Глава восьмая
Гнилой каньон

Естественной реакцией на слова мутанта должно было бы стать изумление. Затем протест, страх, истерика и все такое прочее. Но Малец испытал совершенно другое чувство.

Печаль.

Он вспомнил. Вспомнил то, что однажды усилием воли заставил себя забыть, загнав память в темные глубины подсознания. Тогда для этого у него были и способности, и силы. Ведь тогда он все еще оставался порождением Зоны, страшилкой для начинающих сталкеров и объектом охоты для искателей легкой наживы.

Букой.

Тогда он думал, что навсегда покидает Зону. Он хотел малого: стать как все, растворившись в толпе, придумав себе новое имя, биографию, место в жизни. И это ему почти удалось. Самого себя он сумел убедить в том, что он ученый, и более того – в это поверили «коллеги», ведь мало кто знал о Зоне больше, чем он. Липовый диплом, липовая биография, фальшивая жизнь. Вскоре он действительно стал тем, кем хотел, – одним из всех. Единственное, от чего не удалось избавиться, так это от снов, которые время от времени прорывались из глубин спрятанной памяти и пугали картинами иной реальности. Он старался не обращать внимания на эти приветы из чужой теперь ему жизни, полагая, что это обыкновенные кошмары. Снотворное, яростная учеба и сверхурочная работа – все это должно было заглушить голос его тайного «я».

Все оказалось тщетно. Зона звала его, как таинственная сирена звала морских путешественников в греческих мифах. Он пытался обмануть Зону – свою злобную мачеху, но та оказалась хитрее. Вся эта история с его вербовкой на работу в Институте, с блужданием вдоль Периметра и нападением банды Катка – все это складывалось теперь в единый пазл. Вряд ли Зона действовала разумно и целенаправленно. Ее действие было сродни гравитации, которую трудно заподозрить в коварстве, даже когда из-за нее гибнут упавшие с большой высоты. Закон природы: рожденный в Зоне не может ее покинуть безнаказанно. Однажды она дотянется до него и притащит обратно за холку, как шкодливого щенка.

Последней уловкой Зоны стала сыворотка Скульптора. Этот мозгляк всерьез полагал, что сделал великое открытие. Ген жизни – фикция, не имеющая никакого отношения к мутациям и жизнеспособности местных тварей. Дело было не в генах, а в самой Зоне, ее законах, меняющих смысл привычных законов природы. Не бурая жижа вернула к реальности глубоко запрятанного Буку – это сама Зона спасла свое чадо от действия ядовитой субстанции, вернув ему изначальную природу – вместе с памятью.

Все это промелькнуло в голове парня за мгновение, через которое он стал иным.

Малец исчез.

Вернулся Бука.

– Что, черт возьми, происходит?! – орал Скульптор, пока Клещ отстегивал Буку от кафельного стола.

– Бескожие не видят его, – спокойно прокомментировал Бука для оторопевшей Лапы, кивнув на своего избавителя. – Потому что он не человек. Они принимают его за своего. За мутанта.

Издав злобный вопль, Скульптор схватил первое, что подвернулось ему под руку, – сверкающий хромом стул на колесиках. И со всей дури ударил Клеща по голове. Вряд ли этот безумец ожидал таких последствий своего шага: голова незваного гостя с хрустом отломилась вместе с шеей, потянув за собой из глубины тела что-то вроде окровавленного корня. При этом руки этого тела подхватили падающую голову – и сунули прямиком в руки обалдевшего Скульптора.

– Подержи, – сказала голова, спокойно глядя в глаза самонадеянному экспериментатору.

Тот заорал, но послушно продолжал держать эту жуткую вещь, с которой свисал скупо кровящий «хвост». Обильного кровотечения не было и у ставшего безголовым тела. Руки обезглавленного существа пару раз «схватили пустоту» над плечами, затем залезли в образовавшуюся дыру.

Наблюдавшего за этим Пузыря снова вырвало, Ржавый разразился многоэтажной бранью, Удачник истерически смеялся. Тем временем Бука быстро освободил Лапу, и уже вдвоем они бросились спасать остальных.

Только теперь бескожие снова стали действовать – как будто их сняли с «паузы». Они бросились вслед Буке, пытавшемуся дотянуться до ремней, сковавших Ржавого. Парня сбили с ног, потащили прочь от стены.

– Ну что ты, ну! – запоздало крикнул рыжий.

– Лапа, давай ты! – гаркнул Бука, безуспешно пытаясь вырваться.

Да, он умел чувствовать Зону, выявлять аномалии, выслеживать мутантов. Но оставался все же обыкновенным человеком – по крайней мере, внешне. Не в его силах было одолеть двоих монстров, чьи физические возможности значительно превышали данные среднего человека.

Скульптор, наконец, пришел в себя – и с отвращением отбросил голову, которую до этого продолжал держать и даже осматривать с брезгливым, но при этом профессиональным интересом. Сейчас же его интерес заключался в том, чтобы справиться с ситуацией, которая явно выходила из-под контроля.

– Да выруби его, чтоб не дергался! – взвизгнул он, наблюдая за возней бескожих, старавшихся утихомирить Буку.

А тот уже ощутил свое бессилие в попытке вырваться. Один из охранников отвел кулак для удара, целясь жертве в висок, и вдруг нелепо дернулся – кулак просвистел мимо цели, а сам бескожий повалился куда-то в сторону. Зато на пол перед Букой со стуком упала голова Клеща, произнеся короткое и емкое:

– Бум!

В этот трудно было поверить: мутант сбил с ног конвоира своей собственной головой! Швырнул, как шар для боулинга, или – как в саге про скандинавского бога Тора, швырявшего во врагов молот. Тор, конечно, впечатляющий персонаж, но еще никто не слышал про монстра, крушащего противников бросками собственной башки.

Тем временем второй бескожий был вполне в состоянии открутить голову и Буке тоже, чем и занялся, как только остался в одиночестве. Парень уже ощутил предательскую слабость в шейных мышцах, еще немного – и раздался бы смертельный хруст…

Удар того самого офисного стула – и хватка ослабла.

– А у этого башка крепче держится, – прорычал Ржавый, отбрасывая стул. Очень вовремя его освободила Лапа. – Стой! Куда!

Последнее было адресовано Скульптору, осознавшему, что ситуация повернулась не в его сторону, и рванувшему в сторону открытой двери вслед за своими безликими ассистентами.

Минута – и все пленники освободились от пут и теперь собрались в круг, наблюдая, как Клещ пытается приладить на место оторванную голову. Ржавый таращился на это зрелище с детским восторгом, Пузырь с трудом сдерживал новые рвотные позывы. Торчок просто осматривался в лаборатории с отстраненным видом.

Удачник комментировал:

– Сдается, это у него не голова как таковая. Это он и есть – Клещ целиком. Вроде головастика – вон, и хвост имеется, с нервными окончаниями. С телом они не единое целое – а вроде как симбиоз двух организмов.

– Я только не пойму, как это тело без головы ходить может? – спросила Лапа. – Дистанционно оно управляется, что ли?

– Сейчас мы у этого козла в халате спросим, как только его поймаем. – Ржавый сплюнул. – Не терпится проверить, сможет ли и он без башки ходить!

– Времени нет, – отрывисто сказал Клещ. Голову так и не удалось приладить ровно, она торчала чуть кривовато, что выглядело неприятно, но в то же время комично. – Сюда идут еще люди. Сильные, злые, с оружием. Много.

– Черт… – проговорил Ржавый, разглядывая мутанта. – Когда ты успел набраться такой крутости?

– Я не знаю, – сказал Клещ.

– Эти люди с оружием – наверняка из нашей братии, – заметил Пузырь, отдуваясь после приступа тошноты. – Они ведь тоже в Гнилой каньон направляются.

– Без оружия мы долго не продержимся, – быстро сказал рыжий. – А если на нас еще и бескожих натравят – труба дело.

– Ваше оружие в складском помещении, в глубине здания, – произнес спокойно Клещ. – Это в противоположной стороне от входа. Туда и уходить нужно.

– Там запасной выход? – спросил Удачник.

– Здесь нет запасного выхода.

– Через окно, что ли? – недоуменно спросил Ржавый.

– Через слив, – ответил мутант. – Он ведет прямиком в Гнилой каньон. Через слив отправляют новых особей из лабораторий – для расселения.

– Откуда ты все это знаешь? – спросил Бука.

– Рассказал один.

– Кто?

– Он уже мертв, – Клещ странно причмокнул. – Не смог рассказать больше.

– Вопросов больше не имею, – оскалился Ржавый.

