Будничная работа колдуна – это наполовину магия, наполовину фокусы. Приходится водить за нос, пускать пыль в глаза и всячески морочить голову.

Я присматривала за Копченым, ожидая, что он попытается тайком отправить Радише собранные сведения. Но он либо вообще этого не сделал, либо сделал так, что я не заметила.

Всякий раз, когда встречаешься с Радишей, ощущаешь необыкновенную силу ее воли. Ясно, что роль советницы при брате ей не подходит, – она способна на большее.

– Здравствуй, – сказала она. – Мы рады, что ты жива.

Да неужели? Впрочем, может быть, и рады. Ведь Хозяева Теней еще не побеждены.

– Я тоже.

Она заметила, что Нож стоит рядом со мной, а не с друзьями. Не обошла вниманием и Нарайяна, явного представителя низшей касты, – с того дня, как мы познакомились, он не стал чище. Чуть нахмурилась.

– Это командиры моих батальонов, – сказала я. – Ножа ты знаешь, а Нарайян помог мне собрать Отряд.

Она внимательно посмотрела на Нарайяна. Удивилась необычной фамилии? Вообще-то, Нарайян – фамилия родовая. Еще шестеро воинов-шадаритов носят такую же, а зовут их одинаково – Сингх, что значит «лев».

Верно, она что-то особенное заметила в облике Нарайяна, судя по тому, как вздрогнула. А затем перевела взгляд на Копченого, и тот ответил легчайшим кивком. Потом обратилась к Ножу:

– Ты решил уйти от меня?

– Предпочитаю иметь дело с теми, кто не только болтать горазд.

Этот столь длинный для Ножа ответ не понравился Радише. Ее аж перекосило.

– Он, вообще-то, прав, – сказал Лебедь. – Вы с братом пустяками заняты.

– Нам нельзя рубить сплеча.

Люди на столь высоких иерархических уровнях вынуждены действовать осмотрительно, иначе их стаскивают вниз. Но попробуй объяснить это таким вот парням. Тот, кто занимает командные должности от случая к случаю и ненадолго, властью дорожить не привык.

– Идем. – Радиша встала.

По пути она сказала:

– Я действительно рада твоему спасению. Но вполне может статься, что выживать тебе будет все труднее.

Однако я не почувствовала угрозы в ее словах.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты в трудном положении, потому что погиб твой Капитан.

Она вела нас по винтовой лестнице наверх, к парапету самой высокой крепостной башни. Мои спутники недоумевали, как и я. Радиша указала вдаль.

За деревьями и постройками на другом берегу виднелся огромный лагерь. Радиша объяснила:

– Там собираются беженцы, и весть об этом дошла до северных провинций. Через день после того, как Лебедь отправился на юг, к нам стали прибывать люди. Их уже около двух тысяч и будет гораздо больше.

– Кто они? – спросил Лебедь.

– Семьи легионеров. Родственники людей, попавших в рабство к Хозяевам Теней. Пришли узнать о судьбе своих близких.

Она указала выше по реке. Там множество женщин укладывали в кучи хворост.

– Что это? – спросила я.

– Гхаты. – В голосе Нарайяна сквозила растерянность. – Я должен был это предвидеть.

– Гхаты?

– Погребальные костры, – объяснил Мэзер. – Гунниты не хоронят своих покойников, а сжигают. – Ему тоже было не по себе.

Я никак не могла понять, о чем идет речь.

– Но здесь нет мертвых. Или должны появиться?

Может, ритуал носит символический характер? Похороны без покойника?

– Этот обычай называется сатти, – сказал Копченый, и я посмотрела на него. Колдун расправил плечи, на физиономии заиграла нехорошая ухмылка. – Когда умирает муж, его сжигают, и на том же костре совершает самосожжение жена. Если же ему выпадает умереть вдали от дома, то она, будучи извещена о его кончине, воссоединяется с ним в другом мире.

– То есть эти женщины сооружают погребальные костры, чтобы покончить с собой, когда придет весть о гибели супруга?

– Да.

– Что за дьявольщина?!

Улыбка стала шире.

– Это древний обычай, испокон веков соблюдающийся в Таглиосе. К тому же он имеет силу закона.

Мне его улыбка совсем не понравилась. Наверняка он держит за пазухой изрядный булыжник.

– Глупая расточительность! Кто будет заботиться о детях? Впрочем, ладно. Какое мне до этого дело?

Такие радости жизни настолько не в моем вкусе, что я сразу стараюсь их забыть. Не уверена, что я вообще поверила Копченому.

