Глава 4
1976 Часть I: Прямиком в хаос

По-моему, это было весной 1976 года, в пабе Red Cow, когда наш менеджер Дэй Дэвис, работавший с Малкольмом Маклареном с New York Dolls, познакомил нас с этими двумя ребятами и девушкой. У нее был американский акцент, и она сказала: «Я буду вашей новой вокалисткой». Это была Крисси Хайнди, и она пришла вместе со Стивом и Полом из Pistols. Стив был одет как американский колледж-бой, еще на нем был шелковый бомбер и зализанные назад волосы. Он мне сказал: «Мне нравится твоя прическа». И еще он добавил: «Мы будем знаменитыми через несколько месяцев».

12 февраля 1976 года: первый концерт Pistols, привлекший внимание, состоялся в Marquee, где они разогревали Eddie and the Hot Rods. Теперь Лайдон действительно ломал границы своим поведением на сцене, уходя с нее, сидя вместе с аудиторией, швыряя Джордан через весь танцпол и раскидывая кресла, после чего разбил аппаратуру, принадлежавшую Eddie and the Hot Rods. Результатом стала первая рецензия на их выступление в NME, написанная Нилом Спенсером, которая заставила многих молодых ребят по всей стране, читавших его, внезапно осознать, что они не одиноки. Под заголовком «Не оглядывайтесь назад, Sex Pistols наступают» была рецензия, в котором также было маленькое интервью со Стивом Джонсом, где он говорит: «Вообще-то нам нравится не музыка. Нам нравится хаос». Манифест появился.

Однажды Малкольм предложил мне прийти и посмотреть на группу, менеджером которой он был, Sex Pistols. Я поехал с ним, Вивьен, Крисси Хайнди и Джордан в «Мини Купере» Вивьен блевотно-зеленого цвета.

Меня зацепило. Они напомнили мне Игги и Stooges. Там было не больше 100 человек, и все они пришли на Eddie and the Hot Rods, кроме компании из магазина Sex: пятерых нас и Стива Северина с кем-то. Всего десять человек пришли посмотреть на Pistols. Я видел их концерт всего лишь раз, и уже к следующему концерту я на них работал. Я закрыл свой магазинчик на Кингз Роуд, и на следующей неделе мы работали на квартире Малкольма и Вивьен, разрабатывая дизайн постеров до тех пор, пока не поссорились с Вивьен и не перебрались к Хеллен Веллингтон-Ллойд, которая стала нашим секретарем и со-дизайнером. Все произошло очень быстро.

Джон сломал усилитель на концерте Eddie and the Hot Rods. Ему не понравился звук собственного голоса.

В 1976 году я ходила в каждый клуб со своей гитарой. Я просто ходила по улицам и искала кого-нибудь, с кем можно было создать группу. Я была в отчаянии, но непоколебима. Все, кого я знала, уже имели свои группы. Даже те, кого я учила играть на гитаре! А я все ждала появления собственной группы. И когда я нашла своих ребят, я знала, что они те самые, кто мне нужен.

Малкольм, надо отдать ему должное, не хотел, чтобы его парней кто-то учил играть на инструментах. Он явно не желал, чтобы я показывала Роттену, как играть на гитаре! Макларен ничего не знал о музыке, но он определенно был визионером. Ему нужен был поэт и сопутствующие музыканты, которые кое-как могли извлекать звуки из инструментов. И, конечно же, профессионализм убил панк. Едва они научились играть, они уже не могли больше играть панк.

На концерте было всего человек 30–40. И они пришли на основную группу Eddie and the Hot Rods. Pistols их разогревали. Мы пришли как раз, когда разбивали усилитель, — именно это нас и привлекло. Мы находились в Вест Энде, искали концерты, на которые можно было бы пойти. Мы шли по Уордур-стрит и услышали какой-то шум. Мы подумали: «Что за дела?» И мы зашли внутрь. Sex Pistols уже отыграли несколько номеров, так что мы попали под самый конец. Выглядело так, будто их вышвыривали оттуда! Мы в отчаянии пытались узнать, где и когда они еще будут выступать. Мы ходили на концерты, пытаясь узнать, когда же будет следующий концерт.

