Глава 3

Инцидент в порту окончился благополучно для всех его участников, в особенности для 14 пассажиров и команды из трех человек. Покружив почти с час над аэропортом пока шли приготовления для посадки самолета на «брюхо», пилот ухитрился произвести ее настолько искусно, что все они оказалась в руках возбужденных родных и знакомых, очевидно, не вполне сознавая, какой опасности только что подвергались.

Мердоку показалось, что он присутствовал при чуде, но с точки зрения снимков для газеты лучшее, что он мог сделать — это два моментальных снимка команды и пассажиров, пока Кит Говард выуживал у них более или менее интересные замечания, мечтая собрать материал для большой заметки. Сравнительно недавно Кит был в издательстве мальчиком на побегушках, поэтому он с трудом справлялся пока с чувством возбуждения, которое охватывало его при каждом самостоятельном выезде на задание. Когда в двадцать минут седьмого они поехали на машине газеты назад в город, он все еще толковал о сочетании опыта и счастливого случая.

Работало полицейское радио. Благодаря многолетней практике, Мердок ухитрялся в одно и то же время поддерживать беседу с Говардом и прислушиваться к распоряжениям диспетчера. Именно поэтому он разобрал известный ему адрес, мгновенно сориентировался и решил, что они могут туда заехать.

Названный диспетчером адрес находился практически за углом, а слова «Разберитесь в беспорядке», обращенные к какой-то патрульной машине, сразу пробудили в нем старый охотничий инстинкт. Он предложил Говарду заглянуть туда и перебрался в крайний ряд машин, чтобы повернуть у светофора.

— Что? — удивился Говард.

— По радио назвали Келлера.

— Бифштексную?

— Возможно, всего лишь пьяный, но вроде бы для этого рановато, так что давай быстренько посмотрим.

Он завернул направо и увидел вывеску Келлера посреди квартала. Никаких признаков беспорядка не было видно, когда он медленно проехал мимо здания, но все же остановил машину перед входом и потянулся за фотоаппаратом. Как только он вышел из автомобиля, то увидел, как полицейский автомобиль разворачивается за ним, и поспешил внутрь. Говард не отставал он него.

Ресторан Келлера давно завоевал славу места, где можно получить вкусно приготовленную отбивную, бифштекс или цыпленка, для тех, кто не слишком интересовался хромированной отделкой, красной кожей и огромными зеркалами. Зал был отделан панелями в старом английском стиле, с приглушенным светом и тяжелой мебелью. Во время обеда музыки не полагалось, но где-то около десяти на эстраде появлялось трио для желающих поразвлечься.

Гардероб находился слева от входа в холл, напротив — комната для отдыха.

В данный момент, когда Мердок вошел, в гардеробной никого не было, а через дверь в главную залу на него глазела девушка. В это время зал не был переполнен, только в центре собралась небольшая толпа.

Хотя Мердок не имел понятия, из-за чего весь этот шум, он не колебался ни секунды: его аппарат был отрегулирован на 12 футов, лампочка для вспышки находилась на месте, так что ему оставалось только нажать на спуск затвора.

При яркой вспышке света Мердок заметил, что слева находится Келлер, с недоумением смотрящий на револьвер, который он держит в руке, как будто не понимает, откуда он взялся. Посредине круга стоял мужчина с красной физиономией (его держали двое официантов за руки) и орал на второго постарше с лысеющей головой, который находился рядом с грудастой крашеной блондинкой лет тридцати. Пока она не заметила фотовспышки, она тоже остервенело спорила с задержанным, но появление Мердока все изменило.

Первым повернулся Келлер, открыл рот, но ничего не сказал. Официант крепко вцепился в своего пациента, который сделал попытку наброситься на Мердока. Блондинка тоже шагнула вперед, когда Мердок отступил назад. Ее лысыватый компаньон попытался удержать ее, но она рванулась от него и тут же замерла на месте, так как появились двое полицейских в форме.

— Спокойно! Прекратите безобразие! — скомандовали они. — В чем дело, мистер Келлер?

Мердок успел заменить лампочку и изменить фокусное расстояние, влез на стул, чтобы заснять всю сцену, а потом тихонько отошел к стойке, возле которой никого не было, кроме единственного посетителя, который с невозмутимым видом сидел у дальнего конца, смакуя пиво. Мердок посмотрел на него, потом пошел и уселся рядом с ним на табуретке.

