Глава 9.
Костер плевался искрами и шипел, но все же кое-как горел. Длинные тонкие ветви извивались и шипели в огне как змеи, трещала сухая трава. Не костер, а забава для малолетних пейзан. Но больше тут ничего не росло.
- На таком огне мяса не пожаришь… - вздохнул Денис, тыкая веточкой в невесомый пепел.
- Не переживай, мяса у нас тоже нет.
- Угу… Кто-то обещал стада жирных мутантов сразу за рекой…
- Ну иди, поищи, - Кат лениво махнул рукой, - Но если кто-то из них сочтет достаточно жирным тебя - не кричи, я уже сплю.
- Иди ты… У меня живот уже к спине прилип, скоро пухнуть начну.
- Напомни своему животу, что день назад ел…
- Позавчера! - возмутился Денис, - А вовсе не день назад. В деревне еще.
- Сам виноват, - заметил Кат, подбрасывая в еле чадящий костер охапку колючей сухой травы, - Теперь возвращаться в деревню уже поздно. Ладно, думаю, завтра что-нибудь подстрелим. Наедимся досыта, накоптим про запас…
- Не верится чтобы в этой пустыне водилось что-то съедобное.
- Это еще не пустыня, видишь же, трава пока есть и ручьи встречаются. В пустыню мы войдем завтра, часа через три после рассвета. Насколько я помню карту, там есть своего рода рубеж - небольшой холмистый хребет, за ним и начинается пустыня.
Денис лег на спину, положив руки под голову.
- И много у нас шансов?
- Перейти пустыню? Порядочно. Ты зря думаешь, что пустыня - это кромешный ад. Наша База тоже стоит в похожем месте, но живут же люди… Если воды хватит и с пути не собьемся - дня через два будем на месте. Два дня можно и без жратвы перетерпеть. А на счет съедобного… мутантов там хватит, уж нам-то точно.
- И все - с щупальцами и отравленными когтями?
- Да, обожают лакомиться четырнадцатилетними пейзанами.
- Между прочим, я серьезно.
- Слушай, - Кат устало посмотрел на него, - ну мне-то откуда знать, что там за твари шастают?.. В жизни там не был, да и не хотелось никогда. Я больше радиоактивных участков боюсь, говорят, остались тут такие. У нас-то даже аптечки нет, схватим лучевую болезнь - никаких мутантов не понадобится, за сутки отлетим.
- Скажи честно, сколько у нас шансов. Ну… из ста?
- Понятия не имею. Чтобы оценивать шансы надо знать, что ждет впереди. Я этого не знаю, так что занимайся расчетами сам… Если есть желание.
- Я думаю, шансов мало, - спокойно заметил Денис, - Если думать логически, то почти нет. У нас две фляги на два-три дня пути, мест мы не знаем, потому что никогда раньше тут не были. Еды у нас нет и неизвестно, появится ли она вообще, а если и появится, сможем ли мы ее… добыть. Мы совершенно не представляем, что может нам встретится по дороге… В пустыне прятаться негде, а видно нас будет издалека. Пока я прав?
- Не совсем.
- Я что-то забыл?
- Ага. Дикие, скорей всего, будут нас искать. Думаю, они уже нашли машину. Кстати, я забыл сказать, на самом деле все даже хуже, чем ты думаешь. Причем гораздо хуже.
- Ты о чем?
- Машина. Помнишь машину, на которой меня везли?
Денис кивнул.
- Конечно. Никогда такой не видел.
- Я тоже. Это не наша машина, то есть не трофейная. У вас, насколько я знаю, тоже таких нет. И пулеметы на ней. И автоматы, - Кат погладил шероховатый металл оружия, - Ничего подобного я никогда не видел. Конструкция, конечно, знакомая, основные узлы мало чем отличаются, но… Ты понимаешь?
- Постой, ты имеешь в виду, - Денис нахмурился, словно ему в голову пришла неожиданная мысль и он пытался ее обдумать, - Что это их оружие?..
- Именно. Ни мы, ни Армия никогда такого не производили, а больше некому. Это значит, что Дикие освоили технику и способны ее выпускать. Возможно, у них уже есть заводы, фабрики, мастерские.
- Но веь у вас тоже есть! И у Армии…
- Нет, - Кат медленно покачал головой, - Заводов уже давно нет. Ни у нас, ни у безбожников. Они требуют слишком много ресурсов и энергозатрат. Даже если бы у нас были функционирующие заводы, содержать их - слишком большая роскошь. Тоже самое, что палить из пулемета, когда патронов наперечет.
- Но ваша техника…
- Нашей технике много лет. Мы можем лишь ремонтировать ее, да и то с трудом. Даже средние повреждения выводят машину из строя - слишком мало запасных частей, инструментов и специалистов. Заменить колесо или заклепать дыру не сложно, но если полетел карбюратор или коробка передач… Приходится списывать и разбирать.
