Глава 16
Сообщница. Мария Головина

Зимой 2003 года я посетил баронессу Ольгу Николаевну (Эриковну) Кройц. Она жила в Париже на улице Георга V в фешенебельном доме. Подходя к ее подъезду, я заметил, как к этому же дому на мотороллере подъехал Жерар Депардье.

Баронесса напоила меня чаем и пригласила посмотреть старые фото времен ее отрочества. На снимках был Распутин на берегах реки Туры в традиционном сибирском малахае. Все фото были в идеальном состоянии, а часть из них были довольно известными. Их автором являлась Анна Вырубова. Она пользовалась фотоаппаратом «Кодак», одним из тех, что император дарил своим детям и близким, прививая любовь к этому техническому творчеству.

Теперь попытаюсь объяснить, кто же такая Ольга Николаевна и какое отношение моя собеседница имела к моему повествованию.

Ольга Николаевна застала последние балы в Зимнем дворце и была племянницей Марии Головиной, являющейся для нашей истории ключевой фигурой. Только увидев фотографии альбома Ольги Николаевны, я понял, сколько же лет моей собеседнице, и до конца не мог это осознать. Хозяйка говорила, что у нее были и другие снимки, но они погибли во время наводнения в Испании, где она жила во времена Франко.

Положение Ольги Николаевны Кройц было особенным. На фотографии 1911 года, сделанной в Биаррице, представлена ее семья. Слева направо: графиня О. В. Гогенфельзен, с 1915 г. княгиня Палей, это мать Ольги Николаевны. Урожденная Ольга Карнович, она была дочерью камергера высочайшего двора Евгения Карновича и родной сестрой Марии Головиной, секретаря Распутина, – также урожденной Карнович. Далее на фото дети графини от первого брака: сын Александр Эрикович фон Пистолькорс и Марианна, в девичестве Пистолькорс, по мужу Дерфельден. Та самая, что фигурировала в деле Распутина в качестве предполагаемой ночной гостьи.

В центре великий князь Павел Александрович с дочерьми Ириной и Натальей и сыном Владимиром. Так как этот брак был морганатическим, то есть неравным по родовитости, дети великого князя не могли носить фамилию Романовых. И они получили соответственно титулы князя и княжны Палей – по первым буквам имени отца Павла Александровича. И наконец, справа еще одна дочь от графини от первого брака, графиня Ольга Кройц, урожденная Пистолькорс. Очевидно, что этот фатальный брак Павла Александровича превратил всех детей новой супруги от первого брака и Ольгу Николаевну Кройц в родственников Дмитрия Павловича. Ну и, конечно, она была племянницей Марии Головиной, также находившейся в непрямом родстве со своим любовником – Феликсом Юсуповым, женатым на княжне Ирине Романовой. Поэтому понятно, что убийство Распутина носило характер внутрисемейного заговора.

Обвинения Марии Головиной в соучастии начались сразу же, в первые часы после убийства. Подозрения на ее счет имелись и у следственных органов.

Сама она так говорила об этих упреках со стороны царицы и фрейлины Вырубовой: «На меня очень рассержены, говорят, что я предательница».

«Предательнице» припомнили и странный утренний звонок в первые часы после исчезновения фаворита, и ее уверения, что он жив.

Для предупреждения демонстрации на похоронах Григория Распутина отделением по охране общественной безопасности и порядка в столице в ночь на 20 декабря на короткое время, буквально до утра 21 декабря, был задержан ряд лиц, близких к покойному, в числе которых оказался царскосельский 2-й гильдии купец Сергей Михайлович Виткун. В специальной записке, содержащейся в секретном журнале особого отдела Департамента полиции, имеются его показания: «При опросе Сергей Виткун рассказал, что он большой почитатель покойного Распутина и лично задушил бы его убийцу, далее Виткун рассказал, что в отобранном у него письме на имя Анны Александровны Вырубовой / оставленном не вскрытым/ он пишет о своих подозрениях, что Распутина „предала“ стоявшая близко к нему его поклонница Головина».

Предала или все же поддалась чарам Юсупова?

У Муни Головиной была причина, по которой она доверяла Феликсу слепо и почти гипнотически. Доверяя так, как она доверяла только Распутину. Причина эта была интимной и в большой степени связанной с печальной историей смерти брата Феликса – Николая Юсупова. Другая связана с оккультизмом.

Начало 1910 года было ознаменовано в Санкт-Петербурге небывалым спиритическим ажиотажем. Сюда, в столицу империи, ехали со всего мира различные медиумы и волхвы. Спиритические сеансы, проходившие в многочисленных кружках, скрашивали жизнь российской элиты, пресытившейся балами, картами, кутежами с цыганами в «Вила роде» и публичными домами.

