Глава 7.
- Не похоже на деревню, - заметил Денис, прикладывая ладонь к лицу и вглядываясь вдаль, - Ты тут когда-нибудь был?
- Нет, - Кат не смотрел вперед, он смотрел себе под ноги и машинально считал шаги, - Не был, на карте видел. Деревня как деревня.
- Маленькая какая-то…
- На то и деревня. Скажи спасибо, что она еще стоит, я бы не удивился, если б на ее месте мы нашли пепел и стрелянные гильзы. На них милость Господа - столько лет, да еще возле самой Вежи… Сильны пейзане.
- Тут так опасно?
- Еще опасней, чем ты думаешь. Мутанты еще ладно - хороший частокол да пара вышек - и им не пройти. Другое дело - Дикие, против них одним забором не обойдешься.
- Значит, их тут нет?
- Я не говорил, что их нет. Я лишь вижу, что деревня, хоть и небольшая, но цела, а это уже о чем-то говорит.
- Брат!..
- Чего тебе?
- Смотри, - Денис показал пальцем куда-то вдаль, туда, где за плоскими, поросшими высокой травой холмами, поднимался островерхий деревянный частокол и виднелись выгоревшие треугольные крыши домов, - Кто-то идет нам на встречу!
- Я вижу, не ори.
- Нас заметили?
- Нас должны были заметить еще час назад, пейзане всегда выставляют посты на дорогах. Ожидают… незваных гостей.
- Их человек десять… А если… если они нападут?
Кат пожал плечами.
- Тогда беги. Если не схватишь арбалетный болт между лопаток… Впрочем, кажется они идут без оружия. Запомни, говорить буду я, ты будешь стоять в стороне и молчать, как немой. Хоть с этим ты справишься?
Денис кивнул.
- А что ты им скажешь?
- Правду. Что потерял отряд и веду пленника на Базу. Не высовывайся и все будет в порядке.
- А если они на меня набросятся?
Кат хотел было смолчать, но понял, что мальчишка так просто не отцепится.
- Значит, судьба такая. Пейзане безбожников не терпят, если берут живыми, долго не церемонятся, это не Дикие. Отчекрыжат на месте голову косой или на дереве вздернут. Хотя, слышал, они и забавляются иногда. От скуки, наверно. Закапывают заживо, четвертуют, в масле варят… Фантазия у них не чета Диким, но кое-что умеют.
Денис побледнел, но не показал виду, что его это задело.
Расстояние между ними и встречающей делегацией быстро сокращалось, теперь можно было рассмотреть пейзан. Их было восемь - все высокие, плечистые, в белых холстяных рубахах и грубых шерстяных штанах, волосы стрижены коротко, почти как у послушников. Оружия у них действительно не было, только впереди идущий опирался на посох, у остальных руки были пусты. Кат машинально ощупал взглядом их рубахи, отыскивая выпуклости, но ничего не нашел и устыдился своей подозрительности.
Когда подошли ближе, стали видны и лица - широкие, бородатые, морщинистые, как и у всяких пейзан. Смотрели открыто, даже с радостью и Кат окончательно успокоился. Впереди идущий оказался стариком, но бодрым и полным сил. Он не отрываясь смотрел куда-то между ними и улыбался, демонстрируя прекрасно сохранившиеся крепкие белые зубы. Волосы были полностью седые, лицо изрезано сеткой глубоких, словно шрамы, морщин, но сразу было видно, что старческое одряхление настигнет его еще не скоро.
Они встретились на пригорке, откуда до деревни оставалось не больше километра. Остановились шагах в десяти, медленно поклонились друг другу.
- Во славу Господа! - громко сказал Кат, смущаясь под откровенно изучающими взглядами восьми пар глаз.
- Именем Его! - вразнобой ответили пейзане. Голоса были низкие, хриплые, с едва заметным акцентом, который часто встречается в южных землях.
Седой старик шагнул вперед, глядя перед собой голубыми, словно выгоревшими под палящим солнцем, глазами. Потрескавшиеся губы искривились в легкой улыбке.
- Приветствуем тебя в наших землях, брат. Давно не было вестей от Ордена.
