Глава девятая
Смерть, идущая по пятам

Ни с чем не сравнимое ощущение – лежать на жухлой, пыльной траве под звездами после того, как выбрался из вонючей выгребной ямы, набитой до отказа омерзительными тварями. Просто лежать и смотреть на небо, с которого уже уползла спасительная Луна, и не бояться, что на тебя сейчас бросятся бескожие мутанты.

Хотя расслабляться, наверное, не стоило. Беглецы так ничего и не узнали толком о Гнилом каньоне. В частности, выбираются ли оттуда на поверхность какие-нибудь хищники, чтобы схватить и утащить добычу в свою мрачную пропасть? Но усталость оказалась сильнее предосторожности. Сейчас пригодились бы преданность и чутье Завра. Но он остался внизу, в родных ему зарослях. Пути невольных союзников разошлись вполне закономерно.

Торчок вызвался караулить первым, пока остальные использовали оставшееся до рассвета время, чтобы восстановить силы. Он так и сидел, неподвижно, предаваясь своему любимому занятию – медитации под воздействием каких-то очередных снадобий, собранных в пределах Периметра.

Бука смотрел на звезды, отстранившись от тяжелых мыслей, ловя себя на том, что впервые после возвращения памяти чувствует покой и беспечную легкость. Его лица касались легкие волосы Лапы. Девушка лежала ногами в другую сторону, но так, что их головы почти соприкасались. Оба не спали. Бывает же так, что смертельно устал, но сон не приходит, а простой, ничего не значащий разговор – важнее восстановления сил перед предстоящим броском.

– Скажи, как это – быть… тобой? – тихо спросила Лапа.

– Мной – значит, монстром из Зоны? – усмехнулся Бука.

– Мне кажется, люди лгут про тебя. Или просто верят сказкам. Ты совсем не похож на монстра.

– Люди не так уж далеки от истины. Они ошибаются в главном: я не творю зло сознательно. Да и не зло это вовсе. Разве можно считать злом вулкан или ветер? Ни тот, ни другой не замышляют коварное. Просто люди оказываются не в том месте не в то время – и страдают, не понимая, что виноваты сами.

– Ты сравниваешь себя с вулканом?

– Вот еще один пример того, как искажаются слова и факты. Я сравниваю не себя, а стихию, которая меня окружает. Все претензии, которые предъявляют мне, нужно предъявлять Зоне. Я не виноват, что здесь родился и Зона опекает меня так, как считает нужным. Черт, еще одна двусмысленность. Конечно же, Зона вряд ли разумная сила. Просто…

– Я поняла тебя, Бука. Ты вроде ребенка, за спиной которого здоровенная, вечно пьяная мамаша. Она готова убить каждого, кто криво посмотрит на ее малыша, но действительность она воспринимает не вполне адекватно.

– Зато ты первая, кто так точно описал мои ощущения. С той разницей, что с пьяной мамашей хотя бы можно поговорить. С Зоной любые разговоры бессмысленны.

– Поэтому ты и пытался уйти от нее туда, за Периметр?

– Пожалуй. Хотя дело тут, наверное, не в Зоне. Дело во мне. Ты даже не представляешь, как иногда хочется стать обыкновенным, незаметным, самым простым человеком. Раствориться в толпе, чтобы никому не было до тебя никакого дела.

– Может, и представляю. Естественное желание – когда за тобой охотится целая толпа жадных негодяев.

Девушка приподнялась на локте, убрала с лица прядь волос, разглядывая умиротворенное лицо Буки. Осторожно погладила его по щеке. Сказала:

– Не надо тебе идти к Катку. Добром это не кончится.

– У нас нет выбора. Точнее, выбор есть, но все другие варианты еще хуже… – Он взял ее ладонь, прижал к своей щеке, поймал взгляд девушки, в котором отражались звезды. – Все будет хорошо. Просто не надо бояться. Верь мне.

– Я тебе верю. Я не буду бояться.

Вот как он мог объяснить ей, что он не тот, за кого она его принимает. Он монстр, действительно монстр, скрытый в человеческом теле, но не колдун, не волшебник. Он не мог гарантировать успешного исхода их трудной истории. И не было у него оснований для оптимизма. Да и говорил он не очень-то убедительно. Так почему же девушка ему верила?

Наверное, потому что в том была ее женская сила. В вере, которая могла заставить мужика делать невозможное. А если этот мужик – чудовище, то и невозможное должно было воплотиться в реальности еще более невозможным образом.

Острием штык-ножа Удачник выводил на сухой земле незамысловатую схему. Светало. Зевая, спутники осоловело смотрели на неясно очерченные линии, тщетно стараясь соотнести «карту» с реальной местностью.