После выступления Pistols в Marquee, мы ходили на каждый концерт в Лондоне. Звук у них был очень грубый, не такой, каким он стал потом. Они здорово лажали. Они играли номера шестидесятых годов. Именно это и привлекло к ним Роба Симмонса. Мне в них нравилось то, что они вообще не выглядели шестидесятниками. Мне не очень нравились группы шестидесятых. Мне нравилось звучание, но мне не хотелось, чтобы эта группа играла только вещи шестидесятых годов. У них был звук, типа как у New York Dolls. Они были единственной группой подобного рода в то время.

Первое, что я помню, это рецензия в NME на их выступление, где Sex Pistols разогревали Eddie and the Hot Rods в Marquee, и где все закончилось беспорядками. В NME написали, что «это была очень примитивная музыка, и она разваливалась на куски». Я помню финальную строчку: «Нам не интересна музыка. Нам нравится хаос…» Я это прочитал и подумал: «В точку!» Даже несмотря на то, что я был большим меломаном, мне подумалось, что хаос — это просто здорово. Я подумал: «Началось!»

Это было на страницах музыкальной прессы — первая рецензия на выступление Pistols в Marquee. Помню, Pistols заявили: «Нас не интересует музыка, нас интересует хаос». У меня есть эта вырезка в тетради Undertones, причем на первой странице! (Смеется.) Мы их даже не слышали ни разу.

Термина «панк» поначалу не существовало. Мы тусовались в паб-роковом кругу, где все играли r'n'b, а потом пришли Pistols и сделали собственный бренд рок-н-ролла — это создало трение. Поведение Роттена еще доводило аудиторию до остервенения. Понятное дело, что это в корне отличалось от того, что кто-либо когда-либо делал в шоу-бизнесе. Было много проблем, а потом очень быстро начали появляться новые группы.

Тогда слова «панк» не существовало, но у нас было что-то вроде манифеста. Нам хотелось разнести все вокруг в щепки: Прощальный Тур Who, Часть III, Led Zeppelin, группы вроде Yes и им подобные, бывшие чертовски, невероятно, талантливыми музыкально.

В чем именно заключался панк, было не совсем ясно. Малкольм называл это «новой волной», как во французском кино. Слово «панк» появилось в рецензии Нила Спенсера. Американский журнал Punkсуществовал уже несколько месяцев.

У Эндрю Логана проходили безумные вечеринки в Лондоне — он приглашал весь фриковый арт-бомонд, андеграунд, всяких разных безумцев со всего Лондона.

Все ждали появления такой группы, как Pistols. Я их впервые увидел на вечеринке у Эндрю Логана у Тауэр Бридж. Сразу становилось понятно, что это то, что нужно, и то, чем это будет с этого самого момента. Это было новое явление, новые ценности, кардинально отличавшиеся от всего, что было раньше. Немного опасные в самом деле.

Было потрясающее ощущение, когда мы были на репетиции с London SS, и Берни взял нас на концерт Pistols на большую вечеринку на складе в Батлерс Уорф. Увидев их на сцене, я, Мик и Тони поняли, что есть и другие люди, которым нравится такая же музыка. Они играли вещь Stooges «No Fun». Они не были величайшей группой в мире — но у них была позиция. Они лаяли на правильное дерево. Они заставляли тебя думать: «Я был прав — есть где-то люди, которым нравится подобная музыка!» Впоследствии я общался с Джоном Лайдоном, и меня впечатлила его позиция.

В тот момент я двинулся дальше от London SS. Я и Рэт, мы начали искать вокалистов и бас-гитаристов. Я перебрался на Портобелло Роуд и стал тусоваться в пабе Лонсдейл. Там много интересного происходило. Многие люди из новой тусовки начали туда приходить.

