В принятии главного решения – в сроках начала выступления – мнения опять разошлись, на сей раз примерно поровну. Половина «коллег» хотела выступить немедленно, вторая была за то, чтобы один, а лучше пару дней подождать. Группировка стала теперь меньше на два человека, так что, не считая Блямса, там и там было по пять человек. Плюх был за то, чтобы идти сразу, Забияка предлагала не торопиться. Она объясняла это тем, что раненые еще недостаточно выздоровели. Брюль еще и правда сильно хромал; доцент Тетерин, сделав неловкое движение, частенько охал, хватаясь за бок. Но, что характерно, и тот, и другой были как раз за то, чтобы выступать немедленно.

– Если не бегом бежать, – сказал Брюль, – я дойду. Точно говорю, не выделываюсь. А там ведь меня сразу и вылечат, так ведь, Плюх?

Егор ответить не успел, за него это сделал Игумен:

– Ага, вылечат. Сразу. Боль, она ведь мозгом фиксируется. А тебе мозг вместе с башкой отчикают, так что не бойся, больно не будет.

– Не пугай его, – сказал Олег Дмитриевич Тетерин. – Никого тут не надо пугать, все не раз пуганые. Но я поддерживаю Брюля. Да, мои ребра тоже еще побаливают, так что и я быстро идти не смогу. Да и не только мы с Брюлем – у Грибка-то уж точно нога не вырастет. Но, думаю, бежать и необязательно. Но и тянуть два дня не стоит. Что может случиться за два дня? Да что угодно! Саму Учебку могут «закрыть», как Зону, вон… И что тогда с нашего выздоровления? Помрем, как в той прибаутке, здоровенькими?

– Да понимаю я все! – поморщилась Забияка. – И я другой резон насчет вашего здоровья имею. Боеспособность – вот что меня беспокоит. То же и насчет Егора. Он только пришел, уставший. А если сейчас опять туда идти – каким он бой примет?

– Вот только не надо ради жалости ко мне… – начал Плюх, но Илона его резко оборвала:

– Не к тебе, а ко всем нам! Ты не сможешь как следует воевать – погибнут твои товарищи. И Брюль с Тетериным не могут сейчас в полную силу сражаться. Да и у Колыча, уверена, палец еще не зажил…

– У меня, ёш, за два дня он тоже не отрастет, – буркнул Колыч, но Забияка даже не взглянула на него и продолжила:

– Понимаете, чем я озабочена? Тем, что мы придем туда, а нас голыми руками, как котят…

– С чего ты взяла, что через два дня ситуация будет лучше? – спросил косморазведчик. – Если уж на то пошло, то черному облаку абсолютно безразлично, в какой мы будем форме и сколько у нас пальцев на руках. Мы с ним в любом случае не справимся.

– То бишь предлагаешь вообще не ходить? – насупилась Илона. – Так вроде бы говорил, что сейчас идти нужно. Поясни-ка!

– Идти нужно чем раньше, тем лучше, – уверенно сказал разведчик. – Потому что Олег Тетерин говорит совершенно правильно: Учебку могут «закрыть». Вместе с нами. Но сражаться нам не придется – черное облако не победить. Только я надеюсь на то, что многие из нас все же успеют добраться до выхода. Даже если не многие… Ёхи-блохи, да пусть половина! Но шанс есть у каждого. А если мы будем ждать, то, даже если Учебка еще не исчезнет, черное облако будет таким же неуязвимым. И что нам дадут эти два дня?

– Ты забываешь об «урфинах», – сказал Гор, который, на удивление, был против немедленного выступления. – Это когда вы с профессором туда дошли, они «заправлялись». Я даже знаю, почему. Потому как только что вернулись с тренировочного боя и нужно было восстановить силы. Но когда туда придем мы, они будут свеженькими и сытенькими. И уж всяко не станут любоваться на то, как мы улепетываем из Учебки.

– Вот, – кивнула Забияка. – Именно!

Но все равно никто не хотел уступать, голосов по-прежнему оставалось пять на пять. И тут вперед выпрыгнул «богомол» и выкрикнул:

– Блямс!

– Что он сказал? – повернулась к Плюху Илона.

– Сейчас… – сказал тот, надевая полукольцо переводчика. – Блямс, повтори, пожалуйста.

Зеленый друг повторил. Егор уважительно закивал.