Денис нахмурился и на бледном лбу всплыла небольшая вертикальная морщинка.
- Откуда тогда берется новая техника?
- Никакая она не новая… Вся она из старых запасов, как инструменты, автоматы, патроны… Ну и медикаменты, стройматериалы тоже. Невозможно воевать и поднимать промышленность одновременно. Нас слишком мало, каждый из нас не может быть кем-то кроме солдата, а пейзан это вообще не волнует - у них и так есть, чем заняться.
- Но откуда тогда взялись запасы?
Кат вырвал из чахлой почвы хилую пожелтевшую былинку и прикусил ее зубами.
- Это запасы старого времени. Тогда не было ни Ордена, ни Армии, но оружия уже хватало. Наверно, заготавливали впрок… Не знаю. Раньше наши поисковые группы каждые несколько месяцев находили склады, ангары, подземные бункера… Патронов и оружия было столько, что приходилось снаряжать за ними целые караваны. Потом стало хуже - запасы истощились… в этом районе.
- А что будет, когда они кончатся?
- Наверно, война кончится.
- Думаешь? - с сомнением спросил Денис.
По его лицу было видно, что в конец войны он не верит.
- Нет, - признался Кат, - Не думаю. Скорей всего, вырежем дубины, сплетем пращи и все пойдет по новой. Если у Диких появилась собственная техника, это значит…
- Это значит, что нам конец?
Кат пожал плечами.
- Откуда мне знать? Мы всегда смотрели на Диких как на дикарей, примитивных людей, представляющих только локальную угрозу. Да и вы, наверно, тоже. Теперь они подали нам хороший урок, вот и все. Значит, мир изменился и неизвестно, чем теперь все это кончится. Судя по всему, та машина, которую я видел, произведена не серийно, но это не значит, что Дикие не смогут выпустить десяток или сотню точно таких же. Если они освоили технологию, остальное для них роли не играет - ресурсов в южных землях хватит, рабочая сила тоже найдется. А если они сегодня сделали машину, нет гарантии, что завтра они не сделают танк.
- Черт… Я не подумал об этом. Думаешь, они смогут напасть?
- Думаю, они нападут, не в этом году, так в следующем, или даже через десять лет. Я почти уверен, что все это время они маскировались, отвлекали нас мелкими стычками, правдоподобно демонстрировали свою слабость. А на самом деле - готовили оружие и ожидали.
- Ожидали чего?
- Момента, - Кат задумчиво рассматривал автомат, не глядя на Дениса, - Я боюсь, что они ждали той минуты, когда мы максимально ослабим друг друга. Подумай сам, Орден понес большие потери и обороняет Базу, Армия наступает, забыв про угрозу из южных земель. Один хорошо рассчитанный удар в тыл - и она обречена. Сзади - Дикие, впереди - послушники, рядом - Вежа… Их опрокинут и втопчут в землю, быстро и решительно.
- А потом настанет черед Ордена, - продолжил безбожник, - Дикие завершат то, что начала Армия. Я не видел вашей базы, но если то, что ты говоришь - правда, никакая база уже не поможет.
Кат хотел возразить, но смолчал. Потому что понял - это так.
- Если бы мы могли предупредить… Орден объединился бы с Армией и дал отпор Диким…
- Не говори глупостей. Орден никогда не объединится с безбожниками, что бы от этого не зависело.
- Даже если от этого будет зависеть жизни многих людей?
- Даже если так, - кивнул Кат, - Ты не представляешь себе, что значит вера.
- Тогда это неправильная вера, если она не спасает человеческих жизней.
В словах безбожника что-то было. Что-то правильное и разумное. Действительно, если вера не помогает спасти людей, то зачем она нужна? Разве Бог не желает добра всем людям?.. А если желает, то почему из-за Его воли люди должны умирать? Умирать должны враги веры, но пока умирают лишь верующие.
Ересь, вот что это такое. Дьявол через своего слугу заставил его сомневаться в себе и в вере, колебаться. Это плохо, это очень плохо. Значит, дух его слаб и душа беззащитна.
- Не тебе говорить о вере, безбожник. Я лишь сказал, что Армия и Орден никогда не смогут объединится и не обязательно из-за нас. Думаешь, твои покровители согласятся заключить мир с фанатиками и религиозными убийцами? Да никогда! Они гораздо охотней заключат мир с Дикими чтобы перебить нас, а потом начнут грызться между собой.
- Возможно ты и прав, - нехотя согласился Денис, - Вы крепко им насолили.
- Они нам не меньше. Прошло много времени.
- Значит, мы ничего не можем сделать?