– Смотрите, мы здесь. Вот это – Гнилой каньон, здесь – научная станция этого психопата Скульптора. Где-то тут – Сектор ярости, здесь – «бутылочное горлышко» между аномальным участком и минным полем. Это вертолет, это мы. Вот отсюда мы заходили в Зону, сюда же нам надо вернуться. Поскольку в Зоне нам делать больше нечего, пойдем по кратчайшему пути.

– То есть по прямой, – констатировала Лапа.

– Да, – кивнул Удачник. Поднял взгляд на девушку. – То есть нет. Ты забыла? В Зоне кратчайшее расстояние – кривая. Поэтому ближайший маршрут – по самому краю схемы. Остается определиться – по правому или по левому. Что скажешь, Ржавый? Эй, дружище! Что с тобой?

Внимательно слушавший всю эту тираду Ржавый резко побледнел, осел и повалился на бок. Глаза его закатились, изо рта пошла пена.

– Что за… – слова застряли в горле Удачника. – Что с ним?

– Лапа, что там есть в аптечке? – быстро спросил Бука. – Нашатырь, адреналин, я не знаю…

Пока девушка вытаскивала из вещмешка и вскрывала пластиковый контейнер аптечки, парень присел рядом с рыжим, машинально положил руки ему на голову, на шею. Он так делал когда-то, и это, помнится, помогало…

– Это… Похоже на отравление… – проговорил Бука, прислушиваясь к совокупности собственных ощущений и тех, которые удавалось «снять» с нервной системы товарища. – Что-то опасное, чужеродное в крови…

– Изотоп, – быстро сказал Удачник. – Дрянь, которую нам люди Клеща ввели. Значит, начало действовать.

– И что делать? – икнув от страха, спросил Пузырь.

– Бежать! – прорычал Удачник. – Шевелить копытами – пока нас тоже не накрыло! Не успеем получить антидот – все, нам крышка! Бука, поведешь нас – теперь ты у нас главный спец по Зоне. Без тебя, впопыхах, как пить дать гробанемся…

Он вскочил, торопливо цепляя вещмешок и не попадая руками в лямки. Схватил автомат, обернулся – и замер, растерянно глядя на Ржавого:

– Он… Сможет идти?

Бука не ответил. Его руки лежали на мелко подрагивающей голове друга. С закрытыми глазами парень пытался нащупать незримый поток жизненной энергии, как это он называл про себя. То, что он делал, не было ни медициной, ни колдовством, ни панацеей от всех болезней. Это был навык, пришедшее к нему еще в детстве умение, возникшее само собой, которое он не умел контролировать. Он просто пропускал через себя незримые волны, не думая, как это происходит, но отчаянно желая положительного исхода. Иногда это работало, иногда нет. Вот и сейчас не было понятно, чем все закончится. Ему еще не приходилось иметь дело со смертельно опасными изотопами.

– Может, все-таки, я? – тихонько спросил Лапа.

Ржавый застонал и открыл глаза. Медленно сел, держась за голову, пробормотал:

– Что это было?

– Идти сможешь? – спросил Бука.

– Не знаю… Черт… Да, смогу.

Бука обернулся к девушке:

– А глюкозу ему все-таки вколи.

Теперь они перли напролом, не разбирая дороги. Так могло показаться со стороны. Бука двигался впереди, контролируя пространство. Шли быстро, время от времени переходя на бег, и снова шли, восстанавливая дыхание. Тяжелее всех было Ржавому, в организме которого уже начались опасные процессы. Но и на Пузыря смотреть было страшно: казалось, его сейчас хватит «кондрашка» на почве гипертонии. Однако красномордый здоровяк держался, не бросил тяжелый пулемет и даже перестал ныть по поводу своего вечно голодного желудка. В данной ситуации было не до еды – они успевали только на ходу отхлебывать из фляжек мутной воды, что набрали в Гнилом каньоне. На фоне реальной смертельной угрозы возможность подхватить дизентерию выглядела бледно.

Еще издали заметили брошенный грузовик-цистерну. Тот стоял на дисках, продавив спущенные и сгнившие шины, зияя пустыми окошками с обломками выбитых стекол. Рядом, перевернутая на бок, покоилась цистерна-прицеп. Все это успело порасти травой и даже кустарником.

Не зря по Зоне принято было перемещаться осторожно и медленно. Наверное, от усталости и быстрого бега Бука потерял бдительность, а когда осознал свою промашку, было уже поздно.

– Ложись! – заорал Удачник.

Лидер группы первый среагировал на пунктир пыльных фонтанчиков в десятке шагов перед ними. Едва путники попадали, свист пуль раздался уже над их головами. Нырнули в колею, выдавленную когда-то огромными рифлеными колесами большегрузных автомобилей. Заняли оборону.

– Кто там стреляет? – осматривая свой ППШ, спросила Лапа.

– Хороший вопрос, – отозвался Пузырь. – Хотя мне все равно – я сейчас туда в ответку диск высажу, пусть попляшут!

