Глава 8.
Когда мир снова появился, он был ужасен. Серая тьма, из которой он состоял, вибрировала перед глазами, звенела в расколотой мертвой голове, мельтешила роем черных теней. Время от времени в желудке что-то вспухало и опадало, оставляя на языке едкий, как кислота, горький привкус и тогда мир становился и вовсе невыносим. Звон в голове не утихал ни на секунду. Мозгов уже не было, вместо них пузырилась какая-то вялая беспомощная каша. Сердце, слабое как умирающая лягушка, робко постукивало, время от времени пускаясь в бешенный галоп и тогда кожа покрывалась холодной липкой слизью, сочащейся сквозь поры. Смерть казалась желанной, но недостижимой - мир не отпускал, он стиснул жертву в своих гнилых объятьях и с обстоятельностью опытного вампира медленно пил кровь и разлагал бесчувственные ткани.
Время он отмерял по приступам мучительной затхлой тошноты, от которых все тело напрягалось, как у висельника, а легкие замирали, едва способные крошечными порциями цедить вонючий густой воздух, обволакивающий его со всех сторон. Он не знал, с какой скоростью идет объективное время в реальном мире. Но он и не хотел этого знать.
Щека зачесалась. Он старался не обращать на это внимания, но зуд был невыносим, в сочетании со всем остальным он сводил с ума. Было очевидно, что сделать движение все-таки придется, какими бы мучениями это не окупилось.
Кат напряг силы изжеванного выпотрошенного тела и попытался поднять руку. Не получилось. Потому что ни ног ни рук он не чувствовал, они словно отсутствовали. Бродящие мозги отказывались усвоить информацию, они были бессильны. Пришлось открыть глаза.
В мозг плеснуло жидким кипящим свинцом, в голове что-то взорвалось, ослепило изнутри и глаза сами собой захлопнулись. Но теперь он чувствовал мир - тело сообщало, что он лежит на спине, на чем-то мягком и упругом. Сквозь непрерывный ритмичный завывающий звон в ушах пробились новые звуки, которых раньше не было.
- Гляди-ка, очухивается, крысеныш… Ща мы его пробудим…
Что-то снова взорвалось в голове, озарив темноту красными вспышками. Кат почувствовал, как лязгнули его собственные зубы. На язык текло что-то теплое и терпкое, сладко-соленое. Кровь.
- Не усердствуй, дурак, прибьешь еще. Гляди, какой он квелый, от одного пинка откинуться может…
Кто-то засмеялся. Знакомым, хриплым и каркающим смехом.
- От такой щекотки не откинется, не боитеся… Надо ж разбудить щенка.
Глаза вдруг открылись. Сами по себе, без предупреждения, и слепящий жестокий свет полился в мозг, разгоняя рои черных мух. Несколько секунд он просто смотрел, не понимая, что видит. Потом сообразил - небо. Утреннее безоблачное небо, на котором еще бледнел тусклый диск луны. Напрягая все силы, он набрал полную грудь свежего воздуха и мучительно закашлялся.
- Ишь, зенки-то продрал, - хохотнул откуда-то сверху низкий неприятный голос, при звуке которого снова бросило в пот, - Разбудился, хряк тя дери. Давай, очуняйся, наскучило нам тя ждать…
- Хороша, смотрю, у вас вишневка, - весело сказал другой голос, тоже низкий и хриплый, - Как нам, так дудки, а как дворняге церковной, так бочонками… Нехорошо, дедушка, обидиться могем…
- Да какими ж бочонками? - запротестовал старческий голос, - Все вам отправляем, какие уж тут бочонки… Заявился вчера, засветло, с дружком. Притопали по тропке, с севера, стало быть. И, мол, Орден, а другой - то из Армии, заручник егойный, в бою добыл.
- Что ж он утек? - задумчиво спросил первый голос, - Иль не связан был?
- Не связан. Они вместе в хате сидели, снедь лопали. Ну, я й наказал вишневки поднести, знал, что с дальнего пути да опосля боя дуже горло сушит, не удержится… Как знал - налакались как псы, там же и попадали…
- А заручник что?