– Что? – стрельнула взглядом Забияка.

– Он сказал, что оптимален компромисс, что идти лучше завтра с утра. После сна мы будем отдохнувшими, и будет время хоть немного поправиться раненым. А также будет время сказать остальным.

– Каким остальным?..

Все как один уставились на «богомола».

– Блямс-блямс! – взмахнул тот лапами.

– Он говорит, – перевел Плюх, – что нужно рассказать о выходе сталкерам из других группировок. И что нужно всем выйти завтра утром. Что, раз уж выход широкий, давки не будет. Зато большое количество людей с большей вероятностью справится с «урфинами». То есть вряд ли, конечно, удастся их всех победить, но, навязав им бой, мы создадим многим из нас возможность уйти.

– А как, это-во, мы станем решать, кому уходить, а кому драться? – раздалось вдруг от входа в пещеру. Там стояли и, видимо, давно уже слушали разгоревшийся спор Голован и Блик. – И, я так понимаю, это мы вовремя пришли новостишек послушать? Могли бы и дома никого не застать?

– Хорошо, что пришли, – буркнула Забияка. – Проходите, садитесь. И нечего напраслину городить, не ушли бы мы без вас, я как раз поэтому еще предлагала не сразу идти. Блямс правильно сказал: чем больше нас будет, тем больше шанс кому-то да выйти. Но решать, кому жить, а кому умереть, мы не станем. Да и все одно – никто на такое не подпишется. А потому, будет как будет. Кому повезет. Ежели на тебя бежит враг, ясно ведь, что станешь отбиваться. А если впереди открытый путь к спасению – спасайся. Такая у нас тактика и будет. А стратегия… Полагаю, «урфины» не все время возле своей казармы стоят да ждут, как бы на них не напали. Опять же, коли у них кормежка по часам, то они и вовсе могут головами в стену воткнувшись валяться. Вот тогда бы нам и рвануть к белой «трубе». Значит, надобно основной массе сталкеров залечь в лесочке, не доходя до «городка», а паре разведчиков выдвинуться вперед и наблюдать. Как «урфины» залягут, либо в «казарму» уйдут, звать остальных, и тогда уж, как говорится, либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

– Весьма метко сказано, – одобрительно крякнул Грибок.

– Недурно, – кивнул и Голован. – Только не понял, что за белая «труба»?

Пришедшим сталкерам рассказали про разведывательный поход Плюха с профессором и Злыднем и о сделанных по его результатам выводах.

– Нужно послать гонцов в ближайшие группировки, – сказала после всего Забияка. – А те пусть отправляют людей дальше. Таким образом по цепочке все будут извещены.

– До ночи все могут и не успеть… – негромко сказал кто-то.

– Вот именно, – кивнула Илона. – Потому все же считаю, что выступать следует не завтра, а послезавтра с утра. Завтра же – день подготовки. И уж за полтора-то дня всяко всех успеют известить. Ну что, голосуем за такой вариант? Теперь нас с гостями снова шесть на шесть, ежели не считать Блямса. Кто «за»?

Вверх потянулись руки.

– Раз, два, три… Четвертая… Пятая… Ага, вот и шестая!.. Кто еще? Все?.. А «против»?.. Так… Раз, два… Сызнова шесть. Что, опять Блямсу решать? – невесело усмехнулась Илона.

– Нет-нет, – помотал головой Плюх. – Блямс должен голосовать вместе со всеми, этот вопрос касается не только людей, но и…

– Блямс! – отозвался «богомол».

– Что он сказал?

– Что он и так проголосовал.

– Когда он проголосовал?..

– Блямс!

– Говорит, что поднимал лапу «за».

– И как же я тогда посчитала?.. – проворчала Забияка. – Поднимите-ка еще раз те, кто «за»… Один, два… Да, теперь вижу твою лапу… Три, четыре, пять, шесть… Все равно шесть. Позвольте, господа, а кто в таком случае не проголосовал?

– Может, кто-то воздержался?

– Я знаю кто… – растерянно проговорил вдруг Брюль.

– Воздержался?..

– Не проголосовал. Грибок.

– Э! Грибок! Ты чего сачкуешь? – позвал Колыч.

– Не, тут другая хренулина, – проговорил Брюль. – Его вообще нет.

– Вовремя же ему приспичило! – проворчал кто-то.