– Не трать зря патроны! – прикрикнул на него Удачник. – Надо выяснить – может, нас не за тех приняли и можно будет договориться.

Тут же рядом на песок упало что-то компактное и тяжелое. Торчок высунулся – и тут же нырнул обратно с воплем:

– Граната!

Грохнуло совсем рядом, осыпав всех песком.

– Кто-то еще собирается с кем-то договариваться? – процедил Удачник. Коротко выглянул и сразу же спрятался. Упруго запели пули, взбивая пыль по соседству.

– Кучно бьет, – признал Пузырь. – И главное – непонятно откуда.

– За цистернами пристроились! – хрипло сказал Ржавый, вытаскивая из-за спины трубу гранатомета. – Дай-ка…

– Одна граната у тебя осталась, – сказал Удачник. – Побереги пока.

– А что ты предлагаешь? – Рыжий рвался в бой, но выглядел неважно.

Его взгляд помутнел, глаза покраснели, лицо отдавало нездоровой зеленью. Вряд ли он попал бы куда-то, пальни он сейчас из РПГ. Однако здорово было бы сначала узнать, в кого они все же собирались стрелять.

– Эй, кто это там решил поиграть в охотника? – крикнул Бука. – Сначала стреляем – потом думаем?

– А кто там из канавы вякает? – отозвался приглушенный, но довольно наглый голос, который показался знакомым.

– Не отвечай! – рыкнул Ржавый.

Но Бука уже принял решение. Прокричал:

– Здесь Удачник, Торчок, Ржавый. Пузырь тоже здесь!

– Что-то я твоего голоса не узнаю.

Парень замешкался, и вместо него крикнул Удачник:

– Это Малец. Новенький. Артишок, это ты, что ли?

– Ну, допустим, я. И что с того?

– Ты нас не узнал, что ли? Чего стреляешь?

– Издалека хрен разберешь, а у меня зрение плохое. А ну, встаньте!

– Ты же не будешь стрелять?

– Не могу обещать.

– Ты чего там, совсем очумел? – Ржавый вскочил на ноги с двумя пистолетами в руках. Заорал, потрясая стволами. – Я тебя сейчас голыми руками оттуда выковыряю! И твою пушку тебе же знаешь куда засуну?!

– Ха, точно, Ржавый! – рассмеялся невидимый отсюда Артишок. – Ну, давайте, подходите. Только стволы в землю – и чтобы я руки видел.

– Давайте я на всякий случай останусь – прикрою, если что-то пойдет не так! – сказал Пузырь, припадая к прикладу пулемет. Он все еще сопел и отдувался после затяжного марш-броска.

– Так и скажи, что отдохнуть решил, – заметила Лапа. – Как ты только носишь на себе весь этот груз? Я про брюхо.

– Своя ноша не тянет, – буркнул тот.

– Правильно, пусть нас прикроет, – сказал Удачник. – Кто его знает, этого плешивого перца – может, у него тоже с головой что-то случилось, как у многих тут. Пузырь, назад тоже поглядывай – мне показалось, кто-то за нами плелся какое-то время.

Медленно двинулись к остовам грузовика и прицепа. Засаду неизвестные устроили здорово – ничто снаружи не выдавало огневой точки.

– Справа обходите, – уже отчетливее сказал тот же голос. – По другую сторону гравиконцентрат притаился, сам в него чуть не вляпался.

Бука кивнул сам себе: аномалию он заметил, но не торопился говорить об этом вслух, чтобы использовать в случае необходимости в своих интересах. Этого, однако, не понадобилось: из-за опрокинутого прицепа вышел невысокий человек в плащ-палатке, с накинутым на голову капюшоном, с автоматом наперевес. Путники перевели дух: это действительно был Артишок.

– Смотрю, ты тоже на моем складе порылся, – беззлобно заметил Торчок. – Не великоват плащик-то?

– В самый раз, – отозвался тот. – Знаешь, какой замес там был? Человек пять полегло, пока стволы делили. Так что не удивляйтесь, что я вас пулями встретил. Хотя причина не только в этом.

– Что, мстишь мне за то, что я тогда на днюху свою не проставился? – болезненно усмехнулся Ржавый.

Он устало сел на лежащее на боку и торчащее в сторону колесо. Спрятал пистолеты. Отбросил вещмешок, положил сверху гранатомет.

– Хреново выглядишь, Ржавый, – заметил Артишок. – Надеюсь, у тебя еще хватит сил проставиться – как только выберемся отсюда.

– Так ты тут один? – удивленно оглядываясь, поинтересовался Удачник. – И как ты в одиночку на нас попер? Смело.