– Плохо дело, – подал голос Торчок. – Если единственная дорога отсюда – в Гнилой каньон, то не факт, что из самого каньона имеется другой выход.

– Да брось, все удачно складывается, – возразил рыжий. – Нам же по любому туда – за Букой.

Одному из этой компании было что сказать на это.

Просто не пришло время.

Вслед за Клещом отряд быстро продвигался по длинному коридору, скупо освещенному редкими плафонами. Поначалу казалось странным, что беглецов не преследуют. Однако откуда-то из-за толщи стен доносились приглушенные звуки выстрелов.

– Не до нас им теперь, – с мрачным удовлетворением сказал Удачник. – Набежали, шакалы.

– С другой стороны, бандюкам тоже несладко придется, – заметил Ржавый. – Пусть друг с другом грызутся, твари.

К чуть отставшему Буке тихо приблизилась Лапа. Тихо спросила:

– Что он тебе сказал?

– Кто, Скульптор? – сделав вид, что не понял, отозвался парень.

– Клещ.

– Да так, ничего особенно.

– Врешь. – Девушка отвернулась.

– Да с чего ты взяла?

– Тебя как будто подменили. Странно, что остальные до сих пор этого не заметили.

Бука помолчал немного. Сказал:

– Это пока не заметили. Им сейчас не до этого.

Надо отдать студентке должное – она не стала донимать его вопросами, и он был ей благодарен за это. Женское чутье он тоже оценил: чуть уловимую перемену в простом и отзывчивом парне по прозвищу Малец заметить смог бы не каждый. Может, она даже и не заметила – почувствовала.

Продолжая путь по коридору, Бука поймал себя на мысли, что он стал лишним в этой компании. Ему не нужно было спасение от угроз негодяя по прозвищу Каток. И ядовитый изотоп ему тоже теперь не смог бы навредить. И уж конечно странно было бы ждать от него помощи в охоте на самого себя. Он даже не мог теперь сказать, что остался ради девушки, которая нравилась Мальцу, но которая совершенно чужая для того, кто «воскрес» в его теле.

Так зачем же он продолжал свой путь вслед за остальными? Ответа пока не было. Можно сказать, он шел по привычке. А может, просто привязался к этим людям, которые рано или поздно узнают правду.

– Вы слышите? – Торчок остановился, повернулся назад, вслушался в тишину.

Бука прислушался. И вдруг вспомнил, как это – «обращаться в слух». Он словно не ушами слышал, а всем своим существом. И то, что он слышал, очень ему не понравилось.

– Бегут сюда, – быстро сказал он. – Их много. И это не люди.

– Бескожие? – быстро спросил Удачник.

– Похоже на то.

– Как ты узнал? – недоуменно спросил Пузырь. – По топоту, что ли?

– Не время сейчас в теорию вдаваться! – отрезал лидер отряда, взмахом руки маня за собой остальных. – Давай, давай! Не тупим! Быстро!

– Все бегом! – зарычал Ржавый. – Клещ, где там эта «оружейка»? Не терпится свои пушки забрать! Это же два разных человека – я с пушками и без!

Тесный чулан, превращенный в оружейную комнату, никто не охранял. Видимо, здесь не допускали возможности появления чужаков.

Быстро разобрали свои стволы – благо они были просто свалены поверх всего остального. Под отобранным у них оружием обнаружилось еще много чего интересного.

Во-первых, оружейные ящики, в большинство их которых беглецы даже не стали заглядывать за неимением времени. Удачник сходу схватил лежащую поверх ящиков тускло окрашенную металлическую трубу.

– Что это? – недоуменно спросила Лапа. – Телескоп?

– Ага, телескоп. Телескопирует прямиком в ад, – сухо усмехнулся сталкер, закидывая трубу за плечи.

– «Шмель» – огнемет с термобарической смесью, – пояснил Пузырь. – Полезная штука, если только сами на нем не подорвемся.

– Патроны! – крикнул Удачник. – Берите столько, сколько сможете унести! И гранаты!

– Да, в Гнилом каньоне все это не будет лишним, – бормотал Ржавый, набивая брезентовый подсумок и карманы патронами, которые россыпью набирал из распахнутого «цинка».

Бука взял в руки свой карабин, погладил дерево приклада. Оружие успокаивало, напоминало о чем-то давно забытом, хорошем. Странные ассоциации с орудием смерти, ничего не скажешь.

Клещ, видимо, поддался всеобщему ажиотажу и взял с полки массивный пистолет. Ржавый хихикнул:

– Это ракетница, дурень! Ты ей воевать собрался?

Мутант проигнорировал насмешку и сунул ракетницу под ремень за спиной. После чего взял с той же полки уродливое устройство с массивной рукоятью.

– Я бы мог сказать тебе, что это электрошокер, но тебе ведь все равно, – пожал плечами рыжий. – Толку от такого бойца…

– А это тут зачем? – Лапа указала на висевшие вдоль стены отливающие пластиком комбинезоны с отходящими от шлемов гофрированными шлангами.

– А это то, без чего в каньон лучше не соваться, – сказал Торчок. – Биологическая защита.

– Может, лучше и нам их надеть?

– Хорошо бы, – сказал Бука. – Но поздно.

Его слова заглушили звуки выстрелов: бил из пулемета Пузырь, прикрывавший спутников от незваных гостей. Из глубины коридора неслись истошные вопли, какие не в силах издать человеческие существа.

– Я не пойму, их пули не берут, что ли?! – кричал толстяк.

– Да ты просто бьешь не прицельно! – рявкнул Удачник. – По головам бей! Дай я…

Сталкер вскинул было трубу огнемета, но Ржавый остановил его, рукой опустив «Шмель»:

– Спятил, что ли? Замкнутое помещение – нас убьет перепадом давления, если до этого не поджарит заживо! Сейчас…

Он поднял РПГ и припал к прицелу, коротко пояснив:

– Обычная, осколочная. То, что доктор прописал.

Жахнуло из трубы гранатомета, секунду спустя громыхнуло в глубине длинного коридора. Не сказать, что совсем тихо, – беглецам едва не порвало барабанные перепонки. Страшно представить, какой эффект произвел бы здесь выстрел «Шмеля».

– Неплохо, – констатировал Пузырь. – Сразу бы так.

– Уходим, пока наш друг-ученый новую волну уродов не подогнал, – скомандовал Удачник. – Клещ, где там этот слив?

Мутант вел их четко, словно был старожилом этих мест. Из коридора свернули в обширное помещение, заставленное металлическими контейнерами и клетками. По центру дальней стены виднелось нечто похожее на большое круглое окно в массивном, закрепленном болтами железном кольце, прикрытое лепестками металлической диафрагмы. В воздухе стояла удушливая вонь – как в запущенном зверинце.

– Что это за место? – спросила Лапа.

– Видишь клетки? – сказал Торчок. – Из них, наверное, всяких тварей выпускают туда.

Он кивнул на железную диафрагму.

– И что же – нам тоже туда? – растерянно проговорила девушка.

– Другого пути нет, – сказал Клещ.

Тут же взвыли электромоторы, и створки входной двери с грохотом закрылись. Раздался тревожный квакающий звук, под потолком замигал оранжевый плафон.

И тут же с потолка, из многочисленных прикрытых решетками отверстий, потоком хлынула вода.

– Да что здесь происходит? – запаниковал Пузырь, моргая залитыми водой глазами, отплевываясь и бессмысленно кружась на месте. – Зачем это?

– Хотел бы я знать… – произнес Удачник, в оцепенении глядя на тугие водяные струи.

Вода под ногами бурлила, ее уровень быстро поднимался.

– Вы что, не понимаете? – закричал Торчок. – Нас же хотят утопить!

– А, черт! – заорал Ржавый. Бросился к диафрагме, принялся скрести по ней ногтями, пытаясь раздвинуть плотно сведенные лепестки. Затем в отчаянии заколотил по неподатливому металлу кулаками, крича:

– Да как же открывается эта хреновина?!

Все силы бросили на поиски механизма открывания диафрагмы. Но без толку – видимо, управление всем, что происходило в этом помещении, осуществлялось снаружи. Неудивительно, если предположить, что отсюда выпускали на волю опасных мутантов.

Вода уже доходила до пояса. Все устали метаться в поисках спасения, движения стали вялыми, взгляды – обреченными. Только Ржавый набросился на Клеща со злобным криком:

– Это ты затащил нас в ловушку! Это все ты!

Тот молча смотрел на него, словно не понимал, что имеет в виду этот напуганный и обозленный представитель человеческого рода.

– А ты чего встал столбом? Может, поможешь нам искать выход?