– Не, ребята, ему не приспичило… – совсем уж каким-то замогильным тоном произнес Брюль. – Костыли-то – вот они.

– Он что, на одной ноге ускакал? – обвел всех взглядом Гор, а потом задержал его на Головане с Бликом: – Э, ребята, вы ближе всех ко входу… Одноногий старик мимо вас прыгал?

– Одноногий нет, – покачал лысой головой Блик. – Но какой-то лохматый чудик в очках без стекол прошмыгнул.

– Прошмыгнул?.. – поднялся Колыч и принялся оглядывать пещеру. – Эй, ты, дурила, нашел время шутки шутить! Ёш!.. А ну, вылезай! Где ты?..

– Да не, это-во, – сказал Голован. – Один, точняк, наружу вышел. Не прыгал, а просто вышел. Седой, лохматый… Пригибался еще. Я думал, живот прихватило.

– Он не мог выйти, – сухо и медленно сказала Илона. – У него одна нога. – И тут же взмахнула рукой: – Кто там ближе?.. Игумен, будь добр, выйди, посмотри, нет его во дворе?

– В сортире глянь! – крикнул в спину Игумену Колыч.

Растерянный сталкер вернулся очень скоро и развел руками.

– Он не мог уйти… – забормотал Брюль. – Он не мог уйти без костылей…

– А изначально он был? – нахмурилась Забияка.

– Вроде был…

– А если точно?

– Ты когда про кресты и голову в кустах высказалась, – вспомнил Колыч, – Грибок похвалил, я слышал.

– О, точно! – встрепенулся Брюль. – Я тоже слышал. Типа, «метко ты это» сказал. Я еще подумал: сам никогда не стрелял, а такие выражулины.

– Тогда это плохо, – совсем помрачнела девушка. – Я бы даже сказала: чрезвычайно хреново.

Сталкеры зашушукались, растерянно завертели головами… Произошедшее и впрямь казалось очень странным. Во-первых, как физически смог куда-то уйти без костылей одноногий человек? Во-вторых, куда он мог пойти? И в-третьих, – этот вопрос мысленно тоже многие себе задавали, – почему Забияка сказала, что это хреново?

Первые два вопроса она как раз и озвучила. И сказала, чтобы высказывали любые варианты, даже самые фантастические.

– Очень важно понять, что случилось, – пояснила она. – И сделать это как можно скорей. Так что давайте, жду.

– Если годятся любые идеи, – засмущался Игумен, – одну дурацкую подкинуть могу. По первому вопросу. Грибок мог сделать протез. Ну, деревяшку какую-нибудь приспособил. И решил испытать.

– Годится, – кивнула Забияка. – У меня такая же идея была. Единственная из возможных.

– Нет, не годится, – помотал головой Аникей Тавказаков. – Мне Грибок показывал, что представляет из себя его культя. Там у него блестящая нашлепка. Такая же как головы «урфинов». И твердые предметы, костыль в частности, входит в нее как нож в масло. Точнее, даже не в масло, ощущение такое, что там ничего нет. Мало того, костыль входит на всю длину, раза в три превышающую длину самого обрубка.

– Ага, он нам этот фокус тоже показывал, – закивал Колыч.

– Так что никакой протез не смог бы на этой культе зафиксироваться, – закончил свою мысль Тавказаков.

– В таком случае это и впрямь то, о чем мне не хотелось думать, – посуровела Илона.

– Ты думаешь, он от хозяев? – посмотрел на нее Плюх.

– Да не, такого точно быть не может! – вскинулся Брюль. – Грибок, конечно, и впрямь слегка не от мира сего, но чтобы он вражулиной оказался? Не. Головой ручаюсь!

– Ёш! Я за него тоже ручаюсь! – возбужденно воскликнул Колыч. – Ты, Плюх, думай, что говоришь!

Загалдели и другие сталкеры.

– Тихо! – прикрикнула Забияка. – Грибок и в самом деле вряд ли враг. Я тоже не думаю, что он «засланный казачок» хозяев. Только вот ногу ему отрезали точно они. И такую культю ему тоже они сделали. Почему? Зачем? Я уже слышала версии, что по ошибке – хотели голову, да промахнулись…

– Он же сам говорил, что бухой тогда был, – перебил Колыч. – В гов… в дупель! Может, и кувыркнулся, когда они резак свой нацелили, вот под него вместо шеи нога и попала.