– Этот обычай почитаем всеми, – заметила Радиша, – не только гуннитами.

– Дураков везде хватает. Кошмарный обычай. Его бы следовало запретить. Но я здесь не для борьбы с национальными предрассудками. Мы в состоянии войны и пока что ее проигрываем. Дежагор стал ловушкой для многих наших людей. Маловероятно, что их удастся спасти. Еще больше солдат в бегах. Но кое-кого из этих мы можем выручить. И нам придется набрать и обучить рекрутов, чтобы удержать завоеванное.

– Радость моя, – произнес Лебедь, – ты не понимаешь, о чем идет речь.

– Понимаю, Лебедь. Но к делу это отношения не имеет.

– Ты женщина, – вмешалась Радиша. – Друзей у тебя нет. Ни в одной секте ни один мало-мальски важный жрец не забудет о твоих отношениях с Капитаном. Тот факт, что ты не совершила самосожжения, для них не пустяк. Поэтому не следует рассчитывать на симпатии большей части населения.

– Обычаи бывают разные. Этот – идиотский и, бьюсь об заклад, далеко не всех устраивающий. Предложение его соблюсти я не удостою вниманием… разве что мне захочется применить его к самому предложившему.

С физиономии Копченого исчезла ухмылка, его глаза сузились и затуманились. Несколько секунд он стоял с открытым ртом и не сводил глаз с моей руки. Я сообразила, что подхватила от Нарайяна его тик – теребила конец желтого плата, торчащий из-под кушака.

У Копченого резко изменился цвет лица.

– Радиша, – попросила я, – расспроси этих двоих о моем прошлом. – Я указала на Лебедя и Мэзера. Они эмигрировали из моей империи, когда я была на вершине власти. – Часть Отряда погибла, но наш договор остается в силе. И я намерена довести начатое до конца.

– Восхитительно. Но очень скоро ты убедишься: очень многие не пожелают тебе успеха.

Я пожала плечами:

– Не имеет значения, чего они пожелают, а чего нет. Вы тут уверены, что знаете всю нашу подноготную? Ну так вы должны знать, что мы никому не позволяем нарушать договор.

Радиша впилась в меня изучающим взглядом. Она не испугалась; ей было любопытно, откуда столько решительности в одиночке, окруженной тьмой врагов.

– Завтра я дам список необходимого. Люди, подводы, скот, оружие, экипировка.

Половина моей решительности приходится на облик и тон.

С лестницы кто-то прокричал. Радиша дала знак Мэзеру выяснить, в чем дело. Вернувшись, тот сообщил:

– Джа поднял суматоху. Требует тебя. Ему известно, где ты.

– Мне тоже не мешало бы с ним встретиться, – сказала я.

– Мэзер, вели привести его сюда.

Тот передал распоряжение. Мы с Радишей ждали и, словно две пантеры, не сводили друг с друга глаз.

– Почему вы боитесь Черного Отряда? – спросила я.

Она и глазом не моргнула:

– Сама прекрасно знаешь.

– Откуда? Я досконально изучила историю Отряда, но что-то не припоминаю никаких событий, объясняющих ваше отношение к нему.

Копченый что-то прошептал Радише. Похоже, обвинял меня во лжи. Этот тип все меньше мне нравился.

Величественно, словно король, вошел Джахамарадж Джа.

Раньше я задавалась вопросом: как удается Радише преодолевать затруднения, связанные с ее полом?

Теперь же стало любопытно: а как со своими проблемами справляется Джа?

Его появление было исполнено театральности. Он оглядел нас всех. Но мы никак не отреагировали ни на его дородную стать, ни на роскошный наряд, ни на власть, которую он подчеркивал всем своим видом. Встретив наше безразличие, Джа растерялся.

Я знала, что он глуп. Избавив шадаритов от его предшественника, Костоправ вряд ли ошибся – тот человек был для нас врагом. Но Джа оказался пустышкой, и от его прихода к власти Таглиос ничего не выиграл.

Для таглиосца он выглядел нетипично: ростом футов шесть, примерно двести фунтов веса. То есть на полфута выше среднего жителя этой страны и гораздо массивнее. Кожа светлее, чем у большинства его соотечественников. Здесь это считалось несомненным достоинством – богатые таглиоски всю жизнь прятались от солнца. Пожалуй, красив он был и по меркам северян. Но губы капризно поджаты, и кажется, из глаз вот-вот брызнут слезы. Не любит, когда выходит не по его хотению.

