ГЛАВА 18
— Набрать Дорэна ит Хапински, — рявкнул в визофон, все-таки подняв крышу и закрыв салон авто от проливного дождя.
Мысли рвали голову на части, давая слишком много воли тьме. А еще перед глазами то и дело всплывали образ Кэти и ее взгляд, полный непонимания и обиды. Но проще все объяснить ей потом, чем рисковать сейчас. В доме она в безопасности, а у меня слишком много дел и совершенно нет времени на объяснения…
— Объект не найден, — ответила система.
— Гаденыш! — прокомментировал, обгоняя очередное авто.
— Объект не найден, — донеслось безэмоциональное из визофона. Если бы не знал, что система лишена интеллекта, решил бы, что издевается.
— Юлиан Роул, — дал новую команду.
Пошли гудки.
— Да! — Как всегда, он не в духе. — Я ведь сказал, что сам позвоню.
— Поздно. У меня больше нет времени ждать, — ответил холодно, — разрешение и комиссия нужны сегодня. Через час я буду на месте. И начну, с вами или без вас.
— Ты в своем уме, Боннер?! — заорат Юлиан. — Что такое час?!
— Это шестьдесят минут, — подсказал, снова обгоняя чью-то тачку. — И это то время, что у тебя есть, чтобы вернуть мне долг.
— Ну ты и тварь, Боннер.
Экран погас, я удовлетворенно кивнул. Если Юлиан взбесился, значит, из кожи вон вылезет, но постарается выполнить мою просьбу.
— Фил Гуни. Северный континент, — бросаю в визофон, прикладывая указательный палец.
Тишина. И снова гудки, после которых на экране возникает лицо скупщика.
— Адам. — Он приветствует меня кивком.
— Привет, мне нужна информация о человеке. — Я на миг задумываюсь, вспоминая имя. — Гордон Морти. Он работает в Отделе по борьбе с незаконными магическими изобретениями. На юге.
Фил нахмурился:
— Попробую что-нибудь выяснить, Адам. Кстати, твоего клиента, Хапински, обнаружили мертвым этой ночью. И тебя искали уже, чтобы допросить.
— А я при чем?
— В кармане его пиджака была записка, где упоминалось твое имя и просьба о встрече.
Я нервно повел плечом, вспоминая, как покидал кафе после разговора с Кайрой. Записку, написанную мной, просил передать Хапински, тот уже наверняка выяснил, где прятался Поук.
— Как он умер? — спросил чуть хриплым от накатившей злости голосом.
— От ножа в спину. — Фил отвел взгляд, помолчал и добавил: — Его видели перед смертью с красивой блондинкой. По описанию, очень похожей на…
— Стэфани Кирк, — кивнул я. — Его новая игрушка.
— Чья игрушка, Адам? Куда ты вляпался? Мне приехать?
— Нет, просто узнай как можно больше про Гордона Морти. И перезвони мне, Фил, как только что-то выяснишь.
— Береги себя. — Показалось, что Фил хотел сказать что-то еще, но потом качнул головой и отключился.
Я громко выругался, анализируя информацию.
Всю оставшуюся дорогу до Глемшира думал над тем, как поступить дальше. Поук предугадывал большинство моих шагов и, похоже, не упускал меня из виду все эти годы. Ублюдок изучал и, возможно, готовился к встрече.
Перед самым въездом в город я свернул направо, сбавляя скорость. Вынув из внутреннего кармана таблетки, выпил сразу три — сегодня мне очень понадобится самоконтроль. Тронув визофон, озвучил просьбу:
— Проложить маршрут до местного кладбища.
Секундное молчание сменилось спокойным голосом системы:
— Через три тысячи ярдов поверните направо…
У ворот кладбища стояли три служебные машины, рядом с которыми толпились сотрудники местной полиции. Юлиан обернулся на звук подъезжающего авто и махнул мне рукой, после чего сам пошел навстречу.
