Глава седьмая
– Ириша, откуда синяки? – спросила мама.
– Да в поезде стукнулась, он внезапно затормозил, ну я и налетела…
– А что еще интересного было в Москве?
– Собаку чудесную видела.
– Что за собака?
– Да вроде беспородная, но такой красоты… Светло-рыжая, пушистая, уши торчком, хвост роскошный…
– И где ж ты ее видела?
– А я от Наташки возвращалась, и слышу, хозяйка ее зовет: «Апельсиныч! Апельсиныч!»
– Как? – удивилась мама. – Апельсиныч? Какое смешное имя!
– Да, но очень этой собаке подходит. Он такой ласковый, милый… этот Апельсиныч!
Ираида старалась не рассказывать матери ничего, что так или иначе может ее взволновать. Поэтому о безобразной драке и о появлении в критический момент Федора Федоровича она промолчала. Но поскольку впечатления ее переполняли, то она позвонила лучшей подруге Лиле, скрипачке из их же оркестра.
– Лиль, есть тема! Закачаешься! Давай завтра после репетиции посидим где-нибудь!
– Не вопрос! А что за тема? Или это не телефонная тема?
– Именно!
– Даже намекнуть не можешь?
– Нет.
– Хорошо, тогда до завтра.
На репетиции дирижер два раза сделал Ираиде замечания.
– Ираида, что с вами? Вы почти никогда не фальшивите, а сегодня…
– Простите! – побледнела Ираида. Для нее такие замечания были как нож острый.
Наконец репетиция завершилась.
– Ирка, что с тобой? – подскочила к ней Лиля. – Да он тебе реже всех замечания делает, а сегодня аж два раза… Это неспроста! Все из-за твоих новостей? Пошли скорее! Только не в буфет, там не дадут поболтать.
– Давай пройдемся до Невского, там где-нибудь и приземлимся, – предложила Ира.
– Пошли!
– Погода сегодня хорошая, приятно пройтись…
– Ладно, начинай рассказывать! – потребовала Лиля.
– Можешь себе представить, в Москве я навещала подружку, она заболела. Мы поболтали, и я пошла к метро… и вдруг на меня налетает какая-то тетка, здоровенная, вдвое крупнее меня, валит с ног и начинает мутузить, а при этом орет благим матом, мол, будешь знать, как отбивать чужих мужей!
– А кого это ты, интересно знать, отбиваешь?
– Даже и не думала! Это была жена Карякина. Ей что-то померещилось…
– Ошизеть! И что?
– Да она на меня навалилась всей тушей, а я понимаю, что надо сопротивляться, а то она и убить может, ну я и начала царапаться и пихаться… Но тут вдруг раздался громкий лай, и какой-то мужик схватил эту тушу за шиворот и оттащил от меня. Она стоит, пыхтит, как паровоз. А он помогает мне подняться и говорит: «Может, полицию вызвать?» А эта корова как побежит, только пятки сверкали…
– Так… Кажется, я смекаю… Мужик оказался таким, как надо, да?
– Да, Лилька, да! Он помог мне встать, отряхнуть снег, поднял мою сумку, и тут я вдруг сообразила, что, когда эта идиотка на меня напала, я держала в руках телефон. А тут гляжу, нету его. А у меня там вся жизнь…
– Украла! – ахнула Лиля.
– Нет! Этот мужик велел своей собаке искать, и та нашла в сугробе, можешь себе представить!
Ира рассказала подруге обо всем, что произошло дальше.
– Он тебе здорово понравился, этот Федор Федорович, да?
– Ну, в такой ситуации это естественно, согласись!
– Соглашаюсь, да! Говоришь, он с виду большой начальник?
– Ну да… Понимаешь, он гулял с собакой, а когда в кафе снял пальто, то был в сером костюме, с галстуком, причем рубашка у него была темно-сиреневая, а галстук светло-сиреневый… немного провинциальный вид…
– Ерунда какая! Пришел человек с работы и сразу повел собаку гулять, некогда ему переодеваться. А потом, сейчас такие сочетания рубашки и галстука в моде, чтоб ты знала.
– Да нет, я же не осуждаю его, просто рассказываю… а так он милый, добрый… и в общем-то даже интересный.
– А лет ему сколько?
– На вид за сорок, но он такой крупный, что кажется старше…
– Толстый, что ли?
– Ни капельки не толстый, а, как говорили раньше, кряжистый…
– Такой как обнимет, аж кости захрустят, да?
