После переживания спонтанности Ньёшул Лунгток стал великим мастером. Один из его учеников был совершенно неграмотным и никогда не смог бы прочесть ни один из великих текстов дзогчен. Единственной практикой, которую он мог уверенно выполнять, было повторение Ваджра-гуру-мантры Гуру Ринпоче: Ом А Хунг Ваджра Гуру Пема Сиддхи Хунг. Его величайшая сила, тем не менее, заключалась в его невообразимой преданности Ньёшулу Лунгтоку. Этот ученик практиковал много лет, и, хотя у него не было никаких духовных переживаний, его преданность оставалась непоколебимой, даже когда Ньёшул Лунгток покинул этот мир. Однажды, много лет спустя, когда он готовил чай на открытом огне, из пламени внезапно вылетела искра. Острая боль пронзила его обожжённую плоть, и он вскрикнул от боли: «А ЦА ЦА!» Обычно наши привычные паттерны поведения и беспорядочные мысли так тесно сплетены друг с другом, что мы никогда не видим промежутков между ними. У мудрости нет ни единого шанса взглянуть сквозь них, не говоря уже о том, чтобы всматриваться продолжительное время. В момент острой боли мысли останавливаются естественным образом. Уже через мгновение обычные люди вновь подхватывают свою привычную модель мышления.

Но благодаря своей благой заслуге ученик Ньёшула Лунгтока смог оставаться свободным от мыслей на протяжении семи дней, и этот опыт его преобразил. Раньше он сильно заботился о том, как готовится его чай: такие детали, как число чайных листьев и точная температура воды, были чрезвычайно важны для него; однако с того момента, как искра обожгла его руку, тонкости заваривания чая перестали иметь для него значение. Если бы ему дали выпить отвар коровьего навоза, его это никак не тронуло бы.

Для ученика Ньёшула Лунгтока все обычные связи и восприятия между субъектом и объектом перестали существовать, и открылось удивительное, невообразимое измерение реальности. Для нас на этой стадии представить в точности, как это работает, немного сложно, мы можем лишь говорить об этом и смутно предполагать, на что это было похоже.