– Я это как раз в виду и имела, – сверкнула на сталкера взглядом Илона. – Но дело в том, что эта… пленка… мембрана… как ее еще назвать?.. может иметь такие свойства, о каких мы и не догадываемся. Уж всяко не зря такие головы «урфинам» ставят. Связь с хозяевами точно идет через них. Но еще и до голов… Тут ведь не одна я знаю о сталкере из той Зоны, что вернулся из Лазаревки без головы, но с такой вот блестящей пластиной на срезе? И с ней он даже без головы неплохо обходился… И что, если через такую вот мембрану хозяева смогли подключиться к Грибку? То бишь я как раз и уверена, что подключились. А коли Аникей Александрович утверждает, что пленка эта такими интересными свойствами обладает, что даже костыль на всю длину входит, то отчего бы не предположить, что и оттуда может что-то высунуться? Нога, к примеру?

– Так эта ж хренулина как студень дрыгается, как на такой ноге пойдешь? – сказал Брюль.

– А мы всех ее свойств не изучали, – хмыкнула Забияка. – Может, она такой твердой, коли нужно, может стать, что крепче алмаза сделается?

– Скорее всего, так и есть, – кивнул задумчиво молчавший до этого доцент Тетерин. – Грибку сделали ногу и передали команду идти.

– Куда?.. – спросили едва ли не все разом.

– К хозяевам, – ответила Илона. – На доклад. Рассказать, что мы тут нарешали.

– Я уже сказал, что не мог Грибок… – опять встрепенулся Брюль, но Забияка на него шикнула и пояснила:

– Сам Грибок… как его на самом-то деле?.. Жариков Василий Сергеевич?.. Так вот, сам Василий Сергеевич ни в коем случае не предатель, а просто жертва случая…

– Пить меньше надо, вот и не будет жертв, – буркнул Игумен.

– Да, если в чем и есть вина Василия Сергеевича, – кивнула девушка, – так это в излишней любви к неумеренным возлияниям. И то, я думаю, она у него уже прошла. В остальном же его вины нет совершенно. И я очень надеюсь, что мы его еще увидим в добром здравии… В собственном сознании, самое главное. Но я не думала его ни в чем винить. Я лишь хочу сказать, что теперь, совсем уже скоро, хозяева будут знать о нашем плане. Но и другого нам взять неоткуда. А потому я предлагаю лишь скорректировать нынешний и выйти не через день, а, как уже предлагалось, утром…

– Надо идти сейчас! – чуть ли не запрыгал от нетерпения Дед. – Пока они не очухались! Если рванем, то, может, и Грибка еще догоним!

– И что дальше? – хлестнула по нему взглядом Забияка. – Сколько нас туда добежит-то, рванувших? Пятеро? Шестеро? Может, вовсе два-три?.. Ты сам-то добежишь?

– Я? Да… Так сказать, буду стараться.

– Ты лучше думать старайся. Пусть даже половина до «городка» бегом доберется, в чем я и то сомневаюсь, а что будет дальше? Черное облако заберет если не всех разом, то двух-трех. Оставшуюся парочку встретят «урфины». Вот и все, добегались. Ладно! – подняла, будто сдаваясь, руки Илона. – Случится чудо, и один добежит до выхода. Ура-ура! Почет и слава победителю. Салют и шампанское. Не зря мы тут кувыркались, умирали, калечились.

– Смотря кто спасется, – опустил взгляд Катков. – А вдруг это будешь ты? У тебя шанс большой как раз…

– И что?! – вскипела вдруг Забияка. – Ты что, инженер недоученный, и впрямь полагаешь, что я это все затеваю, чтобы свою шкуру спасти?!..

– Н-нет, н-но… Как бы… Это… – замахал Дед руками. – Некоторым образом, так сказать…

– Я тебе сейчас так скажу, – прищурилась девушка, – что тебе и бегать будет нечем, лететь придется. Полет могу тоже устроить. Недолгий, правда.

– Не надо! Я все понял, – заверил ее Дед. – Я ошибся. Сейчас нам бежать не стоит.

– А когда стоит? – спросил у Каткова Плюх.

– Завтра, – деловито сдвинув брови, уверенно выдал тот. – Выспимся, как говорится, на дорожку, и вперед. Быстро, но не торопясь. Соблюдая, так сказать, осторожность, и четко выполняя приказы командующего. Командующей, в смысле.

