Глава 22
Грязный, засиженный мухами потолок, серые, давно не беленные стены, зарешеченное окно, железная дверь. И все-таки это не тюрьма, а больница. Хоть какая-то, но иллюзия свободы.
Еще бы этот докучливый майор сквозь землю провалился, но нет, он продолжает давить на Мишу гнусным своим ментовским взглядом.
– Сколько раз повторять, не собирался я убивать Вику! Просто попугать ее хотел!
Все-таки раскололась Вика, все-таки дала против него показания. А он здесь находится под таким надзором, что нет возможности связаться с Рябым. Да и вряд ли менты сдадут ему Вику. Наверняка ее со всех сторон «пасут». Ясно же, что в дело вмешался Клыков, а уж он-то пойдет на все, чтобы дожать Мишу.
– Попугать? Вот и я говорю, что ты как попугай несешь вздор, – усмехнулся Швабрин. – Ты покушался на жизнь женщины и ответишь за это. И за то, что оказал сопротивление при задержании, ответишь… Но все это мелочь по сравнению с убийством Гармохина и его людей. Четыре трупа, и они все на тебе…
– Ты бредишь, начальник! Кто такой Гармохин, я его знать не знаю!
– А это что такое? – Майор предъявил ему фотографию, где он стоял с Гармохой на фоне своего катера.
Изображение не качественное: съемка шла с большого расстояния, но и Мишу на фото можно узнать, и Гармоху.
– Да я откуда знаю, кто это такой. Я на катере катался, подошел какой-то баран, права качать стал… Это что, и есть Гармохин?
– Он самый. Ты назначил ему «стрелку» возле «Южпортнефти», ты его там и застрелил, когда он выползал из расстрелянной машины.
– Кто это видел?
– Константин Сполохов. Он дал показания.
– Не мог он этого видеть!
– И тем не менее…
Миша заскрежетал зубами. Все-таки сдал его Костя по полной программе. Будь проклят этот козел!
– Брехня все это!
– На суде так и скажешь, – усмехнулся Швабрин.
– Дожить бы до суда.
Что-то подсказывало Мише, что жить ему осталось недолго. Клыкову легче убить его, чем довести дело до суда. А здесь в больнице запросто могло произойти что-то вроде врачебного недосмотра – лекарство не то вколют или с обезболивающим переборщат.
– Доживешь. И на пожизненное сядешь. Поверь, это хуже, чем смерть.
– Поживем – увидим.
– Пожить и на свободе можно. Отсидишь года три за злостное хулиганство и выйдешь на свободу.
– Года три?
– Или это, или пожизненное.
– За это я должен сдать своих пацанов?
– Не только. Еще ты должен вернуть деньги, которые получил от «Южпортнефти».
– Денег нет.
– И кто тебе поверит?
– Можешь не верить, начальник, но это так. Кинули меня.
– Кто, как?
– Казначей у меня был, через него все шло. Я ему как себе доверял, а он меня кинул.
Врал Миша. Деньги у него в надежном месте, и никто никогда не сможет добраться до них. Пусть хоть «сыворотку правды» ему колют, он к этому готов. И под пытками он ничего не скажет. Ни один из своих счетов не сдаст.
И тем не менее Миша должен был убедить ментов в том, что говорит правду. Для этого придется сдать своих пацанов. Пойти с «мусорами» на сговор и сдать бригаду. Пусть думают, что он и с деньгами так же легко мог бы расстаться. Мог бы, если бы деньги были…
– Не надо бабушку лохматить, Кустарев, – усмехнулся Швабрин.
Но Миша сделал вид, что не услышал его.
– Да я сам в шоке, начальник! Я своей шкурой рисковал, а какое-то чмо меня сделало, как последнего! Хорошо, пацанов не тронул, только меня развел… А у пацанов деньги есть, там у них больше половины. Я же по-честному все делил. «Общак» у нас маленький, чисто на текущие расходы. Основной куш мы по-братски делили. Только где и что там у пацанов, в это я не вникал. И как вернуть эти «баблосы», не знаю… Может, вы их сами расколете?
– А ты их сдашь?
– Ну, за три года сдам, – тяжело вздохнул Миша. – Только можно ли вам верить?
– Можно.
– Три года, и я на свободе, да?
– Три года, и ты на свободе.
– А где гарантии?
– Не прикидывайся дурачком, Кустарев. Ты прекрасно знаешь, что никто никаких гарантий тебе не даст.
Миша едва сдержал насмешку. Есть у него гарантия. Это деньги, которые он сможет обналичить после тюрьмы. Если он их сейчас не сдаст, то Клыков позволит ему выйти на свободу, чтобы затем проследить за ним и наложить лапу на обретенное богатство. Что ж, он постарается уйти от преследования. Как – это уже вопрос будущего.