- Нет, ничего. Мы можем лишь надеяться, что в пустыне ситуация прояснится. Возможно, машина действительно трофейная или осталась неизвестно с каких лет. В любом случае, если мы встретим Диких, все сразу станет ясно. К тому же я думаю, они нас ждут.
Денис покрутил в руках веточку, разломил ее, бросил в костер.
- Здорово. Тогда они будут патрулировать все окрестности или просто перекроют путь. Пустыню они, конечно, знают как свои пять пальцев, да и машин должно хватать. По-моему, ты крупно ошибся, когда решил идти югом, брат.
- По-твоему мне, конечно, надо было идти севером, так? - огрызнулся Кат.
- Нет, тебе надо было обязательно влезть в радиоактивную пустыню и получить во враги Диких и пейзан. Плюс стада мутантов… Это был просто замечательный план.
- Заткнись, потому что сейчас прикладом заеду! Ты-то чего молчал, умник?..
- Кто из нас пленный? - пожал плечами Денис, - Я шел за тобой.
Кат постарался расслабиться и унять в себе злость. В том, что они увязли в диких южных землях виноват только он и никто более, нет смысла спихивать часть вины на пацана. Да, план с самого начала был дурацкий и никчемный, но сейчас уже раскаиваться поздно - сделанного, как говорится, не воротишь. Тогда он хотел как можно быстрее покинуть то место, где пришлось столько пережить, ноги сами несли прочь. И… Да, страх. Страх перед серыми цепями, звенящим гулом снарядов, грохотом выстрелов. Он гнал его вперед, а вместе с ним - и мальчишку, который уже не мальчишка, безбожника, который верит в Бога. Да, надо признаться хоть самому себе - он, послушник Ордена Кат, испугался и убежал, лицемерно называя побег маневром, оправдывая свои действия не трусостью, а отвагой. Можно долго себе лгать, но никогда эта ложь не укоренится в душе, всегда выползет наружу, иногда в тот момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь.
- А что бы ты сделал на моем месте? - спросил он уже более спокойно, - Попер бы на север? Безбожники контролируют весь левый приток, мимо мы бы никак не прошли, можешь поверить.
Но Денис явно не проявлял готовности верить.
- Обошли бы…
- И первый же патруль если бы и не расстрелял нас на месте, то избил бы до полусмерти и доставил куда следует, - Кат говорил и чувствовал, как вместе со словами выплескивается горькая злость, разочарование, усталость, - Впрочем, да, тебе-то нечего бояться, ты же из них, правда? Ну, тебя бы накормили, переодели, отправили обратно в тыл, жрать консервы и плевать в небо. А меня… Меня поставили бы к ближайшей стенке и расстреляли на месте, как… ну да, как упившегося кровью фанатика. Если, конечно, ваши костоломы до этого не запытали бы меня до смерти. Хотя нет, скорей всего, не пытали бы, сейчас им уже информация не нужна, Базу они и сами разгромят, без моей помощи… Поэтому просто и гуманно, пулю в затылок - и в яму. Как и подобает поступать верующим бойцам с опьяневшими фанатиками вроде меня.
Денис даже не пытался возражать. Сидел, как и прежде, возле костра и смотрел в небо. Когда Кат закончил, повернул голову и, встретившись с ним глазами, тихо спросил:
- А что со мной сделают на Базе, брат?
Все верно, сам и напросился.
Кат не ответил. Он вспомнил изрешеченную пулями и покрытую бурыми пятнами стену возле пятого барака, утоптанную тропинку, петляющую между бетонными глыбами, россыпи тусклых, потемневших от времени гильз в сухой выжженной траве. Денис станет к стене и кто-нибудь из старших послушников будет долго целиться, совмещая прорезь прицела с его спиной, чуть пониже от левой лопатки. Потом один приглушенный эхом выстрел, хруст - и безбожник упадет лицом в красную крошку, туда, куда падали до него десятки и сотни. Он не дернется перед смертью, брату Аннару не придется доставать свой пистолет.
- Если ты…
- Ладно, не стоит отвечать, - махнул рукой Денис, - Один раз я уже это слышал.
- Если ты думаешь, что…
- О бог мой… Неужели мне обязательно надо сделать вид, будто поверил? Без этого никак?.. Самое смешное в том, что ты и сам-то не веришь в то, о чем пытаешься сказать. Так зачем пытаться?..
Он все говорил правильно. Слишком правильно.
- Знаешь, - на его лице появилось задумчивое выражение, - Иногда мне кажется, словно кто-то специально изуродовал этот мир, забрал из него веру…
- Что-то тебя на лирику потянуло… - проворчал Кат, - По книжному говоришь.
