Альбом Saints Eternally Yours является жемчужиной классики панка. Группа сочетала стремительный напор мелодичной гитары Эдда Куэппера и фантастический глумливый вокал Криса Бейли с мощной и наглой духовой секцией, заставив все это работать. Альбом задал новый стандарт для панк-рока, неоднократно использованный многими группами после его релиза. Альбом стоило купить только из-за одной вещи, «Know Your Product», сметающей все на своем пути валом сырой энергии соула, движимой духовой секцией, одного из лучших синглов периода панк-рока.

Первые пару лет в Англии было здорово. Потом было уже не так — мы были на EMI, и у нас был близорукий менеджмент. Группа была молодой и нам пришлось взрослеть очень быстро. Мы хотели вернуться обратно в Австралию — у нас были непростые времена.

Наш второй альбом Eternally Yours вышел в 1978 году. Для меня он стал первым нормальным релизом, потому что (I'm) Stranded был просто кучей демо, а еще у нас на тот момент имелся бюджет — мы просто приходили, включали многодорожечник и отрывались от души в студии. Утонченность, может, и не самое верное слово, но явно это был кивок в ту сторону.

«Know Your Product», где я выразил свое отношение к культуре потребления, был издан, и ничего не произошло. Сингл не понравился Тони Блэкберну, что было большим комплиментом в те времена.

Спасибо Сэму и Дэйву за духовую секцию! И трубам Stax. Они нас очень вдохновляли. Мы научились одной великой вещи — сочетать духовые инструменты с громкими гитарами. Меня всегда привлекало сочетание малосочетаемых инструментов. Я всегда считал Saints рок-н-ролльной группой, но мне всегда нравилось то, как мы все переворачивали с ног на голову — даже в духовой секции мы использовали разные трубы. Таким же образом я использовал и струнную секцию, даже несмотря на то, что это звучит немного дадаистски. Блюз и ритм-энд-блюз — это краеугольные камни, на которых построен рок-н-ролл.

Панк-рок быстро стал маркетингом, и у нас не было желания пользоваться этим. Учитывая это, мы хотели быть экспериментальными и стараться выпускать непохожие друг на друга пластинки. Мы двигались прочь. Хотя мы все еще обладали той же энергией, что присутствовала на нашем первом альбоме, добавление духовых как-то смутило людей, и пластинка затерялась. У нас не было никакого влияния на EMI, и я слышал разговоры о том, что мы им вообще не нужны. Наш менеджмент не знал, что с нами делать, да и наш имидж, я думаю, нам мало чем помог. Музыкальный бизнес просто ненавидит группы.

Вскоре после выпуска нашего третьего альбома Prehistoric Sounds, Эд ушел из группы и вернулся в Австралию, собрав там Laughing Clowns.

На мой взгляд, на альбоме есть несколько достойных вещей, хотя есть на нем и несостыковки. Он звучит как запись, сделанная разваливающейся группой, и вскоре после записи альбома состав группы резко поменялся.

Я принадлежу к поколению, для которого бит-музыка была такой же важной, как поэзия. Мне нравится находиться вне рамок, и я очень рад, что нам удалось записать эти пластинки по нашему собственному усмотрению. Многие люди отдают должное Saints, например, Rocket from the Crypt.

Панк-рок должен был сделать молодежь более свободной и стать шагом вперед. Странно, что он стал таким закрытым и что группы-имитаторы оказались более влиятельными.

Периоду с 1978 по 82 год значения не придается. Мы же больше имеем отношение к тому периоду. Это заметно у фэнов Боуи, ставших поклонниками панка. У групп вроде Joy Division. В ту же сторону пошли Public Image Limited. Slits, Pop Group, Cabaret Voltaire, ребятки из пригородов Манчестера и Шеффилда — вся эта бригада в серых плащах и с подведенными глазами. Все это добралось сюда, и мы привлекли внимание этой тусовки.

На радиостанциях нас избегали. Вся эта ретротема, что происходит сейчас, эксплуатирует именно тот период с 1978 по 82 год. Gang Of Four, Joy Division, Banshees — кое-какие из наших вещей могли быть записаны в Нью-Йорке 2003-го года. Думаю, так происходит всегда.