— Я нарушил с десяток правил и шантажировал судью, — сказал он, стоило мне выйти из машины.
— Мне всегда нравилось, как ты умело достигаешь поставленных целей, — кивнул, забирая из рук бывшего коллеги документы. — Здесь все? И осмотр, и допрос?
— Да. — Юлиан раздраженно сунул в рот сигарету, зажал зубами и прикурил, с удовольствием выпуская кольца дыма.
Опершись на капот, я открыл папку и пробежался по отчету коронера, а следом — по записи допроса, произведенного штатным некромантом. Все, как я и ожидал.
— Значит, единственное, о чем спросил ваш специалист, считает ли Доминик, что его убили? — поинтересовался, не поднимая взгляда.
— А ты что думал? Мальчишка даже после этого едва на ногах держался. Те, у кого дар посильнее, предпочитают частную практику с достойной оплатой.
— Знаю.
Закрыв папку, отдал ее Юлиану и, прихватив рюкзак, двинулся к кладбищу.
— Работаем! — крикнул за моей спиной Юлиан, и народ пришел в движение.
У самого входа я остановился и вынул из рюкзака горстку конфет. Она, как и все ее дети, любит угощения, любит внимание к себе. Опустив голову, проговорил одними губами:
— Приветствую тебя, Хозяйка. И прошу помощи.
Встав на одно колено, ссыпал конфеты под изгородь со стороны кладбища и замер, склонив голову.
Миг — и с ближайшего дерева взлетела птица, оглашая все вокруг своим криком. И почти сразу затихла, пропав из поля зрения.
Я улыбнулся — меня пригласили войти.
Следующие несколько минут шел между могил, пристально вглядываясь в памятники и изображенные на них лица, чувствуя, как нарастает внутри сила, как она разливается по венам, несется к сердцу, заставляя его стучать с бешеной скоростью.
— Доминик Тафт, — сказал еле слышно, приметив на одном из памятников уже знакомую птаху и расстегивая пуговицы на рубашке. — Прошу, Хозяйка, укажи путь.
Мелькнули крылья, и я проследил взглядом за ее полетом.
Ноги безошибочно вели вперед, обоняние принесло запах свежескошенной травы и мокрой земли, а в душу проникло чувство тревожного ожидания.
Не моего.
Остановившись у кованой ограды в половину моего роста, обогнул ее и вошел в приоткрытую калитку. Вдали послышался птичий крик, и я тихо поблагодарил свою проводницу.
Опустив взгляд, прищурился. Дорогой мраморный памятник с изображением женщины лет сорока бросился в глаза первым.
«Здесь нашла свой покой лучшая из жен, Кира Тафт», — гласила надпись ниже. Следом шли годы жизни.
Перевел взгляд влево и уставился на безымянную могилу. Земля уже просела, и теперь только энергетика говорила о том, что там кто-то был похоронен. Ни креста, ни таблички. Я присел на корточки, откинул рюкзак, стащил с себя все еще влажную рубашку и опустился на колени.
— У нас здесь необходимые атрибуты, — заговорил сзади мужчина, и я дернулся, обернулся. Тьма скользнула с пальцев, послушно оплела нужный мне участок, захлопнулась калитка.
Открыв собственный рюкзак, вынул свечи, сахили и нож.
— Фиксируйте все действия молча, Свен! — шикнул Юлиан на говоруна. — И умоляю, не подходите ближе. Еще не хватало потерять единственного штатного некроманта.
Я ухмыльнулся. Так вот кем был этот недотепа. Свен. Посмотреть бы на него… но это подождет.
Расставив свечи по углам могилы, надел сахили, невзначай погладив восстановленный заботливыми руками Кэти рисунок. Взял нож, чиркнул по ладони, сжал кулак, капая кровью на безымянную могилу, нашептывая слова призыва.
Прикрыв глаза, почувствовал чужое присутствие и опустил голову, вытянув вперед руки. Рисунок татуировок стал меняться, подчиняясь моей воле. Тьма внутри наслаждалась родной стихией.