– А что мне оставалось? – Артишок уселся на другое колесо прицепа, с удовольствием смял поперек и закурил невесть откуда взявшуюся «беломорину». При этом он стал неуловимо похож на солдата времен Великой Отечественной. – Не факт, что вы вообще люди – если смотреть издали. Я же рассказывал, что творится у Гнилого каньона. Может, вы вообще – оборотни.

– Были мы в Гнилом каньоне, – сухо сказала Лапа. – Оборотней не встречали, но видали кого и похуже.

– Серьезно? – Артишок вынул изо рта папиросу, недоверчиво поглядел на девушку, перевел взгляд на Удачника. – А кого вы там встречали? Уж не самого ли Буку?

Он рассмеялся со снисходительным добродушием, но осекся, встретив взгляды пришедших. Папироса повисла на его нижней губе.

– Да ладно, – проговорил он. – Видели его?!

– Видели, – не глядя на Буку, сказала Лапа. – Так что там больше делать нечего – идем обратно.

– Погоди, погоди… Я не понял… – Артишок вытряхнул из пачки новую папиросу, сунул в рот, закурил, окутавшись синеватым дымом.

– Ты нас демаскируешь своим куревом, – сказал Удачник. – Дым заметят – окружить могут.

– Да при чем тут… – Сталкер обвел взглядом «гостей» своей маленькой крепости. – Если вы встретили Буку – где он? Живой, башка, труп, шкура? Чучело, в конце концов? Это же шанс доставить его Катку.

– Вот мы и доставим, – сказал Удачник.

– У нас его чучело, – добавил Бука.

Это вызвало всеобщий приступ смеха. Вряд ли это было действительно смешно – больше походило на истерику. Артишок тоже зашелся было в хохоте, но запнулся. Покачал головой:

– Врете вы все. Не были вы в Гнилом каньоне и Буку не видели.

– Ты прав, дружище. – Удачник похлопал его по плечу. – Просто Ржавому плохо стало. Все-таки подействовала эта дрянь. Так что идем назад – выбивать антидот.

Это была откровенная ложь. Непонятно, зачем Удачнику понадобилось скрывать правду – в том числе о нем, Буке. Может, он опасался конкурента, у которого не дрогнула бы рука убить «монстра из Зоны», чтобы доставить его «скальп» заказчику. Возможно, просто не был так уверен в Артишоке, как в остальных. А может, просто не хотел расширять круг посвященных в их маленькую тайну.

Ну а сам Бука не торопился снимать маску. Еще неизвестно было, что готовила всем встреча с виновником всех их бед – помилует он друзей за добычу или уберет как свидетелей.

За себя он не боялся. Он чувствовал свою нарастающую силу.

– Выбивать что-то из Катка – себе дороже, – сказал Артишок. – Надеюсь, у вас есть план.

– Пойдешь с нами?

– Нет уж, увольте. – Сталкер покачал головой. – Можете обижаться, но я не верю, что у вас что-то выйдет. Да и вообще, привык как-то сам по себе.

– И подыхать сам по себе будешь? – прохрипел Ржавый. Ему явно становилось хуже. – Где ты антидот возьмешь?

– Если завалите Катка, или еще что-то с ним сделаете – я присоединюсь. От антидота отказываться не буду, ясен пень. Ну а не получится – помру тихо, как все. Или, вон, пулю себе в лоб пущу. В любом случае в одиночку мои шансы выше.

– На чужом горбу в рай хочешь въехать? – Ржавый кашлянул в кулак.

– Это еще вопрос – где он, тот рай, куда вы собрались, – с прищуром заметил Артишок.

В разговор вмешался сухой треск пулеметных очередей. Короткие, прерывистые, нервные, они прозвучали как сигнал тревоги.

– Пузырь! – крикнул Удачник. – Что-то случилось! Надо его вытащить!

Он схватил прислоненный к днищу прицепа автомат, бросился к выходу из убежища – узкому лазу между ржавой рамой и кривой, торчащей из земли корягой.

– Я с тобой! – просипел Ржавый. С трудом поднялся на ноги, пьяно качнулся, придерживаясь за днище прицепа.

– Да куда тебе, сиди уж! – приказал Удачник. – Один пойду, прикройте лучше огнем. Да только нас не пристрелите при этом!

Припав к прикладу карабина, Бука наблюдал поверх прицела за бегущим по-заячьи, зигзагом, Удачником. Опытный сталкер не ленился пригибаться и время от времени залегать, осторожно оглядываться и переползать между кочками.

В отдалении из импровизированного окопа от кого-то отстреливался Пузырь. Толстяк был, конечно, вздорный и довольно трусливый, однако не дурак и не новичок в таких передрягах, а потому наверняка стрелял неспроста. Его цели находились где-то вне поля зрения Буки.

Сделав волевое усилие, парень «приблизил», точнее, «увеличил» изображение над прицельной планкой. Когда его спрашивали, как он это делает, Бука не мог объяснить. Потому что «увеличение» не имело оптической природы и происходило не в глазу, а где-то под черепной коробкой. Несмотря на неспособность понять, как это работает, он иногда пользовался таким навыком – хоть после этого сильно болела голова.