– Про деньги я ничего не знаю. Если это условие отпадает, то я скажу, как взять пацанов.
Клыкову нужна вся бригада, только так можно было обезопасить «Южпортнефть» от возможных диверсий, поэтому он пойдет на все, чтобы оставить Мишу без зубов, в том числе и на обман. Верить ему нельзя, но, увы, придется…
– Я не могу тебе сейчас ничего сказать…
Швабрин вышел из палаты, минут через двадцать вернулся и сказал, что деньги с него требовать не будут, если, конечно, он поможет вывести из игры свою собственную бригаду. Миша вынужден был принять это условие. Слишком уж крепко вцепились в него менты…
Лето красное пропела, оглянуться не успела… Это про Аллу. Растрепанная она после следственного изолятора, помятая, огрубевшая. Закатилось ее лето, на девять лет его осудили. И Алле могли срок дать, но майор Швабрин все-таки выполнил свое обещание. Правда, не сразу. Через суд ее пропустили как активную участницу банды Кустарева. Только вины за ней никакой не обнаружили, поэтому и вынесли оправдательный приговор. Зато другим бандитам навесили срока различной, так сказать, тяжести.
Девять лет Мише дали, а это, считай, целая жизнь. Алла одна осталась. Лето за плечами, а впереди зима… Как бы не пригрел ее какой-нибудь муравей. Именно поэтому Костя и встретил ее у ворот следственного изолятора.
– Привет, – с хмурым видом поздоровался он.
– А чего такой невеселый? – язвительно усмехнулась Алла.
Затасканный у нее вид, но все равно красивая она. До звенящей тоски красивая. Отмыть бы ее от тюремной грязи, уложить в постель, обнять… Только не пойдет он на это. Потому что слово и жене дал, и тестю, да и себе тоже, чего уж там говорить.
Костя просто встретил ее, сейчас отвезет домой, и на этом все… Если бы действительно все было так просто…
– А чему радоваться?
– Зачем тогда приехал, если ты такой нерадый?
– В глаза тебе хочу посмотреть.
– А! Посмотрел? Ну, тогда проваливай!
– И поговорить хочу.
– Ну, говори…
– Пошли, – Костя показал на свою новенькую «Тойоту».
Дела идут в гору, но свободных средств по-прежнему нет и не предвидится, но и на «девятке» он ездить не мог: статус не позволял. Ему-то все равно, но ведь приходится встречаться с деловыми людьми, а для них важны условности.
Алла села в машину, достала сигарету и выразительно посмотрела на него.
– Кури, – кивнул он.
– Ну, спасибо, а то я уже думала, что в твоей новой крутой тачке курить нельзя.
– В новой… А старая где? – усмехнулся Костя.
– Без понятия.
– И Миша не сказал.
– А ты бы спросил?
– Тебя подставлять не хотел. Вдруг бы тебя за мошенничество посадили.
– Ну да, развели мы тебя, – как о чем-то само собой разумеющемся сказала Алла.
– Зачем?
– Да скучно что-то вдруг стало…
– На бизнес меня хотели развести?
– Это Мишина идея.
– Да, но ты же не отказалась…
– Не отказалась… А что, мне понравилось с тобой. Ты в постели хорош… Скажи, ты меня хочешь?
– Не об этом речь, – смутился Костя.
– Но ведь хочешь! И я хочу! Хочу, чтобы ты этого хотел…
– Зачем тебе это? – грустно усмехнулся он. – Ты Мишу любишь.
– Люблю, – вскинулась она. И посмотрела на Костю так, словно он только что донес до нее главную истину, в поисках которой она почти три месяца пропадала в тюрьме.
– И всегда будешь любить.
– И всегда буду любить, – кивнула она.
– А я – третий лишний.
– Ну, может, и не лишний… Только я видеть тебя не хочу!
– Не хочешь, не надо.
– Куда мы едем?
– На Первомайскую, – пожал плечами Костя.
– А я просила?
– А у тебя еще есть куда ехать?
– Нет. Но и домой не хочу. Отец с рейса вернулся. Если Вика ему не рассказала, то соседи рассказали… – вздохнула Алла.
– Ну да, накуролесили вы с Мишей.
– Накуролесили, – согласилась она.
– Меня заказали.
– Тебя заказали?! – удивилась Алла.
– Ну, я же видел Мишу на месте убийства. Ты ему об этом сказала. И осталась с ним.
– Об этом сказала и осталась с ним… Да, было такое. Только тебя никто не заказывал.
– Ну, ты могла об этом и не знать.
– Я не могла об этом не знать.
– Тогда кто меня заказал?
– Без понятия. Бизнес – это джунгли, там человек человеку волк, враг и киллер. Я буду тебе это объяснять?
