Глава четвертая. Шедевр.
«Я пытался, но не мог… Не мог оторвать взгляд от той картины. А чудовище смеялось надо мной. И говорило. Говорило умные вещи. И кто из нас еще чудовище?».
Отрывок допроса выжившего наемника бригады «Вельзевул».
«Хотелось замешать свои краски и нарисовать свой шедевр».
Из рапорта ловца первого класса артели «Арго», Герды.
* * *
Лектор обвел актовый зал Академии внимательным взглядом и ухмыльнулся, увидев на лицах студентов то, чего уже давно не видел. Интерес. Жгучий, неприкрытый интерес и горящие глаза, смотрящие на большую доску, где мрачно виднелось единственное слово, написанное на черной поверхности белым мелом. «Титаны».
Мужчина резко провел рукой по коротким волосам и повернулся к девушке небольшого роста, которая сидела за ним на стуле и листала бестиарий с безразличным видом. Лектор кашлянул, привлекая внимание гостьи, а затем, когда она подняла на него жесткие зеленые глаза, улыбнулся.
- Сегодняшнюю лекцию о «Титанах» для вас проведет ловец второго класса, - сказал он, и повысил голос, когда студенты недовольно загалдели. – Прекратить шум!
- Но профессор, что может рассказать о «Титанах» ловец второго класса? – спросила девушка в синих цветах Братства. – Насколько знаю, с недавних пор на поимку «Титанов» снаряжают несколько артелей со специалистами исключительно первого класса. Остальных к ним и близко не подпускают.
- Ты права, - ответила за лектора гостья. Голос у нее был жестким и суровым, как и выражение лица. Она откинула за спину две заплетенные косы и продолжила. – Но то, о чем я хочу рассказать, случилось задолго до принятия Мастером седьмой поправки. К слову, с меня только вчера сняли запрет на разглашение деталей этого дела. Мастер посчитал, что студентам будет интересно услышать о встрече с «Титаном» от непосредственного очевидца.
- Зачем? – поднял руку крепкий парень в белом костюме с эмблемой лекарей. – Братья часто рассказывали нам обо всех тварях, включая «Титанов».
- Одно дело слушать о «Титане» и совсем другое услышать рассказ того, кто столкнулся с ним лицом к лицу. До принятия седьмой поправки на ловлю «Титанов» отправлялись все, кто этого желал. Артель могла быть укомплектована лишь одним ловцом первого класса, без лекарей и прорицателей. Только ни к чему хорошему это не приводило, - мрачно усмехнулась девушка.
- Если вы закончили придираться к нашей сегодняшней гостье, то позвольте представить её должным образом, - вклинился профессор. – Герти Ланге, ловец второго класса артели «Фенрир».
- Мой позывной «Герда». Предпочитаю, чтобы меня называли так, - перебила его девушка. – Вы хотите знать, что может рассказать ловец второго класса о «Титанах»? Многое. Когда тебя понижают в звании за ошибку, приведшую к гибели всей артели, поневоле учишься смирению и привыкаешь к скепсису со стороны других людей. «Блаженны неведающие, ибо могут спать крепко», как говорил мой отец. Я же до сих пор вижу кошмары. Молите своих богов, чтобы вы их никогда не увидели.
* * *
- Герда! Хватит щелкать клювом! – резко крикнул высокий верзила, одетый в черную униформу ловца первого класса. Он подошел ближе и склонился над нахмурившейся Гердой, которая невольно потянулась к бронзовому кинжалу, висящему на поясе. – Ты уже два месяца как из Академии выпустилась, но по-прежнему смотришь на все, открыв рот, словно сисястая наивность.
- Прости, Один, - поморщилась она, нехотя убирая руку с оголовья кинжала. – Задумалась.
- В моей артели не думают, а выполняют приказы старшего ловца, - буркнул тот, хлопнув девушку по плечу. – Снаряжение готово?
- Да. И погружено в машину.
- Отлично. Тогда прыгай за руль, - осклабился ловец и, взмахнув зажатым в руке бежевым конвертом, крикнул. – Долго вы яйца чесать собираетесь, мать вашу?!
- Все, босс, - рассмеялись пятеро крепких мужчин, все, как на подбор, румяные и блондинистые, с одинаковыми прическами армейского образца. – Покурили и хватит.
- Разъебаи питерские, - пробормотал Один и, сунув конверт в карман, направился к черному фургону, на боку которого был нарисовано золотое руно. Сев в машину, он повернулся к Герде и задумчиво хмыкнул. – Поехали.
- Куда, босс?