— Кто? — принес ветер шорох листвы.
— Тот, кто желает справедливости, — отозвался я.
— Меня уже нет, — шепнули на ухо.
— Но тебе не все равно, — ответил, сжимая кулаки. Дух был слишком силен для того, кто умер больше трех месяцев назад. Это стало неприятной неожиданностью.
— Чего ты хочешь? — взметнулось вверх пламя свечей, но не погасло. Я вскинул голову, раскрыл глаза и уставился на пляшущее на ветру размытое облако.
— Не пытайся вырваться, — проговорил спокойно, — я не затем пришел, чтобы освободить неупокоенного.
— Тогда зачем? — Воздух вокруг уплотнился, и я ощутил первые капельки пота, стекающие по вискам.
— Чтобы вернуть тебе утраченное. Такова будет моя плата за твои ответы.
Дух молчал, то уплотняясь, то растворяясь практически полностью, и я уже решил уйти, решив, что ничего не добьюсь сегодня, когда он заговорил снова:
— Спрашивай.
Поведя плечами, я кивнул, задумался на миг. Для протокола нужно было имя умершего, в остальном же я мог действовать на свое усмотрение.
— Как звали тебя при жизни? — спросил, смахивая капли с лица.
Пот уже катился градом, застилая глаза.
— Доминик Тафт, — ответило облако.
— При жизни ты спроектировал и собрал часы, способные показывать будущее. Это так?
— Так.
По телу прошел озноб, я сцепил зубы, мотнул головой.
— Многие ли люди знали об этом изобретении? О том, как оно работает и как выглядит? И кто его спонсировал?
— О принципе его работы знал лишь мой добрый друг. Роджер Поук.
Из моего горла вырвался сиплый кашель, и тьма взметнулась вверх, облизывая верхушки ограды.
— В день твоей смерти вы виделись с Роджером Поуком? — выдавил из себя, хрипя.
— Да.
— На этом все, — шепнул, чувствуя, что вот-вот отключусь, — что я должен тебе?
— Кольцо… — снова лишь шепот в ухо. И тут же пришел образ требуемого. — Его сняли с моего пальца после смерти. Верни-и-и…
— Да будет так, — кивнул, разжимая кулаки, спуская тьму с поводков.
Взметнулись вверх волосы, потухли свечи, засветились рисунки на сахили. Дух ушел ждать обещанного, а я упал лицом на безымянную могилу, едва успев шепнуть:
— Благодарю тебя, Хозяйка.
Очнулся от ощутимой пощечины. Стоя напротив, нагнувшись ко мне всем телом, Юлиан улыбался так, словно только что выиграл годовую премию. И сразу в голову закралась догадка, кто та сволочь, что подняла на меня руку.
— Как ты? — спросил он тоном, едва скрывающим злорадство, одновременно откручивая крышку на бутылке с водой. — Пить хочешь?
Я скривился, приподнялся на локтях, смахнул со лба и носа налипшую землю, сплюнул. Присев, осмотрелся и понял, что меня перенесли чуть дальше от «места работы».
— Сколько я был в отключке? — уточнил, прищурившись и наблюдая за суетой у знакомой ограды.
— Около двадцати минут, — радостно оскалился Юлиан. — Годы берут свое, а, приятель? Еще лет пять назад ты мог продержаться и дольше, не падая физиономией в грязь при свидетелях.
Идиот. Конечно, откуда придурку было знать, что Тафт неупокоен? Слышать наш разговор с умершим мог лишь их штатный некромант, он же его фиксировал для протокола.
— Дух не нашел покоя, — ответил, не поворачивая головы. — У него обручальное кольцо после смерти сперли. Надо вернуть.
— В смысле? — Юлиан шумно отпил из предложенной мне бутылки. — Быть не может. Сосед увидел его на пороге и сразу вызвал «скорую помощь». Доминика Тафта нашли еще тепленьким, в доме ничего не пропало.