Мы с London SS все еще пытались найти собственную аудиторию в 1976-м. Не получалось. Мы с Миком не ссорились. Не было ничего такого. Просто все как-то само собой сошло на нет. Мик уже имел разговор с Джо Страммером, а я просматривал рекламные объявления. Перед тем как London SS приказали долго жить, случился такой классический прикол Берни. Он посадил меня, Брайана Джеймса и Мика в свою машину и отвез нас до Мэдисон Террас, улицу для миллионеров, самое дорогое место в Лондоне в те дни. Там шла какая-то вечеринка, и мы вышли из машины и сели рядом. Потом приехали Stones, и все стало такое богемное. Это было похоже на наши мечты. В те дни мы были аутсайдерами — такого понятия, как гест-лист в нашем лексиконе не было. Мы не могли этому поверить. Мы были внутри! Берни вытаскивает нас наружу, разворачивает к себе лицом и говорит: «Вы сможете туда попасть, только когда у вас будет великая идея». И он увез нас оттуда, сказав, что мы еще не готовы. И он был прав. Мы очень на него тогда разозлились, но это было правдой! Он издевался над нами.

Дело не двигалось. Мы не могли найти вокалиста. Так что мы с Тони разошлись. Берни сказал мне: «Не работай с Тони, работай с Полом Саймононом». Думаю, мы чувствовали, что никуда не движемся в тот период. Может быть, Берни меня подтолкнул немного. Тони одолжил Полу бас, и Пол начал учиться игре на бас-гитаре.

Мы просто подумали что-то вроде: «Мы никогда не найдем вокалиста. Пойдем-ка мы каждый своим путем». Это был период, когда я жил в квартире бабушки Мика. Мик тогда жил в сквоте на Дэвис Роуд в компании с Сидом Вишесом и Вив Албертайн, а потом вдруг каким-то образом Брайан и Рэт Скэбис нашли общий язык и сформировали Damned, а я стал тусоваться с Билли (Айдолом) в Челси. Невероятно, но у London SS нет ни одной фотографии. У меня есть фото двери того подвала на Прэд-стрит, где мы репетировали, сделанное в 1902 году, где у входной двери стоят два чувака в цилиндрах — это пугающая фотография. Эти чуваки похожи на меня и Мика.

Многие замечательные люди прошли через London SS, впоследствии занявшись крутыми вещами. Берни проводил с нами большую часть времени и часто притаскивал с собой Малкольма. Также приходила Крисси Хайнди, и Мик потом писал с ней вместе песни. Это Берни предложил Мику и Крисси писать песни вместе, но это не сработало.

Некоторое время я играл с Крисси Хайнди. Я и Крисси играли песни в моей спальне и вместе распевали «Something's Got A Hold On Me» и «Every Little Bit Hurts» Ареты Франклин. Я тогда все еще был пацаном, а она была для меня чем-то экзотическим, поскольку была американкой. Она работала в NME и встречалась с Ником Кентом, и я думал типа, круто! Но Берни же меня от нее и оттолкнул! (Смеется.) Должно быть, у него имелся план. Он не думал, как остальные люди, и этим он и был интересен. Он дал мне полноценное образование.

Иногда выступления были хаотичны. Джон идеально пел слова к песне, только это могла быть вовсе не та песня, которую мы в тот момент играли! В 100 Club он убежал со сцены. Он разозлился, выскочил из клуба и сел на остановке, дожидаясь 73-го автобуса, чтобы уехать домой. Малкольм пошел за ним, нагрузил его, сказав: «Если ты не вернешься обратно на сцену, считай, что ты больше не в группе!» Он поплелся обратно в клуб со злобным блеском в глазах, но продолжил-таки шоу.

Я видел ранних Pistols кучу раз. Я жил в Хендоне, и они играли в колледже. В аудитории был серьезный раскол между регбистами и фэнами. Я ходил на их выступления в других местах Лондона. Я учился в арт-школе в Уотфорде, был в кругу людей, знавших обо всем происходившем. Я считал Pistols офигенными. Я считал их очень забавными, по-настоящему заводными. Джон Лайдон был потрясающим перфомером. Мне нравилась их мощь. Я видел их выступления в 100 Club не один раз.

Мне очень нравились Pistols, но так уж получилось, что у них был кусок дерьма вместо менеджера. По крайней мере, ты слышал, как игралась какая-то музыка для разнообразия — после всех этих лет, проведенных в пустоши в попытках доказать свою точку зрения, дело того стоило. Потом все это рвануло не по-детски и внезапно панк был повсюду: в газетах, все эти интервью с группами, играющими рок-н-ролл — только теперь они называли эту музыку «панк». Это ощущалось в воздухе, что-то происходило. Bizzare Records продавали пластинки Stooges и Flamin' Groovies, всевозможные вещи, которые нельзя было купить в обычном музыкальном магазине. Это было местом тусовок. Ты шел в клуб Нэшвилл, и Pistols с 101ers, которые, в общем-то были r'n'b группой, выступали там, но, по крайней мере, они выдавали его по полной программе. Вот так все начиналось. Появлялись первые панки. На концертах появлялось все больше и больше знакомых лиц.

