Лебедь лежал в тени на берегу Майна и лениво наблюдал за поплавком, покачивающимся на глади глубокой заводи. Дул теплый ветерок, в тени было прохладно. Он дремал, и даже обленившиеся мошки его не беспокоили. Чего еще можно желать?

Рядом присел Нож:

– Есть улов?

– Не-а. А если бы и был, что с ним делать? Тебе чего?

– Нас зовет Баба. – Он имел в виду Радишу, которая, как оказалось, ждала их прибытия в Годжу, что совсем не понравилось Копченому. – У нее есть для нас работенка.

– У нее всегда есть для нас работенка. А ты ей не посоветовал запихнуть эту работенку себе… в ухо?

– Решил предоставить это удовольствие тебе.

– Лучше бы избавил меня от прогулки. Мне и тут совсем неплохо.

– Она хочет, чтобы мы доставили Копченого кое-куда. А он предпочел бы остаться.

– Почему ты ей этого не сказал? – Лебедь выдернул из воды пустой крючок. – А я-то думал, тут вся рыба передохла. – Он прислонил удочку к дереву. – Где Корди?

– Наверное, там, нас дожидается. Он следил за Джа. Ему я уже сказал.

Лебедь посмотрел за реку:

– Душу бы дьяволу отдал за пинту пива.

До того как в Таглиосе началась вся эта заваруха, они занимались пивоваренным делом.

Фыркнув, Нож отправился к крепости у Годжийского брода.

Крепость стояла на южном берегу Майна. Ее построили Хозяева Теней, чтобы защитить свои владения на южном берегу, после того как было отражено их вторжение в Таглиос. Потом крепость захватил Черный Отряд, одержавший победу на северном берегу. Таглиосские строители укрепили ее, одновременно заложив еще одну – на северном берегу.

Лебедь разглядывал пестрое поселение к западу от крепости. Там жили восемьсот человек. Часть из них – строители, но большинство – беженцы с юга. Одна довольно многочисленная группа особенно раздражала его.

– По-твоему, Джа знает, что Баба здесь?

Джахамарадж Джа, шадаритский жрец, рвался к власти. Он командовал конницей наемников в южной экспедиции. Его поход на север был столь стремительным и успешным, что всего за несколько дней войско Лебедя оказалось разбито и отброшено к реке.

– Думаю, он догадался. Ночью пытался отправить гонца.

Радиша через Лебедя запретила кому бы то ни было пересекать реку. Не хотела, чтобы новость о поражении Таглиоса распространилась прежде, чем станут известны истинные масштабы трагедии.

– И?..

– Утонул гонец. Корди сказал, что Джа грешит на него. – Нож злорадно хмыкнул.

Он ненавидел жрецов, к какой бы религии они ни принадлежали, и травить их было его любимым занятием.

– Отлично. Пусть держится подальше от нас, пока не решим, что с ним делать.

– Я, вообще-то, уже решил.

– Ага, как всегда – чик по горлу, и нет проблемы. Но сейчас это может иметь политические последствия, – предостерег Лебедь.

– Но это и вправду самый быстрый способ.

У ворот крепости отсалютовала стража. Радиша благоволила Лебедю, Ножу и Мэзеру, и именно они – правда, вопреки их желанию – отвечали за безопасность Таглиоса.

– Надо бы мне освоить науку думать наперед, Нож. Я-то надеялся, что после прибытия Черного Отряда нам не нужно будет всем этим заниматься.

– Тебе еще много наук нужно освоить, Лебедь.

Корди и Копченый ждали их у входа в тайную приемную Радиши. Копченый выглядел так, словно у него прихватило живот. Его воля, тотчас дал бы деру.

– Ты что-то мрачен, Корди, – сказал Лебедь.

– Да просто устал. В основном от возни с этим карликом.

У Лебедя брови полезли на лоб. Корди очень спокойный и уравновешенный человек, он избегает ссор. Похоже, Копченый и впрямь здорово его допек.

– Она готова?

– Давно.

– Тогда не тяни. Меня в реке ждет рыба.

– Да поседеет твоя рыба, пока ты вернешься. – Мэзер постучался и толкнул колдуна вперед.

Когда Лебедь затворил дверь, с другой стороны в комнату вошла Радиша. Здесь, в приватной обстановке, в обществе людей, не принадлежащих к ее кругу, не обязательно следовать традициям.