Бука не сразу понял, что Ржавый орет на него, а он сам стоит посреди всего этого мокрого безумия с отстраненным видом – как будто риск утонуть вместе со всеми его не касается. Странное дело: он действительно в этот момент не ощущал угрозы. По крайней мере, от воды.

– Малец, ты вообще как? В порядке? – это уже Удачник, державший над головой свою «шайтан-трубу». Как будто сохранность оружия была для него важнее собственной жизни.

Поймав взгляд парня, Торчок крикнул:

– Точно! Шарахнуть по этой чертовой перегородке! Только не из «Шмеля», а из РПГ, кумулятивным!

Ржавый услышал, кивнул:

– Если ничего другого не остается…

И принялся заряжать опустевшую трубу гранатомета.

Вода между тем поднялась еще выше. Вскинув гранатомет, Ржавый грязно выругался и закричал:

– Вот, а раньше вы не могли сказать?! Как я должен стрелять – эту хреновину уже затопило нафиг! Гранату на поверхности разорвет – и толку будет ноль!

– Давай обычную гранату! – предложил Удачник. – А лучше – пару. Прицепим прямо под водой поверх диафрагмы – и подорвем!

– Видимо, придется так и сделать… – отдуваясь и отплевываясь от водяных брызг, отозвался рыжий.

Вода уже доходила ему до плеч. Лапе приходилось хуже всех. Она пока держалась за плечо Буки, так как для того, чтобы плыть, пришлось бы сбросить оружие и всю амуницию. Уровень воды быстро стремился к потолку.

Тем не менее парень по-прежнему не испытывал беспокойства. Это удивляло его самого – пока в голове не всплыл неожиданно ответ.

– Не волнуйтесь! – крикнул Бука. – Люк сам откроется!

– Да с чего ты взял, твою мать?! – прорычал Ржавый, держа над головой руки с зажатыми в них гранатами. – Ты что, пророк или гадалка?

– Это не камера казни и не пыточная, – спокойно ответил парень. – Не видите, что ли? Так отсюда отправляют мутантов в Гнилой каньон. А заодно дезинфицируют помещение. Слышите запах химикатов? Я бы не советовал глотать эту воду.

– Иди ты со своими советами знаешь куда… – начал было рыжий.

Но тут раздался приглушенный скрежет – и вся эта масса воды устремилась в сторону люка, который теперь был раскрыт настежь. На месте диафрагмы образовалась зияющая дыра метрового диаметра, куда мощным потоком, насквозь промывая раскрытые клетки, не оставляя ни одного уголка незатронутым, стремилась мутная вода. У люка поток захватывал воздух и ревел, закручиваясь водоворотом и взбивая грязную пену.

Все это запертые здесь люди наблюдали не дольше секунды. Затем их подхватило потоком и потащило туда, куда и было задумано создателями этого адского аттракциона, остроумно и точно прозванного «сливом», – в темную глубину трубы.

Какое-то время сопротивляться неизбежному пытался Пузырь, вцепившийся в железные края дыры руками и ногами – но телом Ржавого его просто вышибло, как пробку, – и обоих засосало во мрак.

– Набери воздуха, задержи дыхание! – успел крикнуть Бука, прежде чем их вместе с Лапой утянуло следом.

Стремительный полет внутри изогнутой трубы мог бы даже доставить удовольствие любителям адреналина – если бы те знали наверняка, что все кончится благополучно. Сейчас же их несло в неизвестность, и не было даже уверенности в том, что они не захлебнутся, что им хватит воздуха до следующего вдоха.

Через пару секунд бешеного подводного полета труба, круто изогнувшись, устремилась вниз, а вместе с этим субъективно возросла скорость – хотя непонятно было, как это соотносилось с пресловутым законом Бернулли о движении жидкостей в трубах.

Размышлять над неожиданно всплывшими в памяти обрывками школьной программы долго не пришлось. Одного за другим беглецов выплюнуло из трубы в обширную грязную лужу посреди мрачных зарослей.

– А, черт!

– Есть кто живой?

– Не уверен.

– Лапа, ты как?

– Нормально… Вроде… Только нахлебалась этой дряни. Где это мы?

– Ржавый, осторожно – в лицо ножищей!

– Бу-э…

– Твою мать, Пузырь, смотри, куда блюешь!

– Ни хрена не вижу!

– Малец! Малец! Ты здесь?

Бука не сразу сообразил, что зовут именно его. Он все меньше ассоциировал себя с липовым физиком Мальцевым и все больше – с собой прежним. Сделав над собой усилие – больше моральное, чем физическое, – он отозвался:

– Да здесь я. Живой.

Он смотрел в небо, которое проглядывало сквозь нависающие кроны деревьев. Маленькое болотце, в которое выходила труба, вполне щедро освещалось лунным светом. Казалось, даже Луна ярче, чем обычно. Но это уже не удивляло, учитывая, как выглядело отсюда, со дна Гнилого каньона, ночное светило.

Луна была квадратной. При этом сохраняла всю свою лунную географию, или лунографию, со всеми лунными морями, горами и кратерами – только все это было растянуто в соответствии с необычной формой.

Мальца это бы удивило, для Буки же было вполне естественно. Астрономические явления, наблюдаемые из Зоны, зачастую шокировали даже опытных ученых. Просто потому, что дело было не в оптических эффектах – сама реальность здесь была другая.

– Эй, Удачник, ты чего это за ногу меня схватил? – послышался голос рыжего. – Пусти, говорю!

– Ты что, Ржавый, перегрелся? – возмутился Удачник. – Я в трех метрах от тебя.

– Тогда кто меня сейчас за ногу под водой тянет?.. А-а-а!

Вопль молодого сталкера заглушили торопливые выстрелы его же пистолета. К хлестким хлопкам прибавилась увесистая дробь пулемета Пузыря.

– Вон он, видишь?! Выше бей!

Послышался мощный всплеск, по поверхности лужи прошла волна. Выстрелы стихли.

– Что там происходит? – испуганно крикнула Лапа. – В кого стреляли?

– Хотел бы я знать! – отдуваясь, ответил Ржавый. – Хотя, вру – не хотел бы я знать, у кого это там такие мощные щупальца и клюв – или чем оно там пыталось мне ботинок прокусить!

– Из воды, быстро! – приказал Удачник.

Подчинились все с энтузиазмом, рванув из опасного водоема на крутой берег. Здесь была небольшая песчаная площадка – сравнительно чистая и ровная посреди колючих зарослей. Можно было решить, что выбрались они удачно, но Бука уже понял, что это за место.

– Похоже, здесь у них водопой, – сказал он.

– У кого? – спросила Лапа. – У мутантов?

– И лучше бы не становиться у них на пути, когда им вздумается водички хлебнуть, – кивнул псевдофизик. И резко швырнул камень туда, где ему почудилось какое-то движение.

В тот же момент что-то крупное издало омерзительный, полный обиды вопль и с хрустом ломанулось прочь через кустарник.

– Спугнули кого-то, – констатировал Удачник.

– Мутанта, небось, – отозвался Пузырь. – Пугливый. Может, и остальные такие же? Кто говорил, что это опасное место?

– Все говорят, так что не обольщайся, – сказал Торчок. – Наверняка твари сейчас кружат вокруг нас, присматриваются.

– Или принюхиваются, – хмыкнул Ржавый. – И облизываются.

У него было явно хорошее настроение – как у человека со здоровой психикой, только что избежавшего двух подряд смертельных опасностей.

– Все правы, – без тени улыбки сказал Удачник. – Надо занять круговую оборону.

Бука закрыл глаза, вспоминая, как это было раньше: ощущать Зону необъяснимым, шестым, а то и седьмым чувством. Когда со всех сторон наползают призраки, а ты должен отделить реальные существа и реальные аномалии от бессмысленных фантомов. И то, что он увидел, точнее, почувствовал сейчас, ему не понравилось.

– Они уже здесь, – открыв глаза, сказал Бука. – Они вокруг, их десятки и сотни. Они притаились, они готовы броситься.

– Чего же они ждут? – скептически прищурился Ржавый. – Давно могли бы напасть.

– Так и будет. Как только Луна скроется за краем каньона. А это уже часа через три.

– Погоди. – Удачник подошел к нему, сел на камень рядом. – А с чего ты все это взял?

– С того, что мы люди. Для здешних обитателей мы генетически чужды и годимся в пищу. Они и друг друга жрут за милую душу, только у нас еще и часть генов отсутствует – та, что Скульптор называет «геном жизни». Это выдает нашу слабость и побуждает их на атаку.

– Погоди, я не об этом, – прервал его сталкер. – Откуда в принципе ты все это можешь знать? За тобой, Малец, что-то не замечалось раньше таких познаний о Зоне и ее обитателях.