- На все были причины, - сказал Кат, тщательно подбирая слова, - Но мне приятно встретить в этих местах людей, чтящих Господа и живущих по слову Его.
- Не сомневаюсь, брат, не сомневаюсь, - неожиданно расхохотался старик, хотя ничего смешного сказано не было, - Тем паче, что в этих местах мы единственные люди на сотни верст вокруг…
Смех у него был неприятный, каркающий и сухой.
- Меня зовут Кат. Брат Кат.
Ложь вышла легко, непринужденно.
- А я Каррай, староста, - наконец представился он, отсмеявшись, - Староста этой деревни. Что привело тебя в эти края, брат? Ты пришел за полагающейся десятиной и отроками?
- Нет, нас привела сюда воля Господа. Я… мы с пленником собираемся пересечь Вежу и двинуться дальше. Так получилось, что путь наш лежит через вашу деревню.
- С пленником? - переспросил старик и глаза его опасно сверкнули.
- Да, наш отряд захватил его верстах в пятидесяти отсюда.
Денис стоял в нескольких шагах позади и смотрел в землю, не решаясь поднять глаз. Пока все шло хорошо.
- Но вы пришли только вдвоем?
- Да. Мой отряд… выполняет другое задание.
- Плохо, - старик поцокал языком, - Опасные места, гиблые. Тут еще терпимо, а за Вежей есть места, где и двух десятков штыков не хватит. Опасные места…
Кат развел руками, словно соглашаясь с его словами.
- На все воля Господа.
- Воистину, - согласился старик, - Разумеется, я не буду спрашивать о цели вашего похода, это касается лишь Спасителя и Ордена, но не нас, простых пейзан… Однако я настаиваю чтобы ты воспользовался нашим гостеприимством и переночевал в деревне, путь твой, чувствую, далек, а отдых никому не помешает. Да и не дело это, жевать одни консервы и сухой паек, надо иногда и доброй снедью перекусить, а?
Каррай подмигнул.
Кат раздумывал недолго.
- Я воспользуюсь вашим предложением, - кивнул он, - Путь и в самом деле долгий и небезопасный… А запасы пищи у нас невелики.
Старик широко улыбнулся.
- Очень рад, брат. Жители обрадуются, они уже забыли, что где-то существует Орден. Они будут очень рады тебя видеть, брат… Что ж, идем.
Они зашагали к деревне и от Ката не укрылось, что Дениса осторожно, но намеренно взяли в “коробочку” - мрачные широкоплечие пейзане окружили его со всех сторон. Но он, кажется, этого даже не заметил - плелся, опустив вниз вихрастую голову и не замечая ничего вокруг, точно шел на казнь.
Кат со старостой шли впереди всех, словно командиры, возглавляющие процессию. Старик шел быстро, уверенно, посох почти не использовал. Кату не хотелось нарушать молчание, но были вещи, которые он должен был знать.
- Каррай…
- Да, брат?
- Как у вас тут с мутантами и прочим сбродом?..
Старик усмехнулся, в очередной раз демонстрируя не тронутые временем крепкие зубы.
- Держимся помаленьку. Частокол вон новый справили, вал подновили… Лезут, конечно, дьявольские твари, обычно жруны и выползни, бывает, еще какая нечисть объявится. Но мы их быстро спроваживаем, у нас с такими разговор короткий.
- А за рекой?
Староста нахмурился, испещренное морщинами лицо затвердело.
- Не советую, брат, идти за реку. Гиблые места, проклятые… Мутантов там тьма тьмущая, один другого зубастей, но мутанты - это тьфу, если патроны есть, отбиться можно, коль умеючи… Нет, брат, не в мутантах страх, не в мутантах.
- А в чем же?
- Говорю же - проклятые места. Воды нет ни капли, пустыня. Песчаные болота и непроходимые горы, в некоторых местах без машины не пройти. Запросто можно огневицу схватить…
- Какую огневицу? - не понял Кат.
- Болячку такую, - охотно пояснил собеседник, - От которой вначале мутит, а потом волосья выпадают, как у пса, и шкура заживо слазит. Схватишь огневицу - все, не жилец на белом свете. Диким она что… Они ее не боятся. Нечистые они, вот что.
