Глава 2

Студия «Курьера», который выходил и утром, и вечером, и по воскресеньям, состояла из ряда комнат, соединенных плохо освещенным коридором, который тянулся от приемной до фотолаборатории, заворачивая вбок к четырем крохотным конурам, где печатались снимки.

В одном углу приемной была сооружена перегородка из стекла и дерева, отделявшая каморку в одно окно, которая служила кабинетом Мердоку. В ней едва хватало места для письменного стола с креслом, у одного конца которого приютился столик, а у другого — стул для посетителя. В угол был заткнут стеллаж для бумаг, и поскольку в комнате на полу не оставалось ни одного сантиметра, остальное оборудование вынуждено было ползти вверх к потолку. К стене был приделан радиоприемник, на крышку которого был водружен монитор, указывающий, какие из пяти машин газеты были в разъезде.

Когда вошел Мердок, в приемной находился всего один посетитель, фотограф по имени Клайм, который сменился еще в четыре часа. Клайм всегда охотно соглашался поработать сверхурочно, если для этого представлялась возможность, он тут же спросил Мердока, нет ли срочной работы. Тот сказал, что посмотрит.

Взглянув на монитор, понял, что на задание ушли три машины, в книге поручений тоже не было ничего такого, что требовало бы незамедлительного вмешательства. Быстрая проверка материала на столе показала, что всему уделено должное внимание. Так он и сказал Клайму, скинув с себя пиджак и втискиваясь в свое кресло.

Не успев как следует устроиться, он обратил внимание на какое-то движение сбоку. Он обернулся и увидел Тома Брэди с портфелем под мышкой, загородившего всю дверь. Радость Мердока была совершенно искренней.

— Эй! — закричал он, весело улыбаясь, — входи и садись, если тебе это удастся. Где ты, пропадал, бродяга?

Брэди навалился всем своим телом на косяк двери и сдвинул на затылок шляпу. Розовощекий здоровяк с седой шевелюрой, он выглядел ниже своего роста за счет широченных плеч и бычьей шеи; у него были черные глаза, нависшие густые брови и ворчливо-грубоватая манера изъясняться голосом, который не был ни громким, ни неприятным. Ему было около 62 лет, полтора года назад он ушел в отставку после 38 лет службы в полиции, в криминальном департаменте. Открыл свое собственное «частно-сыскное бюро» со штатом работников в одиннадцать человек.

Сейчас, отвечая Мердоку, он улыбался во весь рот с видом человека, весьма довольного собой.

— Путешествовал, сынок, путешествовал. Спросишь, где?

— Считай, что уже спросил.

— Сан-Франциско, Лос-Анжелес, Мехико-сити, Майами-Бич. И даже заскочил повидаться с Алисой и двумя внучатами.

— Бесплатно?

— Совершенно. Побывал в таких местах, о которых раньше даже и не мечтал. Целый месяц, сынок. Круглая сотня в неделю и оплата всех расходов. А их было много. Это еще не все, — он подмигнул, — солидные премиальные. Честное слово, порядочная сумма, когда я полностью отчитаюсь. А я это сделаю!

Он вошел внутрь, отложил в сторону портфель, опустился на стул и продолжал:

— Ведь тебе известно, что когда меня демобилизовали, у меня не было ни пенни, кроме пенсии и страховки, которую я не хотел трогать…

— Потому что ты потратил все на образование дочери, а потом…

— Неважно, почему. Я тебе говорил, что не надеюсь зарабатывать много как частный детектив, но все же это было занятие, ну и добавочно пара десятков долларов к пенсии, как ни говори, а потом отдых от всех этих лет бесконечных правил, постановление, уставов… Ты мне помог получить лицензию, дал денег на обзаведение, на обстановку.

— Ну и что? Ты со мной рассчитался.

— И наконец, — не обращая внимания на слова Мердока, сказал Брэди, — я получил такое задание, о котором мог лишь мечтать. Почему? Благодаря той замечательной рекомендации, которую ты мне дал для леди Олдерсон.

Представив себе Гарриет Олдерсон, Мердок невольно фыркнул над высокопарными фразами Брэди. И сказал, что никакой «замечательной» рекомендации он не давал.

— Я ей просто сказал, что знаю тебя очень давно и что у тебя за плечами 38 лет безупречной службы в полиции.

— Она прежде ни разу не имела дела с частными детективами, — усмехнулся Брэди, — и откровенно заявила, что не одобряет эту профессию. Но поскольку она вбила себе в голову, что нуждается в квалифицированной помощи, она и наняла меня. А завтра она получит уже мой отчет!

Брэди расстегнул портфель, достал из него конверт из толстой манильской бумаги, кроме которого, по-видимому, в портфеле больше ничего не было, и защелкнул замок.

— Долг платежом красен, — сказал он. — Ты разрекламировал меня старой миссис Олдерсон, а я дам тебе возможность заработать немного на карманные расходы.

Он похлопал по портфелю.

— Я работал долго и упорно, чтобы раздобыть эти материалы. На случай, если с ними что-то случится, мне надо иметь надежное доказательство, что я ими располагал. Ты говорил мне, что все фотографы из газеты охотно берутся за частные поручения, если такие подворачиваются… в этом плане ничего не изменилось?

