверкают вспышки фотоаппаратов, фиксирующих улики. Детектив Лина с нами — берет показания.
Я проходила через это уже столько раз, что знаю весь процесс чуть ли не наизусть. Время приближается к обеду, а я все так же ярко представляю себе сердце в коробке. Оно было похоже на кусок говядины. Но мы пока не знаем, кому оно принадлежало: Сонни или Норе. Или это снова свиное сердце. Полиция скрывает эту информацию, и общественность не знает, что Сонни и Норе сердца вырезали. А сердце на доске удалось выдать за розыгрыш. Чейс прав. Полиция держит все в секрете, чтобы избежать паники и найти убийцу.
Когда полицейские открыли коробку, я впервые увидела у них на лицах растерянность. Детектив Лина и детектив Александер тихо переговариваются, и вид у них поникший, далеко не такой уверенный, как в нашу последнюю встречу, когда они считали, что держат ситуацию под контролем. На самом деле, если кто и держит ее под контролем, так это Джейк, и он доказывает нам это снова и снова.
Теперь он наладил поставку человеческих останков под покровом ночи. Снаружи круглосуточно дежурит охрана, а ему все равно каким-то образом удалось проникнуть в дом. Что же будет дальше?
Детектив Лина посвящает нас в новый план. Она собирается искусственно создать ситуацию, которая выманит убийцу, а затем поймать его. Поэтому надо, чтобы мы сегодня вечером отправились смотреть фейерверк в честь Дня святого Валентина.
Мне кажется, что эту затею ждет та же судьба, что и наш поход в клуб. И все же нужно попытаться. Просто сидеть и ждать, когда он сделает следующий шаг, значит рискнуть еще чьей-то жизнью.
* * *
Шарлотта снова ни в какую не соглашается идти с нами. И я ее не виню. Но мы с Сиенной, Чейсом и Айзеком решили направить весь наш гнев, горе и ненависть на поиски убийцы, поэтому идем на шоу фейерверков. Мы все нарочно подставились убийце, запостив в разных социальных сетях о том, что будем там.
Перед уходом детектив Лина еще раз напоминает правила. Все очевидно: например, ни в коем случае не преследовать Джейка самостоятельно. Как будто это вообще возможно! Я уж точно не стану гоняться за убийцей! Для этого есть целая куча полицеских — в два раза больше, чем тогда в клубе. И любой вполне справится с Джейком без нашей помощи. Надеюсь.
* * *
Вечер. Надеваю пальто и выхожу за дверь. На этот раз мы идем одни, а полицейские тайно следуют за нами.
— Как-то мне сложно вести себя нормально, — замечает Айзек.
— Это потому, что ты такой бахнутый… — фыркает Чейс.
Айзек легонько ударяет его кулаком в плечо:
— Захлопнись уже, дебил. Ты меня понял.
Сиенна улыбается. Такие вот перепалки — самое что ни на есть нормальное явление. Обычно именно так наши ребята себя и ведут. И мне очень не хватает таких вот обычных разговоров и легкомысленных перепалок.
— Вы оба идиоты, — вставляю я.
Но чем ближе мы подходим к месту, где будут запускать фейерверки, тем больше я нервничаю.
— Думаете, есть шанс его поймать? — спрашиваю я, когда мы пробираемся сквозь толпу.
Такое ощущение, что посмотреть на фейерверк собрался весь университет. Играет музыка, но ее почти не слышно из-за гула сотен голосов.
Чейс обвивает меня рукой за талию, кладет ладонь на бедро.
— Нужно верить в лучшее. Только не отходи от меня, хорошо?
Да никаких проблем.
Повсюду висят громкоговорители, так что нам отлично слышно речь главы университета, которую он произносит перед началом шоу. Толпа встречает его бурными аплодисментами и такими громкими криками, что его голос почти что тонет в них. Я прижимаюсь к Чейсу, перед нами стоит Сиенна, позади — Айзек. Мы немного углубились в толпу, но все равно стараемся держаться поближе к краю, чтобы в случае чего дать деру. Я потеряла из виду детективов, но они обещали, что будут все время поблизости.
Я стискиваю кулаки.
Пожалуйста, пусть у нас все получится.
Вспыхивает первый фейерверк, и небо у нас над головами озаряется алым.
День святого Валентина, а точнее, Месяц святого Валентина окончательно вступает в свои права.
В студгородке яблоку негде упасть. Сотни студентов толпятся на газоне, глядя вверх, в ночное небо.
Еще один фейерверк. Оглушительно-громкий хлопок эхом разносится по округе. Я вполглаза наблюдаю за представлением, а сама то и дело поглядываю по сторонам в поисках переодетых полицейских или Джейка. Правда, в такой темноте мало что удается рассмотреть. Почти все уличные фонари выключены до окончания шоу, да к тому же вокруг куча народу. А поскольку сейчас зима, многие одеты в толстовки с капюшоном, — в основном парни, которые намеренно не носят теплые пальто, чтобы не прослыть слабаками. Любой из них может оказаться Джейком.