Это был Том Брэди.

— Что ты тут делаешь? — спросил Мердок. — Из-за чего поднялся шум?

— На какой вопрос отвечать сначала?

— На любой.

— Блондинка со своим приятелем выпивали вон за тем дальним столиков у стены. Тут появился этот парень и подошел прямо к ним. Произошел спор, о чем я не слышал, затем вновь прибывший схватил блондинку за руку, как будто хотел заставить ее силой уйти из ресторана. Она подняла крик и дала пощечину ему, а поклонник поднялся и бросился на парня. Тот в ответ выхватил оружие. Блондинка вцепилась ему в руку, когда он выстрелил. Полагаю, что пуля, к счастью, угодила в потолок, ну а тут двое официантов схватили его за руки.

— Ты их знаешь?

— Никогда прежде не видел. Когда кто-то является сюда с чужой приятельницей, жди неприятностей.

Мердок наблюдал, как в зал вошли еще двое полицейских и стали разговаривать с Келлером и своими соратниками. Вскоре все три нарушителя были удалены из зала. Кит Говард, разумеется, отправился за ними. Мердок соскользнул с табурета и двинулся к выходу. Но он успел дойти лишь до двери, ибо почувствовал, как его кто-то похлопал по плечу.

— Эй, Макс!

Голос принадлежал человеку по имени Ал Перенти, игроку и подстрекателю, у которого имелся длинный список арестов за правонарушения различной тяжести, но ни одной судимости.

Это был чернобровый тип с синим подбородком и редеющими черными волосами.

— Эти снимки могут доставить неприятности моему другу, — заявил Перенти, — я бы не хотел, чтобы они появились в газете.

Мердок повел плечом, чтобы сбросить руку Перенти, ему не понравилось ни фамильярное обращение, ни тон этого человека.

— Я вас не фотографировал.

— Все равно я туда попал, а также моя дама. Предполагается, что ее тут не было в данный момент. Вы понимаете, что я имею в виду? У нее могут быть неприятности, а я бы этого не желал. Забудьте про эти снимки, а я компенсирую убытки.

Мердок внимательно посмотрел на Перенти, темные глаза смотрели на него, недоброжелательно. Он понимал, что проще всего было бы ответить, что вряд ли данные снимки попадут на страницы газеты, если только кто-то из действующих лиц не представляет интереса в другом отношении. То, что он не стал делать подобных объяснений, было вызвано, вероятно, намерением Перенти «выкупить» снимки любой ценой.

— Я всего лишь фотографирую, Перенти, — сказал он, — я не могу сказать, будут опубликованы снимки или нет.

— Я бы не желал, чтобы это случилось.

— Тогда поговорите с редактором. Он человек рассудительный. Изложите ему свои соображения. Но на вашем месте я бы не стал предлагать ему денег, потому что он может выбросить вас из кабинета.

Мердок отвернулся прежде, чем Перенти успел ему ответить, продолжая внутри кипеть. Выйдя на улицу, он увидел, что всю троицу усадили на заднее сидение полицейской машины. Подошел Кит Говард предупредить, что он намерен взять такси и отправиться следом в полицейский участок.

— Просто посмотреть, что будет дальше.

Отойдя в сторону, Мердок увидел на противоположной стороне улицы машину, из которой высовывалась знакомая физиономия Вольта Кэйри. Он подошел и поинтересовался, как Кэйри здесь очутился.

— Я выезжал на ограбление в Кеймбрижд, — ответил он, — а на обратном пути услышал вызов по полицейскому радио и сообразил, что речь идет о заведении Келлера, и подумал, что надо заглянуть. Стоящая история, а?

Мердок рассказал ему. Затем, вспомнив Тома Брэди, решил, что сможет пообедать здесь ничуть не хуже, чем в другом месте. Взглянув на часы, он убедился, что Кэйри поедет в студию, потому что сейчас было около шести, а тот уходил не раньше семи.

Мердок вручил ему две кассеты и попросил проявить их в студии.

— Я вернусь еще до того, как ты отправишься домой. Положи готовые пленки мне на стол, одна кассета — в аэропорту, вторая — у Келлера. Я заберу их, как только приеду.

Его собственная машина все еще стояла перед входом, поэтому он перегнал ее на стоянку и вызвал по радио дежурного по редакции, чтобы сообщить, где он находится и чем собирается заняться. Выключив оба радиоканала, он запер машину и вернулся в ресторан.