Мердок подтвердил, что если бы ему вздумалось запретить столь явное нарушение служебной дисциплины, он внес бы смуту и недовольство в ряды своих подчиненных. Ибо точно так же, как некоторые репортеры имели левые заработки к своему основному жалованью, так и фотокорреспонденты не брезговали лишним долларом. Когда они разъезжали по городу, выполняя официальные поручения, они частенько получали частные заказы от небольших рекламных агентств или от отдельных лиц, которые изъявляли желание запечатлеть на пленке церемонию бракосочетания, похорон, крестин или иного выдающегося события в их жизни. Администрация газеты смотрела сквозь пальцы на подобные дополнительные задания, если только они выполнялись не в служебное время. Второе же требование, чтобы на это не расходовался казенный материал, существовало только на бумаге.

Мердок обычно знал, когда кто-то из его работников печатает левые заказы, как и то, что на них идет пленка, бумага, реактивы, но поскольку это было не слишком обременительным расходом, он предпочитал притворяться слепым: в его памяти еще были свежи те дни, когда он сам остро нуждался в дополнительном заработке.

Правда, за последнее время он соглашался лишь изредка делать свадебные фотографии богатых людей, которым по средствам были его цены, да и выполнять отдельные заказы иллюстрированных журналов.

— Мне потребуется четырнадцать негативов, — заявил Брэди, — и я уплачу по пять долларов за штуку.

— Что за глупости! За пять долларов можно наделать полную пленку.

— Тихо! — в своей грубоватой манере одернул его Брэди. — Это уже не дружеская услуга, а бизнес. Все оплачивается из средств «на расходы», а старая дама может себе такое позволить. Если только она застонет, я скажу ей, что пять долларов уплачено не только за снимки и твое время, но также и за твое сотрудничество. Я напомню, что ты не болтливый малый…

Он поколебался и продолжал уже более серьезно.

— Это совершенно верно. Тебе придется просмотреть, что ты фотографируешь, но я уверен, что ты прочтешь не более того, что тебе совершенно необходимо, поскольку остальное — не твое дело. Вот почему я пришел к тебе. Скажи, мы можем сейчас этим заняться?

Против входной двери в кабинет стояли два массивных несгораемых шкафа. В одном из них находились фотоматериалы, и у каждого сотрудника были к нему ключи. В другом — были спрятаны фотоаппараты, включая собственный Мердока, объективы, специальное оборудование.

Достав оттуда аппарат и заперев шкаф на ключ, он прошел по коридору к столику с оборудованием для пересъемки. Отрегулировав свет и зарядив аппарат, он сказал, что может приступить.

Начиная с этого момента и далее, как заявил Брэди, было просто невозможно не видеть, с чем он имеет дело. Документы, которые ему нужно было сфотографировать, были подобраны по размерам и содержанию, в основном это были негативные фотостаты с черным фоном и белым изображением, некоторые представляли собой сообщения, подписанные заявления, два письма.

Поскольку саму работу он выполнял почти автоматически, не ломая над ней голову, он невольно стал думать обо всем том, что стало ему известно. В памяти всплыли слова Риты Олдерсон, его весьма заинтересовало, почему она была так сильно встревожена. Он слушал вполуха, разумеется, отчет Брэди о своих поездках, а когда тот замолчал и тишина стала гнетущей, спросил, кто же замещает его в бюро в его отсутствие.

— Френи Кэрби, — ответил Брэди, — хотя, откровенно говоря, дел у него было немного.

Пока он перечислил, чем именно занимался Кэрби, Мердок подумал о личности напарника Тома. В прошлом полицейский офицер. У этих людей было мало общего. По возрасту Кэрби скорее годился в приятели Мердоку. В характеристике Кэрби было записано о перестрелке с тремя ворами, забравшимися в гастрономический магазин. Кэрби раньше времени вышел в отставку, так как он посчитал незаслуженным порицание с понижением в должности.

— Он мог бы быть хорошим копом, — сказал Брэди.

— Что?

— Я говорю о Кэрби. Если бы он не был таким горячим, он бы дослужился до сержанта.

— А как теперь его дела?

Брэди пожал плечами.

— На жизнь он себе зарабатывает, ему не нравится кому-то подчиняться. Иногда мы с ним работаем на пару.

Мердок установил под объектив последнее письменное показание под присягой, и хотя он специально не пытался прочитать и разобраться в содержании фотографируемых документов, он понял, с чем он имеет дело. Конечно, он не видел полностью ни текста писем, ни показаний, но сделанные сверху печатные заголовки давали ему общее представление об их содержании. Задавшись целью совершенно не интересоваться тем, что он делает, Мердок все равно понял, что сфотографировал два свидетельства о рождении, два о браке и одно о разводе, одно письменное показание от министра и одно от мирового судьи, пару писем, копии двух записок из регистрационных книг отелей, рапорт полиции, два заявления на работу.

Закончив съемку, Мэрдок увидел, как Брэди запихивает подлинники назад в конверт. Он отправился в лабораторию проявлять пленку. Том пошел следом за ним и остановился в дверях в ожидании.