– Ты сказал им, Корди?

Лебедь и Нож обменялись взглядами. Это что же за отношения у Радиши с их старым приятелем, что она обращается к нему по прозвищу? Интересно, а как он ее зовет?

– Еще нет.

– О чем речь? – спросил Лебедь.

– Среди солдат есть мои лазутчики. До них дошел слух, что женщина, которая была Лейтенантом Черного Отряда, осталась жива. Она пытается собрать остатки армии к югу отсюда.

– Лучшая новость из тех, что я слышал за последнее время. – Лебедь подмигнул Ножу.

– Неужели?

– По мне, потеря такого ресурса была бы сущим позором.

– Так и знала. Ты пошлый бабник, Лебедь.

– Станешь тут пошлым бабником, хоть разок на нее взглянув… Итак, она жива. Замечательно, теперь у тебя есть профессионал. Отпусти нас троих.

– Может, и отпущу, там видно будет. Если не возникнут трудности… Корди, расскажи им о случившемся.

– Из Второго только что пришло человек двадцать. Они пробирались вдали от дороги, чтобы не столкнуться с патрулями Хозяев Теней. Примерно в семидесяти милях отсюда им удалось взять нескольких пленных. Те рассказывают, что их лагерь подвергся нападению Кины с армией призраков. Большинство погибло.

Лебедь посмотрел на Ножа, потом на Радишу, потом на Корди:

– Я чего-то не понимаю. Кто эта Кина? И что творится с Копченым?

Копченый трясся, словно его только что вынули из бочки с ледяной водой. Мэзер и Нож недоуменно пожали плечами. Радиша опустилась в кресло:

– Устраивайтесь поудобней. – Задумчиво пожевав губу, она сказала: – Это будет непросто объяснить.

– Тогда сразу поближе к делу, – попросил Лебедь.

– Да, конечно. – Радиша собралась с духом. – Кина – четвертая сторона таглиосского религиозного треугольника. Она не принадлежит ни к одному пантеону, однако всем жителям страны внушает страх. Ее нельзя называть по Имени, ибо она явится, как только Имя будет произнесено. Очень неприятная особа. К счастью, число тех, кто исповедует ее культ, невелико. Эта секта официально запрещена, принадлежность к ней – достаточное основание для смертного приговора. И на то есть причины. Культ Кины включает в себя пытки и убийства. Адепты уповают на приход того, кого они называют Предреченным, а также на наступление Года Черепов. Иногда они величают себя обманниками. Для них не существует национальных или этнических различий. Эти люди носят маску добропорядочности, внешне живут жизнью своей общины. Нипочем не угадаешь, кто из ее членов принадлежит к этой секте, – им может оказаться абсолютно любой. О том, что она все еще существует, известно лишь немногим.

Лебедь плохо понял услышанное:

– Не возьму в толк, чем она отличается от шадаритской Хады или Кхади?

Радиша мрачно улыбнулась:

– Они всего лишь призраки реальности.

Хада и Кхади были двумя ипостасями шадаритского бога смерти.

– Джа может привести вам тысячу примеров того, что Кхади – котенок по сравнению с Киной.

Джахамарадж Джа исповедовал культ Кхади.

Лебедь пожал плечами, сомневаясь, что увидел бы разницу между этими сущностями, даже если бы их для него нарисовали. Он давно оставил всякие попытки разобраться в запутанном пантеоне таглиосских богов, каждый из которых имел по десять, а то и по двадцать воплощений.

– А с этим что? – указал Лебедь на Копченого.

Так трясется от страха – вот-вот наложит в штаны.

– Копченый предсказывал: если мы обратимся за помощью к Черному Отряду, то настанет Год Черепов, то есть год хаоса и кровопролитий. Правда, он не верил, что это случится на самом деле. Просто хотел напугать моего братца, чтобы тот не сделал того, чего боялся сам Копченый. Но поскольку Год Черепов провозвещен, он может и наступить.

– Понятно. Вот что, – хмуро потребовал все еще недоумевающий Лебедь, – давайте по порядку. Итак, есть культ смерти и есть те, кто его проповедует. И по сравнению с ними монстров Кхади и Хаду с их жрецами, например Джа, можно считать невинными младенцами? И те, кто знаком с первыми, боятся их до недержания дерьма?

– Да.