– Да нет, я сам понимаю.
Костя отдавал себе отчет в том, какой мир его окружает, но даже не представлял, кто хотел избавиться от него. Алексей Греков? Но этот человек и в бизнесе старается обходить стороной рисковые проекты, а тут убийство… К тому же без Ольги он на такое не пойдет, а она дорожит жизнью родного брата… Тогда кто?..
Что бы ни говорила сейчас Алла, Костя не мог ей поверить. Только Миша и мог его заказать – ну, не было у него иного объяснения.
– Понимаешь, но не веришь, – себе под нос усмехнулась она.
– Ну, не знаю…
– Не знаешь. Если не знаешь, зачем за мной приехал? Я в курсе, что ты за меня хлопотал. Деньги у тебя, связи… Со мной поговорить хотел? Кто тебя заказал, хотел узнать, да?
– Ну, не только.
– Но ведь хлопотал.
– Я тебя купил.
– Купил?! – удивленно вскинула брови Алла.
– Мишу продал, а тебя купил. Или просто обменял, на Мишу… Я же не видел, как он Гармохина убивал. Не видел, но сказал, что видел. И сказал, и подписался. Именно поэтому тебя не посадили…
– Значит, продал Мишу, – глядя в боковое окно, сквозь зубы процедила она.
– Его продал, тебя купил, – механически повторил Костя.
– Ты – идиот!
– Спасибо.
– Купил он меня, – презрительно хмыкнула Алла. – Это тебя купили. И меня купить пытаются. Завьялов за тебя хлопочет, скажи ему спасибо. Я, конечно, делала вид, что верю… Это все из-за денег. Из-за нефтяных денег. Там столько миллионов, что тебе за всю жизнь не заработать… Даже Миша не знает, как на них выйти. А если бы знал, то ни в жизнь бы не рассказал… Менты думают, что я могу их на эти деньги вывести, потому я на свободе. Ты, конечно же, знаешь, что меня «пасут», да?
– Я знаю?
– А разве нет? Эй, кто там меня слышит! – обращаясь в открытый эфир, засмеялась Алла. – Я не знаю, где эти чертовы деньги! Можете обратно меня закрывать!
– Тебя никто не слышит, – в недоумении посмотрел на нее Костя.
А вдруг она права? Вдруг за ней действительно следят? Вдруг у него в машине тайно установили прослушку?
– Пусть слышат! Пусть знают! Нет у меня денег! И особняка за границей нет! И податься некуда! – Алла вдруг закрыла лицо ладонями, всхлипнула раз-другой, но не расплакалась. Глаза покраснели, увлажнились, но слез не было. Она достала сигарету, закурила, глубоко затягиваясь. – Некуда мне идти, понимаешь? Знала бы про деньги, уехала бы куда-нибудь далеко-далеко… Мишу бы там дождалась. Я привыкла ждать, мне нетрудно…
– Здесь ждать будешь.
– Здесь… – кивнула она. – Тяжело будет, но я дождусь.
– Тебе всего тридцать лет будет, когда он вернется.
– Всего?! – простонала она.
– Если ты чем-то недовольна, то это не ко мне, – отрезал Костя.
– Ну да, не к тебе, – опомнилась Алла. – Ты бы не хотел, чтобы я его дождалась.
– Мне все равно.
– Почему тебе все равно? – возмутилась она. – Ты же любишь меня?
– Все это в прошлом, – покачал он головой.
– Видел бы ты себя в зеркале… Да от тебя же на километр враньем несет!
– Все в прошлом.
– А я – в настоящем!
– В настоящем у меня жена, дети.
– Так я и не собираюсь уводить тебя из семьи! – засмеялась она. – И замуж за тебя не хочу… Мне бы Мишу дождаться. В тепле хочу дождаться его и в сытости… Я хочу, чтобы ты меня содержал.
– Вот так прямо и без утайки, – усмехнулся он.
– Да, прямо и без утайки… А зачем нам ходить вокруг да около? Я все знаю про тебя, ты все знаешь про меня. Я знаю, что ты в меня влюблен, ты знаешь, что я буду ждать Мишу… У тебя есть девять лет, чтобы выпить меня до дна. Через девять лет ты уже смотреть на меня не захочешь. Если не раньше…
Костя задумался. Увы, но он действительно любит Аллу. И через девять лет будет любить, и через сто девять. Но при этом он не очень-то и хочет ее любить. Не тот она человек, с которым он бы хотел связать свою жизнь. Далеко не тот человек… Но ведь он может получать от нее любовь без отягчающих семейных обязательств. Снимет Алле квартиру, будет навещать ее. И о разводе с Зойкой при этом не будет думать…
А через девять лет будет видно, как ему быть. Или с Аллой расстаться, или с Мишей что-то делать…