Когда я впервые увидел Pistols, это было круто. Как будто были еще люди вокруг. Мы были не одиноки в том, что делали. Мы подумали, что должно быть еще много Sex Pistols, делавших что-то, как мы, другие группы, настроенные на одну волну. Панк исходил изнутри, из кишков. Сила и борьба, стоявшие за панком, говорили: «Вам не понравится то, что мы собираемся сказать, но мы все равно это скажем». Дело состояло в том, чтобы говорить правду. Нам нечего было терять. Я скорее был бы всю жизнь дворником, чем работал на фальшивой работе. Я не пытаюсь быть кем-то другим, не так ли? Я не говорю: «Я архитектор, мать вашу». В основном я пишу о тех вещах, о которых вы бы не хотели говорить.

Мы видели фотографии Pistols, где они в мохеровых свитерах и пластиковых сандалиях, а так мы одевались, когда ходили в фанк-клубы. Мы не соотносили себя в плане стиля с Eddie and the Hot Rods или с Feelgoods, хотя нам очень нравилась их музыка. Они были такими, паб-роковыми, понимаете? Было такое настоящее смешение стилей. Я никогда не делил музыку. Для меня Джордж Клинтон и Слай Стоун — это панк. В разные вечера я хожу на разные выступления. Для меня DJ Hell — панк. Я не делаю различий.

Следующий концерт, на который я пошел, состоялся в Нэшвилле. Это было просто невероятно. Та ночь, когда они играли с 101ers — это был их лучший концерт. К тому времени на концертах уже было не продохнуть от людей. Слухи быстро распространялись. Рецензия на концерт в Нэшвилле попала в Melody Maker. Была большая потасовка. Стив Джонс с кем-то поцапался, и получилось месиво!

Были люди, пришедшие на 101ers, которым не нравились Pistols. Сид хорошо умел доставать людей. Однако поклонники Pistols не были хорошими бойцами. После нескольких выступлений на концерт пришла большая группа тедов, сознательно заваливших туда, чтобы устроить неприятности, и это происходило на паб-концертах.

Я видел их в 100 Club и Нэшвилле. Было весело. Мне понравилось то, что они делали. Мне нравилось их поведение на сцене. Вроде инцидента с Pink Fairies. Было много подобных вещей, связанных с Pistols. Я не был без ума от их музыки. Мне она показалась так себе, но в ней был дух и все такое.

Меня они очень впечатлили. Не было гитарных соло и всякого такого. У Стива Джонса был двойной ревербератор, и с его игрой они были очень хороши. Джонни Роттен, когда мы его увидели, уже улучшил свою вокальную технику. У них была одежда, антураж — они действительно стоили внимания прессы. Я подумал, что Pistols были новым типом группы. Нас словно наэлектризовало, музыка была такая агрессивная! Когда мы начали играть в этих городишках за пределами Лондона, это было очень мощным действием. Мы просто выстреливали этими песнями — бам, бам, бам! Это имело большое влияние.

The Vibrators отыграли первый концерт 7 марта 1976 года, сыграв на разогреве у Stranglers в Хорнси арт-колледже. Stranglers выступили отлично. Народу было немного; зал был очень маленьким. Они казались очень организованными. У Джета Блэка был фургон для мороженого, на котором они возили свою аппаратуру. Они были очень хорошей группой.

Не думаю, что кто-то мог предсказать, что именно должно было случиться. Мы отыграли этот концерт, а потом приступили к работе. Эдди, барабанщик, и Пэт Коллиер, бас-гитарист, ходили по всем местам, где проходили концерты, и спрашивали, можем ли мы сыграть у них, и благодаря их тяжелым усилиям, мы получили возможность давать гораздо больше концертов. Мы были группой-резидентом в Лорде Нельсоне на Холлоуэй Роуд, и мы начали давать концерты за пределами Лондона. У нас не было менеджера, который продвигал бы нас. Половина сета состояла из каверов. Это было необходимостью, потому что в противном случае тебе приходилось репетировать месяцами. Мы стали давать концерты так быстро, как только могли.