- Ладно тебе… Ну, словно кто-то очень могущественный и злой наложил мораторий на веру. Специально чтобы уничтожить нас, превратить в бездумных животных. И с тех пор мы переставили верить.
- Что за мораторий? Я книжек не много читал…
- Это… ну как временный запрет. Что-то вроде того.
- Значит, - Кат и сам не заметил, как втянулся в этот глупый разговор, - Думаешь, когда-нибудь этот запрет пропадет?
- Уверен, что да. В Прошлые Времена вера была. У кого-то больше, у кого-то меньше, но у всех. Все во что-то верили…
- А сейчас что, нет?
- Не думаю. Все сейчас верят в оружие и удачу. Это… мелочно, что ли… Нет настоящей веры, закончилась.
- Думай, о чем говоришь.
- Извини… Иногда мне даже кажется, что мораторий наложил сам Бог… Чтобы проверить, подвергнуть нас искушению… На время. Посмотреть, нужна ли нам вера.
- Бог заставил нас не верить в него? Что за бред?
- Извини, все, молчу… Я часто думаю о такой чепухе, в голову лезет…
- Денис!
- А?
- Почему ты не ушел?
Ответа он не ждал, поэтому удивился, когда Денис все-таки ответил.
- Сам не знаю, брат. Сначала было просто страшно. Помнишь, в ту ночь, когда вы напали на штаб… У меня словно мозг отключился - шел как робот, не думал ни о чем… Как машина.
- Но пистолет уже тогда взял?
- Да, тогда. Сам не знал, зачем. Как-то рука сама на него наткнулась. Ну а потом… Потом тебя жалко стало. Я ведь уходить тогда собрался, ну… когда выползни появились.
- Не знал, - Кат покачал головой, - Какая разница. Ты ведь не ушел.
- Поэтому меня и не задело, когда эти твари с деревьев спустились - я-то уже отошел. А потом… Увидел, как они по тебе ползают и…
- Пожалел? - хмыкнул Кат.
- Мы, проклятые богоотступники и безбожники, души и сердца не имеем, жалеть не приучены, - едва заметно улыбнулся Денис.
- Ладно тебе… Выходит, два раза ты собирался уходить и два раза спасал мне жизнь. Здорово… А теперь-то что?
- Ты имеешь в виду, почему я не уйду теперь?
Кат кивнул.
- Теперь уже поздно, - вздохнул Денис, - Далеко отошли.
- Поздно будет завтра, когда мы дойдем до песков. Оттуда уже возврата нет, это уж точно. Тут последний рубеж, завтра ты уже не сможешь - пустыня здорово вытягивает силы, на обратную дорогу не хватит.
Денис зевнул, вытянул ноги поближе к костру.
- Уйти и помереть с голодухи? Да и пейзане… Думаешь, встретив меня, они накроют стол и предложат провести до города?
- Против Армии они, кажется, ничего не имеют, - заметил Кат.
- Ну и что? Над ними сейчас Дикие, а у Диких зуб на Армию не меньше, чем у вас. Думаешь, только Орден рейдами развлекался?
- Предположим, деревню ты смог бы и обойти. Разведчиков они, конечно, рассылают по округе, но с оружием, да если еще большой крюк сделать… Нет, шансы бы у тебя были.
- А еда?
- Что - еда? Ты серьезно думаешь, что мы подстрелим что-нибудь в пустыне? Мне кажется, кроме мелких грехов там никто и не живет. А они, увы, несъедобны. Там, откуда мы пришли, хоть какой-то шанс раздобыть пищу, а тут… не знаю, Ден, ничего не знаю. Возможно, из пустыни мы не вернемся. Очень даже возможно.
- Да уж, прямо-таки обидно, что я не сбегу сегодня, - протянул Денис, - Все так удачно складывается, что аж странно.
Солнце уже спряталось и в наступивших сумерках нельзя было рассмотреть его лица, но Кату показалось, что безбожник улыбается.
- Ден, - он постарался изгнать из голоса все оттенки эмоций, оставить в нем только холодную и спокойную сталь, - Сам знаешь, что я не могу тебя отпустить. Потому что… - он запнулся, подыскивая подходящие слова. И слова, конечно, нашлись, - Потому что я дал клятву, клятву перед Господом. Клятву бороться с врагом и не давать ему пощады, где его не встречу. Я солдат Господа и я не могу допустить чтобы мои личные чувства поднялись над этой клятвой, эта клятва свята… Да, черт возьми, ты спас мне жизнь и даже не раз, почти стал другом, но ты - враг, причем самый страшный враг, враг, которого я не могу убить. Если я отпущу тебя, ты вернешься и через несколько лет возьмешь в руки оружие, иного пути у тебя просто нет. Даже если ты не захочешь, тебя заставят. Из лучших побуждений, ради будущего всего человечества, но заставят. А этого я допустить не могу. Ты хоть понимаешь меня, Ден?..