- За реку они не выходят?
- Нет, сюда не высовываются. Мост-то единственный у нас, попробуй через него перейди. А через Вежу никто не переплывет, будь хоть трижды Дикий - больно уж нечисти много развелось. Да и мутанты с каждым годом наглеют… Нам бы пулевиков пяток, - старик кивнул на автомат Ката, болтавшийся за спиной, - Враз легче пошло б…
- Я передам отцу Никитию, - пообещал Кат, - Думаю, он отправит вам то, что нужно.
Ложь далась легко. Куда уж старосте знать, чем сейчас на самом деле обеспокоен Орден. Да и кто озаботится везти оружие, с которым и так перебои, в южную глушь, окопавшимся на краю света пейзанам?.. Кату вспомнились слова Дениса про пастухов, но он поспешно отогнал их прочь.
- Благодарю, брат, - степенно ответил старик, ничего не заметив, - С пулевиками мы враз все очистим, глаза у нас вострые… А будь у нас стальная машина с большим пулевиком - так и Диких бы поразгоняли.
”Может вам еще и вертолетов дать?” - чуть было язвительно не поинтересовался Кат, но сдержался. Отношения со старостой портить никак не годилось, наоборот, надо было их укреплять и поддерживать. Если повезет, старик даст им проводника, а это окупится стократно.
- На все воля отца и Господа, - уклончиво ответил он.
- Воистину, - согласился староста.
Деревня была маленькая, запущенная, дворов в тридцать. Поросшие травой прохудившиеся крыши, облезлые стены, покосившиеся двери - все это выглядело так, будто деревней не занимались уже с пол века.
Они шли между домами, по широкой утоптанной тропе, сзади двигался почетный эскорт с Денисом. Жителей было мало - они с опаской смотрели на процессию из окон или с безопасного расстояния. Детей почти не было, в основном мужчины в возрасте. Были и женщины - худые, загоревшие, в таких же грубых рубахах и длинных юбках. Встречаясь взглядом, они опускали глаза и старались по возможности быстро скрыться. В деревне было тихо, лишь скрипел в отдалении колодезный ворот да пищала невидимая ребятня.
- Стесняются, - усмехнулся Каррай, - Не сердись, брат, одичали совсем. Шутка ли, столько лет ни единого монаха не видели…
Но Кат и не думал сердиться. Грех сердится на людей после трех суток почти полного отшельничества. Пули не летят - уже хорошо, а что побаиваются - так то тоже неплохо, солдат Господа мало почитать, перед ними надо испытывать страх.
- Есть тут один домик… - старик указал им на стоящую у дороги бревенчатую избу с травяной крышей, - Не дворец, ясно, но какая-никакая, а крыша над головой. Одну ночь переспать завсегда можно.
- Мы не надеялись и на это, - честно сказал Кат, оглядывая хибару. Благодарю вас от имени Ордена, почтенный Каррай.
Староста польщено хмыкнул в бороду и засуетился.
- Обед тебе, верно, тот час же подавать? Устал-то с дороги, небось?..
- Перекусить не помешает, - согласился Кат, чувствуя как ворчит пустой желудок, - Если вас не обременю…
Старик раскатисто захохотал.
- Нет, брат, ты этим нас не стеснишь. Накормим до отвалу. А этого… дьволопоклонца… куда его? Могем посадить в погреб, что под амбаром, оттуда не вылезет.
Кат не ожидал такого поворота. Переглянувшись с Денисом, он поспешно сказал:
- Нет, почтенный Каррай, не стоит утруждать себя. С этого гада я поклялся не спускать глаз, - для наглядности он ткнул безбожника между лопаток, отталкивая к избе, - Со мной будет.
- Как желаешь брат, - как-то слишком быстро согласился староста, - На всякий случай я у дверей молодца поставлю, чтоб сграбастал, если чего…
Отворив тяжелую скрипящую дверь, они вошли в дом. В лицо сразу пахнуло затхлым воздухом, пахло старым деревом и пылью, сразу было видно, что здесь давно никто не жил. Но внутри было достаточно уютно - грубый рубленный стол, два таких же табурета, в углу - прикрытая покрывалами лежанка. Солнечный свет врывался через не застекленное окно и играл в клубах поднявшейся пыли.