– Именно! – залилась вдруг краской Ираида.
– Хотелось бы на него своими глазами взглянуть.
– Он говорил, что на праздники может и приедет. Я звала его приехать с дочкой, я бы билеты в театр им достала, но он как-то нахмурился и сказал, это вряд ли получится.
– Вот и хорошо! На кой ляд тебе его дочка! А как чувствуешь, приедет?
– Понятия не имею! Вот, я тебе все рассказала, мне полегче стало… А теперь я постараюсь о нем забыть. На всякий случай.
– Между прочим, правильная позиция, а то размечтаешься… Как говорит Валентина Васильевна, «разбежишься, а нога в говне!».
А Федор Федорович уже на другой день и думать забыл о прелестной флейтистке. С него вдруг срочно, несмотря на наступающие долгие праздники, затребовали подробный отчет о работе его департамента. Правда, это требование не застало его врасплох, он собирался предоставить отчет сразу после праздников, поэтому ничуть не запаниковал, хотя ему сказали, что отчет пойдет непосредственно президенту страны, но еще раз все проверить было необходимо. «Черт возьми, а за полгода мы многого добились», – подумал он с удовлетворением. Срочно собрав ведущих специалистов на совещание, он предложил им высказаться по поводу отчета.
– Федор Федорович, вы же сами видите, тут все в порядке! – воскликнул Иван Борисович, его заместитель.
– Вроде бы да, но, может, у кого-то есть другие соображения, хотелось бы услышать…
– Можно мне? – спросил молодой сотрудник Слава Божок.
– Да, Вячеслав, слушаю!
– Это не по теме. По теме у меня возражений нет.
– Валяй не по теме!
– Федор Федорович, простите, когда вас перевели к нам, вашу прежнюю команду возглавил некто Хлынов…
– И что? – насторожился Федор Федорович.
– Он, похоже, скоро завалит дело. Он почувствовал себя там просто царем, всем, кто смеет ему возражать, а таких немало, он начинает мелко и грязно пакостить…
– Откуда сведения? – нахмурился Федор Федорович.
– А у меня сестра там работает.
– Да? Кто такая?
– Ольга Викторовна Божок!
– И что с Ольгой Викторовной?
– Хлынов практически сразу начал к ней придираться и всячески гнобить.
– А конкретнее? Господа, вы все свободны до конца каникул, а мы с Вячеславом все обсудим сами. Желаю всем хороших праздников и бодрости к концу каникул, а то я вас знаю… Расслабитесь, и еще пол-января уйдет коту под хвост. Предупреждаю, я этого не потерплю! С наступающим вас!
– Спасибо, Федор Федорович, что сочли возможным выслушать меня.
– Давай, Слава, рассказывай!
– Так вот, Ольга пару раз возразила ему на совещании, а он вдруг заявил: я вам не Свиридов, эта вольница кончилась, извольте выполнять распоряжения начальства или подавайте заявление об уходе!
– Спятил мужик!
– Ну, Ольга и еще двое сотрудников сразу подали заявления. Он как будто очень удивился, с чего бы это… Потом сказал кому-то, а люди услышали, «я эту свиридовщину искореню», и подписал им заявления, но…
– Что?
– Накатал на всех троих телегу в ту организацию, куда их хотели взять.
– И что?
– Там им сказали, что, в принципе, готовы их взять, но не сейчас, а через полгода, когда шум уляжется… А людям надо на что-то жить! У них семьи, и вообще… А потом он всем прислал письмо, что, мол, готов взять их назад, погорячился, мол…
– Вот скотина! И что?
– Никто назад не пошел. Кто-то уехал, кто-то перебивается, короче, даже в таких условиях не желают с ним работать. Федор Федорович, он завалит дело! Ольга в ужасе, и не столько из-за себя, она-то не пропадет, у нее прекрасный муж, но она за дело болеет! Говорит, при Свиридове все работало как часы… а теперь все валится…
– Ох, Слава, молодец, что сказал, я разберусь, только зря не пришел прямо ко мне, а так, на совещании… Зря! Лишние уши!
– Да я уж понял, но мне неудобно было, вроде как по личному… Но я бы пришел, только узнал я все буквально вчера… Ольга была проездом в Москве, вот все и рассказала. Кстати, вам большой привет передавала.
