Вот и все. Векс ушел. Марк мертв, Мороз с Координатором тоже. Кристи…

Целая жизнь всего за четыре дня.

– Мамба, выпить есть? Да не кривись, знаю, что припрятано! Делись.

– Адреналиновый голод начинается?

– Обзывай, как хочешь. Только вот тут, – Алекс постучал себя по груди, – пусто. Словно жизнь кончилась.

– Нет, ребята-демократы, пулемет я вам не дам. Ладно, сейчас я тебе плесну, но больше даже не приходи. Мне тут только алкоголиков не хватало.

– И себе лей. Не одному же…

– И себе. – Мамба плеснул в кружки и тут же убрал шкалик. – Не облизывайся, не дам больше! И погодь, закусь поставлю.

Пара печенюшек, банка тушенки… Царский стол!

– И за что пьем?

– Давай за запасной путь. Пусть повезет Кирюхе.

– Тогда вздрогнули…

Через два часа в умат пьяный Мамба отчаянно тряс пузырьком над кружкой:

– Ну, кисонька, ну еще немножко…

Алекс сидел на топчане и не мигая смотрел в одну точку. Мамба пристроился на стуле и непослушными руками пытался соорудить из мокрого полотенца чалму. Получалось плохо, полотенце падало ему то на колени, то на пол.

– Да бли-ин горелый, сколько можно?

– Димон, скажи, что вчера было?

– Лечение. Сеанс п-психо…ик… терапии.

– Хреново-то как.

– Ан-налогично. Зато тут, – Мамба ткнул себя в грудь, – не болит.

– А голова…

– Голова не жопа, завяжи и лежи. Сейчас вот поднимусь и чифирчику нам соображу. Полечимся.

– Чифирь – хорошо. А сладкий?

– Ты не борзей уж совсем-то. Спирт выжрал, заварку тоже на тебя перевожу, еще и сахару ему?

– Ага. И побольше. Чтоб слиплось. Можно?

Чифирь был терпкий, горячий и в меру сладкий. Амброзия. Живая вода.

– Мамба, а я поживу у тебя сегодня, а? Чтоб народ мордой лица не пугать?

– Да хоть насовсем переселяйся, не жалко.

– Ага, чтоб Ратников и меня в педики записал. И что ты ржешь, гуталиновая твоя морда?

И засмеялся сам. И тут же схватился за голову.

– У-у-у…

– Да ладно, не притворяйся, полегчало же.

– Не знаю. Наверное. Просто, понимаешь, раньше была какая-то система, привычный ритм. Я знал, что от меня требуется, чего от кого ждать. А сейчас… Я словно потерял чего. Словно все надо начинать сначала.

– Слушай, Гринев. Все это – интеллигентские сопли. Скажи Рату, пусть тебя на работу пристроит. Попашешь смену – вся дурь из башки уйдет.

– Наверное, прав ты. Крыся как?

– Все так же. Готовься, лучшего не будет.

– Я не понимаю… Ты же сам говорил: ничего страшного!

– Жить она не хочет. Вот и все. Раньше бы посадил на ту же глюкозу…

– Зачем?

– Не понимаешь? Она не от раны умирает. От банального голода. И от обезвоживания.

– Сколько?..

– Первым узнаешь. Не долго.

Дверь не заперта, значит, Ратников на месте.

– Зайду?

– Давай, сам хотел за тобой послать.

Они не виделись с того самого дня. Алекс избегал встречи, а Рат не настаивал. Оба понимали: им будет тяжело забыть произошедшее.

Ратников сидел за столом, откинувшись на спинку стула, довольный, как кот, объевшийся ворованной колбасой. Абсолютно седой, постаревший, Рат, кажется, даже похудел и стал меньше ростом. Но вот он поднял глаза, взглянул на Грина… И старик исчез, словно и не было: перед Алексом явился прежний Феликс Ратников, собственной персоной, вот он, любите и жалуйте.

