Глава пятнадцатая
– Сашок, зови маму, будем обедать.
– Сейчас, ба! Мама, обедать!
– Иду!
Едва все сели за стол, раздался звонок в дверь. Ираида вздрогнула. Ей почему-то стало страшно. Неужели это опять приехал Виктор и уговоры начнутся сызнова? Она встала и пошла открывать.
– Кто там?
– Ирка, открывай, свои! – раздался знакомый голос.
– Матерь божья! Тетя Лиза! Какими судьбами? Мама, смотри, кто приехал!
Августа Филипповна выбежала в прихожую и бросилась в объятия подруги. Обе плакали. Они не виделись со дня похорон Павла.
– Лизочек, солнышко мое, какая же ты умница, что приехала! Я так соскучилась! Ты прекрасно выглядишь! Идем скорее, будем обедать… Надеюсь, ты у нас остановишься?
– Да, конечно, если не стесню. Ирочка, у тебя вечером есть спектакль?
– Да, тетя Лиза. А вы хотите пойти в театр?
– Да нет, не хочу. Хочу, как когда-то, сидеть с твоей матерью и сплетничать!
В этот момент у Ираиды звякнул телефон. Пришло сообщение. Она глянула на дисплей и вдруг залилась краской.
– Ира, что? – спросила Августа Филипповна.
– Ничего особенного, просто мне сейчас надо уйти, вернусь после спектакля.
– Да в чем дело?
– Потом, мама, все потом!
Она вскочила из-за стола и опрометью кинулась в свою комнату. Буквально через пять минут она, уже подкрашенная, нарядная, заглянула на кухню.
– Простите меня, это очень важно! – пробормотала она и умчалась.
– Суду все ясно! – хмыкнула Августа Филипповна.
– Наверное, приехал мамин хахаль из Москвы, – заявил вдруг Сашка.
– Кто? – поперхнулась Августа Филипповна.
– Ну тот, у которого желтая собака…
– Саша, ты откуда это знаешь?
– Бабуль, не трепыхайся, мне мама сама сказала.
– Что? Что она тебе сказала?
– Бабуль, – вмешалась в разговор Елизавета Марковна, – сказано же, не трепыхайся! Это только нормально, что у такой прелестной женщины есть хахаль! Вспомни себя в ее возрасте!
– Лиза! – одернула подругу Августа Филипповна. – При ребенке!
– Я уже не ребенок!
– Ах ты господи!
– Бабуля, как что-то интересное, так я ребенок, а как что-то скучное до ужаса, так я уже большой, сознательный. Несправедливо!
– Молодец, Саня! – поддержала мальчишку Елизавета Марковна.
– Ты поел? – строго спросила бабушка. – Тогда отправляйся гулять!
Сашка с удовольствием слинял.
– Знаешь, Лиза, он выходит уже из-под контроля. Вдруг категорически заявил, что не будет ходить в музыкальную школу, не хочет быть музыкантом. Я настаивала, а Ирка сказала: не хочет, не надо. Она ему во всем потакает. А теперь еще и хахаль какой-то нарисовался…
– Кто такой?
– Да говорит, какой-то крупный чиновник, занимается газопроводами, что ли. Старше нее на десять лет. Мужлан мужланом.
– А ты почем знаешь?
– Ирка фотографию показывала. Она влюблена как полоумная…
Елизавета Марковна усмехнулась про себя.
– А как его фамилия?
– Ой, я забыла… Какая-то музыкальная…
– Музыкальная?
– Ну да… однофамилец какого-то знаменитого композитора, я забыла…
– Но не Моцарт?
– Да нет, композитор отечественный, Прокофьев, что ли…
– Случайно не Свиридов? – не выдержала Елизавета Марковна.
– Точно! Свиридов!
– Нет! Так не бывает! – воскликнула Елизавета Марковна.
– Чего не бывает?
– А меня в Питер привез именно строитель газопроводов, крупный чиновник Федор Федорович Свиридов!
– То есть как? – вытаращила глаза Августа Филипповна.
– А вот так! Это мой хороший друг, чудесный человек… Неужели у них с Иркой роман? Как бы я хотела, чтобы он на ней женился, Густя!
– Погоди, Лиза, может это совсем другой человек… И вообще, откуда ты его взяла, этого Свиридова?
– Он позвонил мне прошлым летом и привез деньги от Пашиного друга, Юрочки Коломенского. Представь себе, они с Пашкой когда-то поклялись, если с кем-то из них что-то случится, то другой по мере сил позаботится о матери друга. И Юрочка позаботился… Так мало того, что Федор Федорович привез мне деньги, он еще помог поместить их в ячейку, поменять какую-то сумму, купить новый телевизор… Мы подружились. А я нашла для него домработницу и некоторым образом даже его дивную собаку.