– Все всё слышали? – усмехнувшись, спросила Забияка. – Выступаем завтра утром. Сейчас Голован и Блик отправятся к своим, а потом известят ближайшие к себе группировки. От нас то же самое отправятся делать… – Она обвела взглядом присутствующих. – …Беспалый и Гор. Сообщать следующую информацию: «Желающие выбраться из Учебки должны выдвинуться с рассветом к полю боя. Дальнейшие разъяснения получат там от меня. Ожидать станем после наступления рассвета ровно час, ни минутой дольше. Успех операции оцениваю в пять… максимум в десять процентов». И еще – пусть тоже отправят людей в соседние группировки. Даже с наступлением темноты пусть идут, с фонарями, с факелами ли. Оповестить нужно по возможности всех… Ну, навряд ли уже всех получится, однако попробовать надо. Чем больше, тем лучше. Даже не только и – чего уж! – не столько человеколюбия ради, сколько для пользы дела это требуется. Особенно теперь, когда ждать нас там будут уже наверняка. Все «урфины», что имеются, ждать станут. И облака еще эти… – Илона поморщилась, вспомнив, видимо, личный опыт встречи с черным облаком.

– И все-таки, – подал голос Игумен, – раз уж нас все равно ждать будут, почему в таком случае не выступить, как и думали, послезавтра? За день-то бы точно всех сталкеров известили.

– А потому, – хищно прищурилась Илона, – что сутки они нас ждать точно не станут. Они нас на поле выведут и расстреляют.

– Стоп, – нервно сглотнул косморазведчик. – А ведь и правда… Я и забыл об этом… Но сейчас ты напомнила и… – Он тряхнул головой и обреченно произнес: – Как только им станет известно о нашем плане от Грибка, они нас тут же выведут на поле и расстреляют. Нас уже ничего не спасет.

– Отставить панику! – усмехнулась девушка, хотя во взгляде ее заметны были тоска и боль. – Вероятность такого финала имеется. Но!.. – подняла она палец. – Давайте исходить из того, что главным двигателем прогресса любого, а не только человеческого, разума является… что?..

– Лень! – тут же откликнулись сразу несколько голосов. – И что?

– А то, что сейчас уже дело близится к ночи, так что пока Грибок доберется, пока смекнут, то да се, воевать сегодня будет уже поздно. А чтоб прямо с утра им нас на бой звать – думаю, тут-то лень свою роль и сыграет. Подумают: они скоро сами к нам припрутся, зачем ноги стаптывать? А вот коли нас долго не будет, тогда они лень-матушку пересилят и к полю боя нас всех позовут, и сами двинут. – Забияка посмотрела на хмурые лица сталкеров и нахмурилась тоже: – Да, я знаю, что мои рассуждения вилами по воде писаны! И коли уж говорим о хозяевах этих, будь они неладны, то ничего в их разуме с нашим общего может не быть вовсе. Ну так а что тогда – ручки сложить и лечь ногами на восход? А где этот восход, кто покажет?.. И потом, ладно, призовут нас на это поле боя. Так и что? Мы ж и так собрались с «урфинами» биться. Вот и будем – только чуть раньше. Да, в этом случае всем придется, не сбежишь – выход далеко. Но зато у нас резон драться будет: разделаться с ними да к выходу пойти. Тем, кто останется… Тут уж все одно – кому повезет. Удача так и так нашим первым союзником теперь станет. Да как бы и не единственным.

– А что, если мы даже и дойдем, нашим ногам замереть скомандуют? – спросил вдруг кто-то негромко.

В пещере повисла мертвая тишина. Наверняка все в эти мгновения думали, что так ведь и будет, что все напрасно. И тогда Егор встал и сказал уверенно, четко и громко:

– Нет. Там такого не будет. Такая программа сделана хозяевами только для поля боя, чтобы нас туда приводить. Но ведь и Беспалый, и мы с профессором ходили дальше – и нас никто и ничто не останавливало. Не остановит и теперь.

Похоже, ему поверили. Но позже, наедине, Илона его спросила:

– Ты точно уверен в том, что сказал?

– Нет, конечно, – ответил Егор. – Но я – это ладно. Главное, чтобы остальные верили. Порой без веры просто никак.