— Кроме его изобретения, — ухмыльнулся я. — Иди почитай отчет вашего спеца, уже должен быть готов. Он ведь фиксировал наш диалог с покойным? Как его, Свен? Пусть расскажет причину того, что душа не смогла уйти за грань и бродит неприкаянной.
Юлиан хмуро кивнул, помедлил мгновение и пошел к могиле нашего теперь уже общего клиента.
Я провожал бывшего коллегу уставшим взглядом, думая о том, что надо бы позвонить Кэти. Просто узнать, как она, услышать голос, полный обиды, и немного расслабиться. От смутного беспокойства за нее на душе скребли кошки.
Поднявшись, отряхнул рубашку, на которую меня заботливо уложили неподалеку от могилы старушки с большими добрыми глазами. Коснувшись ее надгробия, почувствовал лишь холод камня — душа давно покинула это место и больше не была привязана к нашему миру. Так и должно было происходить в нормальной ситуации, но этого не случилось с Домиником Тафтом. Поэтому, стоило позвать его, тот явился, питаясь моей же энергией и пытаясь вырваться из закрепленной за ним территории. Пока он был привязан к телу, но это лишь пока. Сильный, яростный, жаждущий отмщения, Доминик непременно нашел бы способ освободиться.
— Как вы? — обратился ко мне уже знакомый голос.
Я обернулся и уставился на Свена. Некромант смотрел в ответ с любопытством, без раздражения или недовольства. Высокий, худощавый, темноволосый и черноглазый, с мощным потенциалом, раскрытым лишь частично. С годами дар будет прорываться все сильнее, я видел, что тьма благоволит мальчишке. Именно мальчишке… Надо же.
— Сколько тебе лет? — спросил хмуро.
— Двадцать. — Он улыбнулся одними губами, глаза остались спокойными, словно затянутыми тонкой коркой льда.
Так смотрели все представители моей братии. Даже Мари. И взрослели мы гораздо быстрее сверстников. Дар накладывал свой отпечаток, отбирая часть души и человечности, но и взамен мы получали немало.
Пока осматривал Свена, тот заговорил снова:
— Предупреждая последующие вопросы, отвечу — у меня обязательство перед «Гнездом» нести службу в полиции, поэтому я здесь.
— Бюджетник, — понял я.
— Так точно. Еще пять лет — и получу вольную. И тогда мечтаю начать собственную практику, как и вы.
— Я адвокат, — припечатал и тут же скривил губы в нехорошей усмешке. — Некромантия — это у меня для души. И то я занимаюсь ею лучше, чем ты.
— У вас опыт. И дар сильнее моего в разы, — пожал плечами Свен.
— У меня желание всегда и все делать качественно, чтобы потом не было стыдно. — Тяжело вздохнув, я оттолкнулся от надгробия, к которому прислонился в бессилии, и пошел прочь с кладбища. Свен меня разочаровал.
— Моих сил все равно было бы недостаточно для допроса, проведенного вами, — со злостью заговорил мальчишка-некромант, догоняя меня. — И потом, труп нашли на пороге дома, ограбления не было, он вел асоциальный образ жизни, и коронер дал заключение, что смерть не насильственная.
— В таком случае вообще не нужно было его поднимать, Свен, — легко согласился я, продолжая идти. — Пририсовал бы там пару строчек, мол, все проверил, дух спокоен, убийство исключается.
Некромант замедлился, промолчал, и я понял: он так и поступил по настоянию своих же коллег. Хотя, возможно, рвался в бой. Молодой еще, все интересно, а этим идиотам лишь бы бумажную волокиту не разводить. Испортят на раз, как пить дать.