- Кто его знает? Вечером был, а утром, глядь, уж нету. Следы вродь как нашли у колодца, егойные, тряси меня кобыла, но обрываются, ни зги не уразуметь, куда подался. Следопыт говорит - к реке, а я думаю - обратно чесанул, откель пришел…
- Ладно, не трепися, старче, верим. Ну, ты… Очуняйся, говорят… Э-э-эх…
Боль огненным шаром взорвалась в боку, рассеяв колышущийся туман в голове. Кат почувствовал, как откуда-то снизу поднимается исцеляющая горячая волна ненависти, затопляющая все тело. Зарычав, он вскочил чтобы впиться зубами в шею, удавить…
Хотел вскочить. Голова его лишь дернулась, руки и ноги так и не пошевелились. Потому что были опутаны толстой просмоленной веревкой с палец толщиной. Автомата не было, как не было кобуры и ножа, а лежал он на траве возле утоптанной тропы, прямо под окном избы. Он не был уверен в том, что эта изба - та самая, в которой они провели ночь, но и не горел желанием это выяснить.
Все и так уже было ясно.
Их было трое и стояли они почти правильным треугольником, окружив его. Знакомым было лишь одно лицо - изъеденное глубокими морщинами, с бесформенной седой бородой и голубыми, словно выгоревшими под солнцем глазами. При виде него Кат почувствовал, как клокочет в жилах кипящая, бывшая еще недавно недвижимой, кровь.
- Ах ты, старая…
Староста жестко усмехнулся, в его глазах блеснул металл. Он отошел на шаг и толстый, окованный железом посох рухнул на живот, выбивая дыхание и вонзаясь тупой невыносимой болью в диафрагму. Кат с всхлипом втянул в себя воздух, чувствуя как мир под голубым небом стремительно отдаляется от него.
- Но-но… - буркнул низкий голос неуверенно, - Не очень-то, старче… Отшибешь ему требуху, кто будет выправдовываться?
- Ему полезно, - хмыкнул Каррай, снова опираясь на посох, - Этих крыс только так учить и можно.
Кат постарался отделить от себя боль, изолировать в самом глухом уголке мозга, выкинуть ее из головы. Так учил брат Аннар. Но брата Аннара вряд ли били когда-нибудь дубиной по животу.
Двое других были очень похожи, могли бы даже сойти за близнецов. Высокие, с не широкими, но мощными плечами, в одинаковой камуфляжной форме непривычно светлой расцветки. Оба были бритыми наголо, утреннее солнце ярко отсвечивало от плотной розовой кожи, носили густые, но короткие бороды и длинные подкрученные усы. Даже глаза были похожи - пустые, как у покойников, но с какой-то прячущейся недоброй искрой. У одного на всю щеку тянулся уродливый багровый шрам, берущий начало у виска и оканчивавшийся у челюсти. Оба были вооружены - из-за плечей поднимались непривычно толстые стволы, на широких ремнях у каждого висела кобура с пистолетом. При всем кажущемся спокойствии в них чувствовалась сила. И сила немаленькая.
- Где второй-то? - один из них, со шрамом, улыбнулся, отчего его лицо стало еще уродливее.
Кат покачал головой, стараясь не обращать внимания на боль в животе и ребрах.
Человек со шрамом улыбнулся еще шире.
- Ну молчи, сука, молчи. Ничего, как начнем тебе кишки выпускать, быстро разговоришься, я вашу породу знаю. Или, может, тебе сначала гляделки поприжигать?..
- Не здесь, - поспешно сказал другой, - Сдохнет, падленыш. Везти придется.
- Везти так везти, - согласился человек со шрамом, - Нам спешить некуда.
