Кейрр лизнула мою щеку. Я обхватила малышку руками, уткнулась в шею и несколько минут прорыдала, содрогаясь от изнурения и изжитого гнева.

Затем меня отвлекли голоса. Томан похлопал меня по плечу и убежал к Эйтис и Ранну. Френ стоял на коленях возле Беллуа, поддерживая его голову рукой. Я, пошатываясь, подошла к ним и опустилась рядом. Из носа и рта Беллуа сочилась кровь, ярко-красная на смертельно бледном лице.

– Майя, – прошептал он, глядя на меня из-под полуопущенных век.

– Я здесь.

– Мне жаль, – проговорил Беллуа и скривился от боли, силясь сделать новый вдох. – Прости меня. Прошу, прости…

Он умирал и знал это. Мы ничем не могли ему помочь. И теперь, в самом конце, после всего, что он натворил, он жаждал прощения. Я не сумела заставить себя открыть рот и избавить его от тяжести того кошмара, который он успел учинить.

Пару дней назад я бы сама его пристрелила.

Беллуа смежил веки. Наверное, он понял мои колебания.

– Вера была клеткой, которую я не замечал, – прохрипел он.

Он содрогнулся, и на его губах запузырилась кровь. А потом с них уже не сорвалось ни слова – лишь последний вздох.

Возможность подарить ему утешение была упущена. Я взглянула Френу в глаза – суровые, печальные, безмерно усталые. Он вытер мою щеку большим пальцем.

– Проверю Мабира, – произнесла я, и он кивнул.

Поднявшись, я заметила Аддая. Он распростерся на полу: вокруг его губ подсыхала лужица. Крошечные глазки с застывшим в них ужасом таращились в пустоту.

Я пошатнулась и бросилась в дальнюю часть хранилища. Темнота. Мелькнул слабый луч света – ко мне приблизился Томан с фонарем. За ним следовал кто-то еще, невидимый в полумраке.

Дхалла лежал там же, где мы его и оставили, укрытый курткой Томана и сложивший руки на груди.

– Мабир, – позвала я, касаясь его щеки.

Кожа Мабира оказалась холодной и сухой, как остывший воск.

Взор был направлен в никуда.

– Он умер? – прошептала Джем.

Я вздрогнула, не ожидав ее услышать, а затем вскочила и крепко-крепко стиснула в объятиях.

– Да, – ответила я.

Джем прижала меня к себе и расплакалась. Вскоре я ощутила на своем плече ладонь Томана, и до меня донеслись сдавленные всхлипы Туло.

Мертвую Колувер мы обнаружили у подножия скалы.

Рядом Табен охранял тело Кайрека, никого к нему не подпуская. Джем хотела лишь подойти к любимой драконице, но Табен ее отогнал. После смерти всадника драконов иногда приходится убивать, чтобы они не сошли с ума и не стали опасны, но едва ли у нас сейчас были силы усмирить громадного Табена.

Да и рука не поднялась бы.

В конце концов, он свернулся рядом со своим погибшим хозяином и умер от собственных ран. Лишь тогда мы смогли забрать тело Кайрека.

Джем уложила голову Колувер себе на колени и проплакала несколько часов кряду.

Зелл преданно бдела над Беллуа, однако позволила нам извлечь из него стрелу.

Она печально выла, когда мы положили его труп в ледник, а ее повели в зимнее стойло. Она разрешила нам с Томаном обработать ее раны, после того как мы позаботились о Ранну и Эйтис.

Затем Зелл спрятала голову под крыло и целую ночь напролет оплакивала свою потерю.

Грюс исчезла. Мы где только не искали, но так ее и не нашли. Отца и Шуджи не было, ее выводок оказался почти уничтожен, как и гнездовье: наверное, Грюс просто не выдержала, сорвалась с места и сбежала. По крайней мере, я на это надеялась – ведь в таком случае она могла быть жива.

Возможно, когда-нибудь в будущем вернется.

Тела драконов забрали местные ремесленники. Шкура, как и мясо, органы и кости, слишком ценны, чтобы позволить им сгнить. Мы и сами все прекрасно понимали, но не смогли заставить себя присутствовать при этом, когда мужчины пришли за Колувер и Табеном.

Джем с Одаксом. Томан с Эйтис и Ранну. Мы с Кейрр. Роув, Чейен и еще одна двойка. Адже, Дарид и четверо из когтя Кайрека. Френ. Семеро из двадцати двух пехотинцев Стэйлана, но не Стэйлан. Ни одного Джуза.