- Пятый округ. Бывший музей искусств, - ответил он, пробарабанив пальцами незатейливую мелодию на приборной панели. – Директор братьям жалобу отправил, что там пара реставраторов пропала, а остальные работать отказываются. Хер с ними, на месте разберемся. Двигай, Герда.
Машина медленно въехала в Пятый округ, когда солнце почти скрылось за горизонтом. Ловцы, сидящие в фургоне, мирно дремали, нахохлившись, как воробьи, предпочитая любую свободную минуту тратить на отдых. Герда, остановившись на перекрестке, вопросительно повернулась в сторону Одина, который смолил папиросу с мрачным видом, раз за разом пробегая контракт глазами. Он, бросив рассеянный взгляд на дорогу, махнул рукой вперед и машина, рыкнув мощным двигателем, направилась в указанную сторону, где на горе виднелось грязно-желтое трехэтажное здание бывшего музея. Одина не волновало, почему Старейшины распорядились восстановить эту развалюху. Куда больше его волновал контракт, в котором сведений было, что кот наплакал.
Когда фургон артели подъехал к кованым воротам, открытым нараспашку, старший ловец увидел, что возле них стоит худощавый очкарик в белом халате. Один хмыкнул и, велев Герде остановиться, выбрался из машины, громко хлопнув дверью и разбудив остальных ловцов, которые слабо застонали от шума и принялись сладко потягиваться. Герда улыбнулась, а потом зевнула, прикрыв ладонью рот. Ей, как новенькой, спать не полагалось. Зато полагалось готовить снаряжение, пополнять запасы и водить машину. Последнему девушка была даже рада, потому что за десять лет в Академии забыла, как выглядит мир. Вздохнув, она открыла дверь и вылезла из фургона, после чего подошла к Одину и человеку в белом халате, который оказался директором музея.
- Давно вы тут стоите? – буркнул Один, возвышаясь над очкариком, как мифический Голиаф.
- Минут двадцать, - улыбнулся тот. – Я подсчитал, сколько у вас займет дорога, и вышел встретить вас лично. Позвольте представиться, Жан-Луи Сивоногов.
- Жан-Луи? – хохотнул старший ловец, переглянувшись с улыбающейся Гердой. – Хорошее имя.
- Родители назвали меня в честь великого актера прошлого, Жан-Луи Трентиньяна, - кисло улыбнулся директор, увидев привычную реакцию на свое необычное имя.
- Это что за хер? – нахмурился Один и повернулся к Герде. – Знакомое имя?
- Да, босс. Французский актер и режиссер. Был популярен еще до Раскола.
- Ясно. Я тогда еще мутной каплей был, как и ты. Хер с ним, с актером, - махнул рукой Один. – В контракте указано, что у вас реставраторы пропали, а остальные работать отказываются. Хотелось бы больше деталей, Жан.
- Жан-Луи, - поправил его очкарик и побледнел, когда старший ловец зло скрежетнул зубами. – Можно и просто Жан.
- Отлично. Меня зовут Один. Старший ловец артели «Арго». Это Герда.
- А другие тоже с вами? – тихо спросил директор, бросив осторожный взгляд в сторону пятерых крепышей, которые обменивались грубыми шутками и громко смеялись, стоя в сторонке.
- Да. Это моя артель. Будем и дальше тут стоять? – саркастично заметил Один. – Или вы мне стул вынесете?
- Что вы, что вы. Прошу за мной. Вы приехали как раз к ужину, и я смогу спокойно вам обо всем рассказать, - Жан смешно попятился и, развернувшись, быстро побежал к зданию на пригорке.
- Идиот, - констатировал Один и махнул рукой. – Заканчивайте ржать! Работать пора.
- Да, босс, - мгновенно откликнулись остальные ловцы, и не думая прекращать смеяться над грубыми шутками друг друга. Не смешно было только Герде, которая задумчиво рассматривала здание музея. И чем больше она на него смотрела, тем сильнее он ей не нравился.
Внутри музея было сыро, пахло красками и цементом. Большая часть помещений была заботливо укрыта целлофановой пленкой, всюду стояли строительные леса, поддоны с металлическими банками и мешками сухих смесей. Тут и там на пустых, перевернутых ведрах сидели угрюмые мужчины и женщины в грязных спецовках. Они курили, негромко переговаривались, обсуждая ловцов, которые медленно шли за суетящимся директором музея и глазели по сторонам. Но Жан, как и Один, не обращали на них внимание, предпочитая что-то тихо обсуждать.