И теперь он видел: широким, сходящимся в подкову фронтом на Пузыря надвигались бескожие. Это была какая-то новая разновидность – двигались они коряво, неровно, короткими перебежками, как ящерицы. И создавалось ощущение, что «слеплены» они как-то более неряшливо, словно у безумного Скульптора не хватало времени. Неизвестно, были ли это его творения или родились сами в недрах Гнилого каньона, – Пузырь все равно в панике бил по их торсам, забыв, как вязнут в их крепких мышцах пули.

– В головы бей, дурак! – процедил Бука. – Можешь и по своей башке треснуть – это у тебя тоже слабое место!

Но толстяк упорно лупил куда угодно, только не в головы. Боезапас тем временем подходил к концу. Мутанты же приближались. И брали Пузыря в «клещи».

Какой-то особо шустрый уродец зашел сбоку и стал подбираться к здоровяку со спины. Дождавшись, когда Пузырь отвлечется на замену диска, тварь бросилась в атаку. Толстяк развернулся, очевидно, на топот, и завизжал от ужаса, выронив пулемет и закрыв лицо руками.

Удачник был еще слишком далеко, к тому же лежал, вжавшись в землю, чтобы не заметили проходящие в нескольких метрах бескожие. А угол, с которого он мог видеть происходящее, не позволял открыть огонь.

Бука коснулся спускового крючка. До Пузыря было метров двести, попасть нужно было строго в голову монстра, умудрившись при этом не зацепить товарища.

– А, сука… – процедил над ухом Артишок, целившийся из АК-47. – Не попаду отсюда…

Хлестко выстрелил карабин. Бескожий брызнул расколотым черепом, всплеснул руками и повалился на визжащего Пузыря.

– Шикарный выстрел, Малец! – восхитился Артишок. – И ружьишко приличное!

– Что там происходит? – беспокойно спросила Лапа, сжимавшая бесполезный на таком расстоянии ППШ. – Все живы?

Она пыталась выглянуть из-за цистерн, но две доступные «бойницы» занимали Артишок и Бука. Девушке не ответили. Смотрели, как Удачник вскочил, бросился к укрытию Пузыря и за шиворот буквально выдернул его из-под бескожего трупа.

– Живы? – слабым голосом спросил Ржавый.

Он уже сидел на земле, спиной привалившись к металлической раме прицепа. Бука мельком подумал: надо бы повторить «процедуру» с разгоном жизненной силы. Еще пару раз это можно было сделать, прежде чем процессы в организме молодого сталкера не станут необратимыми.

– Бегут… – прошептал Бука, отслеживая движение товарищей поверх прицела. – Но слишком медленно.

Как известно, скорость эскадры определяется скоростью самого медленного корабля. В данной ситуации таким тихоходом был Пузырь. Удачник уже тащил на себе все его вещи, включая пулемет, но толстяк все равно отставал.

Зато не отставали бескожие. «Клещи» сжимались все быстрее. Удачник пытался стрелять свободной от груза рукой, но автомат болтало, и попасть с такого положения в голову бескожего не удавалось.

– Ладно… – стирая со лба пот, произнес Бука. – Приступим.

Девять оставшихся в магазине патронов легли строго в девять багровых от оголенных мышц черепов. Правда, упали только семеро, ранения двоих оказались некритичными. Несколько секунд на то, чтобы вогнать новую десятку патронов с обоймы в недра карабина – и новая серия выстрелов. На этот раз из десяти попаданий удачными были лишь пять – сказалось нервное напряжение и то, что твари стали двигаться хаотичнее – видимо, ощутив угрозу.

Теперь к размеренным одиночным выстрелам добавился грохот автомата – огонь открыл Артишок. Он бил не столь точно, даже с учетом уменьшившегося расстояния до целей. Однако внес свою лепту в спасение двух товарищей по несчастью. Когда до укрытия осталось около полусотни шагов, в дело включилась Лапа, отсекая бескожих по флангам. Более легкий патрон пистолета-пулемета был слабоват для того, чтобы валить тварей наверняка, однако заметно тормозил их продвижение.

В последнем рывке Удачник буквально кубарем вкатился за опрокинутую цистерну и тут же развернулся, заняв позицию с пулеметом. Пузырь уже не бежал – грузно шел на негнущихся ногах, шумно дыша, расставив руки и выпучив глаза. Он сам напоминал жирного мутанта, собиравшегося сожрать беззащитную жертву. Жаль, бескожие не узнали в нем союзника и изо всех сил стремились достать его на последних шагах к спасению.

– Помогите! А-а!!! – завопил Пузырь, когда один из преследователей схватил его за ногу и дернул, свалив с ног. – Стреляйте в меня! Не отдавайте меня им!