– Скульптор рассказал, – солгал парень. – В приватной беседе.

– Чего это он разговорился с подопытной крысой? – странным голосом произнес Удачник. – Ладно, в любом случае надо держать ухо востро.

– Кстати, если кто не заметил, – мы на самом дне Гнилого каньона, – сказал Торчок. – Кто-нибудь еще помнит, зачем мы здесь?

– Чтобы найти Буку, – медленно, смакуя каждое слово, произнес Бука.

Теперь это звучало по-новому. Так сказать, свежее.

– Предлагаете прямо сейчас приступить к поискам? – поинтересовался Ржавый. – Я как раз фонарик в подсобке прихватил.

– Фонарей у нас достаточно, – возразил Торчок. – Но, по-моему, искать здесь что-то во мраке – глупо.

– Вот именно, – кивнул Удачник. – Отдохнуть надо. Завтра осмотримся. Хотя я все меньше верю, что Буку надо искать именно здесь. Что ему делать в таких диких джунглях?

Бука поймал взгляд сверкающих в темноте глаз Клеща. Уж этот-то точно знал, насколько неправ Удачник. И насколько при этом он близок к цели. Мутант мог сказать правду, но не стал этого делать. Потому что не было отдельно взятых целей Клеща. Были цели Зоны.

Нужно было подумать. Времени для этого осталось немного. Как и вариантов, которых было всего два.

Уйти или остаться.

Бука лежал на поваленном стволе дерева, согнув и уперев ноги в землю. Старая добрая позиция, позволяющая из сна мгновенно выйти в несколько возможных боевых положений: свалиться вправо или влево от бревна, обеспечив себе прикрытие, сесть на бревно верхом, вскочить на него, получив преимущество в высоте, прыгнуть с него – и так далее. На груди лежал карабин, который, как оказалось, ничего не подозревающий Малец выбрал неспроста: Бука привык к стрельбе одиночными. Правда, когда-то у него был обыкновенный дробовик.

Но оружие никогда не имело для Буки решающего значения. Его сила была в другом. И теперь все вернулось на круги своя.

В отличие от этих людей ему ничего не угрожало. Пока. Хищные твари собирались порвать на куски незваных гостей. Но они не тронули бы рожденного в Зоне – так как воспринимали бы его иначе. Но если он останется с ними – разбирать они не станут, и ему придется разделить участь остальных.

Когда-то, когда он мечтал навсегда покинуть Зону, ему казалось, что в нем слишком много нечеловеческого, того, что Зона подарила ему для выживания в этих местах, но что всегда пугало нормальных людей, отталкивало их от него, а часто побуждало их его прикончить. Людям свойственно бояться и ненавидеть то, чего они не понимают. Стать как все – это был единственный выход из этой ситуации, если он не хотел навсегда остаться монстром, диковинной тварью, способной принести пользу только на лабораторном столе какого-нибудь умника из Института, решившего превратить его мучения в докторскую диссертацию или кресло академика.

Вернувшись в старую шкуру, он вдруг с удивлением ощутил: человеческого в нем стало слишком много. Даже слишком – для того, чтобы беззаботно обитать в Зоне, не беря в голову проблемы простых смертных. И тут необходимо было сделать следующий шаг и признать: он не может уйти. Не может бросить этих людей. Потому что они уже были не просто «эти люди». Они боевые товарищи, а он помнил, что такое боевая дружба.

Не дело было даже не в этом. Он не бросил бы здесь и совершенно чужих, незнакомых ему людей. Просто потому, что не мог бы оставить их на растерзание монстрам. Может, дело было еще и в том, что убийцы, кружившие вокруг них в ожидании захода Луны, не были даже следствием обычных в Зоне мутаций. Они были прямым порождением безумного психопата, прикрывающегося великими целями, но производящего лишь боль и смерть.

… Руки коснулось что-то холодное и влажное. Бука открыл глаза, поглядел в сторону возможной угрозы.

У бревна стояло грозное чудовище – что-то среднее между здоровенным вараном и волком. И совершенно по-собачьи лизало его руку. Прислушавшись к себе, Бука ощутил: это существо не представляет угрозы; более того – оно боится и ищет у него защиты.

Это был мутант – такое же, как он сам, порождение Зоны. В отличие от искусственных тварей, которые охотились здесь на него и его сородичей. Возможно, именно это существо люди спугнули, вылезая из лужи после эффектного спуска по трубе.

– Иди сюда, малыш, – прошептал парень.

Мутант послушно подошел ближе – и положил голову ему на грудь. Даже заурчал – совсем как домашний кот. В этот момент Бука ощутил даже тепло – словно вернулся домой после долгих странствий.

Но он не забыл, почему так долго и так тщетно пытался вырваться отсюда в Большой мир.

Да, Зона заботилась о нем.

Но убивала всех, кто был рядом.

Он не заметил, как заснул. И впервые за долгие дни ему ничего не снилось. Не приходил тот, чьего лица он никак не мог разглядеть. Наверное, теперь в этом не было необходимости, ведь он знал: тот, неизвестный, – он сам.

Проснулся он от низкого дребезжащего звука: рычал ящер. Как верный пес, мутант провел все это время у ног Буки. Он охранял сон того, кого считал хозяином, пока тот мирно спал под Луной. Но теперь Луна ушла.

Наступил мрак.

С яростным рыком ящер бросился в темноту. Воздух разрезал истошный визг и шум схватки. Секундой позже Бука уже бил в темноту из карабина. Бил точно – его «новая старая» сущность наделяла его свойствами боевого радара. Он успел уложить две небольшие, но агрессивные твари, пытавшиеся подкрасться к спящим. Третью тварь перекусил пополам его новый друг-ящер. «Надо бы дать ему имя», – мелькнуло в голове, пока он загонял в неотъемный магазин новую обойму из десятка патронов.

Рядом один за другим вспыхнули три фонаря: один – примотанный изолентой к стволу автомата Удачника, другой – в руках Лапы и еще один, тот, который держал в зубах Ржавый: обе его руки были заняты пистолетами.

– Смотри, летит! – заорал рыжий, стреляя с обеих рук в противоположные стороны.

При этом фонарь из его зубов выпал, но Пузырь успел уловить направление – и выпустил очередь над головой товарища. Трассирующие пули прочертили пунктиром направление, перечеркнув зубастую крылатую тварь, приготовившуюся откусить рыжую голову. По инерции зверюга едва не снесла Ржавого, но тот шустро увернулся, упав на спину, и успел снова сунуть в зубы рукоять фонаря и поменять магазины в обоих пистолетах.

Удачник бил короткими очередями, резко поворачиваясь вокруг собственной оси. Выкрикивал сквозь зубы:

– Пока прощупывают нас, не решаются подойти ближе. Вон, кружат!

Вокруг действительно мелькали зловещие тени, воздух был наполнен злобным воем. Время от времени какая-то из тварей теряла терпение – и бросалась в атаку. И получала по несколько пуль сразу от Ржавого, Удачника и Пузыря. Лапа сделала пару неприцельных очередей, и ее ППШ заклинило. Девушка сидела за спиной Буки, отчаянно пытаясь справиться с плохо знакомым оружием.

Парень почти не стрелял – он наблюдал, как в отдалении его «ручной» ящер отгоняет злобных созданий. Его поведение все больше напоминало собачье – желание защищать новоявленного «хозяина» словно прибавляло ему сил и храбрости.

– Экономь патроны! – рычал Ржавый. – Держи только свой сектор обстрела!

Посреди всей этой вакханалии Торчок сидел неподвижно на песочке, медитируя, как ни в чем не бывало. Как ему удавалось сохранять спокойствие, было загадкой – возможно, у него остались «целебные» грибы. В любом случае устроился он неплохо.

Мутанты сжимали кольцо. Не было никаких сомнений: они подбирают момент, чтобы броситься в последнюю атаку.

– Малец, слева! – крикнул Удачник.

Бука уже заметил, как в его сторону неслись сразу три твари: две в открытую и одна, пытавшаяся подкрасться незаметно с другой стороны, по участку, до которого не дотянулся луч фонаря.

Как в замедленной съемке, парень успел рассмотреть этих существ. Поначалу они казались не сильно отличавшимися от «его» ящера – типичная четырехлапая конструкция с когтями и зубами, предназначенная для убийства и пожирания более слабых особей. Теперь же стало ясно: это люди. Жуткие, изуродованные, лишенные кожи, – как те, что прислуживали Скульптору в его лабораторном аду. Только эти были изломанные, уродливые, вынужденные передвигаться на четырех конечностях, хотя изначально были явно приспособлены для прямохождения. Это была отбраковка – отходы, смытые в Гнилой каньон, как и их нынешние потенциальные жертвы. В другое время их можно было бы даже пожалеть.