Обсуждение закончилось, когда директор поднялся на второй этаж и замер возле крепких, свежеокрашенных дверей. Он неловко потоптался, а потом, вздохнув, распахнул двери настежь и пригласил ловцов внутрь.
Помещение, куда вошли ловцы, было жилым. Вдоль стен стояла простенькая мебель, включая многочисленные шкафы с книгами. В углу сиротливо гудел маленький холодильник, а у окна стоял большой концертный рояль, за которым сидел худенький мальчик, очень сильно похожий на директора. С ним рядом замерла худощавая женщина, которая вздрогнула и, с тревогой посмотрев на ловцов, обратила взгляд на директора. Тот кисло улыбнулся и, указав гостям на стол, стоящий в центре гостиной, подошел ближе и ласковыми поглаживаниями по руке успокоил женщину.
- Это ловцы, прибывшие по моей просьбе, - сказал он и повернулся к Одину. – Это моя жена, Мария. И мой сын, Леонард.
- Леонард? – переспросила Герда, с трудом сдерживая улыбку. – Леонард Сивоногов?
- Да. Я назвал его в честь великого ученого Леонардо да Винчи.
- Ничему их, блядь, прошлое не учит, - тихо ругнулся Один, прикрыв рот широкой ладонью, после чего улыбнулся и подошел ближе. – Очень приятно.
- И мне, - кивнула женщина, все еще продолжая испуганно смотреть на высокого ловца. – Могу я узнать ваше имя, господин ловец?
- Один. И никакой я не господин.
- Простите, - вклинился директор. – Я, моя супруга и мой сын придерживаемся этикета и правил хорошего тона. Мария, будь добра, накрой на стол.
- Нет нужды, - перебил его ловец. – Если есть чай или кофе, то этого хватит.
- Как вам угодно, - тихо ответила Мария и, поклонившись, вышла в другую дверь.
- Ну, Леонард, - хмыкнул Один, присаживаясь на корточки рядом с худеньким мальчиком. Вид у ребенка был довольно болезненным, что подтверждали синяки под глазами, потрескавшиеся губы и бледная кожа в мелких ранках, как после царапин. Ловец улыбнулся и взъерошил мальчику волосы. – Ты умеешь на нем играть?
- Немного, - тихо ответил ребенок, переводя испуганный взгляд на отца, который заискивающе улыбался, стоя рядом. – Я недавно начал осваивать этот инструмент. Пять лет ничтожный срок, господин Один, но я стараюсь.
- Сыграешь какую-нибудь песенку, пока твоя мама нам чай делает? – спросила Герда, опершись локтем на рояль. Мальчик вжал голову в плечи и, посмотрев на отца, слабо кивнул. – Здорово. А что ты будешь играть? Может, что-нибудь популярное?
- Папенька говорит, что негоже мучить благородный инструмент вульгарными мелодиями, - побледнел мальчик. - Только те, у кого таланта ноль, на это способны.
- Я тоже так Эльрику говорю, - рассмеялся Один, повернувшись к одному из ловцов. – Слышишь, балбес, что дитя говорит? Кончай распевать свои портовые песенки и переходи к классике. Леонард, сыграй нам что-нибудь, а? Скрась ожидание музыкой, будь другом.
- Хорошо, господин Один. Я сыграю вам прелюдию Баха, - ответил мальчик и, вздохнув, прикоснулся к клавишам рояля.
Музыка, которая буквально полилась из старинного инструмента, была настолько нежной, что у Герды дрогнуло сердце и участился пульс. Леонард играл прекрасно, мягко касаясь пальцами потемневших клавиш. Он, закрыв глаза, целиком и полностью отдался мелодии, изредка улыбаясь или хмуря брови. Мелодия тронула даже Одина, который широко улыбался и подмигивал молчащим ловцам, слушающим музыку. Они тоже улыбались. Улыбались все, кроме Жана, чьи губы были сурово поджаты, а глаза следили за каждым движением сына. Когда Леонард закончил играть, директор скупо улыбнулся и задрал подбородок.
- Дружок, это потрясающе, - хмыкнул Один, смотря на мальчика, который зарделся от похвалы и скромно опустил глаза.
- Это не идеально. Леонард, что я говорил?
- Без импровизаций, папенька. Прости, - губы Леонарда задрожали, а в глазах застыли слезы.
- Ступай в свою комнату, - строго велел Жан. – Перед сном я проверю твои рисунки.
- Ты еще и рисуешь? – удивилась Герда, но Леонард, резко кивнув, сорвался с места и бросился прочь из гостиной.