- Понимаю, брат.
- Хватит называть меня братом. Я не брат, я послушник.
- Какая разница… А ты действительно не смог бы меня убить?
Правда вылетает сама, стоит лишь открыть рот. Ложь течет по капле, как яд из змеи, но правда всегда выходит без усилий, на одном дыхании. Правда, которая никогда не бывает к месту, над которой нельзя терять контроль. Ведь если ты выскажешь всю правду, станешь беззащитен.
- Нет, не смог бы. Раньше - возможно. Но не сейчас.
- Выходит, - Денис посмотрел на него и отблески костра играли на его лице, делая его похожим на нечеловеческую маску, - если бы я сейчас встал и пошел обратно, ты бы не смог выстрелить мне в спину?..
Кат некоторое время молчал, не глядя на него.
- А ты уверен, что ты хочешь встать и пойти?
Денис закусил губу, помассировал пальцами глаза.
- Нет, - наконец сказал он, - Не уверен. Меня это интересовало только с теоретической стороны.
- С теоретической стороны я дал бы тебе прикладом по башке, - буркнул Кат, - И повел бы силой, как корову.
- Сам знаешь, что это не выход… с теоретической стороны… Ты не смог бы меня бить и тянуть двадцать четыре часа в сутки. Ладно-ладно, все, я замолкаю… Уже молчу. Можешь положить автомат на место и прекратить строить свирепые рожи.
На небе загорались звезды. Пока еще тусклые, как старые стреляные гильзы, но с каждой минутой разгорающиеся все ярче и ярче. Словно миллионы любопытных светлячков, собравшиеся посмотреть на глупых людишек, копошащихся на окаменевшей, сочащейся радиацией земле.
”Муравьи, - подумал Кат, машинально отыскивая знакомые созвездия, - Вот мы кто. Большие теплокровные муравьи”.
Кит, Большой Крест, Соляной Столб, Ковш, Перст Господен… Этим звездам жить еще миллиарды лет, что им какие-то люди-однодневки, они видели и не такое. Человек - просто еще одно животное, большой муравей. Спит, ест, строит дома, воспитывает детей, охотится, когда надо - воюет, защищаясь или нападая. Им руководят рефлексы, инстинкты, желания, общественная мораль, законы, клятвы… Большое толстошкурое животное, слишком немощное чтобы исстребить себя, но слишком глупое чтобы усовершенствоваться. Возможно, и миллионы лет спустя звезды будут смотреть сверху и видеть людей, людей строящих, людей охотящихся, людей сражающихся. Это ведь всего лишь люди.
Кат улыбнулся в темноте. Улыбка получилась горькой.
”Господь создал нас, а мы себя уничтожаем. Господь дал нам заповеди, но чтобы их соблюсти мы их нарушаем. Он показал нам любовь и мы ей следуем, отливая танки и автоматы. Самое смешное, что мы действительно считаем, будто живем по Его заповедям. Черт…”
Наверно, последнее слово он произнес вслух.
- Что-то в последнее время ты часто чертыхаешься, брат… - хмыкнул Денис, чей контур слабо вырисовывался на фоне звездного неба. От костра остались едва светящиеся алые угли.
Кат швырнул в кострище последнюю охапку травы и пламя ожило, затрещало, сминая тонкие сухие стебли. Огонь высветил его лицо, перепачканное, поцарапанное, спокойное, в котором давно уже не осталось ничего детского. Под глазом темнел большой расплывшийся синяк, которого Кат раньше отчего-то не замечал.
- Извини, - сказал он тихо, вороша трещащую траву в костре, - За… Ну, сам знаешь…
Денис кивнул, не меняясь в лице.
- Чего уж там… Давно забыл и простил, брат.
- Простил?
- Конечно, - Денис улыбнулся, - Бог учит прощать. Вот я и простил.
- Ясно.
Да, теперь все было кристально ясно и понятно.
- Иди.
- Куда? - не понял Денис, удивленно поднимая глаза.
Наверняка понял, просто не подал виду.
- Бери автомат и иди, - Кат махнул рукой по направлению к деревне, - Ногами.
Ледяные глаза засветились, но тут же погасли. Не верит - понял Кат.
- Погоди, брат…
- Иди, - повторил он, - Я тебя отпускаю. Можешь взять одну флягу и автомат, свою половину. Дозиметр я тебе не дам, да он тебе и не понадобится. Помнишь, как идти? Сделай большой крюк, лучше к югу от деревни. Если наткнешься на дозор - стреляй… хотя, чему тебя учить…
Денис поднялся. Медленно, нерешительно. Все еще не веря.