Вокруг толстяка было уже трое бескожих, и все тянули к нему свои зубастые морды. Расправа казалась неизбежной. При этом ни Артишок, ни Бука не могли из своих укрытий достать насевших на Пузыря тварей – против них была банальная геометрия. Удачник тоже не мог стрелять – он менял разряженный диск пулемета.

Череда выстрелов слилась в единый раскат грома. Пузырь на четвереньках выбрался из-под навалившихся на него врагов с разбитыми черепами. И, засеменив с неожиданной резвостью на четырех конечностях, уткнулся в ноги своему спасителю.

Это был Ржавый. Он стоял на широко расставленных ногах, сгорбленный, но крепко сжимал пистолеты с дымящимися стволами. Выглядел он совсем плохо. Однако его меткости мог позавидовать лучший стрелок Дикого Запада, а Пузырю оставалось молить бога, что рука товарища не дрогнула и пули не вошли вместо голов мутантов в его пузо.

Толстяк ввалился в общее укрытие, попутно смяв Удачника вместе с пулеметом, растянулся на земле, уткнувшись в нее лицом и дыша часто и хрипло. Следом с визгом бросился наиболее шустрый бескожий – и наткнулся на штык карабина. Парень не успел перезарядить оружие – кончились снаряженные обоймы. И теперь Бука из последних сил удерживал беснующуюся на штыке тварь. Та тянула к нему почти человеческие руки – но с острыми, как иглы, когтями на скрюченных пальцах, клацала челюстями и визжала не столько от боли, сколько от бессильной ярости. Вопли оборвал выстрел Ржавого, приставившего пистолет к виску монстра. Последним усилием Бука вышвырнул тело за пределы укрытия, выдернул из раны окровавленный штык. Тут же загрохотал пулемет в руках Удачника, а Пузырь пополз обратно – занимать позицию.

С этого момента натиск мутантов несколько ослаб. С противоположной стороны от железной стены из остова автоцистерны доносились рычание, вой и вскрики, пугающе напоминавшие невнятную человеческую речь. Слышались даже чавкание и густая отрыжка: мутанты пожирали своих мертвых.

– Откуда их столько? – испуганно проговорила Лапа, наблюдая за происходящим в щель между грузовиком и опрокинутым прицепом.

– Из каньона, вестимо, – отозвался Удачник. – По нашим следам пришли.

– Вот потому-то мало кто оттуда живым уходит, – вставил Артишок. – Они не отпускают чужаков – они их сжирают. Или делают своими.

– Своими… – пробормотала Лапа. – Это как?

– Ген жизни, – сказал Бука. – Это не мой термин – так это назвал Скульптор. Я всегда это называл иначе, но… Это не важно. Мутации в Зоне стремительны и могут за часы изуродовать заживо любой организм. Самое страшное – он не умрет при этом. Он будет жить и страдать. И обречет на страдание всех тех, кому сможет подсадить этот ген.

– Как Клещ обрек Краба? – тихо спросила Лапа.

– Или как те, что пришли в Зону вместе с нами, – тихо добавил Ржавый. – Я узнал среди этих бескожих тварей пару знакомых ребят.

Наступила тишина.

– Не понял, о чем вы сейчас говорили, но, кажется, обделался, – сообщил Артишок, грызя незажженную папиросу. Спохватился, зажег ее, затянулся. – Чего-то во мне сломалось, ребята. Я, пожалуй, с вами пойду. Пусть меня лучше Каток пристрелит – если я его не достану раньше…

Договорить он не успел.

Словно кто-то большой и злобный вжал кнопку, включившую ад. Вокруг взвыло, завизжало, затряслось, и изо всех щелей полезли оскаленные багровые морды – словно фарш из мясорубки. Первыми среагировали Удачник, Пузырь и Артишок, мгновенно открывшие беглый огонь. Убитые ими твари на какое-то время, как пробки, закупорили щели в ржавом железе и спутанных стволах засохшего кустарника.

– Наверх, быстро! – заорал Артишок.

Лапа была уже там – стоя на одном колене на крышке автоцистерны, она растеряно водила стволом ППШ, не спеша стрелять. Только забравшись к ней, Бука понял, почему девушка медлила.

Со стороны Гнилого каньона перла целая толпа бескожих, напоминая потревоженное стадо африканских антилоп.

Через минуту уже все люди забрались на покатую, покрытую ободранной краской поверхность цистерны, полностью отдав землю под ногами смертельному врагу. Особенно тяжело пришлось Ржавому: его буквально на руках втащили – настолько он ослаб. Отступать было некуда – бескожие сомкнули кольцо окружения. Пока твари просто кружили, не соображая, что делать дальше. Некоторые пытались залезть наверх. Но получали пулю в темя или штык. Но уже не было сомнений: скоро враг бросится на штурм, который станет для людей последним.