- Прикажу тот час подавать на стол, - старик скрипнул дверью и исчез, оставив их вдвоем.
Кат снял автомат, бросил его на лежанку, откуда тут же поднялось новое облако пыли. Денис чихнул.
- Не нравится мне этот тип, - сказал он, утирая глаза, - Перед тобой так и стелится.
- Глупости. Просто давно не видел никого из Ордена, оно и понятно. Самый обычный пейзанин, я таких много видел.
- Я тоже немало повидал. Подозрительный тип.
- Чем именно?
- Да говорю же - радостный сильно. Он не похож на человека, которого обрадует визит Ордена. Не из таких…
- Слушай, чего ты к нему прицепился? - не выдержал Кат. Добродушный бодрый старик все же был ему симпатичен.
- Не знаю… Но, кажется, догадываюсь, почему ты его защищаешь.
- И почему же?
- Да потому что он относится к тебе как ко взрослому брату Ордена. Тебе это явно льстит.
Кату оставалось лишь головой покачать.
- Обнаглел ты, брат, совсем обнаглел. Чувствую, придется просить почтенного старосту чтобы он отправил пару дюжих ребят за хворостинами да распорядился тебе как следует выпороть…
- Не стесняйся, - ничуть не обижено отозвался Денис, - Проси. Просто мне подумалось, что в здешних местах мы равно далеки как от Ордена, так и от Армии, если появится опасность - она будет грозить нам обоим.
Кату пришлось признать, что мальчишка все-таки прав. В этих землях стоит больше внимания обращать на окружающие мелочи.
- С головой не расстался - и радуйся, дурак.
- Я и радуюсь, - серьезно сообщил безбожник, устраиваясь на табурете.
- Оно и видно, - Кат отошел к окну, выглянул на улицу. Деревня оживала - между домами появились люди, забегали дети. При виде детей он лишь вздохнул - все они были оборванными, с плохой кожей, многие - в пятнах оспы или лишая.
Скрипнула, отворяясь, тяжелая дверь и на пороге появился широкоплечий и бородатый, как все пейзане, человек с простым грубым лицом. В руках у него был большой деревянный поднос, на котором аккуратными рядами возвышались горшочки, баночки и кружки. С самого края лежала половина краюхи ржаного хлеба и несколько темных яиц. Имелось и два высоких кувшина.
- Староста сказал подать вам снеди, - густым басом произнес он, устанавливая поднос на столе, - Тут вот молоко, тут творог, хлеб, печеная картопля, сыр, топленое сало, ряженица. Чем богаты… Тут, - он смущенно опустил глаза, - Не серчайте, ежели не так, брат… Кувшин вишневки. Коли вам вера не запрещает…
Кат понюхал содержимое высокого глиняного кувшина, возвышавшегося над всеми приборами. Так и есть, вишневое вино. Судя по запаху, еще свежее.
- Нет, не запрещает, - ответ он, - Благодарю за заботу.
Пейзанин быстро кивнул и исчез за дверью. Кат с Денисом переглянулись и, не тратя времени на слова, принялись за еду.
- Здорово… - невнятно пробормотал безбожник с полным ртом, - Не ожидал…
- Ничего особенного, - Кат штык-ножом рассекал сыр на ломти, - Пейзане народ хоть и суровый, но, в общем-то, добряцкий. Да и хлебосольный к тому же. Если с ними не наглеть, они будут за тобой ухаживать как за ребенком.
Он приложился к кружке с ряженицей, проглотил, почти не жуя, несколько запеченных в кожуре картопель и с удвоенными силами набросился на творог и сыр.
Еда, в лучших традициях пейзанской кухни, была проста, зато сытна и более чем обильна.
Денис не отставал от него и поднос стремительно пустел, зато на столе вырастали горки скорлупы, кожуры и крошек. Наконец чувство голода было удовлетворено и они отодвинулись от стола, поглаживая вздувшиеся животы.