Выжили только мы.

Деревне повезло, ее в основном не тронули, как и наше поместье с зимним стойлом. Мы собрали обугленные останки Ужасов на пустом поле и сожгли. Посчитать наверняка оказалось невозможно, но драконьих черепов среди прочих костей было не меньше тридцати.

От Эдимму тоже остался след – у подножия скалы валялся гниющий скелет огромного дракона, увитый высохшими жилами и ошметками шкуры. Такой вполне мог покоиться на кладбище в недрах горы. Посовещавшись, мы сожгли его и зарыли пепел в глубокой яме подальше от полей и гнездовья, накрыли могилу плоским камнем и оставили безымянной.

Френ и Томан взялись чинить драконятню. Спасенные яйца мы разместили в гнездах зимнего стойла. Из двадцати девяти осталось шестнадцать.

Ранну провел три дня в лихорадке из-за воспаленных ран. Мы привязали его крылья к телу и приковали лапы к полу для его же собственной безопасности – и нашей тоже. Мы никогда раньше так не поступали, но в бреду Ранну мог стать буйным.

Туло еще не начал изучать искусство насечек, но Мабир передал ему множество знаний по медицине. Он наносил мази на жуткие холодные ожоги, оставшиеся после прямых столкновений с Ужасами. Прежде чем драконы сумели вернуться к привычному образу жизни, им пришлось ждать, пока не заживут их пасти. Туло установил в загоне здоровенный котел и варил для раненых галлоны травяного бульона, помогал всадникам менять перевязки драконам. Иногда он даже зашивал рассеченную чешуйчатую шкуру иглой и жилами. Туло трудился без устали.

Через неделю Ранну поправился и охотно хлебал бульон, набираясь сил, чтобы встать на ноги. Одакс тяжело воспринял смерть Колувер, а у Джем, несмотря на скорбь, было полно забот. Всякий раз, когда я ее видела, у нее в глазах блестели слезы. Они с Одаксом часами летали вдали от всех, и Джем ночевала с ним рядом.

Я следила за небом, высматривая Шуджу, хотя и злилась на отца за то, что он бросил нас разбираться с чудовищами – Ужасами и Джуза, – а сам улетел.

Вдобавок я переживала насчет спутника, которого отправил с ним Аддай. Жив ли отец вообще?..

Зато Кейрр с радостью высиживала яйца, оставшиеся в гнезде Колувер.

Около загона кипела работа, неизменно сопряженная с появлением купцов и торговых повозок, запряженных лошадьми. Но потом в зимнее стойло вернулось то, что Джем называла «спокойным ожиданием». И Зелл постепенно оттаяла. Она снова начала принимать пищу и с интересом наблюдала за нашими ежедневными занятиями, как будто видела такое впервые в жизни.

Роув отправил Дарида в Авигал с отчетом.

– Если Министерство среагирует быстро, а иначе быть не может, подкрепление стоит ждать ко Дню выводка, – сказал он.

С тех пор как окончилась битва, я не проронила ни слезинки, даже когда с почестями сжигали тела Мабира и Кайрека, и задумалась, что же со мной не так.

Я выгорела. Стала пустой. Как Ужас. Сравнение заставило меня содрогнуться от страха. Наверное, я соскользнула бы в самые темные уголки своей души, если бы не Кейрр. Она приветствовала меня, облизывая мое лицо и утробно урча, прикрывала меня крылом, когда мы гуляли, позволяла постоянно себя обнимать. И грустно подвывала, если я оставляла ее одну даже на несколько минут.

Нашей главной отрадой было небо. Ласки ветра, ритм дыхания и сокращения наших мышц, безбрежность и тишина. Я часто прижималась к шее Кейрр, закрывала глаза и наслаждалась этим ощущением.

Чувствовала, как оно меня обволакивает. Словно броня, защищает от горьких воспоминаний.

Роув собрал нас – Томана, Джем, меня, Френа, Туло и Адже – для разбора полетов. Мы сели во дворе поместья и кратко пересказали ему нашу историю, поведав и о путешествии в пещерах.

Я ожидала, что Роув отчитает нас, будет угрожать арестом или учинит что-то пострашнее. Однако он долго молчал, опершись локтями о стол и устроив на сплетенных пальцах подбородок.

– Вы ведь понимаете, что мы одолели Ужасов только потому, что они устроили склоку над свежей добычей, – произнес он наконец. – Мы застали их врасплох. Под должным командованием они перебили бы нас – всех до единого.

– Надо поблагодарить Майю, – заметила Джем. – Она убила шамана, который ими управлял.