– Мандариныча?
– Апельсиныча! И еще… Он сказал, что должен поехать в Питер… И мне вдруг так захотелось всех вас повидать… Я только обмолвилась ему, как он тут же предложил себя в провожатые…
– Говоришь, хороший человек? – задумчиво осведомилась Августа Филипповна.
– Да замечательный мужик! Добрый, сердечный, но страшно одинокий…
– Он что-то говорил про Ирку?
– Даже звука не проронил! Подумать только, что это именно наша Ирка… И знаешь, моя соседка по дому работает у него, она так о нем отзывается… И жалеет его.
– Почему жалеет?
– Ужасно, говорит, одинокий он. Густя, заклинаю, позови его в гости, познакомься с ним… Он мне сказал, что хочет во что бы то ни стало познакомиться с семьей своей девушки…
– Девушка! – фыркнула Августа Филипповна. – Тоже мне девушка! Тридцать шесть уже.
– Густя, не придирайся к словам!
– Как давно меня никто не называл Густей… А может, и в самом деле позвать его в гости, а? Но я должна это согласовать с Иркой…
– Ну, разумеется. Но учти, мы завтра уезжаем последним «Сапсаном». Какой изумительный поезд!
– Так что ж, тогда надо завтра позвать его к обеду. Да нет, не стоит.
– Почему это?
– У Ирки завтра опять утренник…
– И что?
– Да не знаю я… Не нравится мне вся эта история. Вот не нравится и все тут!
– Послушай, Густя, это все капризы. А может, у них любовь?
– Да ладно… Не бывает в наше время настоящей любви.
– Здрасьте, приехали! – возмутилась Елизавета Марковна. – Если бы ты слышала, как Федор Федорович говорил о своей девушке… Как он боится, что не сумеет сделать ее счастливой, что если ее сын его не примет, это будет ужасно. Короче, я ему верю. Он такой надежный мужик…
– А почему он расстался с женой?
– Потому что она его не любила, изменяла… И еще там была кошмарная теща.
– А я тоже кошмарная теща!
– Да почему? Ты ж его еще не знаешь! А там у тещи были два любимых словечка, от которых мой Федор Федорович просто лез на стенку.
– И что это за слова?
– Кукусики и сюсюрики. Причем от сюсюриков еще и глаголы образовывались. Например, где ты там сюсюришься?
– Да, от этого можно спятить, – невольно улыбнулась Августа Филипповна. – И это все?
– А что тебе еще надо?
– Да мне-то ничего не надо.
– Зато надо Ирке! И, кстати, для Сашки такой отчим был бы благом!
– Как ты можешь это знать?
– Я чувствую!
В этот момент зазвонил телефон. Августа Филипповна сняла трубку.
– Алло! Да, я слушаю. Кто? Федор Федорович? Ну, разумеется, слышала. Ну, в принципе, почему бы и нет? Хорошо. Да, да. Я поняла. Я с ним поговорю. Да, непременно. Всего доброго!
– Что? – в нетерпении воскликнула Елизавета Марковна.
– Пригласил нас с Сашкой завтра на обед.
– Куда?
– В какой-то ресторан на Конногвардейском. У него приятный голос и манера говорить…
– Надеюсь, ты пойдешь?
– Да, я ведь уже пообещала.
– Вот и славно!
– Вероятно, не надо было соглашаться, но я так растерялась…
– Ах ты, боже мой, растерялась она! Вот я уверена, он тебе понравится!
– Ну понравится, и что? Вся жизнь пойдет кувырком. Ирка бросит театр, переедет к нему, Сашку заберет…
– А если бы она забрала его в Испанию, было бы лучше?
– В Испанию он не поехал бы…
– Густя, ты вообще себя слышишь?
– А что?
– У твоей единственной дочки может удачно сложиться ее дальнейшая жизнь, а ты просто капризничаешь! Большое дело, до Москвы доехать… Ты вот жаловалась, что у тебя уже нет сил одной заниматься хозяйством, это я вполне понимаю, но если Ирка уедет с Сашкой, то себя-то ты легко обслужишь, а может, вообще в Москву переберешься…
– Да разве можно?
– А почему же нет?
– Человек, глубоко травмированный одной тещей, вторую уже априори невзлюбит.
– Занятно, хотя в корне неверно.
– Почему?
– В таком случае ты тоже травмирована зятем.
– Ерунда, мне Виктор всегда нравился, красивый, даже очень, отлично воспитанный, я всегда находила с ним общий язык…
– А то, что он бросил Ирку и Сашку, это ничто в сравнении с его красотой, да?
– Наверное, ты права… Но что-то у меня душа не лежит к этому мужлану.
