Увидев, как солдаты Изгоя схватили Смедза, Рыба сразу все понял. Он даже не думал – тело действовало само.

Все напряженно следили за гвардейцами, и это позволило Рыбе отступить на несколько шагов и вскарабкаться на низкий частокол. Лишь ближайшие солдаты его взвода заметили бегство, но они не подняли шум. И что еще лучше, ни у кого не возникла счастливая идея присоединиться к Рыбе. Он спрыгнул на землю и побежал, тихо проклиная свое тело, чересчур старое для таких приключений. Сегодняшняя муштра не прошла даром – мышцы ноют, руки-ноги не гнутся, и кажется, это никогда не пройдет.

Но черта с два он сдастся хоть этим имперским упырям, хоть собственной телесной немочи.

Нерасчищенных руин напротив лагерных ворот он достиг за считаные минуты до того, как уехали всадники. Рыба скорчился в темноте. Теперь надо подождать. И прикинуть, как действовать дальше.

У него два ножа. В ополчение он вступил добровольцем, иначе бы его обыскали и обезоружили, как было с завербованными насильно. Но конвой велик, с двумя ножиками много не навоюешь.

Значит, надо применить хитрость. Как в Великом лесу, когда он стрелял дичь и ловил ее в капканы, чтобы не умереть с голоду. Хитрость, скрытность, внезапность.

Он отметал варианты, которые так и напрашивалась. К примеру, убрать Смедза, подобно тому как тот убрал кузена Талли. Напарник этого не заслуживает. Да и бесполезно – они же знают, кого ищут. И лишь одному Смедзу известно, где спрятан проклятый клин.

Рыба следил за приближающимися черными силуэтами. Еще до того, как отряд достиг расчищенного участка, Старик смекнул: тут что-то нечисто. Эти люди направлялись не к храму богини, где обосновался Изгой. Разве что выбрали кружной путь.

И что теперь? Рассчитывая, что они двинут прямиком к Изгою, он засел на их предполагаемом пути. Теперь надо очень постараться, чтобы от них не отстать.

Грязным призраком он скользил по развалинам, ухитряясь при этом шуметь даже меньше, чем иное привидение. В умении подкрадываться ему не было равных. Рыба нешуточно опасался, что его учуют. Перед поступлением на службу он много дней не мылся, было не до того. Ну а за частоколом какие условия? Похуже, чем в свинарнике.

В Великом лесу, где рыщут хищники, чересчур пахучие долго не живут.

Он быстро догнал преследуемых. С двадцати ярдов подслушал, как они поздравляют друг друга. Одно слово громом отозвалось в голове: Душечка.

Рыба не сразу оправился от потрясения.

Не то чтобы он всерьез рассчитывал испугать Белую Розу, когда угрожал людям из ее шайки. Но настолько обнаглеть, чтобы раздеть людей Изгоя, въехать в учебный лагерь и выручить своего человека? Это просто не укладывается в голове.

Но это кое-что меняет. Это дает необходимое время. Это означает, что шансы не так уж и мизерны. В городе всю неделю шли облавы и расправы, у Белой Розы не могло остаться много людей. Если они вскоре заберутся в свое логово, возможно, удастся разобраться с ними по одному. Лишь бы они не успели еще раньше разобраться со Смедзом. Все зависит от того, насколько круто за него возьмутся.

Рыба следовал за ними буквально по пятам, как будто у них появилась лишняя тень. И он тщательно прятался – никто не ощутил затылком холодок, не заподозрил, что за ним наблюдают.

И вот же чудо из чудес – место, где эта компания обосновалась, было Рыбе знакомо. Он лишь несколько раз, и то совсем ненадолго, заходил в конюшню Гартсена, когда якшался с повстанцами. Но знать хоть что-то – это гораздо лучше, чем не знать ничего и идти вслепую.

Прежде чем повстанцы скрылись в своем логове, Рыба успел здорово испугаться.

Будто из ниоткуда вынырнула большая птица и опустилась на плечо всаднику. Тот выругался и отвесил ей оплеуху. Птица расхохоталась и сообщила, что Изгой очень встревожен – у него пропало несколько гвардейцев.

Рыба вспомнил, как Белая Роза называла равнину Страха своим домом. Должно быть, там живут вот такие говорящие твари.

Удача по-прежнему с ним. Появление птицы можно считать добрым знаком.

Совсем другого мнения придерживался человек, которого она сделала своим насестом. Он хотел прогнать птицу. Та расставаться не желала.

– Дальше поеду верхом, – заявила она. – В темноте ни зги не вижу.

Рыбе вспомнился зверинец, который несли эти люди, когда он их увидел возле «Черепа с костями». Об этом тоже стоит поразмыслить.

Когда Белая Роза и ее свита вошли в конюшню, Рыба дважды осторожно обогнул постройку. Часовых не заметил, но это не означало, что их нет. Может, они внутри, спрятались от холода.

А холодает быстро. И если Рыба что-то смыслит в погоде, еще до утра из этих туч повалит снег. Девственно белый покров вокруг – еще тот предатель. Чертовски сложно будет уйти от погони.

Растворившись в тенях, он искал знакомый лаз. Тот был рядом с ветхой, покосившейся клетью, для которой задней стенкой служил забор.

Надо же, сколько лет прошло, а лаз на месте, и им, похоже, с тех пор не пользовались.

Со всей осторожностью Рыба открыл его. Шумел он вполовину меньше ожидаемого, но все равно при каждом звуке кровь стыла в жилах. Он пролез внутрь – тихо, плавно, как змея на охоте.

И разбудил кого-то величиной с кошку, но не кошку. Рыба среагировал мгновенно, его рука сомкнулась на глотке зверя.

Другую тварь, вроде мыши или бурундука, он растоптал по пути к стойлам, откуда прибитая к стене лестница вела на чердак. Зверушка даже не пикнула. Тягучей тенью Рыба пополз по лестнице.

Чердачная дверь была заперта только на крючок. Рыба поднял его просунутым в щель ножом, прокрался внутрь, вернул крючок на место. Снизу сюда проникало немного света. Доставали и голоса.

А футах в десяти перед собой он увидел мужчину и женщину, связанных, с кляпом во рту. Женщина смотрела в сторону Рыбы, но не на него. Он подкрался поближе…

О боги! Эти мятежники и впрямь не робкого десятка! Сцапали саму Уайлдбранд, бригадира. А капрал – знакомый, из «Черепа с костями».

Картинка сложилась. Имперцы и эти мятежники знают имена, но не лица. Получается, что капрал – самый ценный свидетель.

А внизу кто-то орал на Смедза. Тот ничего не говорил в ответ. Еще кто-то посоветовал не шуметь – соседи могут подумать, что здесь холера.

Рыба бесшумно приблизился к пленникам.

– Капрал, – прошептал он, прячась за тюком сена.

От неожиданности солдат аж подпрыгнул, потом что-то пробурчал. Уайлдбранд закрутила головой, высматривая шепчущего.

Снова невнятное ворчание, но тон – утвердительный.

– Тебя попросят опознать человека. Скажешь, его имя Кен и что-то там еще. И настаивай на этом. Когда вернешься сюда, у вас обоих будет шанс убраться. Не сделаешь, что я сказал, – хана бригадиру.

Мужчина посмотрел на свою начальницу. Та кивнула:

– Выполняй.

Рыба отполз подальше и зарылся в солому.