- Рисует, но у него плохо получается. Пропорции хромают, цвета не выдерживаются, - вздохнул директор и улыбнулся, не замечая пристального взгляда Одина и недобрых улыбок остальных ловцов. Жан махнул рукой и, подойдя к столу, занял место во главе. – Предлагаю вернуться к цели вашего визита, господа.
- Согласен, - буркнул Один, присаживаясь на свободный стул. Он кивнул Марии, которая поставила перед ним чашку с горячим чаем, и внимательно посмотрел на директора. – Рассказывайте, Жан. Ничего не скрывая.
- Первый работник пропал примерно неделю назад, - вздохнул Жан, деликатно отпивая чай, оттопырив мизинец. Эльрик, было, ехидно хмыкнул, но увидев кулак Одина под носом, что-то пробормотал и опустил глаза.
- Работники живут здесь же? – директор кивнул. – Хорошо. Продолжайте.
- Утром я, как обычно, вызвал всех к себе в кабинет, чтобы дать указания, и заметил, что Людо отсутствует. Остальные рабочие не могли дать внятного ответа, и я подумал, что Людо просто отправился вечером в город и остался ночевать в каком-нибудь грязном борделе. Но он не вернулся через час, не было его и к концу смены. На следующий день я самолично съездил в город, но его там никто не видел.
- Реставраторы что-нибудь видели или может, слышали ночью? – спросила Герда, записывая слова директора в блокнот. Тот покачал головой и тяжело вздохнул.
- Нет. Никто ничего не видел. А через два дня пропала Руфь. Странно то… а, впрочем, не важно.
- Важно, - мрачно перебил его Один. – Любая деталь является важной.
- Руфь некачественно прорисовала контуры ангельского лица на потолке в главной зале музея. Я сделал ей замечание и велел переделать немедленно. А утром она исчезла. Самое ужасное в этом то, что остальные рабочие, которых язык не поворачивается назвать реставраторами, отказываются работать в одиночку. Они чего-то боятся.
- Может, пропавшие рабочие затаили на вас обиду и просто ушли? – спросил еще один ловец.
- Гарм прав, - кивнул Один. – Они могли послать вас к черту, а своим велели молчать. Было у нас несколько таких случаев, когда пропавшие находились мирно спящими у себя дома из-за того, что заказчик полез в жопу.
- Я понял вас, но я плачу реставраторам хорошие деньги, а с работой в Пятом округе не густо. Найти что-то лучше невозможно. Да и остальные, хоть и отказываются работать в одиночку, все же работают.
- Мы поговорим с ними, - ответил старший ловец и понизил голос до шепота. – После исчезновений вы не замечали, что в доме у всех плохое настроение, тяжело дышать и двигаться, да и просто что-то делать?
- Нет. Все, как обычно. За исключением того, что рабочие боятся, - пожал плечами Жан.
- Не чувствовали запах гнили или другие неприятные запахи? – спросил Гарм, но директор снова покачал головой. – Хреново.
- Следов, как я понял, тоже никаких не находили? – вздохнул Один, но подобрался, когда Жан задумался. – Значит, что-то было. Что?
- Мелочь. На постели пропавших были найдены пятна масляной краски. Но это мелочь. Людо, к примеру, частенько забывал принять душ, да и любой другой мог лечь спать в грязной спецовке. Они же знают, что Мария все постирает, вот и не церемонятся, - поморщился Жан. – Неблагодарные свиньи!
- Ну, ну, - ухмыльнулся старший ловец. – Еще есть что-то, о чем я должен знать?
- Нет. Я рассказал все, что знал, - директор поднял на Одина бесцветные глаза. – Вы уж либо найдите пропавших, либо остальных успокойте. Старейшинам не понравится, что работы застопорились. Музей должен открыться к лету.
- На кой черт вообще музей в такой глуши? – спросил Эльрик, чем вызвал возмущенное сопение у Жана.
- Культура, господин ловец. Стоит появиться одному очагу, как тут же загораются другие. И глушь перестает быть глушью, - отчеканил тот и встал из-за стола – Прошу простить, господа, но меня ждут дела. Нужно посмотреть, что сделано за смену.
- Еще один вопрос, - хмыкнул Один, стукнув себя кулаком по ноге. – Забыл. У музея должен быть подвал.
- Да, подвал есть, - кивнул Жан. – Там хранятся инструменты, краска и все прочее, включая некоторые уцелевшие экспонаты.
- Понял. Гарм, возьми Эльрика и Видара и осмотри там все внимательно, - хмыкнул ловец и повернулся к Герде. – Герда, поговори с рабочими. Вдруг что разузнаешь. Женщине они могут открыться. А я, с Хигом и Альвом обследуем сам музей. Все ясно? Работаем.