Наклонившись к Кату, он взялся за опутывающие его веревки и легко, словно бочонок с пивом, поднял его и положил на плечо. Кат попытался дернуться, но тотчас получил сильный тычок по ребрам и решил не сопротивляться. Потому что сопротивляться в данной ситуации можно было только из принципа, а принцип - это не та вещь, которая сростит сломанные ребра или исцелит отбитые почки. А в том, что эти двое пойдут и не на такие меры можно было не сомневаться.
За углом дома оказалась машина. Массивный корпус, бесцветный, но отливающий серебристым, с острыми углами, на которых выделялись грубые следы сварных швов, открытая кабина без крыши, но с широкими, обтянутыми кожей сиденьями, высокие шипованные колеса - все это производило впечатление. Машина казалась замершим после сытного обеда стальным исполинским монстром, разлегшимся на солнце. Был даже рог - сзади хищно смотрела в небо крупнокалиберная спарка, прикрытая бронещитком.
- Валися, гаденыш, да не пищи, а то яйцы оторву. Усек?
Кричать Кат не хотел.
Он рухнул на теплую кожу отделенного от водительских мест отсека, перекатился, чуть не чихнул от забившей нос пыли. Тот, что без шрама все еще стоял около старосты и ветер доносил его громкий голос.
- Вышли своих молодцев во все стороны, хрыч, но крысенка найди. Два дня сроку, если не сыщешь - башку отверчу. Мы, братец, балагурить не любим.
Старый Каррай поспешно кивал. Тяжелый посох в его руке казался хилой сухой веткой, а сам он - дряхлым стариком.
- Сыщу, никуда не денется, можете верить…
- Если еще кто явиться - тоже крутите до кучи. Нам крикнете по-старому, поскорей только. Ну, бывай, старче…
Он повернулся и пошел к машине, щурясь от бьющего глаза солнца, в его руках Кат разглядел свой автомат, но кобуры с пистолетом Криса нигде не было видно. Это было хорошо. Значит, у Дениса есть шанс. Маленький, почти не видимый, но есть.
На него снова навалилась волна затхлой тошноты, пришлось закрыть глаза и сосредоточиться на том чтобы не уплыть в темную пульсирующую пучину.
- Что, господу свому траханому молишься? - хохотнул тот, что со шрамом, - Ну молися, молися, сученок, все равно кишочки свои увидишь…
- Пошел на хрен… - сквозь зубы сказал Кат и почувствовал на лице тень. Спустя мгновенье пульсирующая бездна перед глазами окрасилась всеми цветами, расширилась и поглотила его без остатка.
Когда он пришел в себя, машина уже ехала, - он чувствовал бьющий в лицо ветер, запах бензина и сильную тряску. Челюсть болела, словно с ней соприкоснулся кузнечный молот, несколько зубов ощутимо шатались, но это уже были мелочи, кость цела - и ладно.
На этот раз глаза открыть было уже легче. Но смотреть было не на что - в поле его зрения было только небо и два бритых отсвечивающих затылка. Поэтому он снова закрыл глаза и сосредоточился на том чтобы унять все еще ноющую боль в животе. Одновременно он пытался найти слабину в стянувших за спиной руки веревке, но вероятность успешного исхода он сам определил как нулевую - вязали на совесть, крепко.
Значит, не судьба. Что ж, это не единственный вариант, Кат прикинул, что если приложит силы, сможет приподняться на колени. Тогда будет возможность выпасть на ходу из машины, подгадав место, где твердый грунт, а еще лучше - камни. Если не схватят и удастся упасть головой вниз - шанс есть. Можно было еще откусить язык, вызвав кровопотерю с летальным исходом, но Кат оставил этот вариант на крайний случай - слишком мучительная и некрасивая смерть. Одно он знал точно - живым он к ним в руки не попадет.
- Вон и мост… - сидящий за рулем, со шрамом на щеке, указал рукой вперед, - Споро катимся.
- Надо было б задержаться, - проворчал сидящий рядом, - Не пришлось бы потом опять машину гонять…
- Не придется. Старик обещал своими силами довезти, коль поймает.
- Думаешь, поймает?
- Поймает. Они там все тропки знают, а мальчишка там впервые.