Уж не знаю, что задумала полиция. Они что, бродят в толпе и вглядываются в лица всех встречных? А что еще можно придумать? Не представляю. Дождаться момента, когда он попытается на нас напасть? Это совсем не успокаивает.
Наконец представление заканчивается, и поляну оглашают аплодисменты. Фонари медленно наливаются светом, толпа расходится по клубам — на вечеринки. Шоу длилось не больше пятнадцати минут, а кажется, что намного дольше.
Меня толкают со всех сторон. Сиенна и Айзек идут рядом, но нас разделил поток желающих первыми войти в бар. Чейс держится возле меня и высматривает в толпе Джейка.
Я гляжу туда, где заканчивается толпа. В прошлый раз я заметила Джейка на пороге клуба. Если он сейчас здесь, то, скорее всего, снова встанет так, чтобы проще было скрыться.
Толпа быстро рассеивается, и тут вдруг неожиданно гаснут все фонари. Поляна мгновенно погружается во мрак. Народ радостно вопит, как в столовой, когда кто-нибудь случайно разобьет стакан. А меня охватывает безумный страх. Сердце колотится, ладони становятся мокрыми.
— Чейс!
Резко оборачиваюсь, но он исчез. Зову Сиенну и Айзека, но они совсем далеко. Я ничего не вижу; моргаю, пытаясь поскорее привыкнуть к темноте.
— Чейс!
Люди в толпе один за другим достают телефоны и включают фонарики.
— Чейс! — кричу я, вертясь на месте.
Да где же он? Люди вокруг противно кричат и радуются внезапной темноте. А у меня леденеют руки и ноги. Это почти наверняка подстроил Джейк. Он идет за нами. Теперь я слышу только собственное тяжелое дыхание.
— Чейс!
Вокруг кружат темные тени. Я бегаю, отчаянно выкрикивая имена друзей, спотыкаюсь, на кого-то натыкаюсь, перед глазами мелькают чужие лица. Страшно, что в любой момент одно из них может стать лицом Джейка. Я бы с радостью зажмурилась, не будь это так опасно. Почему не включают фонари? Сердце бьется так, что становится больно, и я прижимаю ладонь к груди, про себя умоляя его стучать потише. Другой рукой включаю фонарик в телефоне, поднимаю его, освещая небольшой участок перед собой. Чейса нигде нет. Я не вижу его и не слышу, чтобы он отвечал на мой зов.
Внезапно кто-то натыкается на меня сзади, а затем чья-то рука обхватывает меня за талию. Я застываю на месте. Кем бы ни был этот человек, он очень силен; сжал меня так, что ребра трещат.
— Ш-ш-ш, — шипит он мне в ухо.
И по моей спине бегут ледяные мурашки. Это не Чейс. И не Айзек. Полицейский? Но он бы сказал об этом. Я не смею обернуться, потому что боюсь узнать напавшего. Он пятится назад и увлекает меня за собой. Вот тут я начинаю сопротивляться. Пытаюсь крикнуть, но гигантская рука в перчатке зажимает мне рот.
Это Джейк. Точно.
— Джейк! — кричу я в перчатку, но сама едва слышу свой голос.
— Ш-ш-ш! — снова шипит он, придвинувшись так близко, что его горячее дыхание обжигает мне шею.
Я пытаюсь вывернуться из его рук, но у него просто железная хватка. Где же полиция и почему до сих пор не работают фонари?! Он тащит меня в проулок между зданиями. Я поджимаю ноги и извиваюсь у него в руках в надежде, что он меня не удержит.
Рядом — никого. И никто не знает, где я и что со мной. Остается полагаться только на себя. Чтобы он не похитил меня, не убил, надо бороться.
Он убирает ладонь от моего рта и обхватывает за талию и второй рукой.
— Помогите! — тут же кричу я, но голос срывается. — Отпус…
Он лишь смеется и снова зажимает мне рот, на этот раз сильнее, так что я не могу издать ни звука. А потом прижимается губами к моей шее. Я чувствую, как его зубы впиваются в мою кожу над воротником. Готова поклясться, он хочет откусить от меня кусок!
Я каменею от ужаса, по щекам катятся слезы. А потом, совершенно неожиданно, он разжимает руки и с силой толкает меня в спину. Я с криком валюсь вперед, резко хватаю ртом воздух, выбрасываю вперед обе руки, пытаясь смягчить падение, но уже слишком поздно. Падаю и обдираю ладони об асфальт. Кожа горит, темно, но я все-таки смутно вижу содранную кожу.
Вокруг зажигаются фонари. Постанывая от боли, оглядываюсь, но мой похититель уже исчез.
— Лайла!