Когда ловцы разделились, Герда, в сопровождении директора, отправилась в главную залу, чтобы поговорить с рабочими. Но те, словно воды в рот набрали и на все вопросы что-то невнятно бурчали, не забывая злобно посматривать на Жана.
А директор этого не замечал, предпочитая рассматривать готовую часть фрески, на которой были изображены два ангела, сидящие друг напротив друга. Жан, буквально уткнувшись в стену носом, внимательно изучил фреску, а затем нетерпеливо щелкнул пальцами, подзывая одного из реставраторов.
- Это что? – тонко крикнул он. – Это, по-твоему, нос? Так его задумывал художник, а? Кто учил тебя делать контуры такими жирными?
- Простите, господин. У нас тонкие кисти кончились, а отлучаться вы не велели, - буркнул реставратор, лысый мужчина в заляпанном красками комбинезоне.
- В подвале миллион этих кистей, - взвился Жан-Луи. – Возьми и переделай! Живо! А это что? Почему ты отклонился от основного рисунка? Что за своеволие, Сергей?
- Сейчас поправим, - пробормотал мужчина и, махнув рукой одному из рабочих, двинулся с ним в сторону низенькой дверцы, ведущей в подвал, куда ушли трое ловцов. Герда задумчиво посмотрела им в след, когда услышала обрывок фразы. – Внизу спокойно. Там эти…
- Видите, как приходится работать? – тихо спросил директор, неслышно подойдя к Герде. Та вздрогнула и, нахмурившись, кивнула, но Жан рассеяно махнул рукой и повернулся к рабочим. – Передайте этим бездарям, что я вернусь через час. И если ошибки не исправят, я накажу их финансово. И вас в том числе.
- Папенька часто так кричит, - Герда развернулась и удивленно посмотрела на Леонарда, который выглянул из-за спины одного из рабочих и, вздохнув, взял в руки кисть, после чего подошел к фреске и ловкими, уверенными движениями принялся исправлять ошибку реставратора.
- Ирод твой папенька, маленький господин, - тихо буркнула пожилая женщина, моющая в ведре с водой грязные кисти. – Мало того, что нам жизни не дает, так еще и тебя тиранит.
- Отец знает, что ты помогаешь рабочим? – улыбнулась Герда, присаживаясь рядом на корточки и наблюдая за работой мальчика.
- Нет, конечно. Просто они не могут исправить ошибки, а я могу, - слабо улыбнулся в ответ Леонард, продолжая орудовать кисточкой. – Сергей не художник. У него мама больная, деньги нужны. Я подслушал, но папеньке не стал говорить. Он бы выгнал его. И остальных тоже.
- Он и вас выгонит, - поддакнула женщина, отложив очередную мокрую кисть на расстеленную тряпку. – Со всеми так. Сначала мед в уши льет, а потом огнем хлещет. Жена его и слова против сказать не может.
- Мы не реставраторы, - покачала головой Герда. Женщина в ответ облегченно выдохнула и посмотрела на девушку более дружелюбно. – Мы ищем пропавших рабочих.
- Они не пропадали. Их он забрал.
- Кто «он»? – нахмурилась Герда, но женщина покачала головой.
- Не спрашивай. Не видели мы его, но чувствовали и слышали. Смех его, запах.
- Запах?
- Да. Он краской пахнет, - ответил Леонард. Мальчик отошел в сторонку и, склонив голову, посмотрел на стену. – Теперь папенька доволен будет.
- Спасибо, маленький господин, - улыбнулась женщина и прикоснулась к его руке. – Храни тебя Бог.
- Ты сказал, что он краской пахнет? – перебила Герда, поворачивая мальчика к себе. – Расскажешь мне о нем?
- Он наблюдает за нами. Сейчас, - тихо ответил Леонард, заставив девушку вздрогнуть. Она облизнула пересохшие губы и чуть потормошила ребенка за плечо. – Он всегда наблюдает. На кого папенька сильно кричит, того он и уносит.
- Как он выглядит?
- Как творец, - чуть подумав, сказал мальчик. – Иногда он говорит со мной, что-то советует, но чаще всего смеется, когда у меня что-то не получается. И смех у него еще хуже, чем у папеньки. С Лизой он тоже разговаривал.
- Да, маленький господин, - кивнула женщина. – Этот голос… он словно в голове звучит, гипнотизирует.
- Твой отец сказал, что на кроватях пропавших нашел какие-то пятна краски.