Резко обернувшись, посмотрел в светящиеся гневом глаза собрата по дару и холодно сообщил:
— Доминик Тафт был гениальным изобретателем, хоть и затворником. Его убили за талант, а после ограбили, лишив не только созданного артефакта, но и предмета памяти, из-за которого душа не нашла покоя. И все, что требовалось от вас, — выполнить работу, на которую нанялись. Плевать, что привело вас в полицию — обязанность или призвание, но вы всегда должны помнить: махнув рукой однажды, можете уничтожить чью-то жизнь, и, возможно, не одну. Но вам, Свен, начхать на мои нотации, ведь так? Пять лет пролетят быстро, и коллеги научат, как не замечать улики, отводить глаза и просто забивать на факты. А потом мы удивляемся, почему мир катится к чертям…
Последнюю фразу проговорил, уже отвернувшись и вынув из кармана брюк пачку сигарет.
Спустя десять минут я стоял у своего авто, смотрел в безмятежно голубое небо, перекатывая на языке старую, с трудом найденную ириску, и ждал новостей от Юлиана. Тот появился очень недовольным, и я внутренне улыбнулся, понимая, что добился своего.
— Будет тебе дело, — издалека заявил он. — По мне, так все там вилами по воде писано, но этот недоумок Свен привязался к словам духа и требует разбирательства. И я точно знаю, это ты запудрил идиоту мозги. Спасибо за внеочередной висяк.
— А что с эксгумацией? — перевел тему я.
— Выкопали с применением магии, чтобы не тратить драгоценное время. Осмотрели. Кольца обручального нет. — Лицо Юлиана на миг озарилось надеждой: — Может, сосед спер? Пока «скорую» ждал.
— Не-а. — Я забрал из рук бывшего коллеги заботливо принесенный рюкзак и полез внутрь, проверяя, все ли в наличии.
— Ты знаешь, где оно! — В меня обличительно ткнули пальцем.
— Знаю, — не стал отпираться. — Скажу больше, я знаю, где Поук. И сегодня вечером он лично признается нам в убийстве Тафта.
— Что? — Миг, второй, третий. Недоумение сменяется радостью и тут же — подозрительным прищуром. — Чего тебе надо, Адам?
— Не мне, — веско заметил я, — а тебе. Снова будешь моим должником, Юлиан, но я, так и быть, помогу. Привезу вечером девушку, на нее нужно надеть прослушку.
— Подробнее, — деловито попросил Юлиан, вынимая из внутреннего кармана пиджака блокнот и ручку. — Когда, куда, зачем, что надо?
К дому подъезжал, словно меня не было больше года. Казалось, что там меня забыли и снова никто не ждет. Но стоило въехать и заглушить мотор, как услышал музыку, льющуюся из открытого окна. Кэти нашлась на кухне. Она готовила, пританцовывая рядом с плитой, помешивая деревянной лопаткой блюдо и… попивая вино из бокала. Мое вино. Из погреба. Я узнал бутылку, которую собирался открыть когда-нибудь при значимом событии в жизни…
Вот и пришло событие в дом, даже само пробку откупорило.
Опершись на притолоку двери плечом, сложил руки на груди и какое-то время просто наблюдал за, без сомнения, порядком выпившей женщиной. Ее коса разметалась, превратив прическу во что-то среднее между «еще ничего» и «плевать, пойду лохматая», щеки порозовели, а попа так усиленно крутила восьмерку под медленную, совершенно не подходящую случаю мелодию, что я осознал — Кэти давно тоскует с моим вином на пару.
— Привет, — сказал тихо, стоило проигрывателю на миг замолкнуть перед запуском следующего хита.
Она обернулась. Я сделал музыку тише, уставился выжидающе.
Что будет? Скандал? Слезы? Обвинения?
Молчит.
Глаза злые, грудь вздымается часто и высоко, губы поджимает.
Отвернулась, качнула головой, убирая челку, упавшую на лоб, потом еще и подула с усердием, но та не желала покидать завоеванную территорию.
— Кэти, — позвал я, щелкнув кнопкой допотопной магнитолы и замер, едва скрывая улыбку.
— Как покатался? — спросила она, так яростно мешая овощи, что часть их высыпалась на плиту.