– Чего? Проходи, не кусаюсь. Дверь только прикрой, дует. А ты, – Рат посмотрел под стол, – марш домой. Позднее позову.

– Чего застыл? Проходи, не кусаюсь. Дверь только прикрой, дует. А ты – марш домой.

Только теперь Алекс обратил внимание на весьма привлекательное существо лет семнадцати от роду, примостившееся на стульчике сбоку. Девчонка совсем. Нездешняя.

Девица вспорхнула и продефилировала мимо Алекса вполне профессионально виляя попой. А взгляд-то какой, оценивающий. Ищет, кто даст за нее подороже? Шалава…

– Что, хороша сучка? Шлюшка мелкая, проститутка малолетняя.

Сказано это было таким тоном, что Грин так и не понял, восхищается Рат девкой или кроет ее последними словами.

– Морозово наследство. Пашка мне ее подогнал, вчера, вечерним «дилижансом». И как тебе? Понравилась?

– Я что ее, трахал?

– И не надейся. Мне она еще самому не надоела. А Казачок все-таки молодец, умел же баб выбирать! Всю ночь мне спать не давала.

– А Сальников-то что себе такую красоту не оставил?

Рат рассмеялся.

– Пашка? Все лучшее – начальству. А себе другую подберет, малолетних блядей на его век хватит. Особливо на Мужества. Ладно, про это потом.

Рат вытащил бутылку, разлил тягучую жидкость в две кружки, одну протянул Грину.

– Давай выпьем. Не отказывайся. За мирное сосуществование.

– Думаешь, уживемся?

– А есть варианты? Ты мне нужен, а я нужен тебе.

– Ты мне – нет.

– Не ври царю. Нужен. Иначе бы не пришел сейчас.

«Ратников! Ты – конченная скотина. И ты прав. Просто потому, что по-прежнему – на своем месте».

– Ну что? Мир?

– Мир.

Выпили.

– Еще по одной?

Алекс покачал головой: нет.

– Тогда за дело. Как тебе должность Координатора? Его башку, конечно, заменить сложно. Вот, дурак, взял и вздернулся!

– Совесть проснулась.

– Совесть? Издеваешься? Он ее вместе со стыдом в детсаду на ластики променял! Просто – дурак.

– И ты сейчас хочешь меня на его место, так? Не, Рат. Не пойду. Другого поищи. Помоложе и с амбициями.

– Не удивлен, ожидаемо. Хотя и жалко. Может, подумаешь?

– Нет. Ты меня лучше в мастерские отправь.

Рат удивленно посмотрел на Алекса, а потом заржал. Не засмеялся, а именно заржал.

– В мастерские?! А что ты там делать будешь? Пол мести? Ты же тяжелее этого своего, – Рат указал Грину между ног, – ничего не держал. Работничек! Короче. Есть задание: мне надо проверить Площадь Мужества. Провести ревизию.

– А что, новый начальник уже не справляется?

– Не ехидничай! Вот тебе документы, дрезина до Мужества через час. Мороз – сволочь. Ты в курсе, что он там сводником подрабатывал?

– А что, я это обязательно должен был знать?

Рат его словно не слышал.

– Не, ты представь, под шумок устроил там у себя публичный дом, девку какую-то левую притащил. Диану, бля, Лучницу. Ее проверишь отдельно. Кто, как, откуда явилась. Зачем. Вечером доложишь.

– Ратников, я не волшебник, могу и не успеть.

– Не смеши мои копыта. Не волшебник… Ты – Грин. Всезнающий и всевидящий. Да там, к твоему сведению, уже со вчерашнего дня очередь из страждущих постучать выстроилась. Ты думаешь, откуда я про Казачковых проституток узнал? Паша, Сальников. Как проведал, что ты к нему с инспекцией едешь, сам прибежал. И Нюту эту приволок, откупился вроде как. Все, сволочь, знал и молчал за копейку малую. Тварь продажная. Только чую, ты там еще много чего накопаешь. Пашка-то многого мог и не знать. А если был в курсе да не стуканул… Сам виноват. Все, проваливай. Вечером жду. Чиновник по особым поручениям…

Рат не ошибся. Стучали все, стучали наперегонки, стучали даже те, кто ничего толком не знал, стучали и те, кто, как жена Цезаря, был вне подозрений. К вечеру Алекса от всего этого уже тошнило.