Мы записали наш новый альбом V2. Ушел Джон Эллис и его заменил Дэйв Берч — на тот момент у нас было пять музыкантов. Мы очень много гастролировали. В один вечер мы могли отыграть потрясающий концерт, а на другой день все могло быть куда хуже. Люди приходили и уходили — у нас в группе никогда не было правильных людей. Следующими к нам в группу пришли Грег Ван Кук из Electric Chairs и Бен Брирли, который был женат на Марианне Фэйтфулл.

Я не был уверен, что смогу выдержать весь этот тур. Я поговорил об этом с кем-то из CBS — я был уверен, что это неофициальный разговор, однако эта девушка пошла и рассказала все Маффу Уинвуду, и он перекрыл группе финансирование. В результате мы тогда не смогли записать наш третий альбом и я ушел из группы, потому что она деградировала. В моих намерениях такого не было, я был, конечно, очень наивным, подумав, что наш разговор — неофициальный. Несколько лет между нами была пропасть. Эдди продолжал удерживать группу на плаву и добился с ней некоторого успеха.

Сингл «Homicide» попал в чарты, и мы должны были выступать на Top Of The Pops, но в первую неделю там случилась забастовка, а на вторую мы сами не смогли выступить. Мне плевать — пока я играю концерты, я счастлив. Мы были сами по себе. Мне действительно все равно — мы делали то, что делали. Мы слетали в Америку. У нас был собственный стиль. Я ни с кем никогда по этому поводу не спорил.

Пластинки Penetration хорошо продавались, но никогда не попадали в хиты либо потому, что они были недостаточно хороши, либо потому, что у них было недостаточно промоушена. Не думаю, что Virgin поддерживали группу в той степени, в какой следовало бы. Это было печально — дела у нас шли неплохо, но мы не попадали в чарты, что, конечно же, не являлось причиной, по которой мы занимались музыкой, но это бы не помешало. С более активным промоушеном мы могли бы это сделать.

Мы имели контракт с City Management, которые занимались менеджментом Status Quo и Рори Галлахера с офисами на Уордур-стрит. Гари Чаплин в тот момент ушел. Возможно испугался. Мы не просмотрели контракт, просто подписали его и все. Мы сказали: «Если нас и ограбят, то, по крайней мере, сделают это профессионально». Но без них мы бы, наверное, так далеко не уехали.

Когда я была хиппи, а дело было в Девоне и Сомерсете, мы там жили на земле, возврат к природе и все такое. После этого я вернулась в Лондон, где меня шокировало много мелких пластиковых вещей. Тогда общество было не настолько ориентированным на потребление, но все же везде было полно дурацких пластиковых товаров — меня как в лицо ударили, и я начала писать об этом, комментируя все, к чему я привыкла с детства: Weetabix, Kleenex и всякое такое.

У меня возникло немало проблем с телевидением по поводу рекламы, но я просто создавала дневник того времени. Почему я должна притворяться, будто я живу в другом времени? Зачем прикидываться неоклассиком, если все, что я вижу, современно? Может я где-то и футурист, но это в большей степени актуально сейчас, например, в таких моих песнях, как «Artificial». Тогда я читала статью о генной инженерии, а на тот момент это было чем-то новым. Этим первыми стали заниматься нацисты. Они проводили эксперименты на женщинах.

Большинство людей считает, что песня «The Day The World Turned Day — Glo» о наркотическом трипе, но это не так. Мое поколение помнит коричневые пакеты в магазинах. Постепенно все становилось более красочным. Дей — Гло символизирует переход от натурального к пластику. Вроде одежды: вместо хлопка покупайте бри-нейлон, британский нейлон — вы можете носить одежду из нейлона в школе, и вашей маме не придется ее гладить — все это было придумано для того, чтобы облегчить жизнь домохозяйкам. Я писала именно об этом.

Мы регулярно играли в маленьких клубах. Мы начали с резидентства в Man at the Moon, а потом нас стали приглашать выступать повсюду. Мы заключили контракт с EMI International, и нас стали приглашать за границу: Швеция, Германия, выступление на японском ТВ, CBGB в Нью-Йорке. Это все происходило до видео. Жаль, что мы разминулись с этой эпохой — наша группа идеально подошла бы для видео. После выхода альбома, группа свернула свою деятельность.