- Подождали б… - продолжал настаивать собеседник, - Двоих бы и повязали. А так…
- Ничего-то ты не тюмехаешь, - хмыкнул тот, что со шрамом, - Поймают его иль не поймают - невелика забота. А вот послушник - то совсем другое, такую птицу не всякий день увидишь. Чувствую я, много он всякого интересного нарасскажет. Я такое нутром чую.
- В воду не сверзись…
- Не боися, - широко улыбнулся тот, - Я не абы как, умеючи… Не первый день ездю…
В следующую секунду улыбаться уже стало некогда.
Когда пуля калибра девять миллиметров, разогнавшаяся с помощью пороховых газов и четырех нарезов в стволе до скорости в триста пятнадцать метров в секунду и с энергией в триста три Джоуля попадает в цель - этого трудно не заметить. Особенно если на головке пули есть крестообразная насечка, позволяющая пуле сминаться при соприкосновении с препятствием, увеличивая размер входного отверстия в несколько раз.
Поэтому они заметили сразу.
Кату сперва показалось, что голова сидящего за рулем просто отделилась от тела и отлетела в сторону, как невесомый кожаный мяч, оставляя в воздухе длинный ало-серый шлейф, оседающий на черных сиденьях частой багровой капелью. Тело с наполовину снесенной головой какое-то мгновенье держалось прямо, потом начало заваливаться в сторону, словно подрубленное дерево. В следующую секунду машина вильнула в сторону и под визг песка под колесами помчалась под откос, набирая скорость. Уцелевший не растерялся, выгнулся, впился руками в руль, вывернул его так, что машину бросило в сторону и какую-то секунду она стояла, колеблясь, на двух правых колесах. Не дожидаясь, пока она восстановит равновесие, он быстрым уверенным движением потянул из-за спины автомат и легко бесшумно выпрыгнул, скрывшись из вида. Он был профессионалом и не собирался тратить понапрасну время. Но у Ката были другие заботы.
Перекатившись спиной к сиденьям он начал ощупывать коченеющее тело бородатого со снесенной головой. Он помнил висящий у него на бедре длинный нож в ножнах и надеялся, что сумеет им воспользоваться.
Где-то рядом грохнул выстрел, сразу вслед за ним - еще два. Звук был низкий, незнакомый, значит, стрелял не Денис. Звук “АПС” он узнал бы всегда. Стараясь не думать ни о чем кроме ножа, он вытянул на всю длинну руки, не обращая внимания на боль в суставах и уколы от приливающей крови. Наконец, когда, как ему показалось, прошла уже вечность, кончики напряженных пальцев коснулись ткани. Это была нога. Прикрыв глаза чтобы сосредоточиться, он продолжал поиск.
А выстрелы уже трещали без остановки - совсем рядом низко рокотал автомат, заглушая редкие пистолетные хлопки, доносившиеся откуда-то издалека. Кат до крови закусил губу, оттолкнулся коленями, прижимаясь теснее к сиденью, потянулся. И в его залитой кровью руке оказалась рукоять ножа. Не тратя ни единой секунды, не позволяя себя преждевременно обрадоваться и потерять драгоценное время, он извлек нож из ножен и, не примериваясь, полоснул по стягивающей запястья веревке. Ледяная боль резанула руку, на ладонь закапало что-то горячее, но веревка поддалась. Еще один взмах бритвенно-острого лезвия - и она упала с онемевших рук мертвой змеей. Кат двумя короткими движениями освободил ноги и рывком поднялся.
От резкого движения перед глазами все поплыло, закрутилось, он едва не упал, схватившись за борт.
Они были у самой Вежи - передние колеса машины наполовину скрылись в непрозрачной, со свинцовым отливом, воде, со всех сторон обступали высокие прибрежные заросли.
Река была широка и величествена, как не спешил Кат, а на секунду у него все же заватило дух, настолько необычным было зрелище. Бесконечная полоса простиралась от одного горизонта до другого, окаймленная блеклыми полосками чахлого кустарника. Поверхность воды была идеально гладкая, ее не тревожили ни волны, ни течения.