Вернулся он поздно, но Ратников его ждал.

Рассказывал Алекс долго и подробно, стараясь ничего не упустить. Картина рисовалась неприглядная: последнее время в корень оборзевший Мороз работал исключительно на свой карман, и станционное хозяйство не развалилось разве что только чудом.

– Да, ничего нового относительно облико морале нашего Казачка, все предсказуемо… Захотел на царство и забыл, где края, думал, все спишется. Девки эти, что под ним пахали, где? Сучки… Легкой жизни захотели, значит. На ферму. Всех. На самую черную работу. Чтоб навозом провоняли! Проследишь за исполнением и доложишь.

– Слушаю и повинуюсь, насяльника, – Алекс сложил ладони лодочкой и поклонился.

Рат даже не обратил на этот стеб внимания.

– Хреново все. Хуже даже, чем думал… Ну, что там дальше, чем еще порадуешь старика?

– Дальше как в сказке, все страньше и страньше, все чудесатее и чудесатее. Дней пять тому назад объявился на Мужества гость из Большого метро. Пробыл что-то суток двое, и по делу общался только с нашим Казачком. А вот что это за дела, откуда он явился, никто толком не сказал. Вроде как письмо какое приносил, вроде даже как тебе адресованное, вроде как из самого Альянса. Другая версия – человека своего у нас искал. Ни имени, ни фамилии. И ни одной записи про него ни в одном учете! Вырваны листочки-то, аккуратненько так вырезаны, я бы и не заметил, да подсказали. Сначала все было чин по чину. А потом все зачистили. Мороз этого гостя называл послом, кстати.

– Как сам про гостя этого думаешь? Зачем приходил? Да еще и с Альянса.

– Да кто ж его знает-то? Можно только гадать…

– А вот ты и погадай! А я послушаю. Ну?

– Тоже мне, нашел спеца… Ладно. Учитывая, что в Большом метро война, то гонец приходил или за помощью, или предупредить про что-то. Лично я за первое, в альтруизм верится слабо.

– Узко мыслишь, Гринев… Война не в Большом метро. Война везде, всех она тронет… А Альянс, что, слишком хорошего мнения о наших возможностях? Или у них совсем плохо там?

– А это у них и надо спросить. Вообще, слухи ходят разные.

– Именно, что слухи. И точно, что врут не мало, у страха глаза велики.

Рат на секунду замолчал, задумался о чем-то своем. Потом произнес так, словно ни к кому не обращался.

– Ну, Андрюша… Если бы не твое предсмертное признание, я бы точно решил, что ты к веганцам переметнулся!

И опять замолчал, думая о чем-то своем, казалось, забыв и про Алекса, и про его доклад. Потом встрепенулся, поднял глаза на Грина.

– Ну, и что еще там у тебя?

– Там еще был один левый пассажир, пришел, вроде как, с этим послом. Этого второго Мороз по какой-то причине приказал отправить на «Дачу». Вроде, за самозванство, он кому-то там сказал, что наш, с наших станций.

Ратников не удержался, присвистнул.

– Что, вот прямо так? Своей единоличной волей? А дачное начальство как?

– А ничего, приняло пассажира с распростертыми объятьями. И даже без вопросов! А тот охранника взял и убил, и как-то подозрительно легко удрал. Поэтому, мне думается, Мороз и решил все подчистить. А чтоб не было лишних вопросов – про обоих сразу. Сальников, кстати, про это в курсе. Вопрос: почему тебе не доложил? Я поинтересовался, между прочим. Хочешь знать, что ответил? Не подумал, что это для тебя важно.