- Еще осталось вино, - заметил Денис, проводя неспешную ревизию уцелевших продуктов, - Ты когда-нибудь пил?
- Да, пил… Давно.
Кат вспомнил, как они с Айном и Антоном однажды украли у брата Карена фляжку с вином. Вспомнил и то, как им было после этого плохо.
- Выпьем? - невинно спросил Денис, - Пахнет вкусно.
Кат колебался. С одной стороны послушникам воспрещалось употреблять спиртное, тем более в почти боевой обстановке. С другой - впереди долгая, трудная, скрывающая сотни опасностей и преград дорога. Конца которой они, вполне возможно, и не увидят.
- Наливай, - махнул рукой он.
Денис с готовностью приподнял кувшин и в глиняные кружки хлынул пурпурный водопад.
- За удачу? - неуверенно предложил он.
- За удачу, - согласился Кат, - За то чтоб мы добрались целыми и невредимыми.
Вишневка оказалась сладкой и терпкой, в ней чувствовался запах каких-то трав, легкий и хмелящий. Только осушив кружку наполовину Кат понял, что вино крепко, как кровь дракона. Он торопливо закусил сыром и почувствовал в желудке приятный жар. Да, это не та кислятина, которой они давились на крыше третьего барака.
Денис отставил кружку и щеки его порозовели. Кат хмыкнул.
- Не упейся до чертиков, завтра поднимаемся с рассветом. Учти, нести не буду.
- Я-то не упьюсь, я вино часто пил. Смотри, чтоб тебя, брат, не сморило.
Кат посмотрел на его смеющееся лицо, в ледяных глазах плясали чертики.
- Где ж ты его пил?..
- Дома. У нас виноградники были большие, на полверсты тянулись. Каждый год под осень десять бочек вина ставили, да сока еще больше.
- Дома? - невольно переспросил Кат, машинально крутя в ладонях кружку, - Не видел я там виноградников. Может, у северной окраины?
Денис как-то в момент поник, лицо затвердело. В глазах застыл не растаявший лед.
- Это был не мой дом, - сказал он тихо.
- Извини, - зачем-то сказал Кат.
- За что? Ты же ничего не сказал…
- Просто так, - буркнул Кат.
Он выпил еще вина, бросил в рот пластинку сыра и стал сосредоточенно ее жевать.
- Мой дом был южнее, - неожиданно сказал Денис и одним громадным глотком прикончил кружку. Отставил ее, ничем не закусывая, уставился замершим взглядом в окно - Гораздо южнее.
За окном пищали дети. Звонкие голоса разносились, казалось, на десятки километров вокруг. Если бы в хибаре были стекла, они бы обязательно дрожали.
- Ты жил в городе?
- Нет, у нас была своя земля, жили сами по себе. Виноград рос, пшеница, картошка, лен… ну и остальное всякое. Скотина была - несколько коров, куры, гуси.
- Что, так и жили? Одни?
- Ну да. Все-таки свое хозяйство, своим трудом добытое…
- А мутантов не боялись?
- Да мы их и не видели почти - в тех местах вообще мало кто живет. А земля наоборот жирная была, плодовитая. Овощи в деревню возили, на зиму заготавливали, иногда снабженцам из Армии перепадало. У них ведь с едой напряженка, землю пахать не умеют, да и негде. Отец им по дешевке еду продавал, они и не цеплялись.
- Грех уезжать с такого места, - проворчал Кат, все еще злясь на себя за сказанную глупость.
- Уехал только я. И не по своей воле, - Денис поднял кувшин, налил себе еще вина. Посмотрел на Ката, налил и ему тоже.
- Чего так?
Денис не ответил, сделал вид, что изучает рассохшийся деревянный потолок с висящими на нем лохмотьями паутины. Расспрашивать Кат не стал. Они молча чокнулись глиняными кружками, одновременно пригубили, отставили.
- Я все думаю, когда ты меня спросишь… - Денис оперся о стену, прикрыл глаза.
- О чем?
- О душе.
- Не понимаю, - холодно сказал Кат, отламывая краюху хлеба и отрезая себе еще сыра.
- Понимаешь. Ты все время думал об этом, я же вижу. Но не спросил.