Эта река была вечной.
И зловещей. В ее свинцовых ледяных глубинах, казалось, бурлит невидимая жизнь, отвратительная и вместе с тем завораживающая.
Вскарабкавшись на задранную заднюю часть, Кат вспомнил, что забыл взять автомат. Хотел было за ним спуститься, но замер. Потому что увидел Дениса.
Тот лежал недалеко от зарывшейся в заросли машины и над ним стоял человек в форме, опустив ствол автомата так, что он почти касался подбородка безбожника. Он стоял спиной к машине, поэтому Ката не заметил. Но заметил Денис. Долю секунду смотрел на него, потом поспешно перевел взгляд чтоб не выдать. Его рука, все еще сжимавшая пистолет, лежала на земле, придавленная тяжелым армейским сапогом на толстой подошве, ствол смотрел в сторону машины. Денис попытался перевести его на нависающую над ним фигуру, но человек в форме лишь усмехнулся и Денис тонко вскрикнул от боли.
Кат не стал возвращаться за автоматом. Спрятавшись за бронещитком, он положил руку на рукоять крупнокалиберной спарки и быстро повел тяжелые стволы вниз, пока в прорези прицела не появилась спина в светлой камуфляжной форме. Гашетка удобно легла под палец, но в эту секунду он услышал за спиной звук, которого совсем не ожидал. Звук пузырящейся воды.
На ровной поверхности Вежи вскипели пузыри, словно под водой заработал гигантский насос. И, прежде чем Кат успел обернуться, свинцовая вода вздыбилась горбом и брызнула в стороны, подняв высокую волну. Сперва ему показалось, будто загадочное морское течение выбросило на поверхность громадный коричневый валун, покрытый почти всплошную густой сетью водорослей. Лишь спустя мгновенье он понял, что этот валун шевелится, но шевелится не механически, а с завораживающей глаз неспешной животной грацией. Над водой заскользили, разворачиваясь, длинные багровые щупальца, усеянные черными загнутыми когтями, с леденящим душу свистом рассекая воздух.
Эта картина была настолько абсурдна, невозможна и фантастична, что несколько секунд все смотрели на него молча, не делая попыток ни убежать, ни атаковать подводное чудовище. Впрочем, к атаке готовилось оно само.
Кат окаменел около пулеметов, не в силах ни отвести глаз, ни сдвинуться с места. Одно из щупалец лениво, словно мимоходом, хлестнуло по склонившемуся над водой капоту автомобиля, сваренные бронепластины разлетелись веером, как карты, в механическом чреве что-то вспыхнуло и зачадило черным дымом. Гигантская, размером с танк, туша заволновалась, качнулась ближе к берегу, раскрывая в омерзительной улыбке усеянную зубами-иглами пасть, внутри которой ворочалось что-то липкое и темное. Над темной водой разнесся новый звук, от которого кровь мелким колотым льдом застыла в жилах - оглушительный скрип, раздирающий барабанные перепонки.
На берегу загрохотал автомат, но звук выстрелов уже не казался грозным, скорее робким и испуганным. Кат не видел, достигли ли пули цели, но морское чудище, вынырнувшее из глубин, снова взревело и приступило к действиям.
Одно из шупалец метнулось к Кату, он рухнул вниз и черный зазубренный коготь со звоном снес пол бронещита, отбросив тяжелую сталь далеко в сторону. Следующее щупальце взметнулось над водой и, разбрасывая брызги, понеслось, плавно набирая скорость, чтобы раскроить на две аккуратные половинки и машину и Ката.
Большая часть пуль из автомата Дикого все же попала в цель - на отвратительной морде речного мутанта, чуть пониже пасти, расплывалось созвездие нежных сиреневых клякс.