Роув наклонился к Джем, положив ладони на стол.

– Можно поблагодарить и шестнадцать двоек драконерии и больше двух дюжин солдат Стэйлана, – он покосился на меня. – И Джуза тоже. Они умерли, защищая вас. Все они.

Мой пульс забился чаще. Роув посмотрел на Джем и Томана, потом вновь на меня.

– Как вы знаете, я стремился защитить гнездовье. Я был готов взять над ним контроль, но полагаю, что сейчас это спорный вопрос. У нас остались одна племенная пара, принадлежащая Томану, горстка боевых зверей и драконица-нянька. А мои претенденты мертвы, – Роув переплел пальцы. – Погиб и Аддай, и верное решение, насколько я понимаю, похоронено вместе с ним. Я не звал сюда Джуза – тут постарался Беллуа. Мое прошение о контракте остается в силе, но обстоятельства изменились. Как и моя позиция. Я подчинюсь любому принятому решению. Я буду действовать исключительно в интересах гнездовья.

– Но вы ведь надеетесь получить контракт, да? – произнесла я.

Роув поморщился и кивнул.

– Мне пригодятся ваши опыт и знания.

Воцарилось молчание. Мы были потрясены.

Спустя некоторое время я, не силах выносить тишину, решилась ее нарушить.

– Это надо же – быть таким удивительным трусом!

Роув уставился на меня в упор, но ничего не сказал.

– Чтобы заполучить гнездовье, вы были готовы отдать меня этому чудовищу Аддаю на растерзание.

Он нахмурился.

– Я следовал приказам.

– Очень удобным приказам. Вы переложили ответственность на безумца.

Роув невольно стиснул кулаки, однако тотчас разжал их, положил ладони на стол.

– Я не стану возлагать на тебя вину за его смерть. Я и сам, если честно, рад, что его нет в живых.

Теперь я поняла, что все время, проведенное с нами – уже почти год, – Роув говорил и делал лишь то, что выгодно ему самому, преследуя личные цели.

Зря мы не пристрелили и его, но такую судьбу хотел уготовить нам с Кейрр сам Аддай – убийство в разгар сражения.

Я покачала головой. Так или иначе, отец отсутствовал, а гнездовью не помешал бы такой человек, как Роув.

И неважно, одобряла я его или нет.

– Есть две вещи, над которыми вам стоит задуматься, капитан Роув. Первое – шаман, который, случайно или нет, призвал Эдимму. Возможно, его последователь способен повторить то же самое.

Роув промолчал.

– И второе – Эдимму наверняка выудил у Аддая много важных тайн. Так, по крайней мере, произошло со мной.

– И со мной, – добавил Френ.

– И со мной, – подтвердил Томан.

– Как и, вероятно, с вами, – заявила я.

Осознав, что мы пытливо смотрим на него, ожидая ответной реакции, Роув помрачнел и склонил голову.

– Видимо, он знает все, что и вы, – произнесла я.

– Но Эдимму мертв.

– Неужели?

– Мы похоронили его останки.

Я невесело улыбнулась.

– Мы называем его Эдимму. Он называл себя «мы».

Роув побледнел.

– Что это означает?

– Понятия не имею. Но если вдруг вновь появится подобная тварь, я думаю, что ей будет кое-что о нас известно. Нельзя исключать такую вероятность. И она может ворваться в наш мир в любой момент. Кстати, будет ли она одним из «них»? И что такое эти «они»? Общие ли у них мысли? Воспоминания?

И кем бы они ни были, из чего бы ни соткалась клубящая «плоть» Эдимму, тянуло их ко мне или же к гнездовью? Могла ли встреча с Летним драконом помочь мне найти ответ? Обвинения Аддая, конечно, ошибочны, но мне действительно казалось, что Эдимму связан именно со мной. Но почему? И насколько от него будет отличаться новое исчадие?

Роув бездумно смотрел на свои руки.

Я оглядела собравшихся за столом.

– Если предостережения Мабира были верны, то это лишь начало.

Выводок вылупился как раз в срок – в заново отстроенной драконятне, – через месяц после праздника Остары и рассвета весны.

Кейрр наблюдала за процессом, настолько счастливая, какой я не видела ее долгие недели. Она даже притопывала.

– Дить! – воскликнула она, когда скорлупа начала трескаться. – Малький, – удивилась она, когда хнычущие дити неловко выбрались на солому и их принялись мыть и взвешивать.