Кат поперхнулся хлебом, закашлялся. Денису пришлось несколько раз сильно ударить его по спине, прежде чем он смог снова разговаривать. Кат отложил недоеденный хлеб с сыром, посмотрел ему в глаза. И понял, что пришло время разговора. Вне зависимости от его воли, просто настало время.
- Во-первых, я не был уверен, что мне это не померещилось.
- Не померещилось, - холодно, по-взрослому усмехнулся Денис, - Я тогда действительно перекрестился. Искренне.
- …во-вторых почему ты решил, что я хочу об этом с тобой разговаривать?
Денис не смутился и не отвел глаз.
- Потому что для тебя это важно. Я не прав?
- Ты… ты прав, безбожник. Лишь отчасти, но прав. Полегчало?
- Угу… За правду?
- За правду, - согласился Кат. Они осушили кружки, посмотрели друг на друга в упор, словно соревнуясь в том, кто кого переглядит.
Получалась полная ничья.
- Хочешь обязательно услышать вопрос?
Денис молча кивнул.
- Хорошо… - Кат облизнул губы и спросил напрямик, - Ты безбожник?..
- Нет.
Кат покачал головой.
- Ну и что это дало? Ты ведь не думаешь, что тебе поверю, правда?
- Я думаю, что у тебя есть возможность поверить… А это уже немало.
- Я воспользуюсь ей как-нибудь в другой раз, если ты не против.
- Боишься?
- Что?.. - Кат вздрогнул и случайно смахнул на пол остатки хлеба. Но нагибаться не стал, - Кончай плести ахинею, безбожник, я могу и рассердиться. И тогда на твоей шкуре появится несколько новых отметин.
- Ты боишься, - усмехнулся Денис, - Просто боишься.
У Ката зачесались кулаки, но он сдержался, хоть и с трудом.
- Чего же я, по-твоему, боюсь?
- Поверить, - просто ответил Денис, - Боишься поверить мне. Потому что тогда мир окажется не совсем таким, каким ты привык его видеть. Скажешь, я опять не прав?..
- Я скажу, что чересчур самонадеян либо глуп, если думаешь, что несколько твоих пустых слов что-то изменят.
Денис с безразличным видом пожал плечами.
- Весь твой мир можно развалить четырьмя словами, брат.
- Четырьмя?..
- Считай. Я. Верю. В. Господа. Если хочешь сказать, что я лгу, скажи сейчас.
Кат на секунду закрыл глаза. Ему вспомнился оборванный мальчишка, в глазах которого бурлил страх.
- Ты осмелел, - заметил он как можно спокойней, - С чем это связано?
Денис усмехнулся. Не весело, горько. Так, как не может усмехнуться ребенок.
- С тем, что я рассмотрел тебя лучше. И мой мир оказался не совсем таким, каким я привык его видеть, вот и все… Нам говорили, что Орден - сборище упившихся кровью фанатиков-убийц, которые не останавливаются в своем стремлении положить весь мир к ногам того, о ком они не имеют ни малейшего представления.
- А потом?.. - Кат поражался собственному спокойствию. Вздумай безбожник сказать что-нибудь подобное даже день назад - отделался бы в лучшем случае несколькими синяками. О худшем случае думать не хотелось.
- Потом я рассмотрел тебя и понял, что меня обманывали. Может, неосознанно, но обманывали. Как и тебя. Как и всех остальных. В нас течет одна кровь и в нас одна вера. Просто мы понимаем эту веру по-разному и… не хотим задумываться и ставить себя на чужое место. Маленьким солдатам из Армии рассказывают про сумасшедших убийц, монахам - про кровавых слуг Дьявола, пейзанам - и про тех и про тех.
Кат растянул губы в улыбке. Хотя смешно ему вовсе не было. Было грустно и муторно.
- Ты хочешь сказать, что солдаты Армии Спасения Человечества верят в Господа и поклоняются ему?..