- Ты серьезно, брат?.. А как же Орден? Как же…
- Никакой я не брат, - отрезал Кат, - Как послушник Ордена я тебя отпускаю, ты больше не пленник. Все. Иди. Сейчас, ночью. Утром я тебя не отпущу.
Он перевел дыхание и почувствовал себя легче. Слова дались трудно. Все, теперь уже конец.
- Значит, - Денис сжал в кулаки внезапно задрожавшие пальцы, - Значит, все?
- Значит все, - кивнул Кат, - Теперь упившийся кровью фанатик удивил тебя.
- Но… черт возьми… - он рассмеялся тихим беспомощным смехом, - Да, удивил. Что, если я спрошу тебя, почему?..
- Почему? - Кат улыбнулся - настолько растерянно и смешно выглядел сейчас безбожник, - И в самом деле… Если я тебе скажу, что дело в звездах, ты меня поймешь?
- В звездах?.. Нет.
- Вот и хорошо. Топай. И да защитит тебя Господь. Дорога будет опасной, будь осторожен. Помни про выползней, злыдней… Ну, себя ты защитить теперь сможешь, в этом я уверен. Бывай.
Денис медленно повесил на плечо автомат, поправил флягу на ремне. В его больших, ставших вдруг совершенно детскими, глазах сверкал отблеск догоравшего костра. Он сделал шаг. Остановился, словно не знал, куда идти дальше. Или боялся.
- Дурак… - Кат повозился с непривычным автоматом, отстегнул диск c патронами, отбросил в сторону, - Не буду я тебе в спину стрелять, не бойся. Говорю же - иди с Богом.
- Сам ты дурак, - бросил Денис и Кату внезапно стало стыдно за свои слова, - Просто… Непривычно. А как же ты?
- Причем тут я? Доберусь до Базы, отрапортую, что пленных взято не было, вот и все. Думаешь, из-за тебя у меня неприятности будут? Не смеши. Иди, безбожник. Если встретишь своих - расскажи им про Диких, вдруг поверят… О пощаде для Ордена не прошу, остальных… сберегите.
Денис сделал еще один шаг и снова остановился.
- Брат, я даже не знаю, как…
- Если не знаешь, тогда помолчи, - перебил его Кат, - Я понимаю, что ты хочешь сказать, но лучше не надо. А ты меня понимаешь?..
Денис несколько секунд молчал, потом медленно кивнул.
- Кажется да, брат. Наверно, понимаю. Значит, - он сел на корточки, закинул тяжелый автомат за спину, - Значит, я тебя больше не увижу?
- Дай-то Бог, - серьезно ответил Кат, - чтобы ты меня больше не увидел. Никогда.
Он понял. Это было заметно по глазам.
- Да, брат, я бы тоже не хотел тебя увидеть… потом. Но если ты хочешь, я могу попросить… мне поверят…
- Замолчи, Ден, ты попусту теряешь время.
- Понял. Значит, благодарности ты не примешь?
- Нет. Я не сделал ничего такого, за что можно было бы благодарить. Пока не сделал, может, потом… когда-нибудь соберусь.
Безбожник встал и пошел от костра, туда, откуда они пришли. На границе освещенного угасающим костром круга он все-таки обернулся.
- Благодарить тебя не буду, раз не хочешь. Просто… скажу кое-что. Помнишь тот день, когда вы напали на город?
Кат кивнул.
- Твой командир пытался узнать у полковника Сташенко… код. Так пытался, что ты чуть меня не застрелил. Помнишь?
- Помню. К чему ты? Полковник давно мертв.
- Полковник Сташенко меня почти не знал, я ведь еще даже отоспаться-то толком не успел… Но он мне сказал. Сказал код.
- Код… Подожди, Ден, так не бывает…
- Но было. Он сам не знал, зачем. Сказал, будто чувствует что-то… наверно, смерть свою предвидел, я не знаю… Но код он мне сказал.
- Код от чего?
Денис покачал головой.
- Черт его знает. Просто код. Наверно, у тебя на Базе разберутся, а тебе дадут награду. Мне-то он точно ни к чему. Десять цифр. Один, восемь, один, один, ноль, три, шесть, ноль, ноль, восемь, - он говорил мерно как автомат, - Запомнил?
- Один, восемь, один, один, ноль… три, шесть, ноль, ноль… э-э-э… восемь. Верно?
- Все верно, - кивнул Денис, - Надеюсь, это тебе поможет, хоть и не знаю в чем. Ну что… я пошел?
- Иди. И… и спасибо.
- За что?
- Не все ли равно?
- Хорошо… Тогда я пошел. Пока.
Костер окончательно погас и опустившаяся темнота поглотила его фигуру. Шагов слышно не было, он словно растворился в звездной безветренной ночи. Исчез, словно никогда и не существовал.