Включив красный свет, Мердок опустил пленку в проявитель и установил таймер. Завинчивая крышку на бачке и производя совершенно автоматически все последующие манипуляции, он невольно думал не только об одной Рите, но и о трех других людях, так или иначе связанных с семьей Олдерсонов, имена которых он заметил в документах. Одно из имен мелькнуло на брачном удостоверении из Сан-Франциско, два других — на анкетах из отеля в Майами-Бич, хотя само по себе, это не имело особой важности, поскольку он не видел ни даты, ни срока пребывания в отеле. То, чего он до сих пор не мог понять, это тревогу Риты или ее нервный импульс, то ли глупый, то ли нет, который заставил ее повидаться с ним, ибо насколько он успел заметить, в документах нигде не упоминалось ни ее теперешнее имя, ни девичье — Рита Карр.

— Сколько ты видел? — неожиданно заговорил Том Брэди. — Что запомнил?

— Не очень-то много. В качестве свидетеля я смогу лишь показать, что снимал 14 объектов для полицейского в отставке Томаса Брэди.

Брэди усмехнулся, но снова отправился следом за Мердоком, который теперь понес пленки на фиксацию. После того, как он опустил их в большой бачок, раздался телефонный звонок. Мердок взял трубку и услышал мужской голос, который хотел узнать, здесь ли мистер Брэди.

— Это тебя, Том.

Услышанный им односторонний разговор состоял почти полностью из междометий.

— Да… Что?.. О’кей! Сейчас.

Брэди положил трубку, сунул конверт в нагрудный карман и поправил шляпу.

— Мне надо идти, — сообщил он, — как ты считаешь, сколько еще времени ты будешь возиться с пленкой?

— Они тебе нужны сухими, да?

— Конечно.

— Так с полчаса.

— Я скажу тебе, что ты сделаешь, — проговорил он, входя в комнату Мердока за своим портфелем. Положи их в конверт и надпиши на нем мое имя. Если тебе надо будет уходить, оставь его тут, на столе… Нет, лучше положи в средний ящик. Я выпишу тебе чек за услуги, когда вернусь. И смотри, не вздумай спорить.

Поднеся к носу Мердока огромный кулак, чтобы подкрепить сказанное, он резко повернулся к выходу, едва не налетев при этом на Вольта Кэйри, нагруженного оборудованием, который как раз входил в кабинет.

Кэйри был двадцатью годами старше Мердока и был самым известным фотографом города. Он никогда не занимался ничем иным, и не работал нигде, кроме «Курьера». В известной степени он злоупотреблял этим, не слишком считался с чужим мнением, сам высмеивал то, что ему казалось достойным того. Его непременно сопровождал запах виски. Молодой состав газеты считал его чудаком, да он таким, очевидно, и был. Невысокого роста, коренастый, он надевал обязательно кепи, мешковато сидящие брюки и непомерно узкий жакет из материала другого цвета. Сейчас что-то буркнув, вместо приветствия, он опустил на пол свою ношу и вышел. Минут через пять раздался телефонный звонок, в корне изменивший планы Мердока.

Ибо сообщение от Метта Лекинса, дневного редактора, гласило, что у ДС-3 отказало шасси, он сейчас кружит над городом и, вероятно, будет садиться минут через двадцать— двадцать пять.

— Кто у вас на месте? — требовательно спросил он. — Кит Говард, — добавил он, называя одного из репортеров отдела новостей, — поехал туда, но без фотоаппарата.

— Мы с Кэйри, — ответил Мердок. — Подождите у аппарата, пока я не переговорю с ним.

Он соединился по внутреннему телефону с Кэйри и спросил его, чем он занят.

— Пара срочных объявлений оптовой продажи.

Мердок проверил журнал поручений, затем ответил по телефону:

— Кэйри работает со срочным материалом, Метт. Если только у вас там не найдется никого поближе, я сам туда поеду. По дороге буду поддерживать с вами связь.

Стоило ему повесить трубку, как он передумал, но перебрав в уме всех фотографов, которых он мог бы послать, подумал, что его кандидатура была самой подходящей. Он не забывал ни на минуту про пленку Брэди, однако у него совершенно не оставалось времени на ее обработку. Он успел развесить лишь половину кадриков на специальной струне. Не зная, что дальше делать, он увидел Кэйри, входящего в комнату.

— Вольт, прошу тебя кое-что сделать для меня, — попросил Мердок. — Развесь, пожалуйста, остальные негативы рядом со всеми. И когда они высохнут, сложи их в конверт, надпиши на нем имя Тома Брэди и сунь его в средний ящик моего стола.

— Хорошо, — ответил Кэйри. — Что там стряслось? Хочешь поработать для разнообразия?

Мердок рассказал ему о самолете. Тот тихонько ругнулся.

— Все эти объявления оптовой торговли, знаешь, куда бы я их послал?

— Знаю, Вольт.

Мердок усмехнулся.

— Если им требуется столько снимков, пусть обращаются в газету.

— Конечно, Вольт, конечно. Не забудь про мою просьбу.