Но это было не то время. Твари шли убивать.

Вскинув карабин, Бука попытался снять ближайшего мутанта. Пули входили в тело твари, рвали плоть – но ни на миг не останавливали. Разрядив карабин, псевдоученый осознал, что остался без оружия. Машинально отдернув затвор и загоняя в магазин новую обойму, он уже понимал: не успеет. А еще пожалел, что не успел привести в боевое положение штык. Он уже не сомневался, что дело может дойти до рукопашной. В таком случае шансов у них было мало.

Когда кравшаяся тайком тварь резко бросилась вперед, он понял, что «зеванул» и теперь не успевает увернуться. Это было странное ощущение: его разум вдруг стал опережать возможности тела. Он видел, как кошмарный гибрид человека и дьявольского отродья взмыл над ним и вытянул в его сторону конечности с длинными острыми когтями, а пасть уродливо вывернулась, выпятив вперед острые десятисантиметровые клыки. Миг – и его смело бы массой и кинетической энергией чудовища.

Черная тень перечеркнула вздувшееся мышцами тело врага. Секунда – и тварь уже была на земле, сцепившись со знакомым уже волкоящером. Еще миг – и целая стая таких же ящеров-псов бросилась на оставшихся из надвигавшейся уродливой троицы. Неизвестно, откуда взялись сородичи «ласкового зверя» – сознательно ли он привел их, или сработал какой-то инстинкт, но своей жизнью Бука был явно обязан этим существам.

Удачник запоздало выпустил очередь в сторону образовавшейся свалки. Бука остановил его окриком:

– Не стреляй! Это свои!

Сталкер ошалело уставился на него, но не стал спорить. Одно было понятно: долго им не продержаться – даже с неожиданной помощью стаи волкоящеров. Расход патронов против человекообразных монстров превышал всякие разумные пределы. Отбившись даже от значительной части врагов, беглецы неизменно становились безоружными перед оставшимися.

И вдруг все стихло. Тварей как ветром сдуло. Но люди продолжали сжимать оружие, готовые снова открыть огонь. Даже Лапа, передернув затвор, снова вскинула свой исправленный ППШ.

И в растерянности опустила.

– Что происходит? – отрывисто спросил Удачник.

Бука поднял голову, указал вверх:

– Луна вернулась. Ты же знаешь – они не выносят лунного света.

– Как это – вернулась? – проговорила Лапа.

Вытаращившись вверх, они наблюдали, как медленно выползает на небо квадратная луна.

– Я не понимаю… – проговорила девушка. – С какой скоростью тут движется небо? И в каком направлении?

– Не бери в голову, – продолжая сидеть в расслабленной позе, сказал Торчок. – Здесь такое бывает. Считай это иллюзией.

– И эта иллюзия отпугнула тварей? – не поверила Лапа.

– В каком-то смысле они тоже иллюзия, – философски заметил Торчок.

В этот момент одна из тварей, расстрелянных вроде бы из пулемета Пузырем, вдруг поднялась, постояла, шатаясь и скупо истекая кровью из ран, и бросилась на ближайшего к ней человека – Лапу. Этого не ожидал никто, и девушке могло здорово достаться.

Если бы на пути зверя не оказался Клещ. Выбросив вперед руку с электрошокером, он вдавил скобу. Микроскопические провода впились в бескожее тело, ударили электрическим разрядом. Тварь раззявила пасть, разразившись ревом, и заткнулась, ощутив глоткой ствол ракетницы. Хлестко бахнуло – и мутант осветился изнутри мечущимся светом. Упал, забился в агонии – и стих. Медленно погас в глубине трупа огонек ракеты. Над телом неподвижно стоял Клещ – в одной руке электрошокер, в другой – дымящаяся ракетница.

– Ну, ты даешь… – в наступившей тишине проговорил Ржавый. – Беру свои слова обратно.

– Вот тебе и иллюзия, – тихо сказала Лапа.

Рядом прозвучало протяжное низкое рычание – не грозное, скорее усталое. Но всех оно заставило вздрогнуть и повернуться на звук, вскидывая оружие. Всех, кроме Буки, потому что смотрели все на него и на зверя, развалившегося у его ног. Бугристое от мышц тело волкоящера было багрово-бурое и лоснящееся от крови. Глубокие порезы от когтей перечеркивали шею. Существо дышало тяжело и часто, но при этом ласково тыкалось зубастой мордой в грязный кроссовок парня.

Спутники наблюдали эту картину в остолбенении, не зная, как поступить. Спасать товарища? Стрелять в опасного мутанта? Словно в издевку над ними Малец опустился на одно колено и погладил зверя по чешуйчатой голове.

– Ты… кто? – негромко, но отчетливо спросил Торчок.

Лапа метнула на него полный мольбы взгляд. Как будто просила не задавать таких вопросов, просто оставить все как есть. Но, видимо, незримая черта уже была перейдена, дальнейшее молчание не имело смысла.

И Малец сказал:

– Я тот, кого вы… – Он кашлянул в кулак, чуть улыбнулся, поправившись. – Кого мы искали.

– А кого мы искали? – растерянно спросил Пузырь.

– Он хочет сказать, что он – Бука, дубина, – сухим, треснувшим голосом сказал Удачник.

– Парнишка просто перегрелся немного, – неуверенно возразил Ржавый. – С перепугу чего не бывает.

– Мне кажется, он не шутит, – медленно проговорил Торчок.

– Скажи, что это неправда! – чуть не плача произнесла Лапа.

– Я бы очень хотел, чтобы это было неправдой, – сказал Бука. – Но если скажу, что пошутил или свихнулся, – всем будет только хуже. Поэтому примите как данность: вы дошли до цели. Вы нашли Буку.

– Ты врешь! – в отчаянии крикнула девушка.

В небе над каньоном грохнуло раскатом грома. Квадратная Луна раскололась пополам, и две неровные половины стали медленно расползаться, рассыпая мелкие обломки. Волкоящер задрал к небу морду и завыл. Совсем не волчьим, вибрирующим воем, от которого кровь стыла в жилах.

– Я пристрелю эту тварь! – прорычал Ржавый, поднимая пистолет. – Она мне на нервы действует.

– Только попробуй, – спокойно сказал Бука. – За него придут мстить его сородичи. Тебе оно надо?

– А кто ты такой, чтобы я тебя слушал? – оскалился рыжий. – Оказывается, ты у нас «серая лошадка», и неизвестно, каких сюрпризов от тебя ждать дальше!

– И правда, Малец, или кто ты там на самом деле, – подал голос Пузырь. – Мы не знаем, кто ты и зачем скрывал все от нас. Мы ничего не понимаем. Нам страшно…

– За себя говори, – огрызнулся Ржавый. – Мне не страшно, я в бешенстве.

– Да, интересно… – протянул Удачник. – Я не верю в то, что ты Бука, но даже если это так… Зачем нас было тащить в Гнилой каньон? Чтобы мы тут все сдохли, а ты порадовался, глядя на это?

– Не очень складно получается, – сказал Торчок.

– Давай, попытайся нас убедить, – недобро добавил рыжий. – Какие у нас есть причины не грохнуть тебя прямо сейчас?

– Причины как минимум две, – сказал Бука. – Во-первых, изначально я понятия не имел, кто я есть на самом деле. И узнал я правду об этом, когда уже ничего нельзя было изменить.

– Чушь! – процедил Ржавый.

– Во-вторых, кого вы предъявите Катку, когда вернетесь? Или… если вернетесь, что правильнее.

– Не убедительно, – Удачник прищурился. – Мы можем просто принести ему твою голову. Это куда менее хлопотно.

– Что вы несете! – вмешалась Лапа. – Вы же несерьезно, правда?

– Почему – несерьезно? – Ржавый сделал шаг в сторону Буки. – Он всю дорогу нам врал, выдавая себя за другого, заставил нас рисковать жизнью, залезая в эту банку с пауками. Он должен за все ответить!

Волкоящер зарычал и резко вскочил на ноги. Молодой сталкер шарахнулся назад, поскользнулся, упал на спину, непроизвольно выстрелив в воздух. Мутант продолжал надвигаться с явным намерением цапнуть Ржавого. Бука положил руку зверю на холку, и тот послушно замер.

– А ну, тихо! – взвизгнула Лапа, затрясла над головой сжатыми кулаками. – Все успокоились, быстро! Мы с таким трудом отбились от мутантов, а теперь вы хотите перебить друг друга, как те идиоты в Секторе ярости?!