Оккультный журнал «Ребус» разместил на своих страницах объявление: «В настоящее время при санкт-петербургском кружке для психических исследований проводятся сеансы с медиумом Янеком. Как нам передают, на этих сеансах развиваются довольно сильные явления. Обычный спутник сеансов Янека – „материализованный зверек“ – проявляет себя на этих сеансах, и говорят, что его даже удается видеть при красном освещении».

Ян Феликсович Гузик проводил свои сеансы начиная с 19 декабря 1909 года по 11 марта 1910 года. Он вызывал в основном духов животных, так называемых элементалиев и человеческие души – души известных покойников. Например, Наполеона, Пушкина или Александра Македонского.

Импресарио Гузика выступал господин Чеслав фон Чинский.

«Небезызвестный нашим читателям фон-Чинский, – предупреждал журнал „Ребус“, – „великий посвященный“ в искусство извлечения и усвоения презренного металла, открывает охоту за русскими рублями!»

Подданный Германии Чинский практиковал в Дрездене как врач-психиатр, где у него возник роман с богатой пациенткой. Родственники аристократки подозревали врача в гипнотическом воздействии на баронессу с целью завладеть ее состоянием и пытались помешать их контактам. Но любовники вели себя решительно. Чтобы запутать следы и уйти от погони, организованной настойчивой родней баронессы, они покинули Дрезден, перебрались в Швейцарию, а затем в Мюнхен. Туда был вызван бывший священник из Вены, который на скорую руку и обвенчал «молодых».

Родственники баронессы устроили скандал и инициировали судебный процесс. К участию в нем привлекались известные немецкие психиатры, практиковавшие гипнотизм, – эксперт Йенского университета профессор Прейер и авторитет в области телепатического воздействия и ясновидения барон фон Шренк-Нотцинг, родственник баронессы.

20 декабря 1895 года суд присяжных города Мюнхена вынес приговор по этому запутанному делу, в котором приговаривал Чеслава фон Чинского к трехлетнему тюремному заключению, уличив его в подлогах документов и различных махинациях с брачным свидетельством.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что, когда Чинский, отсидев положенный срок, появился в России, у него возникли проблемы с Департаментом полиции.

9 июля 1910 года гипнотизер и мистик вручил градоначальнику Санкт-Петербурга Драчевскому заявление о своем назначении с 2 мая этого года членом верховного совета ордена мартинистов и генеральным делегатом ордена для России. В справке на имя начальника Санкт-Петербургского охранного отделения о таинственной организации, делегировавшей Чинского, сообщалось: «К сему департамент полиции добавляет: ложа Ордена мартинистов находится в Париже и, имея свой особый ритуал, примкнула к Всемирному масонству на федеративных началах».

Агентура охранного отделения вычислила адрес Генерального делегата: «Кузнечный переулок, д. 16, кв. 2». Наружное наблюдение, установленное за мистиком, не обнаружило за ним никаких криминальных грехов. Но легализация ордена мартинистов так и не состоялась, потому что делегат не представил устав объединения.

Но это Чинского не остановило: он развернул агитацию, в которой ему помогали медиумы. Связь с миром духов, которой владел Чинский, сделала делегата авторитетом среди петербургских мистиков.

Братья Николай и Феликс Юсуповы с 1906 года увлекались спиритизмом и различными мистическими поисками. Любовь к этим предметам и сблизила их с чернокнижником и мартинистом – Чеславом фон Чинским. Особенно сильное впечатление он произвел на Феликса, который в ту пору постигал восточные учения и йогу, и вскоре заезжий маг оказался вовлеченным в семейную драму Юсуповых.

Николай Юсупов влюбился в известную петербургскую красавицу Марину Гейден. Беда была в том, что она уже была помолвлена с лейтенантом конной гвардии бароном Монтейфелем. Юсуповы резко воспротивились выбору Николая.

В преддверии свадьбы с Монтейфелем Марина Гейден поехала в Париж за свадебными аксессуарами. И вдруг счастливому барону сообщили, что его невесту видели в столице Франции в обществе Николая Юсупова. Разгневанный Монтейфель отправился в Париж и убедился в том, что это так и есть, вызвал князя на дуэль, которую назначили в Петербурге 22 июня 1908 года. Для Николая поединок закончился смертью.

Позднее в своих «Мемуарах» Феликс утверждал, что нашел письма, «из которых выяснил, что гнусную роль в этом деле сыграл некто Чинский, известный оккультист. Из писем явствовало, что Николай был полностью под его влиянием. Чинский писал, что он Николаю ангел-хранитель и что с ним воля Господня. Замужество девицы он объяснял брату видимостью и научил его поехать за ней в Париж».