Вскоре я занялась сольным проектом. Меня это успокаивало. В то время я видела летающую тарелку. Я встречалась с главным гипнотизером на ВВС, его жена была экспертом по НЛО в этой стране. Они оба сказали, что у меня повысилось сенсорное восприятие; у меня оказались все симптомы человека, видевшего НЛО.

О кришнаитах я слышала от Джорджа Харрисона. Я познакомилась с ними в Бате — они жили в нашей коммуне. Когда я увидела НЛО, они были единственными, кто объяснил мне, что именно я видела. Они знали о многих свидетельствах межзвездных путешествий — сюда прилетали люди с других планет.

После панка я много узнала о Кришне. Это духовный путь. Я не одеваюсь как они, не чувствую в этом необходимости. У меня есть гуру, принципы, которым я следую, и я читаю мантры, чтобы очистить мое духовное я. Это часть моей философии.

Мы выпустили наш второй альбом Chairs Missing в сентябре 1978 года. К концу семидесятых эксперименты уже не в твою пользу. EMI, мэйджор, уже не понимал, что делали Wire, а у нас не было возможности разбираться с культурой EMI. Мы продали столько же копий Chairs Missing, сколько было продано копий Pink Flag, только там не было пересечений с поп-музыкой. Отчасти это была вина Wire, отчасти EMI — они просто не понимали, что мы были за группа. Все пошло наперекосяк. Наш сингл «Outdoor Miner» попал в чарты, но они отменили выступление Wire в Top Of The Pops — мы упустили хорошую возможность быть странными и попсовыми одновременно!

Ирония была в том, что позднее Elastica и Blur оказались в хит-парадах, использовав наш саунд. Вы же понимаете, что экспериментальная музыка одного поколения становится поп-музыкой следующего поколения и наоборот.

Саунд изменился на «Chairs Missing». Скорость, с которой группа путешествовала, была невероятной. Когда появилась «Practice Makes Perfect», мы поняли, что эта вещь не похожа на что-либо, существовавшее на тот момент, и она задала тон всему альбому.

Сам альбом мрачноват, но он очень летний — мы его записывали летом. Pink Flag писался очень трудно, мы его делали на пределе своих возможностей, особенно когда накладывали бэкинг-треки, к тому же это было намного интереснее, потому что у нас была куча новых игрушек: гитарных эффектов, секвенсоров, синтезаторов, плюс большая заинтересованность в том, чтобы сделать аранжировки интересными, а музыку странной. Это было единственным разом, как мне кажется, когда группа была полностью вовлечена в процесс и наслаждалась этим.

«I Am The Fly» была самой абсурдной вещью. Мы записали ее, используя дисторшн и флэнжер, настроенный на полный фидбэк, и получилось забавно. «I Am The Fly» — это вообще перехераченная полностью двенадцатитактовая вещь. Начинается она с ми и повышается неправильными аккордами. Она была сыграна со всей возможной абсурдностью, и в тексте были лишь повторяющиеся постоянно слова «I Am The Fly». Мы посчитали эту вещь такой фигой в кармане, приколом.

Когда развалились в 78 году Damned, я уехал в Голландию, где присоединился к группе Softies. Я жил на катере у стадиона «Аякс» вместе с барабанщиком Джои Тампером и Биг Миком, гитаристом и вокалистом — он раньше был роуди у Damned. Он нам здорово помог в кое-каких неприятных ситуациях в провинции, где панк тогда был, мягко говоря, не очень популярным. Помню, как в Дрилл Холле, в Ливерпуле, в зал ворвалась толпа каких-то уродов, чтобы избить нашу публику и попытались влезть на сцену, чтобы навалять и группе — он с ними разобрался. Он был здоровенный. Он служил в армии, хотя и был мягким парнем. Он никогда не ударил никого из группы, хотя мы и напрашивались. Поскольку он служил в армии, у него на базах были знакомства, и он устроил нам там несколько выступлений. Я радовался этому где-то месяц — это было так просто. Пару раз у меня были неприятности из-за того, что я рисовал гитлеровские усики на портретах, висящих на базах.