Кат знал, что развернуть спарку не успеет, знал, что не успеет и увернуться. Поэтому он сделал то, что смог - дотянулся до гашетки и утопил ее пальцем. Два пулемета взревели, словно разъяренный дракон, и тонкий человеческий крик утонул в адском грохоте. Кат откатился в сторону, в ушах звучал свист рассекающего воздух щупальца, которое готовилось обрушиться на него сверху, рассечь, раздробить, смять. Но с берега опять загрохотали выстрелы, на этот раз пистолетные. Что-то свистнуло у него над головой, на плечи посыпались металлические осколки.
Теперь все зависело только от скорости. Кат вскочил и одним сильным рассчитанным движением крутанул спарку, разворачивая тупорылые пулеметные стволы. Толкни он чуть сильнее - и на возвращение стволов не осталось бы времени, но у него получилось, в прорези прицела заколыхалось коричневое с прозеленью тело. Сразу два щупальца метнулись к нему, но было уже поздно, - снова взревел дракон и смертоносный стальной кнут стегнул по воде, поднимая тучи водных брызг.
Речной мутант взревел и в ту же секунду исчез под водой. Взметнувшись последний раз, скрылись и щупальца. Одно из них дотянулось все-таки до спарки и одним движением срезало начисто оба ствола и остатки бронещитка, чудом разминувшись с Катом, но ему уже было все равно - не в силах отпустить изуродованный пулемет, он смотрел на Вежу. По темной воде неторопливо расплывались круги. Никаких признаков существования речного мутанта больше видно не было.
Обернувшись к берегу, он увидел лежащего Дениса с пистолетом в руках. Затворная рама была в крайнем заднем положении, свидетельствуя о том, что последний патрон безбожник уже успел выпустить. Наконец он разжал пальцы, уронил пистолет и сел на траву, массируя кисть и не глядя по сторонам.
Кат спрыгнул с машины, едва удержав равновесие, подошел к нему и сел рядом, стараясь не замечать того, что осталось от человека в форме. Два крупнокалиберных пулемета обыкновенно оставляют крайне мало, а то, что оставляют, идентифицировать уже невозможно.
Они сидели так несколько минут, глядя на ровные свинцовые воды, не переглядываясь и не разговаривая. Им нечего было сказать друг другу, они и не стремились. Денис рассеяно крутил в руках пистолет, Кат просто смотрел на другую сторону реки, где из темной воды поднимался густой кустарник. Солнце смотрело на них сверху, из зенита, большой любопытный оранжевый глаз.
- Не ожидал тебя увидеть, - наконец сказал Кат, - Какими судьбами?
- Мне-то откуда знать, брат?..
- Как здесь оказался-то?
- Не поверишь.
- Думаю, поверю. Если услышу правду.
- Тебя ждал, брат. Машину я издалека увидел, когда она только в деревню въезжала. Понял, что за тобой, сразу было видно, что не пейзане. Ну… я и решил тебя отбить, если получится. Засел у моста…
- Решил меня отбить? Не понимаю…
- Ну, решил… - Денис смущенно потупился, словно признавался в чем-то нехорошем, - Впереди пустыня, вот я и подумал, что одному…
- Угу… - Кат по-прежнему смотрел на Вежу, не отводя глаз, - Отбить, значит, решил… не ожидал, честно говоря, думал, ты уже далеко…
- Мало ли чего ты думал, - буркнул Денис, щелкая туда-сюда предохранителем пистолета и не поднимая глаз, - Это уже твои проблемы.
- А из избы как вылез?
- Через окно. Тот здоровяк, что под дверью стоял, отошел… нужду справить. Я и прыгнул через окно тихо. Потом до окраины добрался, никого не встретил, ночь темная стояла, безлунная, да и крался я не хуже злыдня…
- А пистолет зачем взял?
- Чтоб целым дойти. Не мог же я у тебя автомат взять…
- Извини. Спасибо, - наконец сказал Кат, - Ты уже второй раз спасаешь мне шкуру.
- Второй?..
- Если подумать, даже третий.
- Мутанта ты сам спугнул…
- Но ты его отвлек. Если б ты не выстрелил, я был бы уже под водой. И, скорей всего, не одним куском.