Но в петербургских салонах эту историю рассказывали иначе. Подружка князя Владимира Палея, некто Т. 3., утверждала: «Дуэль брата Ф. Николая была подстроена Ф.(еликсом) же и неким чернокнижником Чинским. Что будто бы Ф. через подземный ход провел Чинского в спальню к 3. Ю. и что Чинский сказал: „Завтра ваш сын Н. будет драться на дуэли и будет убит. Дайте мне 500 000, и я не допущу дуэли“. Она не поверила и прогнала его. Николай был убит, и Чинский опять явился тем же путем и сказал: „Дайте мне ту же сумму денег, как я прошу, и ваш сын встанет из гроба и скажет вам слово…“ Она вновь ответила, что не верит, что это простое совпадение. И Ф. сделался единственным наследником».

Семья Юсуповых была одной из самых богатых семей России, и Чинский знал, что сумма в 500 000 рублей для них вполне реальная.

Но женщиной, которая действительно хотела выйти замуж за Николая Юсупова, была Мария Головина. Она сильно переживала его увлечение Мариной Гейден. Николай был завидным женихом, и когда его не стало, Мария все свое внимание обратила на Феликса. Она стала ключевой фигурой в истории знакомства одного из убийц и его жертвы. Вспоминая начало отношений с Григорием Ефимовичем, Феликс Юсупов писал: «Очень скоро мне позвонила приятельница моя, барышня Г., у которой в 1909 году я познакомился с Распутиным…»

В показаниях, данных прокурору, Юсупов подтверждает, что стало причиной его знакомства с Григорием: «Относительно покойного Григория Распутина князь Юсупов заявил, что познакомился с ним недавно, посредством Марии Евгеньевны Головиной, интересуясь им как объектом для оккультизма».

Секретарь Распутина Арон Симанович подтверждает все вышесказанное, когда, описывая печальное утро, припоминает разговор с дочерьми покойного и выясняет странную взаимосвязь.

«У меня уже не было сомнений, что Распутин сделался жертвой страшного заговора.

– Как же Юсупов с ним встретился? – удивленный, спросил я. – Ведь они были большие враги.

– Через Маню Головину, – к моему удивлению, ответила дочь Распутина.

Для меня это было непонятно. Головина была фанатичной поклонницей Распутина, и я не мог себе представить, что она могла бы явиться участницей заговора. Я отправился к Мане Головиной и не скрывал от нее мою тревогу.

– Григорий убит, – сказал ей я.

Но она мне не верила.

– Нет, вы ошибаетесь, – ответила она. – Григорий жив.

Я спросил ее, для какой цели она способствовала сближению Распутина и Юсупова. Для меня было ясно, что она и понятия не имела о заговоре. Она сообщила мне следующие подробности.

Родители Юсупова не были довольны своим сыном, и поэтому послали его для получения образования в Англию. Только после убийства из-за какой-то проститутки на дуэли старшего брата ему было разрешено вернуться в Петербург. Так как Феликс был гомосексуалистом, то родители пытались его вылечить с помощью Распутина. Лечение, которому подвергался Феликс, состояло в том, что Распутин укладывал его через порог комнаты, порол и гипнотизировал. Немного это помогло. Но Феликс поссорился с Распутиным, так как последний был против его брака с дочерью великого князя Александра Михайловича, Ириной. План женитьбы Юсупова на великой княжне Ирине имел целью влить несметные богатства князей Юсуповых в семью Романовых.

Князья Юсуповы были татарского происхождения. Поэтому Распутин часто говорил, что в их жилах не течет русская кровь, и советовал Николаю не выдавать Ирину замуж за Феликса Юсупова, так как он вообще не мог быть мужем. Молодой Юсупов узнал об этих выражениях Распутина и страшно возмутился. Произошло очень бурное столкновение, после которого они не встречались, пока их опять не помирила Маня Головина».

Признание Головиной в любви к Феликсу Юсупову зафиксировано в неожиданном документе – показаниях бывшего министра Протопопова Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. Вот что он говорит: «К вечеру П. А. Бадмаев мне сообщил, что М. Е. Головина ему призналась в своем горе. Она знала накануне о намерении Распутина кутить и ужинать у Юсупова. Его же Распутин звал „маленький“, она все это скрыла от А. П. Балка и меня, потому что была неравнодушна к кн. Ф. Юсупову и боялась обвинения его в убийстве „отца“, которого тоже любила и почитала».

Да, действительно, Маня разрывалась между преданностью Распутину и любовь к Юсупову. Но любовь к последнему все же взяла верх, и не приходится сомневаться, о ком идет речь, когда Юсупов пишет: «Позвонила меж тем м-ль Г. Рассказала, что человек двадцать распутинцев-фанатиков собрались у ней дома и поклялись мстить. Она своими ушами все слышала. Потому умоляет быть осторожными. Возможно покушение».