– Лапа права, – сдержанно сказал Удачник. – Давайте остынем и решим, что делать дальше.

– А что здесь решать? – произнес Бука. – Надо действовать по первоначальному плану.

– В смысле? – Командир группы скептически приподнял брови.

– Мы зачем шли в Гнилой каньон? За Букой. Да, я сам не ожидал, что найду эту «тварь из Зоны» там, где меньше всего ожидал, – в самом себе. Но сути это не меняет. Тем более для вас.

– Дурак! – выдохнула Лапа. – Это меняет все!

– Тихо, девочка, пусть он говорит! – остановил ее Ржавый. – Как-никак, судьба его сейчас решается.

Бука поглядел на товарища, который, в свою очередь, разглядывал его как в первый раз – словно монстра в зверинце. Это было давно забытое ощущение, но к которому, видимо, снова придется привыкать. Где-то фоном всплыла тоска по упущенным возможностям, по испорченной «новой жизни» и даже жалость к самому себе, но все это он оборвал решительно и резко.

Иначе и быть не могло. Его судьба была предопределена самим фактом появления на свет, оставалось только смириться с собственной природой или погибнуть. Погибать он не собирался – просто из принципа, оттого, что больше всего его смерти желали самые отъявленные негодяи, враги и моральные уроды, которые куда меньше заслуживали жизни, чем он сам. А эти ребята – не в счет: они сами были загнаны в угол стечением обстоятельств и человеческой подлостью.

Бука вдруг ощутил, что нащупал тот самый смысл, ради которого он все еще находился рядом с людьми, которые еще недавно считали его товарищем по несчастью, а теперь моргали в растерянности, не понимая, с чем столкнулись в реальности. Да что там – он сам не очень-то понимал. И это понимание стоило поискать вместе.

– В общем, так, – заговорил он. – Перед вами тот самый приз, за которым вы охотились с самого начала. Я не собираюсь сопротивляться, убегать, прятаться. Я сам пойду с вами. Более того, мы с Завром будем защищать вас – по крайней мере, от тех угроз Зоны, которые я чувствую лучше других…

– С Завром? – повторил Торчок.

– Само как-то родилось, – Бука пожал плечами, погладил зверя. – Чем-то он напоминает динозавра…

– И все-таки ты не похож на Буку, – проворчал Ржавый. – Не таким я его себе представлял.

– Думал, я должен быть на него похожим? – Бука кивнул на Завра. – В том-то и дело, что так меня давным-давно бы грохнули, да и дело с концом. Почему-то людей пугает именно то, что я – один из них. По крайней мере, так выгляжу. Даже на лицо не сильно уродлив, что здорово упростило бы мое опознание.

– На лицо ты красавчик, чего уж там, – хмыкнул Ржавый. Настроение его менялось с поразительной скоростью. – А есть тот, кто тебя может опознать? Ну, чтобы не оставалось ощущения, что ты водишь нас за нос?

– Зачем мне такой нелепый обман? Логично было бы наоборот, всеми силами все отрицать, а не лезть добровольно в петлю. Хотя, если вам нужно подтверждение… – Бука снова обратился к глубоко зарытой пыльной «картотеке памяти». – В Зоне можно встретить людей, которые меня знают в лицо. У Катка наверняка тоже есть такие знакомые. Странно, что меня не вычислили еще там, за Периметром… Но, скорее всего, просто не смогли предположить подобное.

– Да уж, такое предположить трудно, – кивнул Торчок.

– Ну, так что с моим планом, согласны? – подвел черту Бука.

– Надо посовещаться, – отрывисто произнес Удачник.

Все, кроме Клеща, отошли в сторону. Лапа пыталась избежать неприятного разговора, пронзительно глядя на Буку, но Ржавый чуть ли не силой втолкнул ее в общий круг.

«Вот они уже и совещаются отдельно от меня», – с отстраненной грустью подумалось Буке. А чего он еще ждал после своего неожиданного признания? Людей тянет к людям и отталкивает от нелюдей. Все естественно и логично.

От совещавшихся отделился Торчок, подошел ближе, осторожно привстал на колено рядом со зверем. Спросил:

– Можно погладить?

– Можно. Но только когда я рядом. Он все-таки не ручной, а я не укротитель. Я даже не знаю, каким образом воздействую на него. Но так у меня с детства: мутанты слушаются меня. Правда, не все и не всегда. Но это тот самый случай.

– А как ты вспомнил, что ты – Бука? – спросил Торчок.

– Я расскажу. По крайней мере, то, что смогу описать словами, и то, что может рассказать о себе человек в принципе. Точнее, тот, кто хотя бы отчасти считает себя человеком.

Продолжая поглаживать зверя, Торчок внимательно посмотрел на Буку. Оглянулся на продолжавших совещаться товарищей и тихо сказал:

– Тебе надо уходить. Ты часть Зоны, ее душа. Ни одна наша жизнь не стоит твоей. Поверь, я знаю.

Слова Торчка что-то задели в сердце Буки. Этот парень говорил искренне, и говорил почти правду. Он знал Зону лучше многих, а уж любил ее куда сильнее Буки, который как раз люто ненавидел то, что породило его. Проблема была в том, что Торчок не понимал природы этой ненависти – той, что заставила когда-то Буку бежать отсюда, начисто стерев о Зоне саму память. И лишь назойливая любовь гигантского чудовища своей силой смогла притянуть его обратно.

Единственное, что он хоть чуточку любил и ценил в Зоне, – это люди. Вот эти несчастные, напуганные люди, которые думали, что сейчас, посоветовавшись, смогут что-то решить.

– Я никуда не уйду, Торчок, – так же тихо ответил он. – Вокруг полно мутантов-убийц, смертельных аномалий, а главное – злобных людей с оружием, которым нечего терять и которые скоро поймут, что вы нашли того, кто нужен каждому из них.

– Но как они это поймут? – Сталкер пожал плечами.

– Скульптор, – сказал Бука. – Думаю, он все уже понял и теперь не упустит шанса, чтобы отомстить нам за срыв его планов. Если к нему пожалует Носорог с дружками, старикашка выложит на стол все карты, чтобы спасти свою шкуру. Такие дела, брат. Без меня вам не выбраться из Зоны.

– Послушай… – начал было Торчок.

Но к ним уже подходили остальные. Бледная девушка держалась в сторонке. Бука ощутил, как сжалось сердце: она ведь действительно переживает за того парня, который спас ее тогда в лесу и который ей так нравился. Появление того, кто называл себя Букой, по сути означало гибель Мальца, как бы странно это ни звучало. Да и он сам немного жалел того наивного и светлого человека, которым очень хотел стать, но так и не смог.

Вперед вышел Ржавый, что несколько удивило Буку. Он был уверен, что говорить станет более рассудительный и опытный Удачник.

– Послушай, Малец… Тьфу ты… – Рыжий смутился, сплюнул. – Язык не поворачивается называть тебя… Ну, ладно – Бука так Бука. Мы пойдем вместе. И вместе будем прорываться из Зоны. Если придется стрелять – будем стрелять. Но Катку тебя не выдадим, даже не беспокойся. И парни, вон, тоже со мной согласны, и Лапа – та так вообще… Ты, может, и мутант, и опасный, и все такое, но ты наш друг. Мы, мать его, кровь проливали вместе! – Ржавый несколько приободрился, даже кулаками стал размахивать, придавая своим словам вес. – Мы этим гадам покажем – пусть только встанут у нас на пути!

– Спасибо, дружище, – Бука смущенно улыбнулся, не ожидая такого поворота. – Но я уже все решил. Во-первых, мы можем сколько угодно бить себя пяткой в грудь, но против толпы отморозков с оружием нам не выстоять. Не забывайте – есть еще люди Катка, которые в состоянии прикончить всех вместе взятых. Я бы не сбрасывал со счетов другие угрозы, которые мы даже не можем представить, – просто потому, что это Зона…

– Какой же ты Бука, если боишься Зоны? – с горечью сказала Лапа. В ней продолжала клокотать обида.

– Ты разве не поняла еще? – с улыбкой ответил тот. – Я не за себя боюсь. Зона не мне опасна, она опасна вам. Да и мне – если я с вами. Я буду для вас небольшим преимуществом – не больше.

– А заодно – дополнительной угрозой, – добавил Удачник. – Ведь ты стал приманкой – как кровь в воде для акул. И все мы тут уже пропитаны этой кровью, за которой рванули наперегонки все окрестные акулы. – Удачник усмехнулся. – Так что пойдет с нами Бука или нет – горячие встречи нам обеспечены. И если он сам вызвался встать на нашу сторону – я только «за». Глупо отмахиваться от дополнительных шансов на выживание.