Денис хмыкнул, вогнал в пистолет пустую обойму, засунул его за ремень.
- Тебе спасибо, брат. Если б ты не взялся за пулемет, меня прибил бы этот…
- Выходит, мы друг друга спасли?
- Выходит… Что будем делать теперь?
Кат улыбнулся, поднял с земли непривычный дисковый автомат с деревянным прикладом. Взвесил в руке, отрегулировал прицел, поправил ремень. Тяжеловат и сбалансирован плохо, но сгодится.
Послушник Ордена стреляет из всего, что может стрелять.
- Вернемся в деревню… Надо поблагодарить старосту за прием. Из автомата когда-нибудь стрелял?
Несколько секунд Денис молчал, глядя на ровную поверхность реки.
- Не стоит, брат.
- Как это - не стоит? - не понял Кат.
- Да так… Чего ты хочешь этим добиться?
- Эта сволочь продала нас Диким! - взорвался Кат, забрасывая автомат за спину и поднимаясь на ноги, - Я вернусь и нафарширую его свинцом так, что родичам придется выковыривать его ножами, прежде чем похоронить!..
Он сделал несколько шагов по направлению к деревне, но Денис остался сидеть на месте.
- Чего ты хочешь этим добиться? - повторил он.
Кат остановился.
- Дурацкий вопрос, Ден. Чего я хочу добиться, убивая предателя и сволочь? Наверно, того чтобы оный не паскудил землю своим присутствием. Годится? Или ты ждешь другого ответа?..
Денис пожал плечами, не глядя на него.
- Почему бы тебе в таком случае не расстрелять заодно и Вежу? Раз уж это дело чести…
- Это дело веры! - не выдержал Кат и сделал несколько шагов. Но что-то заставило его остановиться и обернуться. Безбожник сидел к нему спиной и не шевелился, словно высеченная на берегу реки статуя в натуральную величину.
- К чему тогда нужна такая вера…
- Ты забываешься, - холодно сказал Кат, отнимая машинально потянувшуюся руку от автомата.
- Возможно. Можешь даже меня торжественно расстрелять, как богоотступника и еретика. По крайней мере я буду знать, за что умру. Но не уверен, что знаю, за какие грехи умрет Каррай.
- Если бы я хотел тебя расстрелять, - медленно, с расстановкой сказал Кат, следя за тем чтобы голос звучал ровно и спокойно, - я сделал бы это много дней назад, уж можешь поверить.
Денис не ответил.
- Каррай - предатель, он присягал Ордену, но перекинулся на сторону Диких, переманил пейзан… Из-за него мы чуть оба не оказались в пыточных застенках! Это-то ты понимаешь?.. Он продал нас, продал как свиней на торгу!..
Кат вспомнил опускающийся посох и морщинистое лицо с седой бородой, сжал кулаки.
- Чего ты ожидал от него?
- Ты о чем?
- Я говорю, чего ты от него ожидал? - Денис повернул голову, посмотрел на него, - Вы ушли отсюда много лет назад, бросили их без оружия, без помощи… Без будущего. Это была их награда за то, что они помогали вам.
Кат хотел было возразить, но Денис не дал перебить себя. Его голос звенел и набирал силу.
- Они остались без защиты, окруженные мутантами и Вандалами, вокруг деревни на сотни километров простирается только радиоактивная пустыня, а в воде караулят мутанты. Вы ушли, бросили их на растерзание… как пастух бросает овец, видя приближающихся волков. Что вы от них ожидали? Что увидев Диких они будут сопротивляться до последней капли крови? - Денис горько, совсем не по-детски усмехнулся, - Рассчитывали, что они будут прикрывать вам задницу до тех пор, пока деревня не превратится в пепел? Да, так ведь?..