Я резко оборачиваюсь и с облегчением выдыхаю — ко мне бежит Чейс. Я кое-как поднимаюсь на ноги.
— Я в п-порядке, — заикаюсь, когда он подбегает.
— Что случилось? Ты вся дрожишь!
Я дрожу?
Чейс обнимает меня.
— Что произошло? — требовательно спрашивает он.
Я слышу по голосу, что он напуган, но пытается сохранять спокойствие. Заговорить у меня получается не сразу.
— Он схватил меня. Затащил сюда, а потом толкнул и убежал.
— Лайла! Чейс! Вот вы где!
К нам, тяжело дыша, подбегает детектив Лина. С ней — трое полицейских, тех самых, которые должны были присматривать за нами. И у всех есть фонарики.
Отодвинувшись от Чейса, снова пересказываю случившееся. Двое из трех полицейских убегают в том направлении, которое я указала, но Джейк — или кем бы там ни был мой похититель — наверняка уже давно убежал.
У меня пылают щеки. Нужно рассказать все, но это так тяжело, как будто убийца надругался надо мной.
— Еще он укусил меня, — едва слышно добавляю я, опустив взгляд.
— Укусил? — неожиданно высоким голосом переспрашивает детектив.
Я оттягиваю пальцем воротник, и она наклоняется, чтобы получше рассмотреть.
— Не уверена, что это может стать уликой. Ран нет, и покраснение быстро сходит. Но мы можем сделать мазок на дээнка.
Улика? Интересно, а можно сравнить следы от зубов на коже со снимками зубов из кабинета дантиста? Теперь я почти жалею, что Джейк не укусил меня посильнее, чтобы было с чем поработать.
Я даю разрешение на мазок. Я на что угодно согласна.
Чейс все это время молчит.
— Он тебе что-нибудь сказал? Ты успела его рассмотреть? — расспрашивает детектив.
— Он шипел пару раз, чтобы я молчала, а еще смеялся. Но я его не видела. Он был сзади. Мне кажется, это был Джейк.
— Ты уверена? — спрашивает она.
— Да… то есть я не слышала, чтобы он так шипел раньше, но голос похож. По крайней мере, мне так показалось. Все случилось быстро, я перепугалась, пыталась отбиваться.
— Это понятно, — кивает Лина. — Я рада, что ты в порядке. Айзека и Сиенну уже везут домой. Давайте и вас поскорее…
— Подождите!
Я вдруг замечаю что-то на земле и наклоняюсь. Рядом с тем местом, куда я упала, лежит конверт. Детектив забирает его у меня и открывает. Вытягиваю шею и заглядываю в записку поверх ее плеча.
Я поворачиваюсь и иду к машине. Меня трясет. Пытаюсь дышать, как учили. Чувствую себя ужасно беззащитной.
— Что там написано? — спрашивает Чейс, догоняя и хватая меня за руку.
Когда же закончится эта ночь?!
И весь этот кошмар, черт возьми, когда закончится?!
Пересказываю ему записку.
— Он доказал, что это чистая правда, — заканчиваю я.
— Прости меня, Лайла, я должен был крепче тебя держать, тогда нас не разделили бы. Я везде искал тебя, звал, но там было так темно и так зверски шумно, — говорит он сквозь стиснутые зубы, виновато морщась.
— Тебе не за что извиняться. Я ведь тоже тебя потеряла.
Чейс откашливается и нервно потирает подбородок.
Почему он так нервничает?
— Твоя шея…
— А что с ней?
— Не болит? Ты в порядке?
— В порядке. Правда, не больно. Наверное, я больше испугалась. Еще никогда не чувствовала себя такой… уязвимой. Запросто утащил бы меня и убил. — Я содрогаюсь от мысли.
Наконец добираемся до машины, на которой приехали сюда. Чейс открывает заднюю дверцу, и мы забираемся внутрь. Детектив Лина и ее напарник садятся впереди.
— Он не убил меня, — повторяю я, но нервы все равно натянуты, как струны.
Неужели в эти минуты Джейк планирует что-то новое, еще более ужасное?
В ответ все помалкивают. Уверена, у детектива Лины уже есть парочка версий, но она не спешит ими поделиться, так что я продолжаю настаивать:
— Он хотел продемонстрировать, что способен на что угодно, да? Он не убил меня только потому, что не хочет этого — пока что. Но почему я? Если следующая в его списке не я, почему тогда он схватил именно меня? Я не понимаю.
— Лайла, хотелось бы мне знать ответы на эти вопросы, — вздыхает детектив Лина. — Но я согласна, он сделал это, чтобы запугать нас, и, вероятно, не планировал никому вредить.
— Наверное, мы никогда его не поймем, — вставляет Чейс и кладет ладонь мне на бедро. — Самое главное то, что ты в безопасности.
Я накрываю его ладонь своей, откидываю голову на спинку сиденья. Сейчас я верю ему.