- Пока… - тихо, словно самому себе сказал Кат, вставляя диск с патронами в гнездо и ложа автомат в изголовье.
Сон пришел даже быстрее, чем он думал.
Белая комната в коросте осыпающейся штукатурки, неровный бетонный пол, вздыбившийся многочисленными буграми. Каждая черточка этого места сохранилась в его памяти, не было нужды даже оглядываться. Он все равно знал, что дверей и окон тут нет. Вдохнул полной грудью затхлый тяжелый воздух, сделал шаг. Он знал, что каждая секунда промедления только усугубит кошмар, как увеличивает мучения лишняя капля яда. Со сном надо разделаться быстро.
Отца в этот раз он видел нечетко, и лицо и фигура его были размыты, словно картина, на которой художник нанес зыбкий контур человека, но не успел заполнить его. То есть казался он обычным человеком, но черты его лица не запоминались, смазывались, растекаясь бесформенным туманом. Во сне такое иногда бывает.
- Привет, пап, - быстро сказал Кат. Как всегда, голос его звучал искаженно, не так, как в реальном мире.
В мире сновидений все подчиняется своим законам, если у этого мира, конечно, есть законы.
- Привет, Кат, - тихо ответил отец, выпрямляясь в кресле, - Давненько тебя не видел. Ты как?
Кат даже не удивился. Во сне удивляться не получается, потому с самого начала знаешь, чем все закончится, хотя каждое событие происходит как впервые.
- Да так, ничего, - развязано ответил он, принимая небрежную позу, - В порядке. А ты как?
- Тоже в порядке. Наделал ты дел, а?
- Каких еще дел?
- Разных, братец, разных…
- Только не надо меня ни в чем убеждать, я этого и там, - он махнул рукой вверх, - наслушался. Если решил говорить, так скажи что-нибудь интересное.
- С чего ты взял, что я собираюсь тебя в чем-то убеждать? - удивился отец.
- Не знаю… А ты не начнешь?
- Начну. Я ведь все-таки отец, мне вроде как и положено.
- Какой ты отец… - шмыгнул носом Кат, - Я тебя и вижу-то впервые.
- Это помеха?
- В зависимости от того, что ты собираешься рассказывать. Если про любовь и всепрощение, то можешь и не начинать.
Отец встал из кресла прошелся вдоль стены, не глядя на него.
- Ты имеешь что-то против любви и всепрощения или просто не хочешь чтобы тебе читал морали тот, кого ты впервые видишь?
- И то и другое, - неохотно сказал Кат.
- Давай по порядку… Сперва любовь и всепрощение.
- Тебе это надо? Ведь ты даже не мой отец!
- Ты это уже говорил. А кто же я в таком случае?
- Сон! - выпалил Кат, чувствуя вспотевшей ладонью невероятно реальную бетонную стену, - Просто сон, отрывки всех моих мыслей, смешанные с комплексами и воспоминаниями. Ведь настоящий ты даже не знает, кто я и где я…
- Ты порешь прямо-таки редкостную чепуху для ребенка своего возраста, - заметил отец, - Я думал, ты умнее. Но не уходи от вопроса.
- Плевать я хотел на твой вопрос! То Денис, теперь ты… Откуда вы все на мою голову…
- Ну уж извини, братец, не повезло, выходит. Значит, говорить не хочешь?..
Кат помотал головой. Говорить он не хотел.
- Вот упрямец… Ладно, неволить не буду. Тогда говорить буду я.
- Ну вот, началось… О чем?
- Ну, например могу рассказать сказку. Сгодится?
- Сказку?.. Сказки рассказывают детям.
- Но пишут-то их взрослые. Я буду говорить, а ты… ты будешь оценивать. Как критик. Пойдет?
Кат тайком ущипнул себя за ногу. Разумеется, безрезультатно. Никого еще не пробуждал щипок в мире сновидений.
- А у меня есть выбор?
- Нет, конечно, - невозмутимо усмехнулся отец, - Ты же знаешь, что это всего лишь сон. Я начинаю… Итак, в тридевятом царстве, в тридесятом государстве жил-был…
- Начало можешь срезать.
- Отрежь от своего автомата дуло и я посмотрю, как он будет стрелять. Не мешай. Да, так вот… Жил-был царь. Хороший, в принципе, царь. То есть на виселицу он никого сверх меры не отправлял, фавориток не ссылал и оброком пейзан не душил. В общем, нормальный такой себе царь. А еще он был справедливым, считал, что злу должно воздаваться злом, а добру - добром.
- Скучное начало, - решил Кат.
- Начало всегда скучное, на то оно и начало. И однажды напали на его царство враги… Врагов было много, у них было оружие и они шли, как саранча, уничтожая и сжигая все на своем пути, оставляя за собой лишь мертвые тела и выжженную землю.