The Vibrators были на паб-роковой сцене с Eddie and the Hot Rods и Kilburn and the High Roads. The Vibrators были рок-н-ролльной группой, прежде чем стать панками — что-то вроде порочной стороны рок-н-ролла. Однако это было не совсем панком.

Мы знали многих главных героев панка еще по прежним временам. Я видел самый первый концерт Vibrators на собрании студентов в 1976 году — они играли у нас на разогреве. Мне они показались отличной ритм-энд-блюзовой группой с новым отношением.

В 1976 году Stranglers отыграли 300 концертов, на которых было около 200 стычек, отчего все нас считали закаленными в боях ветеранами. Мы не позволяли никому на нас наезжать. Мы занимали воинственную позицию. Ты либо подчинялся, либо тебе указывали на дверь. Нам не хотелось уходить со сцены из-за того, что нас закидали бутылками. Люди знали, что нас легко спровоцировать, и это добавляло перца в наши выступления! (Смеется.) Дело было не только во мне. У Хью был очень острый язык: он что-то говорил, и начиналась драка. В те дни Джет был в фантастической форме — очень подтянутый, очень ловкий, здоровенный малый и очень боевитый. Нынче он уже не такой ловкий, но все еще полон боевого задора! Теперь он типичный старый ворчун. Мы работали командой. Мы никому не давали спуску, и мы играли повсюду. Мы считали, что так и должно было быть.

У разных групп были свои поклонники. Поклонники Stranglers чаще одевались в джинсы и футболки, чем поклонники других команд. Мы видели их много раз, их и Sex Pistols. Обычно это были либо те, либо эти, пока на сцене не начали появляться другие группы.

К 1976 году у нас уже появилась своя аудитория. Когда мы играли живьем, то все ускорялось. Думаю, мы были самыми быстрыми до появления здесь Ramones, и как люди мы становились более агрессивными. Наши менеджеры дали нам альбом Standells Good Guys Don't Wear White, и сказали: «Вот вам, парни, эталон для подражания». Мы сказали: «Хмм… Может быть…» Они видели связь нашей музыки больше с шестидесятыми, чем с семидесятыми. Наши вещи были поп-песнями с запоминающимися мотивами, и это стало нашей фишкой. Мы так же развивали прог-роковую составляющую длинными соло.

«Peasant In The Big Shitty» — психоделическая вещь. Мы никогда не распространялись о наших влияниях, которыми являлись Doors, Captain Beefheart, Love, The Who. Кто-то повесил на нас ярлык «acid punk», и это было отлично. К тому времени мы начали находить наш собственный стиль.

Я поехал в Лондон посмотреть, о чем, собственно, весь шум. Я видел Stranglers несколько раз. У них явно был хороший менеджер или агент, потому что даже несмотря на предстоящий приезд Ramones, они разогревали Патти Смит. Они играли на разогреве у всех ключевых групп. И, как обычно, когда я попал в Раундхаус, концерт открывали Stranglers. По-моему, это Джон Керд устраивал концерты в Раундхаус. Мне они казались очень классными до тех пор, пока они не выпустили свою пластинку, а там повсюду кукарекание этого долбанного органа! Тогда они мне разонравились. Когда ты их видишь живьем, то это не так заметно, но когда они выпустили «(Get A) Grip On Yourself», я просто не мог поверить, сколько там было органного кукарекания. Меня это здорово разочаровало.

Я пошел в Бабалу Клаб на Финчли Роуд. Так далеко в город я еще никогда не забирался! Даже несмотря на то, что это место было в двух минутах от метро и в пяти минутах от Вест Энда, казалось, что оно находится за миллион миль, и то, что там никого не было, не слишком радовало.

Там никого не было, но это был один из наших лучших концертов.