- Это его краска. Он её немного пролил, когда с другими красками смешивал, - Леонард вздрогнул, когда со стороны кабинета Жана раздался крик, а потом плач Марии. – Папенька опять кричит на маменьку. Значит, он снова придет. Сегодня было много криков.
- Откуда он приходит, ты знаешь?
- Нет. Он всюду. И он пишет шедевр.
- Что это значит? – по спине Герды пробежали мурашки после этих слов. Леонард поднял на неё грустные глаза и поджал губы.
- Ему нужны краски. И он берет их у тех, на кого кричит папенька.
- Один! Один! – дверь в подвал раскрылась, выпуская в главный зал покрасневших и мокрых от пота ловцов. Кричал Гарм. Герда, подбежав к нему, резко влепила мужчине пощечину, но глаза ловца не прояснились. Он отрешенно покачал головой и обессиленно бухнулся на пол, после чего посмотрел на лестницу, с которой вприпрыжку спускался старший ловец.
- Что? – коротко спросил Один и, взяв руку Гарма, проверил пульс. – Успокойся. У тебя сердце сейчас выпрыгнет, дружище.
- Там… в подвале… ты должен это увидеть, - грудь Гарма ходила ходуном, а лоб покрывала липкая испарина. Герда, ругнувшись, достала из кармана баночку и, откупорив её, вытащила одну таблетку транквила, которую тут же протянула напуганному ловцу. Гарм, проглотив таблетку, побесновался еще минуту, а потом размяк и успокоился. – Ты должен это увидеть, босс.
- Что там? – резко спросил Один, переводя взгляд на других ловцов, но те лишь покачали головой. – Что там за хуйня?!
- Они нашли его шедевр, - тихо пояснил Леонард нахмурившемуся Одину, а потом вздрогнул, когда дверь кабинета открылась, и в залу вбежал Жан-Луи.
- Что здесь происходит? Леонард! Почему ты не в постели?! – взвизгнул директор, но Герда, подойдя к мужчине, уперла кончик кинжала в его трясущийся кадык.
- Перестань орать, - буркнула она.
- Леонард! Живо в кровать, - процедил Жан, смотря на Герду злобным взглядом. – Опустите оружие.
- Она опустит, когда я прикажу это сделать, - мрачно ответил Один, подходя к ним. – Что за дерьмо тут происходит?
- Гарм и ребята что-то нашли в подвале, но не могут и слова сказать. Их словно парализовало, - объяснила Герда.
- Босс… там, в подвале… картина, - хрипло сказал Гарм, поднимаясь с пола.
- Ты как?
- Лучше. Я провожу. Ты должен это увидеть, - кивнул ловец, вытаскивая из кобуры тяжелый пистолет. – Все должны это увидеть.
- Я иду с вами, - тонко крикнул Жан-Луи, но Один, нервы которого были на пределе, взмахнул рукой и директор растекся по полу, как жаба.
- Ты пойдешь в свой кабинет, закроешься там, а потом вызовешь по связи еще одну артель, - зловеще ответил старший ловец. – На вопрос «Причина», ответишь «Т». После чего возьмешь жену и сына и уйдешь, как можно дальше. Ясно? В музее не должно быть никого, кроме моих людей.
- Да… да, господин Один, - пробурчал Жан, вытирая разбитую губу.
- В чем дело, босс? – тихо спросила Герда, подходя к Одину. Тот закусил губу, посмотрел на ошалевших ловцов и сглотнул тягучую слюну.
- Возможно, «Титан», - Герда вздрогнула, но лицо старшего ловца было серьезнее некуда. Он не шутил. В наступившей тишине слышалось лишь сопение директора, который тщетно пытался остановить кровотечение, а потом раздался голос Леонарда. Он обращался именно к Герде.
- Не смотри на его шедевр, пока он сам не разрешит. Тогда он не заберет тебя, - сказал мальчик, держа мать за руку.
- Какого хрена твари так любят подвалы, а? – ругнулся Один, врезаясь лбом в балку. Он повозился в кармане и, достав небольшой фонарик, включил его, после чего направил луч в глубину темного помещения. Остальные ловцы настороженно всматривались в темноту, нацелив туда стволы автоматов.
- Раскол – это тьма. Ты лекции забыл? – буркнул Гарм, все еще находясь под воздействием транквила. – Из тьмы все эти пидоры лезут, зуб даю.
- Ага. Зуб он дает. А рассказать, что увидел, не может, - отмахнулся старший ловец, обходя жуткую статую, наполовину скрытую грязным покрывалом.