- Да, - твердо ответил Денис, глядя ему в глаза, - Верят. Хоть и не так, как вы. Они считают, что Господь - сила не карающая, а созидающая, добродетельная, это основное отличие…
- Бред. Нельзя творить, одновременно не карая, это то же самое, что сеять пшеницу, не выполов сорняков. Ты не можешь понять даже этого…
- Зато я замечаю, что вы взяли на себя роль оружия Господня, однако не торопитесь созидать. Единственное, что вы созидаете - автоматы и танки. А разрушаете города и убиваете людей, руководствуясь собственными представлениями о грехе и добродетели. Вы видите Господа таким, каким хотите его увидеть. А всех остальных обвиняете в ереси и богоотступничестве.
- Знаешь, ты наговорил уже патронов на десять. Ты можешь объяснить, почему я до сих пор не пристрелил тебя?
Кат медленно отстегнул кобуру, положил ее на стол. Так, чтобы пистолет можно было выхватить в любую секунду. Пистолет Криса с клеймом Ордена на рукояти.
Денис даже не посмотрел на него. На секунду запнулся, но твердо сказал:
- Да. Потому, что ты, брат, понимаешь, что я прав. В глубине души, но понимаешь, я знаю это.
- Нет. Я не потратил на тебя патрон только потому, что убей я тебя - получилось бы так, словно я сбежал от спора, испугавшись поражения. Я хочу доказать тебе… - он секунду помедлил, - Что мой мир не настолько слаб чтобы его можно было пошатнуть несколькими лживыми словами.
- Ты все-таки думаешь, что я лгу?
- Да. Твои родственники и предки воевали с оружием в руках против Ордена.
- Мои родственники и предки, - ровно сказал Денис, глядя в окно, - Ни с кем и никогда не воевали.
- Хочешь запутать меня в словах?.. Я видел.
- Ничего ты не видел, - неожиданно жестко отрезал безбожник, - Я же сказал тебе, что жил далеко к югу от города. Никто из моих предков или родственников не держал в руках оружия и, тем более, не служил в Армии. Что, не ожидал, да? Мы жили сами по себе, имели землю. Выращивали плоды, торговали с пейзанами. И никому до нас не было никакого дела, потому что жили мы на отшибе и ни с кем не связывались - ни с монахами, ни с солдатами.
- А потом?.. - машинально спросил Кат.
- А потом… Интересно?
- Интересно.
- А потом пришли твои братья из Ордена. Их было не много, человек пять, но у них были автоматы. Обложили нас десятиной и потребовали детей в обучение. Отец согласился на десятину, выбора у него не было. Но меня отдавать не захотел. Тебе все еще интересно?
Кат молча разлил вино по кружкам, кувшин стал подозрительно легким. Кивнул.
- Тогда они его убили. И мать тоже. Там же, не сходя с места и без команды. Одиночными, экономили патроны. А я ушел. Две недели прятался на болотах, потом двинулся на север. Меня искали, но те места я знал хорошо, а братья там были впервые. Мне удалось уйти…
Кат молчал, уставившись взглядом в глухую пыльную стену. Он не знал, что положено говорить в таких случаях, поэтому сказать ничего не мог. Почему-то хотелось попросить прощения, но за что?
- Пусть Господь смилуется над их душами, - глухо сказал он, - Если я могу… Постой, получается, полковник Сташенко…
- Мне не отец, - спокойно продолжил Денис, - И даже не родственник. Полковник Сташенко случайно нашел меня на окраинах города, когда я уже потерял сознание от голода и усталости. А через два дня появились вы…
- Но ты же говорил…
- Просто испугался. Думал, что если назовусь его сыном, проживу еще немного.
- Понятно. Вы так похожи… Я имею в виду глаза и… ну, вообще похожи…
- Да, он тоже заметил. Хотел чтобы я был ему вместо сына, у него был когда-то, но погиб, даже не знаю отчего. Ладно, к чему уж… Удивил тебя коварный безбожник? Кстати, теперь тост с тебя.
- Ну… - Кат поднял наполненную до краев кружку, задумался, - Давай просто за… за будущее.
- За наше будущее? - уточнил Денис.
- Это неважно.
- Хорошо, за будущее.
Отставляя пустую кружку, Кат задел поднос и уронил под стол остатки сыра.