Самое время было прочувствовать смысл выражения «загнанный в угол».

– Что делать будем? – нервно спросил Пузырь. – Я тут долго стоять не смогу, у меня ноги разъезжаются. А что, если они сюда полезут?

– Полезут, даже не сомневайся, – спокойно сказал Торчок.

Он сидел на крыше кабины в расслабленной позе и медитировал, не обращая внимания на смертельную угрозу.

– И когда только у тебя грибы закончатся? – глядя на него, пробормотал Ржавый.

– А мне не нужны стимуляторы, – отозвался тот. – Все, что человеку нужно, у него внутри.

– Тогда достань из своего нутра огнемет, – сквозь зубы, не вынимая изо рта папиросы, предложил Артишок. Выпустил из ноздрей клубы ядовитого дыма. – Когда эти мрази полезут – я тебя вниз сброшу. Задержишь их, пока они тебя жрать будут. Хоть какая-то от тебя польза.

Торчок не ответил. Зато на выступавшую башенкой крышку люка поднялся Удачник. В руках у него был «шмель».

– Самое время! – одобрил Ржавый, даже оживился немного, привстал, осматривая местность. Указал в точку наибольшего скопления бескожих. – Туда бей – так нас взрывной волной не накроет.

Удачник не ответил – целился. Расставил ноги пошире – и выстрелил.

– Держись! – запоздало заорал Артишок.

Казалось, на земле лопнул огромный огненный волдырь, в лица всем полыхнуло жаром. Машину качнуло, и сидевшие на ней едва не слетели вниз. Бука успел подхватить потерявшую равновесие Лапу.

Эффект от взрыва заряда РПО оказался неоднозначным. В эпицентре заживо запеклось несколько бескожих, однако еще больше, поваленных взрывом, просто поднялись и пошли дальше наматывать круги вокруг потенциальной добычи. При этом некоторые продолжая гореть и не обращая на это никакого внимания. Суммарно мутантов вроде и не стало меньше.

– Ну… Это все… – растерянно сказал Удачник.

Он отбросил дымящийся тубус, стащил с плеча автомат. Как будто почувствовав растерянность людей, мутанты еще активнее пошли на приступ. Все понимали: это конец. Рев мутантов перекрывал только грохот очередей.

Пока перекрывал.

– У меня кончились патроны! – крикнул Пузырь. Схватил пулемет за горячий ствол и, не обращая внимания на жжение в ладонях, принялся орудовать им как дубиной.

– Я тоже пустой, – равнодушно сообщил Ржавый, опуская пистолеты.

Бука старался экономить патроны, действуя штыком, но толку от этого было мало. Какой-то бескожий влез на прицеп, коротко разогнался – и прыгнул прямиком на Ржавого, в котором безошибочно выделил наиболее слабого. Очередь из ППШ оборвала этот полет, но и оружие в руках Лапы вскоре запнулось и замолчало.

Бескожие лезли уже друг по другу, грозя захлестнуть людей убийственной волной, как живое цунами.

– Ну, все, – спокойно сказал Артишок. – Спасибо за компанию, приятно было иметь с вами дело!

И раскинул руки. В каждой из них он держал по «лимонке».

– А ну, стоять! – заорал Удачник. – Не смей! Я не хочу здесь подыхать с тобой за компанию!

– Не вопрос! – улыбнулся тот. – Подыхай без меня!

И выпустил из пальцев рычаги запалов. Щелкнуло – и Артишок повалился в толпу монстров, как рок-музыкант со сцены в толпу фанатов. Секунда – и его накрыло волной багровых тел. Два взрыва слились в один, осколки не смогли пробить агрессивную биомассу. Тела конвульсивно дернулись, некоторые застыли замертво и стали сминаться под ногами новых, напирающих бескожих.

– Слюнтяй! – заорал Удачник, стреляя одиночными вслед исчезнувшему товарищу. – Предатель! Трус! Гори ты в аду!

Полыхнуло жаром, по краям мертвой автоцистерны встали стены огня, взметнулись клубы дыма. Вскрикнула Лапа, даже Бука ощутил суеверный страх – словно Удачник стал вдруг демоном, своими проклятьями вызвавшим огонь из самой преисподней.

Снова и снова жахнуло пламенем, завизжали, отползая, бескожие мутанты, в один миг забыв о своем желании дотянуться до беззащитной группы людей, собравшихся на ржавой железной бочке. И лишь когда отчетливой дугой небо прочертила огненная струя, рассыпавшая горючие капли, стало понятно: преисподняя здесь ни при чем.

Били огнеметы.

– Вовремя подоспели! – бледно улыбаясь, сказал Лапа. – Интересно, кто это?

– Тебе это точно интересно? – хмуро поинтересовался Удачник. – Тогда тебе сейчас расскажут.