- Словно язык деревенеет, босс, - виновато хмыкнул тот и, сжав цевье, хрустнул шеей. – Эта картина… это нечто ужасное.
- Далеко еще?
- В третьем зале. Ты сказал, что это «Титан». С чего такая уверенность? – ответил за друга Эльрик, идущий ближе к стене.
- Ты лекции забыл? – передразнил его Один. – Первый признак возможного присутствия «Титана».
- «Мощнейшая паническая атака, с которой невозможно бороться».
- В точку, - коротко кивнул старший ловец. – Паническая атака – это средство для защиты сердца твари.
- Получается, что сердце «Титана» - это картина? – удивилась Герда, выглядывая из-за спины Гарма.
- Ебаные «Титаны» уникальны, - сплюнул Один. – Уникальны тем, что существуют в единственном экземпляре и обладают сердцем, которое тщательно охраняют. Я удивлен, что тварь не убила вас, когда вы обнаружили сердце.
- Но если…
- Заткнулись! – приказал ловец, подняв руку. Он покачал головой и показал два пальца, которыми ткнул в сторону темного провала, откуда доносилась еле слышимая мелодия, которую кто-то насвистывал. От этой мелодии мороз пробежал по коже каждого из ловцов, даже у Одина заныли зубы, а сердце бешено заколотилось в груди. Старший ловец сделал несколько широких вдохов, восстанавливая дыхание, а потом двинулся вперед на источник звука.
- Вы… слишком долго шли… - Герда вздрогнула от раздавшегося шипящего голоса, а потом зажала рот ладонью, сдерживая испуганный крик, когда увидела обладателя голоса. – Разве не разрешил… я вам… найти себя?
В центре подвала высился гигантский мольберт, на котором стояла недописанная картина, освещаемая лишь светом двух больших свечей. Один скрипнул зубами, когда понял, что свечи, на самом деле трупы убитых людей, в шеи которых тварь воткнула фитиль. Ловец перевел взгляд на картину и тихо пробормотал проклятие, как и все остальные ловцы артели. Все, кроме Герды, которой внутренний голос без устали твердил одно и то же: «Не смотри на шедевр. Не смотри на шедевр. НЕ СМОТРИ НА ШЕДЕВР!». Девушка не смотрела на картину. Она смотрела на высокую, отвратительную тварь, стоящую к ней спиной чуть поодаль мольберта.
«Титан» выглядел как человек. Уродливый, с серой, пергаментной кожей, которая лопалась от каждого движения твари, выпуская из открывшихся ран черный гной. Лицо было наполовину закрыто ржавой металлической маской, скрывавшей глаза чудовища, а влажные толстые губы кривились в отвратительной ухмылке.
Когда «Титан» двигался, его движения были резкими и быстрыми. Даже натренированное внимание ловцов не успевало за ними. И это не укрылось от внимания твари, которая тихо рассмеялась и макнула лапу в большой чан, где плавали останки несчастных реставраторов, и затем поднесла тонкий палец к картине.
- Люди… не меняются… - прошипело чудовище, словно не обращая на ловцов внимания. – Они… всегда хотят убить… тех… кто непохож на них… А я… я всего лишь… творец. Художник…
- Ты ебаный ублюдок, который скоро сдохнет, - резко перебил его Один и передернул затвор автомата. Но «Титан» щелкнул пальцами и старший ловец потрясенно замер на месте, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой. То же самое случилось и с остальными ловцами, которые не в силах были отвести взгляд от ужасной картины. Лишь Герда отчаянно пыталась справиться с паникой, но пальцы ее не слушались.
- Разве… человек не уничтожал… что-то… ради красок? Уничтожал… но находил… этому оправдание, - Герда сглотнула противную слюну, когда тварь достала из чана оторванную руку и закинула её себе в рот. – Краски засыхают… Они всегда засыхают… быстро… очень… Но человек критичен… к творчеству других… Он… не создав ничего… обвиняет других в… кривых руках… Как мои прекрасные… руки… Обвиняет в… отсутствии умения… унижает… и ищет себе… оправдание… Человек уничтожает то… чего не может… понять… Уничтожает то… что может быть… шедевром для других… Разве я не прав… дитя? Почему ты прячешь взгляд и не хочешь… взглянуть на мой… шедевр?
- Я не хочу смотреть на твой шедевр, - тихо ответила Герда, поняв, что вопрос предназначается ей. Чудовище лающе рассмеялось в ответ и повернулось к ней, загородив своим телом картину.