– Ладно, Густя, давай-ка сменим тему, а то, не приведи господь, поссоримся. Я тебе Свиридова в обиду не дам!
– Знаешь, я когда-то обожала петь романсы Свиридова на стихи Блока, это такая прелесть…
Елизавета Марковна изумленно глянула на старую подругу и вдруг залилась хохотом.
– Да, Густя, узнаю прежнюю Августу Суворину. Неподражаемое антраша! Так перескочила на другую тему… Блеск!
Августа Филипповна смущенно улыбнулась.
– Феденька, любимый, мне пора в театр!
– Это грустно, так неохота с тобой расставаться.
– И мне, но что поделаешь!
– Ну да, да…
Он проводил ее до такси и, как всегда, сразу заплатил. Ираиду это каждый раз трогало. С такими мужчинами ей еще не доводилось иметь дело. Из машины она позвонила матери.
– Мама, пожалуйста, не говори пока Сашке про завтрашний обед, я сама с ним поговорю.
– Мне уже Лиза сказала то же самое! По-вашему я бестактная идиотка?
– Мама, не начинай! Просто ты еще не знакома с Федором Федоровичем, только и всего, и ты предубеждена против него.
– Я горю желанием увидеть наконец этого героя, а то Лизка уже мне все уши прожужжала!
– Поцелуй ее от меня! – обрадовалась Ираида.
– Непременно!
Первый, кого она увидела в коридоре, был пресловутый Карякин, один из дирижеров театра.
– Ирочка, вы изумительно выглядите сегодня! Глаза так сияют, просто нестерпимо! Вы влюбились?
– Представьте себе, Юлиан Васильевич.
– Как жаль, что не в меня!
– Увы! – засмеялась Ираида и побежала переодеваться.
– Ир, что? – схватила ее за рукав Лиля.
– Он сделал мне предложение и завтра будет знакомиться с моими.
– Ох, как ты сияешь, ослепнуть можно!
– Карякин уже ослеп!
– Да пошел он, кобелина!
Но вскоре прозвенел первый звонок.
– …Мама, Сашка уже спит? – буквально с порога спросила Ира.
– Лег. А мы тут с Лизой… Ты голодная или сыта любовью?
– Мама, к чему эта ирония? Я голодная, но сперва загляну к Сашке.
– Не спишь, Сашок?
Она подошла, поправила одеяло, поцеловала в лоб.
– Мама, ты мне хочешь что-то сказать?
– Как ты догадался? Да, хочу, подвинься чуть-чуть. – Она села на краешек кровати. – Сашок, завтра мы все, и бабушка, и тетя Лиза, приглашены на обед…
– К этому твоему москвичу с желтой собакой?
– Да! – счастливо улыбнулась Ира. – Надеюсь, ты пойдешь?
– Пойду! Охота на него посмотреть!
– А вот хочешь взглянуть на его собаку? – Ира протянула ему свой телефон.
– Ой, мама, какой красивый, ошизеть! И он беспородный?
– Да. Его зовут Апельсиныч.
– Вообще-то дурацкое имя… Но ему подходит… Мам, а его… ну, этого Федора Федоровича не покажешь?
– Покажу, конечно, вот, смотри!
– Суровый чел!
– Да нет, он добрый, даже очень… И я уверена, вы с ним подружитесь…
– А он в технике петрит?
– Ну, вообще-то он доктор технических наук! – с гордостью проговорила Ира.
– Круто! Ладно, поглядим завтра на этого чела. А бабушка согласилась пойти в ресторан?
– Представь себе!
– Это хорошо, а то…
– И тетя Лиза тоже пойдет, они, оказывается, друзья с Федором Федоровичем.
– И случайно оказались одновременно в Питере?
– Ну уж этого я не знаю. Ладно, Сашок, спи давай!
– Мам, а ты сегодня к нему убежала, да? Я сразу допер…
– Ты у меня самый умный мальчишка во всем Санкт-Петербурге, я всегда это говорю! Все! Спи!
…А Федор Федорович пребывал в несвойственном ему блаженно-восторженном состоянии духа. Он был уже влюблен по уши и ни секунды не сомневался, что найдет общий язык с ее сынишкой. Что касается потенциальной тещи, он тоже особо не беспокоился. В конце концов с тещей достаточно держать нейтралитет. Но о такой жене можно только мечтать. С ней уютно… Красивый и уютный номер в «Гельвеции» казался в ее присутствии еще красивее. А как она смеется, как сияют ее глаза, как смешно и очаровательно она словно съезжает с чрезмерно высокой для нее кровати… И вообще, это лучшая женщина в моей жизни, мне кажется, с ней я наверстаю то, что упустил в жизни. И, может быть, она родит мне… неважно, мальчика или девочку… Сердце сладко замирало…