– Их богиня – Кина?

– Это самое известное из ее имен.

– Почему я не удивляюсь? Да найдется ли в Таглиосе бог, у которого кличек меньше, чем у двухсотлетнего жулика?

– Кина – имя, данное ей гуннитами. Ее также называют Патва, Компара, Бхомана и так далее. И гунниты, и шадариты, и веднаиты – все включили ее в свой пантеон.

– Ага. Ну, допустим, шастает по здешним лесам стерва по имени Кина. Но как случилось, что ни я, ни Корди, ни Нож слыхом о ней не слыхивали?

Радиша чуть смутилась:

– От вас скрывали. Вы же чужаки, к тому же пришли с севера.

– Так-то оно так, – буркнул Лебедь, недоумевая, при чем тут север. – Но как ты объяснишь переполох? Какой-то пленный ляпнул про Кину – и сразу паника? У Копченого мокрые штаны, у тебя пена изо рта. А может, он врет? Трудновато воспринимать все это всерьез.

– Упрек принят. И правда нет смысла держать вас в неведении. Поэтому я поручаю вам проверить сведения, полученные от пленного.

Лебедь усмехнулся. У него был свой подход к людям.

– Прежде чем что-то поручать, прекрати морочить нам голову и расскажи все как есть. В том, что ты связалась с Черным Отрядом, нет ничего хорошего. Но если собираешься шутить с нами шутки только потому, что мы – не уроженцы Таглиоса…

– Довольно, Лебедь! – Радишу раздражал его вызывающий тон.

Копченый заскулил и затряс головой.

– Что с ним? – резко спросил Лебедь.

Еще немного этих странностей, и он придушит старого придурка.

– Копченому в каждой тени мерещатся призраки. И он считает вас лазутчиками из Черного Отряда.

– Понятно. Вот болван! Кстати, еще одна загадка. Отчего все так нервничают из-за этих ребят? Может, они и надрали тут кое-кому задницу, пока шли на север, так ведь это когда было! На заре времен, четыреста лет тому назад!

Радиша никак не отреагировала на слова Лебедя.

– Прошлое Кины нам неизвестно, ведь она чужеземная богиня. По легенде, Князь Тьмы обманным путем завладел физическим обликом самого красивого из богов Света и носил его целый год. За это время ему удалось соблазнить Махи, богиню любви, которая родила от него дочь Кину. Кина выросла красавицей, красивее матери, но у нее не было ни души, ни способности к любви или состраданию. Она страстно желала заполучить эти свойства, но ей никак не удавалось утолить свою жажду. Жертвами становились и люди, и боги Света и Тьмы. Помимо прочего, ее называли и Пожирательницей Душ, и Богиней-Вампиром. Из-за нее боги Света настолько ослабли, что боги Тьмы решили подчинить их себе, натравив на них сонм демонов. И тогда боги Света обратились к Кине с мольбой о помощи. Она и вправду помогла им, но почему – неизвестно. Сразившись с демонами, богиня поглотила и их, повергнутых в прах, и их черные дела. – Помолчав несколько секунд, Радиша добавила: – А нынче Кина даже страшнее, чем тогда, намного страшнее. К ее именам добавились новые: Хищница, Губительница и Разрушительница. Она вышла из круга богов и превратилась в самостоятельную силу. Ужас, наводимый ею, заставил силы Света и Тьмы объединиться против нее. И родной отец тайком наслал на нее волшебный сон.

– Еще один миф, – пробормотал Нож. – И смысла в нем не больше, чем в других мифах. То есть нисколько.

Тут Копченый пропищал:

– Кина – олицетворение силы, которую мудрецы называют энтропией. – И, обернувшись к Радише, добавил: – Поправь меня, если я ошибаюсь.

Радиша проигнорировала его замечание.

– В последний миг Кина сообразила, что попала в ловушку. Засыпая, она набрала полную грудь воздуха и выдохнула частицу своей сущности, совсем крохотную, нечто вроде призрака. С тех пор эта сущность бродит по миру как тень в поисках живой оболочки. Найдя ее, вселяется – и делает все, чтобы наступил Год Черепов. Если аватар освободит сколько нужно душ и причинит достаточно боли, Кина проснется.

Лебедь хмыкнул и спросил тоном брюзгливой старухи:

– Ты веришь во всю эту чепуху?