– Спасибо, и ей тоже… Обязательно скажи ей, я с Хлыновым разберусь…
Отпустив Вячеслава, Федор Федорович хотел позвонить Коломенскому, но сообразил, что там уж все третьи сны видят. Ох, черт, праздники… Надо бы съездить туда, самому на месте во всем разобраться, но праздники, будь они неладны!
Ну что ж, буду и я праздновать! На Новый год их с Апельсинычем пригласил к себе на дачу Илья. Сказал, что встречать они будут по-семейному, с родителями Ильи, в тишине и покое. Такая перспектива радовала. Татьяна Андреевна испекла какой-то фантастический торт, вернее даже два – один большой, а второй совсем маленький!
– Большой возьмете в гости, а маленький вам, когда из гостей вернетесь…
– Ох, спасибо вам огромное! – растрогался Федор Федорович.
Тридцать первого утром он заехал к Елизавете Марковне, привез большой букет тюльпанов и громадную коробку шоколадных конфет.
Старая женщина обрадовалась.
– Федор Федорович, ну зачем вы! Мне ей-богу же неловко!
– Бросьте, Елизавета Марковна! Если б вы знали, как я всегда отдыхаю в вашем доме!
– Ну, что слышно о вашей дочке?
– Ох, это больная тема…
– Простите!
– Да нет, просто все плохо. Ее там настраивают против меня, да уже настроили, собственно говоря. Вчера мне ее мамаша заявила, что не будет больше пускать Шурку в мой дом, якобы у нее аллергия на мою собаку… Нет там никакой аллергии, нету!
– А как собака к девочке относится?
– Настороженно! Чувствует, что Шурка ее не любит.
– Странно, дети обычно обожают собак, тем более таких красивых, как ваш Апельсиныч.
– Тем не менее! Мне теперь позволено видеться с дочерью только в общественных местах…
– Что за идиотизм, прости господи!
– Боюсь, я уже упустил ситуацию из-под контроля… А я мечтал взять Апельсиныча и Шурку и поехать всем в Питер на машине. Нашел гостиницу, куда пускают с собаками…
– И что? Теперь не поедете? И зря! Езжайте! Погулять по Питеру – это всегда такая радость!
– А поехали с нами!
– Что? – засмеялась Елизавета Марковна. – С вами?
– Ну да! А что? Машина у меня удобная, хорошая…
– Да нет, голубчик, Федор Федорович, я люблю встречать Новый год дома, у телевизора, тем более, он у меня теперь новый, хороший…
– Ну так я тоже, если поеду, то после Нового года!
– Нет-нет, для меня это слишком утомительно, голубчик! А вот ответьте мне на один, возможно, нескромный, вопрос.
– Ну давайте ваш нескромный вопрос!
– Скажите, почему у вас все костюмы серые? И почему вы всегда в костюмах с галстуком?
– Не знаю, – растерялся вдруг Федор Федорович. – Как-то не думал… Я привык с галстуком… Да и на моей должности это как бы подразумевается. Я давно уж в начальниках хожу. А что? Это неправильно?
– Да нет, на службе, вероятно, правильно, но как-то однообразно, что ли… Вы такой видный, интересный мужчина, а костюмы все серые. Я вот уже четыре насчитала, и все серые!
– А какие надо? – испугался Федор Федорович.
– Ну, мало ли… Синие, коричневые, и вообще, не обязательно костюм, можно, например, купить твидовый пиджак и носить его тоже с галстуком… Возможно, например, синий пиджак и серые брюки… Или наоборот…
– Да? Приму к сведению! А знаете, отчего это? – вдруг рассмеялся он. – Оттого что я серость непроцарапанная!
– Что? Как вы сказали?
– Это теща меня так называла! Серость непроцарапанная!
– Глупость какая! В этом виновата только ваша жена, женщина должна следить за тем, как одевается ее муж!
– Да ей, видать, фиолетово было… Елизавета Марковна, спасибо вам огромное!
– Да за что, голубчик?
– А вот за ваше небезразличие! Ну и за Апельсиныча! Он ведь ко мне благодаря вам попал, а это такой пес!!!
Жалко его, подумала Елизавета Марковна, такой хороший, интересный мужчина и чудовищно одинокий… Дай Господь ему счастья!
Слова Елизаветы Марковны запали ему в душу. И по дороге домой он вдруг заехал в магазин мужской одежды. Магазин оказался достаточно дорогим. Ничего, имею право сделать себе подарок к Новому году.