- О… он прекрасен… дитя… Но ты… боишься… боишься взглянуть на него… боишься понять, что это… самое прекрасное, что ты… видела… Лишь художник… может понять… что другой художник… пытался донести… Только тот, чей талант был… унижен и растоптан… поймет… это… - тварь подошла ближе к Герде, из-за чего к горлу девушки подступила тошнота. Леонард был прав. Монстр пах красками. Красками, сделанными из человеческой крови. – Ты… чувствуешь… этот запах… да? Чувствуешь… Хочешь узнать секрет… дитя… Хочешь понять… как создается… шедевр…
Герда молчала, не в силах отвести взгляд от оскаленной в жуткой улыбке пасти «Титана». Тварь резко переместилась к бледному Одину и, склонив голову, яростно зарычала. Рык был настолько сильным, что у девушки заложило уши, а кожу будто обволокла волна жара. А затем раздался крик. Адский крик, наполненный невероятной болью. Кричал Один, кричали Гарм, Эльрик, Видар, Альв и Хиг. И крик, достигнув апогея, умолк, оставив после себя звенящую тишину и мертвые тела ловцов, мешками упавшие на грязный пол.
- Тхххыыыы… - прохрипела Герда, тщетно пытаясь поднять автомат и снести твари голову. Чудовище злобно рассмеялось и отошло обратно к мольберту. Все так же быстро.
- Хочешь узнать секрет… дитя? – спросил «Титан» отрывая Одину голову и выдавливая его, как тюбик, над чаном. - Хочешь узнать… из чего создается… краска… Краска создается из крови… Из крови неумех… которые могли лишь… осуждать… портить… но не творить… Так и рождается… шедевр… Взгляни на него… Шедевр закончен… Взгляни… я разрешаю…
Герда перевела взгляд на картину и тонко вскрикнула, когда увидела то, что нарисовала тварь. Девушка сжала зубы и покачала головой, тщетно силясь отвести от картины взгляд. Ей хотелось выть, кричать, бить и ломать. Хотелось нашпиговать тварь бронзовыми пулями, хотелось оторвать директору музея голову… Хотелось замешать свои краски и нарисовать свой шедевр.
- Ты все… правильно… поняла… - прошипел «Титан» ей на ухо. – Ты… поняла… что художник… хотел вложить в… шедевр… Ты не будешь… краской… Ты уйдешь… Я разрешаю… Когда-нибудь… я покажу тебе новый… шедевр… А сейчас… сейчас мне нужны новые… краски… Уходи… Я… разрешаю…
* * *
Герда обвела насмешливым взглядом притихшую толпу студентов и, сделав глоток воды из пластикового стакана, закурила сигарету. Профессор, внимательно слушающий девушку, лишь слабо кивнул головой в ответ на это. Но Герде не нужно было его разрешение. Ей нужно было вновь успокоить панику, зародившуюся в груди после воспоминаний о встрече с «Титаном».
- Я не помню, как выбралась из подвала, - хрипло сказала она, выдыхая дым. – Слабо помню, как добралась до машины и что говорила Мастеру, когда слушалось мое дело. Я не знала, почему «Титан» меня отпустил. Возможно, Леонард был прав, когда посоветовал мне не смотреть на картину, пока тварь не разрешит. Возможно, «Титан» счел меня не опасной. Но он убил за одно мгновение шесть обученных ловцов, просто загипнотизировав и вскипятив им кровь. Две артели, прибывшие в музей после меня, ничего не нашли в подвалах. Только обезглавленные тела, в которых не было ни капли крови.
- Почему вас тогда понизили в звании? – робко спросила девушка в черном. Герда улыбнулась в ответ.
- До того, как тварь щелкнула пальцами, парализовав волю, я могла выстрелить в неё. Почему я этого не сделала? Я боялась. Боялась, что пули не помогут, а тварь разорвет меня на куски. Из-за моего страха погибла артель. Шесть человек, чьи лица я часто вижу во сне. Да, меня понизили. И это слабое наказание за мой страх. Меня понизили до стажера и запретили пять лет брать контракты. Сейчас я снова ловец второго класса, благодаря Исиде, которая согласилась принять меня в свою артель. И если в моем сердце появляется страх, я убиваю его в зародыше. Я не дам родиться еще одному шедевру. На этом моя лекция закончена. Спасибо за внимание.
- Подождите! – поднял руку паренек в красном, с нашивкой прорицателей на груди. – А картина? Ну.. шедевр «Титана». Что там было изображено?
- Все самое отвратительное, что есть на свете, - ответила Герда, затушив сигарету об угол стола. Она грустно усмехнулась и подмигнула студенту. – И имя этому – человек.