- Если они хотели захватить его земли, то это был глупо.
- Нет, им не нужны были его земли, как не нужны были его богатства, рабы и прочее. Просто они жили по своей справедливости.
- Я думал, справедливость одна…
- Это лишь доказывает, что ты еще мал, Кат, - вздохнул отец, - Справедливостей много, столько же, сколько людей. Иногда справедливости сталкиваются и начинается самое ужасное. Так было и здесь - справедливости столкнулись.
- Выходит, и царь и его враги были правы? Одновременно?
- Выходит, так. Просто судить, когда одна из сторон не права и знает об этом, но когда правы обе стороны… Это действительно ужасно.
- А армия у него была?
- Конечно, он же все-таки царь. У него была большая армия, но врагов было больше. Что бы ты сделал на его месте?
- На его месте? Ну… Создал бы центры сопротивления на пути, нанес фланговые охватывающие удары, высадил тактический десант в тылу…
Отец молча покачал головой.
- Впрочем, ладно, это неважно… Он пытался дать отпор захватчику, но его армия была разбита, а враг подошел к столице, где укрывался он сам и остатки его войска. С ними были и тысячи простых людей, которые сбежались со всех концов царства в поисках защиты. Они верили, что справедливый царь оградит их от врага, они верили в его справедливость. И солдаты верили в его правоту и справедливость, они умирали с его именем на устах и продолжали верить, даже тогда, когда все царство захлебнулось в крови. Ведь война правды с правдой - это всегда кровь. Много крови.
- И что?
- Вражеская армия осадила город и стала готовиться к штурму. Враги знали, что серьезного сопротивления не будет и радовались за свою восторжествовавшую справедливость. Царь тоже знал, что это конец. Что же он сделал?
- Подорвал себя и весь город? - предложил Кат, - Вывел уцелевших на последний бой?
- Нет, - отец снова сел в кресло, подпер подбородок рукой, - Ничего такого он не делал. Он просто умер. Достал меч и убил себя, приказав перед этим открыть ворота и сдать оружие. Его подданные подчинились, ведь они тоже верили в его справедливость.
- Он был дураком.
- Вполне возможно. Цари тоже могут быть дураками. Как и дураки - царями.
- И что было дальше?
Отец пожал плечами.
- Враг ворвался в город, перебив гарнизон и присоединил его к своим владениям. Там установилась новая справедливость, ничуть не хуже старой. Просто… другая. Ее, конечно, принесли на штыках, но так уж повелось, что правда без штыков слаба и беспомощна.
- А дальше?
- Вот и все, это конец сказки.
- Дурацкая сказка, - сказал Кат, - Такую даже ребенку не расскажешь.
- Чтобы судить надо вначале понять. Ты сам-то ее понял?
- В ней нечего понимать. А конец совсем глупый.
- То есть конца ты не понимаешь? - почти утвердительно сказал отец.
- Ну… нет, не понимаю. Или царь был дураком или…
- На самом деле дураком он не был. Он просто… посчитал, что никакая справедливость не стоит стольких жизней, вот и все. Ценой своей справедливости он спас многих людей. Людей, которые обрели потом другую справедливость.
- Выходит, он сдался?
- Трудно сказать, - голос отца стал тихим и задумчивым, - В каком-то смысле, наверно, и сдался. Дело-то не в этом.
- Ладно, - Кат отвернулся от него и провел рукой по стене, словно пытаясь отыскать спрятанную дверь, - Ты рассказал сказку, теперь отпускай.
Отец улыбнулся. Несмотря на то, что его лица видно не было, Кат знал, что он сейчас улыбается. И сам почему-то улыбнулся.
- Я тебя и не держу. Иди.
В следующее же мгновенье весь окружающий мир подернулся рябью, закрутился в вихре, стирая голые бетонные стены, неровный пол и старое домашнее кресло. Вокруг закрутились прозрачные облака, лицо обдуло холодным ветром…
Он лежал на спине, подложив руки под голову. Автомат лежал рядом, холодный ствол неприятно упирался в ребра. Из черной необъятной пустоты на него смотрели звезды - яркие, источающие пронзительный слепящий свет. Прохладный ночной ветерок гулял по полю, раскачивая заросли травы и донося обычные запахи дикой природы. Сон кончился.
Кат зевнул, перекатился на бок и снова закрыл глаза. Почему-то он знал, что сон этот больше не увидит. Сон кончился навсегда. Это его не беспокоило, ведь он узнал то, ради чего он снился. Узнал, по поймет позже, когда-нибудь потом, когда будет время. Потом…
Он и сам не заметил, как снова заснул. Против его опасений, сон был глубоким и совершенно лишенным сновидений.