Я вернулся в Англию, и из всех людей только Рэт Скэбис позвонил и спросил: «И как там поживает твоя долбанная группа?» В то время я пытался собрать в кучу группу с Генри Бадовски под названием King. Я ему ответил: «Неплохо. Генри, он гений. И как с большинством гениев, с ним трудно работать. А как твоя банда поживает?» Он говорит: «Нормально. Денег маловато. Как насчет собрать Damned снова? Ты будешь играть на гитаре, а басиста мы найдем». И в этом был смысл. При этом бас-гитаристом, которого мы пригласили, оказался сам Лемми! Он нам помогал какое-то время. Рэт хреначил по барабанам, сидя сзади, Лемми и я играли посредине, а Вэниан был впереди всех. Это было потрясающе. Я думал: «К черту King. Надо снова собирать Damned.» Или, как мы называли группу, Doomed.

Мы с Кэптеном не теряли друг друга из виду. У White Cats не слишком хорошо шли дела, честно говоря. Меня не очень радовал материал — он был так себе. Кэптен вступал на скользкую дорожку с его группой King. Мы посчитали, что нам стоило бы снова собраться. Нам нужен был вокалист, и единственным выбором был Вэниан — он был лучшим. Мы оба понимали, что если мы заполучим обратно Вэниана, то это снова будут Damned. Брайан был занят в Tanz Der Youth.

И тогда мы подумали, что нам стоит издать альбомом наш материал. Мне пришлось запереться дома и попробовать написать тексты — нужно было делом заниматься, а не болтать.

До этого Брайан уже позволял нам написать пару песен. Я попробовал и подумал, что это чертовски трудная работа. У меня был катушечный четырехдорожечный магнитофон, на котором я записал несколько треков с музыкой для телерекламы. Я спер эти мелодии. «Do the Shake and Vac, bring your freshness back» («скажите Шейку и Ваку да, и в вашем доме свежесть будет всегда!») — вот вам и готовая Machine Gun Etiquette! Конечно, Дэйв сам был неплохим сонграйтером. Мне очень нравится та вещь, что он написал, «Melody Lee». Я всегда считал Дэйва готом, опередившим свое время.

Странно все это было: мы играли с White Cats перед аудиторией в 30 человек, а когда мы выпустили «Love Song», я не понимал, что есть некий интерес и к Damned.

Мы работали в студии, не считаясь с тем, что людям хотелось бы от нас услышать. Мне действительно очень хотелось поработать с Сидом Барреттом. Я любил панк, и думал, что было бы идеальным добавить к панку немного психоделии и безумия — выбросьте книгу правил и делайте то, что тебе когда-либо хотелось делать. Мы так и поступили с Machine Gun Etiquette. Мне правда показалось, что это сработало.

Мы работали с Chiswick, другим маленьким лейблом, и они кажется понимали, что мы хотим. Роджер, парень, управлявший компанией, присматривал за тем, чтобы мы сильно не напивались и иногда ели. Chiswick — отличный лейбл. Там работали настоящие фанаты музыки.

Дебаты о том, являются Stranglers панк-роком или нет, стали абсолютно неуместны. Если кому-то и удалось в то время записать альбом столь же убойный, как диск 78 года Black and White, то я его не слышал. Чтобы оценить мрачное, искривленное воображение Stranglers, послушайте черную сторону альбома; если вас интересует мелодическую изобретательность группы, то вам на белую сторону. Эта пластинка стала кульминацией эстетики ранних Stranglers, их зловещей мрачности и их извращенной панк-психоделии — все это представлено здесь в лучшем виде. Эту пластинку стоило купить лишь за один звук баса.

На Black and White нам впервые пришлось сесть и написать новый материал, и нас отвезли куда-то на природу недалеко от Питерсборо — место называлось Бершенк Лодж. Там поблизости обитал Билли Брэгг. Помню, мы там проторчали месяца три. К нам приехала пара ребят из «Финчли Бойз», и я начал собирать материал из множества кусков и фрагментов песен. Денис из «Финчли Бойз» играл на ударных, и я ему сказал: «Вот так и продолжай». Так мы записали «Toiler On The Sea». Во время тех сессий я так же записал демо своего соло-альбома Euroman Cometh.

Наша группа Riff Raff распалась из-за неспособности изменить мир, выступая с концертами в Нортхэмптоншире, где мы все жили потому, что были слишком бедны, чтобы жить где-то еще. Мы работали в студии, где Stranglers писали новый альбом, и влачили жалкое существование.