— Без тебя было тоскливо, — ответил честно.
— А мне — нормально! — бросила она, допив полбокала вина одним махом. — Тем более что сразу за тобой твоя сестра приехала — с ней скучать не пришлось.
Я напрягся, дернулся всем телом вперед, но остановил себя.
— Что она хотела?
Спросил вроде спокойно, а у самого тьма сгустками с пальцев капает, расползается у ног. Чертова усталость — никакого самообладания.
— Хотела, чтоб я сказала, где ее дочь. Но я не сказала, — хмыкнула Кэти, выключив наконец плиту.
Повернулась ко мне, сверкнула глазами и показала на пустой бокал. Потом выразительно глянула на стол, где стояла бутылка с остатками дорогущего вина.
Я понятливо исполнил просьбу, не забыв придержать бокал поверх ее пальцев. Она враждебно посмотрела на мою руку, свела красивые брови. Пришлось отойти на прежнее место.
Опершись на стену, вдруг подумал, что меня совсем не унижает этот ее командирский взгляд. Даже наоборот. Я от него испытываю нечто вроде возбуждения, приятного, яркого и предвкушающего. Мне впервые по-настоящему нравилось кому-то подчиняться, пусть и в мелочах.
— Так что с Донной? — напомнил скорее себе, потому что вдруг стал терять нить разговора.
— Я ее обманула, — грустно сообщила Кэти, вновь прикладываясь к бокалу. Сделав глоток, задумчиво продолжила, глядя в пустоту: — Она отчаянно требовала сказать, куда ехать, что пришлось так и сделать.
— Ты что, послала ее? — усмехнулся я.
— Не так и не туда, куда ты думаешь, — закатила глаза Кэти. — Хотя, признаюсь, и этого безумно хотелось. Потому что она припадочная. Вот так. Можешь орать или злиться, но это правда! Твоя сестра при-па-доч-на-я! Да. Она валялась у меня в ногах, проклинала всех вокруг, а потом стала угрожать расправой. Больная. Как будто я и сама не знаю, как ужасно все сложилось. — Кэти передернула плечами. И вдруг доверительно шепнула: — Честно говоря, пусть лучше твоя племянница будет в отца, чем…
— Я понял, — прервал ее, не выдержав. — И спорить не стану. Но, увы, родственников не выбирают. Довольствуюсь тем, что есть. Так где она?
— В аэропорт отправилась, — отмахнулась моя гостья, расплескивая вино. — Я сказала, что Роджер повез Мари к матери. Знакомить с бабушкой.
— И она поверила?
— Как видишь, — Кэти развела руками в стороны, — я здесь одна. В твоем доме. Ты сказал сидеть, и вот я сижу. Привыкшая подчиняться. Жду новых распоряжений…
Она икнула, удивленно прикрыла рот рукой и вдруг расхохоталась.
Я оказался рядом в тот же миг. Отнял бокал с остатками янтарной жидкости, отпил глоток, перекатывая дивный напиток на языке, и скривился, ощутив не то, чего ожидал.
— Да! И вино у тебя — кислятина! — обличительно заявила Кэти, шмыгнув носом. — И чего я только в тебе нашла?
— Непередаваемую харизму? — подсказал я.
Она вскинула голову, прищурилась, погладила по щетине и хмыкнула, шепнув:
— Разве что вот, харизма…
Дальше я ждать просто не смог — впился в ее губы жадным поцелуем, не в силах сдержаться, утопая в нежных объятиях, прижимая к себе и слушая, как усиливается бег ее сердца рядом со мной. Она ведь и правда ждала, хотя была обижена и могла натворить много глупостей. Другая бы точно натворила. Но не Кэти.
И я вдруг четко осознал, что не хочу ее отпускать. Не только из своих объятий — из своей жизни. Ни сейчас, ни потом. К такой женщине меня всегда будет тянуть, где бы я ни был, чем бы ни промышлял.
Моя. Не отпущу.