– Почувствовали слабину, да?! Списали Рата?! Не, ты чуешь, чем это пахнет?!

Алекс чуял. Прекрасно чуял. И был сейчас полностью на стороне своего врага.

– Ладно, с этим разберусь.

– Что еще? Девка эта, Диана, что там про нее?

– И опять чудесатее и страньше. Диана Невская, девятнадцать лет. Проститутка, работала под Морозом. Говорят разное, кто недотрогой называет, кто – наоборот, девушкой опытной. Ну, это все фигня, главное тут совсем другое. Появилась на Мужества или третьего или четвертого ноября. Всем сказала, что ушла из Токсово в метро за хорошей жизнью. Да только вот какое дело, – Гринев выдержал театральную паузу, – никаких сведений о том, что она прошла блокпост на Гражданке, нет! Ни на Академической, ни на Политехе никаких записей о том, что Диана Невская проходила транзитом на Мужества, нет!

– Так она что, трансгрессировала туда, что ли?!

– Вентшахта, думаю. И это очень плохо. Я отдал распоряжение проверить, завтра к вечеру доложат.

– И где сейчас эта шалава?!

– А ушла с тем самым послом-гонцом. Вроде как, тот ее выкупил у Мороза.

– Баба с возу…

– Нет, Феликс, ты не понял. Если эта Диана не с Токсово, то кто она тогда? Откуда? Что ей у нас тут надо было? За чем шпионила?

– Ну, ты не загибай больно-то. Скажи еще, что на империю. Нашел Мату Хари. Тоже мне.

– Заметь, не я это сказал. И сам же раньше говорил, что что-то неладное с ней.

– Говорил… Ну, немного другое имел в виду. Скажешь, шпионка… В нашем богом забытом углу? Кхм…

– Марка вспомни, его шашни с империей. И что война всех касается – твои же слова?

– Вот бы не подумал, что ты у нас параноик.

– С кем поведешься… В любом случае, дама эта нас покинула, все свое с собой унесла. А тебе делать выводы… Короче, это уже не мое дело. Все, я свободен?

– До утра. В девять едешь проверять «Дачу». И не проспи.

Уже закрывая за собой дверь, Алекс услышал, как Ратников отдал приказ доставить к нему все руководство тюрьмы. И Пашу Сальникова.

Инспекция «Дачи» много времени не заняла: заключенных было немного, бумаги – в порядке. Жалоб не было. По всему выходило, что тот случай был единичным, и законность соблюдена.

Обо всем этом он и доложил Рату. Правда, как он понял, начальнику «Дачи» и его заму от этого было не легче. Их как раз уводили конвойные, когда Грин зашел с докладом.

– Куда их?

– Пока не решил. Думать буду.

Сальникова в углу Алекс заметил не сразу.

– На Мужества новый начальник нужен. Тебя хочу поставить, – Ратников хохотнул, – ты-то меня точно не предашь.

«Не тебя. Людей. Ты просто оказался на своем месте».

– А как же Сальников?

– Паша-то? А я его вот сейчас возьму, и прямо тут пристрелю. Как изменника родины. Что, Пашунчик? Обосрался? Или думаешь, что сучкой от меня откупился?

В ответ из угла раздалось бульканье.

– Да уж помолчи ты, сделай милость. Мало того, что добра не помнишь, так еще и дурак! Так как? – это уже Грину. – Согласен?

– Нет. Не потяну. Предложи Бекетову. Есть там такой, у сталкеров главный. Этот потянет. И не предаст. А я, с твоего позволения, пойду.

– Топай. И завтра утром зайди. Нужен.

Пол медленно уплывал из-под ног, и Алекс проваливался в черноту.

Секунда, другая… Удар. Еще удар! Но боли нет! Что за черт?

– Командир, а, командир, из меня отбивная паршивая, жилистый больно. Ты скажи своим…

Векс?! Ве-екс!..