Девять мальчиков и семь девочек – здоровые и бодрые. Восемь оказались бронзовыми с желтоватыми отметинами, типичного для выводка Эйтис и Ранну окраса. Шесть – белыми с серым, как Колувер и Одакс. И лишь двое принадлежали Шудже и Грюс, они отливали иссиня-черным и медным. Я вспомнила, как Аддай передал мне два яйца из гнезда Грюс, когда мы готовились бросить драконятню на растерзание Ужасам.

Дити вывели Эйтис и Ранну из подавленного состояния. С малышней помогала даже Зелл, у которой пробудились инстинкты няньки. Улучшилось и ее здоровье.

Следующие два месяца Кейрр провела бок о бок с дитями. Играла с ними, когда они начали выползать из гнезд, присматривала. У нас в гнездовье впервые с тех пор, как выросли Одакс и Колувер, появился годовалый дракон.

Кейрр была настоящим чудом – любопытной и увлеченной, как и положено крепкой драконице ее возраста. Она стала для дитей настоящей старшей сестрой.

Перед подкреплением в гнездовье прилетел Дарид и, едва приземлившись, бросился меня искать. Джем, увидев его, поспешила присоединиться к нам в амбаре.

– Где Роув? – спросил Дарид.

– В дозоре.

– Отлично, – он, нахмурившись, стащил с пальцев перчатки и расстегнул ремни шлема. – Ваш папа не вернулся?

Я покачала головой, сглотнув ком в горле.

– Сожалею. Есть новости, мисс Майя. Хотел бы сказать, что хорошие, но – увы! Во главе реквизиции поставили нового прелата. Его имя Поритор. Ему отчитывался Беллуа. – Дарид вздохнул. – Он из Джуза, как Аддай.

– Какие силы он ведет? – спросила я.

– Один коготь драконерии…

– А еще?..

– Два полных крыла Джуза.

Джем со стоном опустилась на ближайшую бочку.

– Еще с обозом следуют механики и каменщики, – добавил Дарид. – И они везут заградительные машины.

Я уставилась в стену и кивнула.

– Есть новости и похуже, миледи. Со мной передали приказы капитану Роуву, но я сломал печать и подсмотрел, что там написано. По прибытии Поритор намерен отобрать вашего дракона, а вас арестовать и отправить на какое-то разбирательство в Авигал.

Мы с Джем переглянулись.

– Началось! – возмутилась она.

– Мне жаль, юная мисс, но я думал… думал, что Кайрек захотел бы вас предупредить. Я не смогу долго скрывать приказы от Роува, но постараюсь дать вам побольше времени.

– Когда прибудет Поритор?

– Недели через две, мисс. Может, быстрее. Кто его знает?..

Дарид был юн. Почему я не замечала этого раньше? Года двадцать два максимум. Пусть глаза его светились тревогой, а ветер уже успел оставить свою метку на его лице, в нем еще оставалась мальчишеская искренность.

– Спасибо, Дарид. Я ценю то, что ты меня предупредил. Поступай как должен.

Внутри меня что-то окаменело. Я поняла, что мне делать.

Я направилась в драконятню. Ворота, обращенные к обрыву, были раздвинуты, и дити беззаботно резвились у пропасти. Эйтис, Ранну, Одакс, Зелл и Кейрр ловко отгоняли их от края лапами и кончиками крыльев, но в то же время позволяли подобраться достаточно близко, чтобы дити могли взглянуть вниз и ощутить, где они находятся.

Это происходило испокон веков. У нас еще никогда не случалось, чтобы дить разбился. Они чувствовали себя здесь в своей родной стихии: драконы любили и понимали высоту.

Кейрр ввязалась в шутливую борьбу со вспыльчивым малышом, черным, как Шуджа, с медными, цвета Грюс, полосками – одним из двух выживших из их выводка. Однажды он превратится в великолепного дракона. В воздухе раздавались повизгивания, писк и попытки угрожающе рычать. Эйтис и Зелл тихонько переговаривались, цокая и урча. Их болтовня по-прежнему оставалась для меня непостижимой.

В гнездовье была вся моя жизнь – все, что я когда-либо знала, – круговорот драконьей жизни.

Внезапно меня охватила сильнейшая тоска по отцу и Шудже, Дариану и Ару. Тревога за них жгла сердце огнем.

Я посмотрела на дитей. Обычно это время года было самым радостным: гнездовье заполнялось веселыми, игривыми дитями.

Кейрр выглядела счастливой. Она не понимала, что нам нельзя тут оставаться.

И я, наконец, разревелась. Я плакала о том, что у меня отняли.