Его встретил лощеный молодой человек с любезной улыбкой на губах.
– Могу я быть вам полезен?
– Можете! – обрадовался Федор Федорович. – Мне нужны какие-то, как бы это выразиться… неслужебные вещи!
– Неслужебные? – удивился продавец, на бейджике было написано «Кирилл».
– Видите ли, Кирилл, по роду своих занятий я должен ходить на работу в костюмах с галстуком, а вот…
– Понимаю! – воскликнул Кирилл. – Нужны брюки и пиджаки отдельно, пуловеры и так далее?
– Вот именно!
– На какую примерно сумму вы рассчитываете?
– Вы соберите мне гардеробчик, а там посмотрим! Ради такого дела не поскуплюсь.
– Понял! И как хорошо, что вы именно сегодня к нам заехали! У нас перед праздниками хорошие скидки, да и народу сегодня нет, все больше по продуктовым и сувенирным бегают.
Вообще-то Федор Федорович терпеть не мог магазины, но сегодня ему было здесь интересно. Кирилл мастерски подбирал вещи. Темно-коричневые брюки, твидовый пиджак в коричневых тонах.
– Этот пиджак можно носить, опять-таки, с рубашкой и галстуком, а можно с джемпером, вот с этим, темно-зеленым, к примеру…
– Ой, – испугался Федор Федорович, но примерив зеленый джемпер, вдруг страшно понравился себе.
– Ну, Кирюша, у тебя глаз-алмаз!
В результате, оставив в магазине кучу денег, он вышел с огромным пакетом, поставил его в машину, а Кирилл вынес ему еще два объемистых пакета.
– Вот, целое приданое вам собрали! – безмерно радовался молодой человек, еще бы, под конец года, в практически пустой день, такая выручка! Он вручил столь щедрому покупателю скидочную карту магазина, и в качестве приза еще элегантный шейный платок, которых Федор Федорович сроду не носил.
Занеся покупки в квартиру, Федор Федорович подумал: уж не рехнулся ли я? Но потом аккуратно и с удовольствием развесил вещи в шкафу. Скоро уж надо ехать на дачу к Илье. Он говорил, что гостей там не будет, а еще Вера когда-то уверяла его, что в Новый год надо надеть на себя три новые вещи… Ну что ж, надо так надо! Он надел серые брюки, вишневый тонкий свитер и серый в клетку пиджак. Надо же, опять-таки серое, но совершенно другой вид! А я ничего еще… Хотя нет, я еще очень и очень! Кажется, впервые в жизни залюбовался собой Федор Федорович. Апельсиныч с удивлением наблюдал за хозяином. Что это с ним? Крутится перед зеркалом, улыбается сам себе…
– Апельсиныч! Решено, второго едем с тобой в Питер! К девушке по имени Ираида! Знаешь, в Питере, говорят, вкусные пирожные! Познакомимся с ее сынишкой… И главное, никуда не будем спешить… Ох, хорошо! Милый ты мой, а сегодня поедем за город, там снегу много, поваляешься вдоволь! Собака ты моя дорогая! Нет у меня никого ближе тебя, друг ты мой золотой!
Хозяин трепал его по загривку, целовал в нос, Апельсиныч визжал от восторга! Как же повезло с хозяином! Бэллочка была добрая, но разве сравнишь ее с новым хозяином! Он вообще лучше всех! Бэллочка тоже со мной разговаривала, но она все больше на мужа жаловалась, а это разве сравнишь с настоящим мужским разговором…
Позвонил Илья.
– Федя, ты еще не выехал? Смотри, угодишь в пробку.
– Уже сажусь в машину. Да, может, надо что-то купить?
– Нет-нет. Мама зажарила такого гуся!
– Ох, это мечта!
Апельсиныч обожал ездить в машине! Он гордо восседал рядом с хозяином, с любопытством глядя в окно и совершенно ничего не боялся. А хозяин время от времени трепал его за ухом. У него сегодня роскошное настроение, он все время улыбается… А куда он меня везет? Нет, ерунда, он никуда меня не везет, это мы с ним едем куда-то, он и я… И наверняка едем в хорошее место, в плохое он не поедет! И в самом деле! Хозяин остановил машину возле какого-то забора, за которым был довольно большой и ярко освещенный дом, а кругом лежал чистый снег! На крыльцо выскочил какой-то мужчина, замахал руками и открыл ворота. Они въехали на участок. Ворота за ними закрылись, и хозяин сказал:
– Апельсиныч, гуляй!
