Кира Медведь
Ноябрь 1998

– Только не говори, что ты этого засранца в покое оставила?

Я молча киваю.

– Вдвойне дура! Втройне! Боже правый, и откуда только такие дурочки в этот мир приходят? Да я бы его на весь поселок ославила! Да я б от него мокрого места не оставила и заставила платить по счетам! Сволочь малолетняя! Подумать только!

– Возможно, так бы оно было правильно, как вы говорите, но… Меня не так воспитали. Я не умела скандалить и выяснять отношения. Мама навсегда вдолбила в мою рыжую головушку, что репутация – это наше все. «Выносить сор из избы» в нашей семье было не принято. Точнее, родители строили жизнь так, чтоб в «избе» не было места «сору», чтоб нечего было «выносить», даже если очень сильно захотелось бы. Но кто ж знал, что их собственное дите сумеет нагадить им под коврик?

Тяжело выдыхаю. В какие-то моменты моего монолога будто и вправду становится легче, но в основном бередить давнишние раны больно и непросто.

– Я молча доходила до середины июля и никоим образом не выдала своего интересного положения. Блевала только на улице, впадала в валившую с ног спячку лишь в отсутствие обоих родителей. Это было не сложно, так как они все так же днями напролет пропадали на работах. Позволяла себе слезы редко и в ночное время. Лишний вес и излюбленные бесформенные одежды в этом случае сыграли мне на руку. Четыре месяца мне удавалось оставаться идеальной дочкой идеальных родителей, но ничто не вечно.