– Спасибо, что разрешили остаться в команде, – сказал Бука.

Хотелось, чтобы это прозвучало примирительно, но вышло довольно фальшиво. Разбитую чашку не склеить, и группу, некогда объединенную общей бедой и общей целью, тоже не создать заново – в ней появилось инородное тело.

Как заноза в пальце.

– Скоро опять стемнеет, – сказал Бука. – Давайте выбираться отсюда.

Действие всегда целебно – особенно когда рефлексии грозят разбродом и шатанием в умах. А совместное действие, направленное на общую цель, целебно вдвойне. Тем более когда эта цель – выжить.

Выбраться из Гнилого каньона оказалось непросто. Тут уж легко было поверить рассказам о том, как здесь пропадали люди.

Как и в некоторых других участках Зоны, каньон изнутри казался гораздо обширнее, чем выглядел снаружи. В длину этот глубокий овраг был не меньше пяти километров – проверить точнее не представлялось возможным. Ширина так и осталась скрытой густой, как джунгли, растительностью. Обозримой оставалась высота крутых стен. Поэтому выбираться решили по кратчайшему, но самому трудному пути – вверх. Вероятность встретить опасных мутантов так казалось меньшей. Предположение это было, конечно, скорее умозрительное, чем основанное на фактах, но времени взвешивать другие варианты просто не было.

Шли, ощетинившись оружием, физически ощущая, как где-то, прячась за листвой и ветками, крадутся твари, выжидающие момента для нового нападения. Покидая место предыдущей схватки, путники слышали рычание, грызню и хруст раздираемой плоти: мутанты пожирали останки себе подобных. Это давало отряду небольшую фору: хищник никогда не бросится за более сложной добычей, пока не сожрет то, что ближе и проще. Можно назвать это законом сохранения энтропии, а можно – законом всемирной лени, суть одна. Но и без того хватало опасностей – вроде гигантских насекомых, кишащих в здешних зарослях.

– Ай, мама! – взвизгнула Лапа, пытаясь сбросить с плеча что-то упавшее с веток.

– Тихо, не шевелись! – предупреждающе вскрикнул Ржавый, подсвечивая фонариком. – Ой, е-мое…

– Что у меня там, что? – беспокойно спросила студентка, пытаясь рассмотреть то, что пряталось у нее за затылком.

– Да так, веточка зацепилась, – сказал Бука, быстро приводя в боевое положение штык карабина.

На спине девушки удобно устроился гигантский шершень, который теперь, омерзительно подрагивая, выпускал из полосатого брюшка десятисантиметровый, острый, как игла, яйцеклад, явно вознамерившись вогнать его в позвоночник Лапы. Попытка просто согнать его была чревата: здоровенные челюсти грозили с одного раза перекусить девчонке шею.

– Оно шевелится! – от ужаса глаза девушки расширились.

– Замри! – коротко шикнул Бука, вскидывая карабин на уровень плеч.

Короткий удар – и страшная голова, сбитая с грудного отдела насекомого, слетела, громко щелкая в воздухе мощными челюстями. Следующий колющий удар – прямо в брюшко – и карабин на себя. Безголовая тварь, насаженная на штык, продолжала перебирать длинными лапками, шумно трепыхать крыльями и яростно вгонять яйцеклад в несуществующую цель.

– Что это было? – отчаянно отряхивая волосы, спросила Лапа. Увидела, как Бука стряхивает со штыка тушку шершня, и стала оседать, норовя упасть в обморок.

– Держись! – подхватил ее Удачник. – Не время отключаться!

Уговоры он дополнил парой сочных оплеух. Девушка пришла в себя. Однако легче ей от этого не стало: на труп шершня слетелась целая стая точно таких же тварей, но на этот раз обошлось без нервных вскриков: студентка молчала, закрыв лицо ладонью.

Зато вскрикнул и выругался Пузырь, столкнувшись лицом к лицу с Клещом, с хрустом откусывающим голову полуметровой саранче. Выдохнул:

– Что за дрянь ты в рот засунул?

– Это ты еще в Таиланде с местными не ужинал, – заметил Удачник. – Вперед, быстро!

Он вдруг обернулся к Буке, предложил:

– Может быть, ты поведешь?

Тот покачал головой:

– Здесь я впервые, так что мы в равных условиях. Если я почую опасность – скажу. Хотя… Пусть Завр дорогу прокладывает. Уж он-то не пропустит угрозу.

Удачник неуверенно кивнул. Волкоящер поглядел в глаза «хозяину» и тихо скользнул вперед меж стволов и колючих стеблей.

Двинули напрямик сквозь заросли. Командир группы пустил перед собой Пузыря, который выполнял роль тарана, пробивая объемистым телом живой «туннель» в листве и ветвях. Резко начался подъем. Ноги скользили по гнилой листве, покрывавшей сыпучую почву, руки цеплялись за тонкие стволы и лианы, но с каждым шагом подниматься становилось все труднее.

– Это мне напоминает воронку личинки «муравьиного льва», – тяжело дыша, сказал Удачник. – Помните, Краб рассказывал? Сколько муравьишке ни карабкаться вверх – все равно сползет ему в пасть.

Где-то внизу завизжала какая-то пожираемая заживо живность. Напуганные воплями, сорвались с ветвей и взлетели крылатые твари, упало и повисло на нитях, шевеля лапами, несколько чудовищных пауков размером с кулак. Последних Ржавый с руганью принялся сбивать на землю и с ненавистью топтать ботинками. Поморщившись от хруста и омерзительно чваканья, Лапа заметила:

– Нельзя пауков убивать – к несчастью.

– Вот как? – продолжая топтать, изумился рыжий. – А пауков ты, стало быть, не боишься?

– Боюсь. Но…

– Тихо! – скомандовал Удачник, подсвечивая себе фонарем, и присел, чтобы приглядеться к земле. – Смотрите, тропа. Вверх ведет.

– Точно, тропа, – обрадовался Пузырь. – По ней, небось, легче подниматься будет. Не зря же ее проложили.

– Так-то оно так, – сказал Бука. – А ты знаешь, кто ее проложил?

– Откуда… – упавшим голосом ответил толстяк. – А ты?

Парень не ответил, продолжая разглядывать широкую, хорошо утрамбованную полосы земли.

– Я первым не пойду тогда, – попятился Пузырь.

– Я пойду, – сказал Бука.

Удачник услужливо направил луч фонаря вперед, перед ним. Парень жестом остановил его:

– Не надо. Вообще убери фонарь, он мне только мешает.

– Но как ты…

– Свети себе под ноги. Или ребятам. Я пойду на пару шагов впереди – чтобы глаза привыкли…

По взгляду товарища Бука понял: тот впервые начал всерьез верить, что он, Малец, – тот, за кого себя сейчас выдает. Покачав головой, Бука отправился дальше по тропе, которая резко пошла на подъем. При этом никакого подобия ступеней или каких-то выбоин так и не появилось – лишь ровный, плотно утрамбованный грунт. На двух ногах подниматься было неудобно до крайности. Да и на четырех – тоже не особо. Так кто же проложил эту «трассу»?

Где-то на полпути к верхнему краю каньона парень стал ощущать беспокойство. Не оттого, что отчетливо слышал приближение врага, а как раз напротив – оттого, что не чувствовал ничего. В Зоне так не бывает. Здесь всегда какое-то дерьмо по соседству. Сделал знак остальным: «стоять!» Остановился, прикрыл глаза, всматриваясь и вслушиваясь во мрак.

Первые ощущения ничего не дали. Какие-то существа копошились вокруг, и не все были безопасны. Самые агрессивные заметно отстали, не испытывая желания подниматься со дна Каньона. И вот это было самое странное. Те хищники как будто боялись чего-то здесь, находящегося наверху.

Чуйка включилась мгновенно, схватив ледяной лапой за сердце. Он шарахнулся влево, так, чтобы оказаться выше тропы относительно склона. И усел крикнуть остальным:

– С тропы! Быстро!

Подчинились мгновенно. Бука еще сам не понял, чего именно испугался, но предчувствие не отпускало.

– Эй, Малец! То есть Бука! Что там такое? – сдавленно позвал Ржавый.

Проводник не ответил. Он ждал.

– Ты там живой вообще? – тихо спросил Удачник. Не выдержал – и направил в его сторону луч фонаря.

Тут что-то произошло: тропинка выше них, шагах в десяти, осветилась, принялась искрить и переливаться, как какое-то новогоднее украшение. И Бука заорал:

– Да вырубите свет! Все, все фонари – долой! Где Клещ?