И открыл дверцу. А мужчина спешил к ним.
Апельсиныч, к удивлению хозяина, сидел у его ноги.
– Федька! Это и есть твой Апельсиныч? – он присел на корточки. – Ну, привет, Апельсиныч, рад знакомству! Лапу дашь?
И Апельсиныч подал ему лапу. Этот человек не внушал ему никаких опасений.
– Ух ты! А погладить тебя можно? – и, не дожидаясь разрешения, погладил пса. – Ох, хорош! Красавец невозможный! И обаяние! Ну, идемте, ребята, в дом!
Апельсиныч вопросительно взглянул на хозяина. Тот сразу все понял.
– Пусть Апельсиныч погуляет немножко. Столько снега! Редкий случай в Новый год. Я его через двадцать минут заберу.
– Смотри-ка, все понимает!
Пес уже зарылся носом в снег, плюхнулся на спину и начал кататься, радостно повизгивая.
– Ох, хорош! Федька, да ты нынче без мундира! Смотришься просто женихом!
– Феденька! – вышла ему навстречу мама Ильи, Любовь Алексеевна. – Какой ты стал! Просто роскошный мужчина! Дай я тебя обниму! Молодец Илюшка, что затащил тебя к нам, сто лет тебя не видела. Ну проходи, проходи! А где же твой Мандариныч?
– Апельсиныч, мама! – со смехом поправил ее сын. – Он гуляет, наслаждается снегом!
Тут появился и Станислав Львович, глава семейства.
– Федя! А где же знаменитая собака?
– Знаменитая? – рассмеялся Федор Федорович. – Сейчас позову, только ему надо будет как следует отряхнуться, прежде чем войти в дом, и еще, Любовь Алексеевна, дайте какую-нибудь тряпку, я ему лапы вытру!
И вскоре Апельсиныч во всей красе предстал перед новыми знакомцами. Все ахали и восклицали: «Какой красивый пес! С ума сойти!»
Его гладили, трепали, а он млел. А еще здесь так хорошо, так вкусно пахло! Вот не зря я верил, что хозяин привезет меня в хорошее место.
Новый год встретили тихо, по-семейному и необыкновенно вкусно. Немножко посмотрели телевизор, а потом еще поиграли в скрэббл. Апельсиныч, сытый и довольный, дремал у остывающего уже камина.
Федор Федорович отдыхал душой. Никто не спрашивал его о семье, не советовал поскорее жениться, не обещал познакомить «с такой женщиной!». Кажется, это самый лучший Новый год за последние лет десять… Или я старый стал? Ах, какая разница, если мне сейчас хорошо! Даже мысли о работе куда-то девались, просто удивительно!
А утром за завтраком Илья спросил:
– Какие планы на праздники?
– Завтра мы с Апельсинычем едем в Питер! Я нашел гостиницу, куда пускают с собаками.
– А что в Питере? Вернее, кто? – лукаво осведомился Илья.
Федор Федорович смутился.
– Федька, колись! Что за кадр?
Федор Федорович слегка помялся, а потом все-таки рассказал старому другу об очаровательной флейтистке.
– Надо же, флейтистка! Что, так понравилась, что ты готов мчаться в Питер?
– Да не знаю я, просто как-то… зацепила… что ли… А сейчас время есть. Сам знаешь, как я всегда занят.
– А стиль сменил ради нее?
– Ну вот… ты издеваешься…
– Даже не думал! Федька, я сам давно хотел тебе сказать, еще на Кубе, что тебе в сто раз больше идет вольный стиль… Тебе флейтистка что-то сказала?
– Да нет, еще не хватало! Мне моя Елизавета Марковна вчера сказала… Ну я от нее прямо и махнул в магазин, накупил столько… Там парень толковый попался, продавец, так все подобрал…
– Тебе надо в таком виде теще своей показаться…
– Знаешь, она последний человек, мнение которого меня интересует, пусть себе сюсюрится без меня!
Ближе к вечеру они вернулись домой. Хозяин попил чаю с дивным тортом. Апельсинычу тоже достался изрядный кусок. Потом хозяин стал собирать вещи в дорожную сумку. Апельсиныч вопросительно заглянул ему в глаза. Что это значит?
– Завтра по утряночке, брат, мы с тобой едем в Питер.
Услыхав «мы с тобой», Апельсиныч успокоился и завалился спать.