Он кивнул назад, туда, где в длинном ряду вооруженных фигур в черной униформе стоял человек с мегафоном. Мегафон омерзительно заскрежетал, и жесткий, искаженный динамиком голос произнес:

– Внимание! Если хотите жить – бросайте оружие. Выходите с поднятыми руками по одному. У черты останавливайтесь и ложитесь лицом в землю. Не делайте резких движений и попыток бежать. В случае малейшего сопротивления – открываем огонь на поражение. Повторяю…

– ЧВК приперлась, – процедил Удачник. – Хотели к Катку в лапы – пожалуйста.

– Чего ты переживаешь? – спросила Лапа. – Мы же сами к ним шли.

– Так то сами. Как бы дело не вывернули таким образом, будто мы удрать вздумали. Тогда нас прикончат на месте.

– Хотели бы – прикончили бы, – возразил Пузырь. – А они вроде как спасли нас.

– Дурак, – Удачник сплюнул. – Они допросить нас хотят. Может, пытать будут, гады. И только потом прикончат.

– Не прикончат, – сказал Бука. – Скажите, им, что знаете, где я. То есть Бука. Якобы взяли его живым и спрятали. Но сообщите об этом только Катку лично.

– При условии, что всех нас оставят в живых, – добавила Лапа.

– Ладно, – протянул Удачник. – Договорились.

Он поднял над головой автомат, бросил его вниз, на обгоревшие останки мутантов. И крикнул:

– Не стреляйте! Мы сдаемся!

Один за другим все бросали оружие и шли сдаваться. Бука ощущал опустошение. Было еще чувство вины: все думали, у него есть какой-то замысел для общего спасения. Но никакого замысла, конечно, не было. Непонятно, на что он вообще надеялся.

Только Торчок, преспокойно просидевший всю схватку на крыше кабины, не выказывал ни страха, ни беспокойства. Он спокойно слез с кабины, подошел к остальным. Выражением лица он словно вопрошал: «А я что вам говорил?»

Каждого пленника клали на землю, тщательно обыскивали и только потом ставили на колени с руками за головой. На каждого из смертельно уставших людей было направлено не менее пары стволов.

– Вы что творите? – стараясь держаться независимо и даже нагловато, спросил Удачник. – Нам же дано задание, очерчена территория, обозначено время. А вы все портите. Планы поменялись, что ли?

– Не борзей, умник, – лениво сказал коренастый громила с квадратной челюстью и деформированным боксерским носом. Видимо, этот был здесь за главного. – Вы где оружие раздобыли?

– Там, где нашли, уже нет, – с ненавистью бросил Ржавый. Выглядел он плохо и явно плевать хотел на этикет и прочие условности. – Не было уговора, чтобы без оружия.

Громила подошел к рыжему, в упор поглядел на него, но бить не стал, видимо, оценив плачевное состояние наглеца. Сказал:

– А теперь есть такое условие. Вы – ходячие трупы, оружие вам вредно. Сейчас расскажете нам, сколько всего стволов на руках, какие именно, у кого. Потом подумаем, что с вами делать дальше.

– А чего там думать? – дерзко сказала Лапа. – Все равно убьете нас, сволочи. У вас все на мордах написано.

Громилу перекосило от злобы. Он быстро подошел к девушке, наотмашь ударил ее по лицу перчаткой. Бука сжал зубы, стиснул кулаки, всеми силами не давая себе наделать глупостей и подставить себя и друзей под пули. Вместо этого он крикнул:

– Эй, начальник! Нам нужно срочно поговорить с Катком!

– Это еще зачем? – насупился главный.

– Затем, что мы нашли то, что ему нужно.

– Что ему, на хрен, от вас может быть нужно? – Громила не выдержал и рассмеялся. – Вас отправили тупо на убой.

Он осекся, подумав, что явно сболтнул лишнее. И поспешил поправиться:

– Ладно, если что важное – скажи мне. Я свяжусь по радио.

– Не свяжешься, – тихо, с напором сказал Бука. – Здесь нет сигнала.

– Тебе-то откуда знать? – с подозрением спросил тот.

– Если упустишь свой шанс – потом локти будешь кусать, – сказал парень. – Каток тебе не простит.

– Ты что, угрожаешь мне?

– Я-то что? Я тля, стоящая перед тобой на коленях. Подумай о том, как сам будешь вот так же стоять на карачках перед Катком, если информация, которую он должен получить прямо сейчас, дойдет до него позже.

Этот тип явно соображал туго. Наверное, потому отвесил Буке увесистую затрещину, от которой у парня болезненно зазвенело в ушах.

– Ладно, – сказал главный. – Я доставлю вас к боссу. Пусть он сам вас прикончит. Только уж не умоляй меня, чтобы я избавил тебя от мучений. Каток не просто так получил свое погоняло.