– Черт… – Удачник огляделся. – Нет его.

– Он параллельно, через заросли вверх полез, – пробубнил Пузырь. – А что? Я думал, все видели.

– Ладно, шут с ним, – быстро сказал Бука. – Свет!

Фонари погасли. Глаза мгновенно адаптировались ко мраку – эта способность проявлялась у него с детства, как и сверхчувствительность к аномалиям и мусору Зоны, который институтские мозгляки высокомерно называли «артефактами», а сталкеры по-простецки – хабаром.

И он увидел. Впрочем, теперь это могли видеть и остальные.

То, что сверкало и резало взгляд в свете фонарей, теперь светилось мягким неоновым светом. Это походило на призрачную реку. Или на поток лавы – так как «река» наползала тягучей каплей впереди, следом растекаясь гладким ручьем. Оно приближалось, струясь точно по руслу, которое путники ошибочно приняли за тропинку.

Тревожно зарычал Завр, затем вдруг заскулил, попятился – и скрылся в зарослях.

– Назад! – приказал Бука. – Не шевелитесь и не прикасайтесь!

Шарахнувшись еще дальше от тропы, люди в оцепенении наблюдали, как ползет эта почти эфемерная патока.

– Она живая? – произнесла в тишине Лапа.

Бука сделал ей отчаянный жест, но «это» как будто услышало и отреагировало на звук. От общего потока отделился и стал быстро вытягиваться вверх длинный и тонкий отросток. Он целенаправленно тянулся на звук – прямо к лицу оторопевшей Лапы. Неизвестно, чем бы это кончилось, но откуда-то с кроны огромного кустарника-мутанта спустилась на паутинке мохнатая гусеница с руку толщиной. Само по себе это существо могло кого угодно напугать до икоты, а учитывая то, что оно опускалось прямиком на лицо девушки, все это грозило перерасти в приступ истерики.

Но пути гусеницы и призрачного отростка пересеклись – к несчастью для гусеницы и к большой удаче для девушки. Едва коснувшись длинных, во все стороны торчавших красных волосков, отросток налился силой и массой, став вдруг подобием языка хамелеона. В одно мгновение прозрачная субстанция обволокла гусеницу – и резким рывком, в одну секунду сдернула добычу с ее нити, утащив в глубину неонового потока. Девушка едва не вскрикнула – но этот урок уже усвоила четко: никаких звуков.

Внутри потока с гусеницей стали происходить не слишком приятные на вид трансформации. Она вздулась и беззвучно «зашипела», обращаясь в густую желтую пену. Несколько секунд – и гусеницы не стало, лишь неоновое свечение в этом месте стало чуть ярче, отдавая оранжевым.

Нетрудно было предположить, что произойдет с человеком, попавшим в этот поток, который и не был, очевидно, никаким потоком. Это была какая-то тварь, животное без определенной формы и даже на вид без собственной массы. И тут штык карабина был бесполезен, как бесполезны были бы и пули. Наверное, эффективен был бы огнемет, но стрелять из «Шмеля» себе под ноги казалось несколько самонадеянным. Оставалось ждать, когда поток иссякнет, или, точнее, проползет вся эта неоновая амеба.

И тут начались сюрпризы. Сначала мимо Буки, медленно вращаясь в глубине потока, проплыла… человеческая голова. Она не пузырилась и не шла пеной, как будто «река» не могла переварить этот предмет, а просто неторопливо крутилась, как глобус, и уползала ниже, в сторону спутников. Сначала Бука не понял, кому принадлежит эта голова, – пока не встретился с ней взглядом.

– Клещ… – одними губами произнес он.

И со странным чувством увидел, как голова поймала его взгляд, оскалилась знакомой жутковатой улыбкой и вроде даже подмигнула. Хотя последнее, скорее всего, показалось. Вслед за головой, спиной кверху безвольно проплыло и тело. Это уже не так удивило, единственное, о чем подумалось: лишь бы остальные отнеслись спокойно и не наделали глупостей. Все-таки хоть Клещ и не был человеком, а являлся полуразумным паразитом, невольно убившим носителя, то есть Краба, к нему все успели привязаться. Тем более что ему даже были обязаны жизнью. Такие вот парадоксы, чтоб их…

У потока действительно оказался «хвост» – участок чуть более насыщенного синеватого света, закругленный и плоский. Существо, которое Бука так и назвал про себя – поток, – тихо утекло вниз, но группа какое-то время продолжала стоять в тишине, темноте и неподвижности. Пока Удачник, наконец, не включил фонарь, осветив спутников со словами:

– Остальные-то хоть на месте?

– Клеща жалко, – сказал Торчок.

– Это просто кошмар, – бледно отозвалась Лапа.

– Надо было слушать, что говорят, и не лезть поперек Буки в пекло, – заметил Ржавый.

– Очень смешно, – отозвался парень.

– Так кто ж спорит, – парировал рыжий.

Снова стошнило Пузыря. Удивительно, что все еще было чем.

– Слушай меня! – громко сказал Удачник. – Бука впереди, остальные – затылок к затылку. Вперед! И смотреть в оба!

После прохождения хищного потока можно было ожидать, что поверхность тропы станет скользкой от слизи или еще каких выделений из этого прозрачного «желе». Ничего подобного. Под ногами скрипел сухой песок, все так же мешая быстрому подъему.

Больше неожиданных встреч на пути не было. Довольно быстро добрались практически до самого верха. Тропинка заканчивалась – или начиналась – овальной дырой в обрыве, из которой, видимо, и выползал живой плотоядный поток. От дыры предпочли отойти в сторону.

Тут, однако, путников ждало неожиданное препятствие – трехметровый вертикальный обрыв, лишенный всякой растительности и какой бы то ни было возможности зацепиться. Стена из земли, глины и песка осыпалась под пальцами, не давая сделать последний рывок. О том, чтобы пройти вдоль стены по осыпающемуся грунту, не могло быть и речи, легче было спуститься до самого низа, пройти вдоль оврага и попытать счастья в другом месте. Но еще проще было застрелиться на месте, чем снова играть со смертью в «орла и решку».

– Веревка, – тяжело дыша, сказал Удачник. – У меня в рюкзаке есть. Можно закинуть – и первому по ней залезть. Пусть остальных вытаскивает.

– Толку от веревки, если «кошки» нет, – возразил Ржавый.

– Да, полезная вещь в хозяйстве, – поглядывая вверх, сказал командир. – Может, сделать «кошку» из подручных материалов?

– До утра делать будете, – вмешалась Лапа. Тоже поглядела вверх, прикинула. – Давайте я попробую. С вашей помощью.

– Ты по песчаным стенкам умеешь лазить? – криво улыбнулся Удачник.

– Нет, просто я КМС по гимнастике и самая легкая.

– Подсадить?

– Одного мало, «пирамида» не получится – ноги на песке поедут. Но есть другая идея. Кто-нибудь втроем скрестите руки, я на них встану – а вы меня подбросите. Знаете, как на море развлекаются? Только я не в воду падать буду, а постараюсь вверху зацепиться. И веревку мне дать не забудьте.

– Авантюра. Но мне нравится, – сказал лидер группы.

Нашли по соседству более-менее ровную площадку, где с трудом встали Удачник, Ржавый и Бука. Составили из ладоней и запястий хитрое сплетение. Получилось не сразу. Лапа легко взлетела на это сооружение из рук, оперлась в полуприседе на головы Буки и Ржавого. На плече у нее болтался моток крепкой веревки из складских запасов Торчка.

– На счет три! – скомандовал Удачник. – Раз… два…

Дважды качнули девушку, на счет «три» изо всех сил швырнули вверх. Лапа помогла себе дополнительным толчком. Взлетела…

И рухнула вниз, бессильно пытаясь уцепиться за песчаную стену и затормозить падение. От травм ее спас наклон и Торчок, успевший подхватить девушку, прежде чем та кубарем улетела вниз, в смертоносные «джунгли».

– О, нет… – проговорил Удачник. – Видно, это была плохая идея.

– Идея нормальная, – упрямо сказала девушка. – Я сама виновата – слишком далеко от стенки взлетела. Кидайте сильнее!

– Ты уверена? – глядя на ее поцарапанное лицо, спросил Бука.

– Да, черт возьми! Хватит болтать!

Вторая попытка оказалась удачнее. Девушке удалось зацепиться за край гигантского оврага. Благо вниз свисало немало корней от растущих наверху деревьев. Сделав усилие, со стоном, Лапа выбралась на поверхность. Минуту спустя вниз полетела веревка:

– Держите! Я привязала ее к дереву. Вроде крепко. Но это не точно.