Глава 23
Мир любой ценой
Российская империя была втянута в изнурительную войну со своим главным торговым партнером Германией. Армии обеих стран были сильны, и народы изматывали друг друга в заведомо бессмысленной войне.
В 1916 году армии Франции и Британии держались исключительно на костях армии русской. Военный министр генерал В. А. Сухомлинов вспоминал, как задолго до этого в первые дни войны к нему обратился английский посол Бьюкенен, по словам Сухомлинова, «не признававший никаких других интересов, кроме английских».
«Но и в этом, казалось бы, естественном побуждении британский сверхэгоизм сказался характерно, когда г. Бьюкенен явился ко мне в начале войны с требованием об отправке корпуса русских войск в Лондон. Экспедицию эту, для охраны английской столицы, предполагалось направить через Архангельск, куда прибудет необходимый для этого английский флот. От военного министра удовлетворение подобного оригинального требования совершенно не зависело, а в Ставке великого князя Верховного главнокомандующего нашли, что Бьюкенен сошел с ума. Николай Николаевич предложил собрать на Дону полк из стариков и этих бородачей казаков отправить в Лондон. От этого Бьюкенен, конечно, отказался – ему желателен был целый корпус, на случай появления на цеппелинах германцев, которых опасались в Англии».
Конца войне не было видно, и логично, что и Россия царская, и Россия Временного правительства, и Россия большевиков были обречены заключить мир с Германией. И действия к этому стали предприниматься в нейтральных странах.
И вот, когда в начале мая 1916 года тогда еще заместитель председателя Государственной думы Александр Протопопов, возглавлявший делегацию думы и Государственного совета во Францию и Англию, возвращался в Петроград, он навестил ясновидящего Карла Перрена, обладавшего связями с германской и австро-венгерской политической элитой. Этот медиум и гипнотизер проживал в Стокгольме. Французская контрразведка сообщала, что чародей был посредником Протопопова «при переговорах относительно сепаратного мира. Между ним и министром до последнего времени велась переписка при посредстве официальной вализы российской миссии в Стокгольме».
До войны во время своих приездов в Петербург и Ялту Перрен проверялся б, 7, 8 и 9 делопроизводствами Департамента полиции, то есть и контрразведкой, и сыскным отделением, и на политическую благонадежность! За ним были установлены гласный и негласный полицейский надзоры по 5 делопроизводству, занимавшемуся пресечением антигосударственной деятельности.
Во время войны Перрен проживал в Стокгольме со своей любовницей бельгийкой Анной Гетгебьюр. И здесь он находился в поле зрения русской военной контрразведки, которая даже завела на него «Дело об установлении наблюдения за американским подданным Перином Карлом, подозреваемым в шпионаже. 14 января 1915 года – 21 августа 1917 года».
Оккультист и хиромант Перрен сыграл важную роль в организации встречи Протопопова и сотрудника немецкой миссии Фрица Варбурга. Брат известного гамбургского коммерсанта был прикомандирован к посольству в качестве консультанта по продовольственным вопросам. Британский посол Бьюкенен считал, что эта встреча Протопопова могла «серьезно его скомпрометировать».
Позднее, в 1918 году, находившийся в большевистской тюремной больнице Протопопов – одно из главных действующих лиц встречи и бывший глава МВД – сообщит некоторые подробности сотруднице Политического Красного Креста Марии Рысс: «Все разумные люди в России, в их числе едва ли не все лидеры „Партии Народной Свободы“(кадеты), были убеждены, что Россия не в состоянии продолжать войну». Материально истощенная, без значительной тяжелой индустрии, с невежественным населением, склонным к анархии, – Россия находилась на пороге революции. Но эта революция не может не принять форм дикого бунта, губительной для России анархии. Поэтому представлялось необходимым нащупать почву, при каких условиях немцы согласны заключить мир со всеми союзниками: о сепаратном (между Россией и Германией) мире не думал ни он, Протопопов, ни кто-либо из его единомышленников. Вот почему Александр Дмитриевич Протопопов не счел возможным уклониться от свидания с Варбургом. Далее: 1) об этой встрече заранее были осведомлены все члены делегации; 2) о сепаратном мире вопрос не поднимался; 3) свидание до некоторой степени носило официальный характер.
Эти два последних пункта подтверждаются тем, что переговоры Протопопова с Варбургом велись в присутствии русского посла Неклюдова.
Другими словами, то, о чем все говорили, – Александр Дмитриевич Протопопов сделал. «Только в этом и была моя вина», – заключил свой рассказ бывший министр. Все те мысли, которые он исповедовал, он – по его словам – и положил в основание записки, представленной царю в конце 1916 года, то есть перед самой революцией.
Согласно словам Протопопова, России следовало за несколько месяцев до этого сообщить союзникам… что, «будучи неспособной продолжать войну, она вынуждена была вступить в переговоры с Германией. Все эти месяцы союзникам и России надо было вести эти переговоры. В случае же отказа союзников от переговоров Россия в упомянутое время, после заключения мира с Германией, могла выйти из войны. Таким образом она стала бы нейтральной страной».
3 июня 1916 года, возвратившись в Россию, Протопопов информировал об этих беседах государя. Возможно, встреча в Стокгольме стала причиной повышений по службе, когда 16 сентября 1916 года Протопопов был назначен управляющим МВД, то есть исполняющим должность до назначения, а с 20 декабря, буквально через три дня после смерти Распутина, утвержден в должности главы МВД.