Радиша выждала секунд десять и резко спросила:

– Желаешь что-то сказать?

Секунда замешательства. Он был окружен людьми, от которых не ждал ничего хорошего. Кое-кто из них с радостью перерезал бы ему горло. Даже Копченый смотрел на него как на слизняка.

– Сам отдался на суд твоих врагов, – сказала я. – Вот уж не думала, что ты так плох в этой игре.

– В какой игре? – Джа не умел скрывать чувства – его неприязнь ко мне бросалась в глаза.

– Я про твои интриги. Ты сбежал из Дежагора, а это неудачный ход. Теперь любой может считать тебя виновником поражения.

– Вряд ли. Битва была уже проиграна, а мне удалось сохранить часть армии.

– Ты сбежал еще до того, как стал ясен исход сражения! – выпалила Радиша. – Это подтверждают твои собственные воины. Попробуешь нам мешать – и о твоей роли узнают семьи не вернувшихся домой.

– Я не привык, чтобы мне угрожали. И не потерплю угроз ни от кого.

В глазах Джа вспыхнула лютая ненависть – такое унижение было ему в новинку.

– А помнишь, как ты пришел к власти? – спросила я. – Люди захотят узнать об этом поподробнее.

При том сговоре присутствовал кое-кто из нас. Остальные уставились на Джа с любопытством.

– Пора взяться за ум и вспомнить о пользе скромности. Хватит гнаться за властью и военной мощью, довольствуйся тем, что имеешь.

У Джа на щеках заходили желваки.

– Ты уязвим, и с этим ничего не поделаешь. Слишком много наделал ошибок. Будешь продолжать в том же духе, накличешь на свою голову беду.

Он обвел нас взглядом и не увидел сочувствия. Единственное, что у него оставалось, – это наглость. Но Джа знал ее истинную цену.

– Ну что ж, этот раунд вы выиграли. – И он устремился вниз.

Нож расхохотался.

Он смеялся потому, что знал – Джа не терпит насмешек. Нож нарывался на конфликт.

Я метнула в него предостерегающий взгляд. Он и бровью не повел. Ему никто не указ.

На лестнице стихли шаги Джа.

– У меня дела, – сказала я Радише. – Мы ничего не успеваем. Но ситуация ясна: я намерена закончить дело Отряда, а ты, конечно же, будешь помогать, пока тебя это устраивает, а после попытаешься ударить в спину. Постараюсь не дать тебе такого шанса. Нож, ты со мной или остаешься?

– С тобой. Здесь мне делать нечего.

Лебедь и Мэзер демонстрировали безучастность, Копченый выглядел расстроенным, а Радиша – рассерженной.

Как только мы покинули крепость. Нож заявил:

– Джа теперь может наломать дров.

– Не наломает. Он ни на что не решится, пока не станет слишком поздно. Займись своим батальоном.

Когда Нож отошел за пределы слышимости, я сказала Нарайяну:

– Он прав насчет Джа. Будем ждать, или первый ход – наш.

Нарайян молчал, предоставив мне ответить на собственный вопрос.

– Мы примем меры, когда поймем, что он затевает.

Я оглядела лагерь. Внешнее заграждение уже построено, пока этого достаточно. Буду укреплять позиции, в основном для того, чтобы занять людей. Не бывает слишком высоких валов и слишком глубоких рвов.

– Передай шадаритам, что Госпоже нужна конница. Заодно и выясним, какой реальной силой располагает Джа. Распространи среди беженцев слух: желающие вступить в наши ряды могут рассчитывать на более выгодные условия. Нам также нужны добровольцы из провинций. Мы должны навязать нашу версию происходящего населению, не дожидаясь, когда безмозглые жрецы растащат его на враждующие группировки.

– Есть много способов распространить тот или иной слух, – кивнул Нарайян. – Но все равно придется кое-кого из наших друзей переправить через реку.

– Действуй, как считаешь правильным. И начинай немедленно – нельзя допустить, чтобы наши враги опомнились. Отправляйся!

Я взобралась на леса, приготовленные для строительства северных ворот лагеря, и осмотрела местность. Мои воины трудились как муравьи.

Похоже, их деловитость передалась не многим. Только строители на другом берегу реки да гуннитки работали с таким же усердием.

Повалил дым – один из костров зажжен. Когда пламя разгорелось, в него бросилась женщина.

Если раньше я сомневалась, то теперь не могла не верить собственным глазам.

Я укрылась в жилище, построенном Рамом, и решила поупражняться в магии. Скоро она мне понадобится.