– Верю я или нет – не важно, Лебедь. Важно, что верят обманники. Стоит разлететься слуху, будто где-то видели Кину, и этому будет хоть малейшее подтверждение, тут же поднимется волна убийств и пыток… Погодите! – Она подняла руку. – Народ Таглиоса, отрицая нормальный ход жизни и смену поколений, созрел для взрыва. Обманники мечтают, чтобы это случилось и наступил Год Черепов. Нам с братом хотелось бы удержать ситуацию под контролем.

Нож проворчал что-то насчет абсурда, порождаемого буйным воображением религиозных фанатиков, и выразил недоумение, почему люди не расправляются с будущими жрецами, когда те еще лежат в колыбели.

– Мы не думаем, что у обманников есть четкая иерархическая система, – сказала Радиша. – Судя по всему, они объединяются в шайки, или команды, во главе с вожаком, которого избирают. Тот назначает жреца, толкователя знамений и прочих. Власть лидера не абсолютна. А вне своей команды он и вовсе никто, если не смог себе создать репутацию какими-нибудь выдающимися поступками.

– Ну и что в этом такого чудовищного? – спросил Нож.

Радиша бросила на него сердитый взгляд:

– Лишь тот достоин быть жрецом, кто образован и честен со своей паствой. Обманники не брезгуют ничем, они идут на любые преступления. Раз в год они делят свою добычу, и при этом жрец оценивает вклад каждого члена секты в миссию прославления Кины. Чтобы аргументировать свои решения в спорах, жрец подробно летописует деяния секты.

– Просто замечательно, – заключил Лебедь. – Но позволь спросить, каким образом мы выполним твое распоряжение? И для чего потащим с собой Копченого? Он разнюхает, что на самом деле произошло с войском Хозяев Теней?

– Да.

– А зачем это нужно?

– Кажется, я уже доходчиво объяснила. – Радиша старалась держать себя в руках. – Если это действительно Кина, нас ожидают серьезные неприятности. И Хозяева Теней в сравнении с этой богиней покажутся невинными овечками.

– А ведь я предупреждал! – заныл Копченый. – Сто раз говорил, но ты не желала слушать. Думала, что сторгуешься с самим дьяволом.

– Заткнись! – Радиша метнула в него свирепый взгляд. – Я, как и Лебедь, устала от тебя. Идите и разберитесь, что там произошло. Постарайтесь что-нибудь узнать и об этой женщине, Госпоже.

– Ну, эта задачка мне по душе, – ухмыльнулся Лебедь. – Идем, приятель. – Схватив за плечо Копченого, он обратился к Радише: – Думаешь, ты справишься без нас с Джахамараджем Джа?

– Справлюсь.

Уже сидя на лошади и дожидаясь, когда Нож и Копченый заберутся в седла, Лебедь спросил:

– Корди, нет ли такого ощущения, будто тебя среди ночи завели в глухой лес и бросили одного?

– Гм… – Привычка думать у Мэзера была развита посильнее, чем у Лебедя и Ножа. – Они боятся, что мы смажем пятки, если узнаем правду. А положение отчаянное: они потеряли Черный Отряд, и мы – все, что у них осталось.

– Как в старые добрые времена.

– Ага.

В старые добрые времена. До того, как пришли профессионалы. Тогда страна, которая стала для Лебедя и остальных новой родиной, сделала их вождями поневоле, так как грызущиеся между собой секты не могли мириться с тем, что приходится подчиняться своим неверующим землякам. Год, на протяжении которого надо было играть роль слепых поводырей слепых, преодолевая политические барьеры на каждом шагу, убедил Лебедя в том, что Нож был прав: мир не станет хуже, если из него исчезнет несколько сотен тысяч отборных жрецов.

– Так что насчет Кины? Ты веришь?

– Не думаю, что Радиша солгала нам… Просто забыла рассказать всю правду.

– Может, отведем Копченого миль на сорок отсюда и получится вытянуть эту правду из него?

– Может, и получится. Однако не следует забывать о том, на что он способен. Вдруг перепугается и решит продемонстрировать нам свои колдовские таланты? Все, молчок. Они идут.

Копченый плелся, словно на эшафот. Нож, как всегда, выглядел несчастным. Но Лебедь знал, что тот на самом деле доволен. Нож прикинул, что у него появилась возможность надрать несколько задниц, которые этого заслужили.