- Ден…
- Дай мне договорить, брат, я буду краток… Вы ожидали от них жертвенности и готовности отдать жизни за вас?.. А что вы сделали для них чтобы расчитывать на это? Вы дали им только одно - врага. Потому что ничего кроме этого вы дать не можете, ничего большего у вас и нет! Вы подарили им счастливую смерть, смерть на поле боя с оружием в руках, смерть героев и солдат Господних, но забыли спросить, нужна ли она им… Вы залили себя кровью настолько, что ослепли. Предатели, враги, еретики… Вы же больше ничего не видите!..
Его лицо покраснело, губы дрожали. На секунду он снова превратился в ребенка. Но только на секунду.
- Выговорился? - спокойно спросил Кат.
- Да, спасибо, - буркнул Денис, отворачиваясь, - Гораздо легче. Ну прям как на исповеди…
- Не смешно.
- А мне плевать.
- Ладно… - Кат бросил автомат на траву, вернулся, сел рядом, - Теперь я могу говорить?
- Валяй, - безучастно ответил он.
- Как ты думаешь, цель оправдывает средства? Простой вопрос.
- Цель?.. - Денис прикрыл глаза, задумался, - Не знаю, брат. А ты?..
- Речь о тебе.
- Я не могу так прямо сказать. Зависит… от цели и от средств.
- Цель - это мир. Мир на всей планете.
- На всей планете? Разве это достижимо?
- Цель всегда недостижима… - пожал плечами Кат, - Считай, что почти на всей, так проще.
- Кхм… А средства?
- Ты их уже сам называл.
Денис грустно улыбнулся.
- Убивать чтобы не было убийств и предавать чтобы не было предательств? Ты серьезно?
- Ты мастер передергивать… Чтобы вспахать поле, надо уничтожить сорняки, а чтобы был мир, надо сперва уничтожить врага. Но в чем-то ты все-таки прав, Ден. Чтобы принести всеобщее счастье надо сделать то, что с этим счастьем несовместимо. Как врач, проливая кровь, спасает пациента. Счастье нельзя принести на сверкающем блюде, поданном в белых перчатках, это ты понимать должен.
- Белые перчатки… Что-то знакомое. Где-то я об этом уже читал.
- Возможно. Я лишь говорю о том, что глупо рассчитывать на мир, который снизойдет сам по себе с небес. Чтобы получить результат - надо работать. А чтоб достигнуть счастья - надо страдать. Ты меня понял?
- Не знаю, хочу ли понять… - вздохнул Денис, - Мне не нравится мысль о том, что великая цель оправдывает все средства. Это ведь действительно… фанатизм какой-то… А что делать с людьми, которые не захотят такого счастья? Расстреливать? Давать им счастье насильно, так, чтобы они не могли отказаться? Люди, против которых вы сражаетесь, тоже верят в Господа и тоже хотят мира, но вас ведь это не останавливает… Вы хотите накормить счастьем силой?.. Счастье из-под капельницы…
- Если не останется другого выхода - да! - рявкнул Кат, хватая его за острое костлявое плечо и разворачивая к себе лицом, - Дать в морду чтобы спасти! Вставить капельницу чтобы спасти шкуру, если другого выхода нет…
- Ладно, забыли… - Денис отстранился, встал, - Мы все равно друг друга не поймем, только время понапрасну потратим. Давай отложим спор на следующий раз.
Кат тоже встал, отряхнул робу от мелкого речного песка, поднял автомат.
- Что, все-таки в деревню? Раздавать счастье?
- Пошел ты к черту… - он зашагал вперед, раздвигая заросли высокой травы, - Идем дальше, через Вежу, по старому маршруту.
- По старому? Значит, передумал?
Кат не ответил.
- Подожди… - Денис все также стоял и смотрел на него.
- Что еще?
- Последний вопрос. Прежде чем мы пойдем дальше.
- Задавай. Но это действительно будет последний вопрос.
- Ты… Действительно смог бы пойти в деревню? Перестрелять тех безоружных пейзан, убить старика… Ты смог бы это сделать?
Кат обернулся, посмотрел в последний раз на помятую машину, уткнувшуюся в заросли и поправил за спиной автомат.
- Теперь я этого уже никогда не узнаю. Шевелись давай!