Мы читали о Sex Pistols. Мы с моим тогдашним бойфрендом поехали в Лондон, на Кингз Роуд. Прежде чем попасть на Кингз Роуд, мы сели в метро, и там, в вагоне, сидел парень, и мы сказали: «Это Джонни Роттен». Он был в длиннополом пиджаке, говнодавах и всяком таком подобном. Мы шли за ним по Кингз Роуд до Seditionaries.

Мы вошли внутрь, и это было не похоже ни на что, что мы когда-либо видели. Мы разговорились с Маклареном, и он спросил, не знаем ли мы кого-нибудь, кто мог бы устроить им выступление, но большинство концертных площадок были рассчитаны на большие концерты. В конце концов, он устроил им концерт в Норфаллертоне — не то, чтобы мы ему это предложили — из всех возможных мест! Это крошечный клуб.

Норфаллертонский клуб был очень странный. Люди пришли туда на свою обычную пятничную дискотеку. На Pistols пришло только четыре человека. Это были мы и пара наших друзей. Остальные пришли потанцевать. Это было очень смешно, очень забавно. Они вышли и сыграли свою зубодробительную музыку на слабенькой аппаратуре, и люди были просто в шоке. Народ забывает, насколько забавными казались Pistols для тех, кто никогда ничего подобного не видел. Это была фантастика — они сорвали паутину со всего. После концерта они поехали обратно в Лондон. В то время мы не разговаривали. Я так перед ними благоговела.

Это была первая наша с ними встреча. Они играли по пабам, в очень странных местах. Мы видели их в пабе Форд Грин в Лидсе. Мы видели их на разогреве у Doctors Of Madness, и они полностью снесли всем крышу в ту ночь.

В самом начале мы играли везде, где могли. Случалось, нам приходилось гнать по торфяникам до самого Йоркшира, чтобы отыграть там на конвенции тедов за двадцатку фунтов — пугающая перспективка, но мы все равно делали это. Еще одной веселой темой было играть в баре, где собирались фанаты Вест Хэм Юнайтед, и где ребятам, болеющим за Арсенал, не слишком-то рады. Но я завоевал их сердца любовью и обаянием.

Pistols были самой охренительной вещью, которую я увидел впервые за многие годы. На тот момент самыми горячими группами считались Stranglers (тьфу!), Eddie and the Hot Rods и эта фишка под названием Sex Pistols. Однажды я зашел в паб в западной части Лондона и увидел свой первый концерт Pistols. Это был один из лучших, безумнейших концертов, которые я когда-либо видел. Именно тогда я полностью осознал, что нахожусь в правильном месте и правильное время. Это был один из лучших моментов в моей жизни.

Pistols время от времени давали концерты в Нэшвилле и 100 Club. Они были забавными персонажами. Они даже не понимали, насколько веселыми были их выступления. Для того времени они были очень яркими и сырыми. Джонни Роттен был лучшим, когда нужно было довести хиппи до белого каления. Он поднимался на сцену, и вся аудитория ненавидела его, люди свистом прогоняли его и швыряли в него чем попало. Он был абсолютным мастером колкостей. Они были очень развлекательной группой. Я никогда не рассматривал их как большую, серьезную угрозу обществу. Другие люди сказали им, что они угроза обществу, и они тогда поняли, что могут быть угрозой.

Не знаю, что ребята желали получить из того, что они были Sex Pistols. Глену хотелось играть в обычной группе, но, думаю, ему понравился концепт. Стив и Пол хотели быть в нормальной группе.

Гари Чаплин, наш гитарист, ходил на концерт Roxy Music, что было задолго до того, как мы увидели живьем Pistols, и с того момента, в 1976 году, мы решили организовать вместе группу. Он играл на гитаре. Я никогда до этого не пела, а он сказал: «Давай, попробуй». Мы делали что-то в духе New York Dolls и «Roadrunner» Джонатана Ричмана.

Без Pistols ничего бы не случилось. Это было, вроде: «Уау! Я верю в это!» А они говорили: «Это все куча дерьма. Я буду делать то, что хочу и мне плевать на то, что подумают люди». Это было ключом ко всему. Люди забывают это, но для меня основная идеология такова: нам наплевать, что вы там думаете — вы дерьмо в любом случае. Это было отношение, заставлявшее людей двигаться, как и музыку. Отношение видоизменяло музыку.