В зале теперь было тихо, ничто не говорило о том, что здесь недавно произошло. Посетителей стало заметно больше. Почти все табуреты возле стойки были заняты, но место рядом с Брэди оставалось свободным. Мердок занял его.

— Ты работаешь или просто пьешь? — спросил он у Брэди.

— Эта небольшая работенка подвернулась сегодня утром, — ответил детектив. — Келлеру показалось, что кто-то не то таскает, не то разбавляет у него спиртное. Ни меня, ни Кэрби здесь не знают, потому что здешние цены мне не по карману. Ну, мы и рассчитали, что если тут творятся всякие фокусы с напитками, то в часы пик. Вот мы и договорились, что я буду попивать себе пиво и следить за происходящим до восьми часов, а потом Кэрби меня сменит, чтобы быть здесь до одиннадцати. Но, конечно, на успех не приходится очень рассчитывать.

— Могу я тебя чем-нибудь попотчевать?

— Полагаю, что не стоит. Теперь, когда всем известно, что ты из газеты, наша излишне тесная дружба может насторожить типа, который не чист на руку.

Мердок кивнул Брэди, показывая, что он понял, и соскользнул с табурета. Когда он осмотрелся в поисках свободного столика, то обнаружил, что ни самого Перенти, ни его приятельницы, о чести которой тот так беспокоился, в ресторане больше не было.

В четверть восьмого Мердок поставил на место служебную машину и пошел ко входу, где имелся лифт. Здесь он встретил молодого паренька, Джима Хьюза, который временно работал курьером. Хьюз сообщил, что Кэйри отпустил его поужинать.

Войдя в приемную студии, Мердок стал звать фотографа, однако ответа не последовало, поэтому он пошел в свою комнату, включил свет и склонился над селектором.

— Вольт!

Никакого ответа.

— Эй, Кэйри!

Снова тишина. Вспомнив о двух кассетах, которые он ему отдал, Мердок отметил про себя, что никаких пленок у него на столе нет.

Вернувшись назад в приемную, он спросил:

— Джим, когда Вольт отпустил тебя?

— В семь, велел не задерживаться, потому что в восемь он собирался домой.

Недоумевая, Мердок вышел в коридор. С первого взгляда комната для печатания казалась пустой, но он все же переступил через порог и замер на месте, перестав дышать при виде скорчившейся на полу фигуры.

Даже в мрачном полумраке помещения он видел, что это Кэйри, об этом говорила и валявшаяся рядом кепка. Подбежав ближе, он заметил разбросанные на полу металлические застежки, используемые при просушивании пленки.

— Вольт! — позвал он хриплым голосом. — Вольт!

Он опустился на колени, испытывая непонятную пустоту в груди, потряс его за плечо, потом осторожно приподнял обмякшую руку и стал прощупывать пульс.

Только тут он сообразил, что Кэйри дышит, даже громко, но затрудненно. Тогда он перевел дыхание и постарался проглотить комок, застрявший у него в горле. В этот момент у него за спиной раздался голос Хьюза:

— Это Вольт? Что случилось?

— Черт возьми, откуда мне знать? Беги к телефону, вызывай врача!

— Ка-какого врача?

— Любого, черт побери! Скажи нашей телефонистке, она знает. Только пускай не копается.

Какое-то мгновение он был в растерянности, не знал, что делать. Сняв с себя пиджак, он свернул его и подсунул под голову старому фотографу.

Кэйри лежал немного на боку, одна рука была откинута в сторону. Все еще не зная, насколько серьезно положение, Мердок осторожно перевернул его. Крови не было видно, но его пальцы нащупали огромную шишку на затылке Кэйри. Тогда он тихо опустил его на самодельную подушку. Выпрямившись, он увидел снова металлические застежки и принялся их собирать.

Хьюз вернулся назад и стоял в дверях. Он потрясенно молчал, глаза у него были широко раскрыты. Мердок прошел мимо него в свой кабинет. Какой-то внутренний голос заставил его открыть средний ящик.

Увидев, что там нет конверта с написанным на нем именем Тома Брэди, он понял, что не ради него кто-то ударил Кэйри. Никто, кроме Брэди, Кэйри и его самого о нем не знает. Значит, остался один Ал Перенти.

От этой мысли он почувствовал прилив необычайной злобы.