”Черт, да я уже пьян, - вяло подумал он, - Быстро же я набрался”.
- А твои родители?
- Что?..
- Твои родители тоже из Ордена?
- Нет, - Кат посмотрел Денису в глаза, но не уловил и тени насмешки. Безбожник был серьезен. Значит, он просто не знал, - Не из Ордена. Тебе-то что?
- Не знаю… Просто интересно.
Рассказать ему? Зачем? Хотя, какая теперь разница?
- У членов Ордена нет родителей. Только Господь Бог.
- Так не бывает, - запротестовал Денис, - Родители есть у всех…
- Только не у послушников, - холодно отрезал Кат, - Послушники - дети Господа.
- Но так не бывает… - продолжал настаивать Денис, - Каким-то образом ты же на свет появился. Не с неба ж упал, верно?
- Верно.
- Погоди, я, кажется…
Денис поднял на него глаза. Показалось или в них действительно мелькнуло что-то новое?
Сочувствие? Жалость?
- Так ты…
Кат быстро кивнул чтобы оборвать этот глупейший разговор.
- Да. Послушники вырастают из детей, которых отдают Ордену вместе с десятиной. Что, удивил тебя кровожадный фанатик?..
- Извини…
- За что?
Денис молча пожал плечами. Вид у него был подавленный.
”Просить прощения за то, чего не делал уже становится традицией, - мысленно усмехнулся Кат, - Страшно представить, до чего дойдет эта вежливость…”
- Чего скуксился, безбожник? Разливай, еще оставалось…
Денис пристально всмотрелся в него, прищурил глаза.
- Тебе, брат, кажется уже хватит. Вишневка - коварное вино, не замечаешь как хмелеешь…
- Иди ты… - Кат сам взял кувшин, дрожащей рукой разлил по кружкам остатки вишневки, - За… а, черт…
Он молча осушил кружку, хотел отставить, но уронил. Денис даже не прикоснулся к вину. Сидел и молча смотрел на него, как на тяжелобольного.
- Чего уставился? - буркнул Кат.
Безбожник не ответил. Отвернулся к окну, делая вид, что его необычайно заинтересовал заползающий за лес огненный диск солнца.
- Знаешь… - Кат опустил голову на руки, следя за плывущей перед глазами поверхностью стола с толстыми щелями, - А ведь я часто вижу своего отца. Во сне… В неделю раза три такой сон выпадает, вначале просто страшно было, а потом… привык. Представляешь, привыкнуть к кошмару…
- Уверен, что хочешь мне это рассказать? - спокойно спросил Денис, пригубляя вино, - Завтра утром стыдно не будет?..
- Разве может быть стыдно за сны?..
- Может, - кивнул безбожник, но Кат не обратил на него внимания.
- Снится, что я в одной комнате с отцом. Он каждый раз разный, но я почему-то его узнаю. А дверей в комнате нет и окон тоже. А он сидит… Молча. Словно меня не замечает… не видит. Потом я иду к нему, зову, а он… он поднимает голову смотрит на меня, узнает… И в его глазах… Так отчетливо видно… Презрение, отвращение, гадливость… На этом всегда кончается, я просыпаюсь. Раньше даже кричал во всне, потом ничего… привык. И так постоянно… Чушь, верно?
Денис сидел неподвижно. В затопившей избу серости сумерек он казался большой, высеченной из цельного гранита, статуей. Даже серебро в глазах замерло, не струилось.
- Нет, не чушь, - наконец сказал он медленно, - Сон всегда о чем-то говорит. И чушью быть не может.
- Растолкуешь? - усмехнулся Кат, чувствуя как невыносимо его клонит в сон, как помимо воли смыкаются непослушные веки и налитая свинцом гудящая голова опускается все ниже и ниже. Перед глазами медленно поплыли темные круги.
- Нет, не растолкую, - напрягая все силы чтобы не провалиться в черную бездну, услышал он откуда-то издалека, - Этот сон тебе, не мне. Растолковать его ты должен сам…
Потом голова Ката коснулась шершавой поверхности стола. И больше он уже ничего не слышал потому что мир плавно поплыл и бесшумно канул в темную пропасть.
