Небо прорезала молния, а у нас появлялась на свет первая кладка яиц. По крыше зимнего стойла барабанил дождь. Год назад три наши самки принесли двадцать четыре яйца, наш рекорд. Отец говорил, что это предзнаменование грядущих бед.

Я с тревогой ждала, сколько же яиц окажется в кладке сейчас.

Эйтис отложила на свежую подстилку из щепок восемь штук, серых в пятнышко, на одно больше, чем в прошлом году.

Когда все началось, мы с отцом, Томаном, Джем и Дарианом сразу же принялись за работу. Каждое яйцо было досуха вытерто, проверено на предмет трещин и признаков того, что дить внутри здоров, а потом взвешено. Затем мы восковыми карандашами аккуратно написали на скорлупках инициалы родителей и порядковый номер невылупившегося дитя. Бережно уложив груз в тележку, мы покатили наши хрупкие драгоценности в драконятню, где в засыпанном свежей, сухой соломой гнезде нас ждал Ранну. Отложив последнее яйцо, к нему присоединилась и Эйтис. Вскоре она задремала, низко урча, как громадная кошка.

Снаружи лил дождь. Мы приготовились к родам следующей драконицы. В какой-то момент в стойло вернулись Дариан с Ару, выходившие размять ноги. Дариан подсел ко мне.

– Кайрек хочет с тобой поговорить, – сообщил он тихонько.

– Чего?.. Что он сказал?

– Что хочет с тобой о чем-то поговорить.

– О чем?

– А я откуда знаю? Сама у него узнай. Он о чем-то хочет тебя спросить.

– Нет!

Я насторожилась. В голове одновременно возникли две мысли: «Он меня хочет» и «Пожалуйста, нет». Я вспомнила мечту Кайрека о жизни в гнездовье и тепло, которое разлилось в моей груди, когда я слушала его. Резной деревянный дракончик по-прежнему жил на моем прикроватном столике. Я разглядывала его не одну бессонную ночь, гадая, можно ли мне вообще так рано задумываться о замужестве.

Я ведь почти не знала Кайрека. Как, впрочем, и себя. Поэтому и не хотела ничего слышать. Мой мир изменился. У меня и так полно проблем. Я помотала головой.

– Когда? Сейчас?

– Когда угодно, – пожал плечами Дариан и оставил меня, красную и дрожащую.

Меня привела в ярость смесь стыда, желания и страха, которая буквально разрывала мои внутренности.

Но разговору было суждено подождать. У Колувер начались роды, и остальные заботы отодвинулись на второй план. Когда она справилась со своей задачей, солнце уже опустилось за горизонт, ливень превратился в крупную морось, а потом все и вовсе прекратилось. В гнезде Одакса в драконятне самку дождутся десять отменных яиц – на два больше, чем в прошлом году.

Оставалась лишь Грюс. Она была крупнее и Эйтис, и Колувер, поэтому всегда разрешалась от бремени последней. Отец с Томаном по очереди мерили шагами стойло. Дариан спал на койке, а я не могла и глаз сомкнуть. Я, конечно же, наблюдала за родами и раньше, но ведь Ару и Кейрр уже в следующем году будут готовы к размножению, поэтому происходящее вызывало у меня особенный интерес. Я сидела, обхватив руками спинку стула, и смотрела, как Джем взвешивает последнее яйцо Колувер.

Меня окутало умиротворение, и все мои тревоги, пусть на мгновение, исчезли. Грюс что-то глухо пророкотала. Отец замурлыкал себе под нос. Томан подошел к Джем и, обняв со спины, поцеловал в щеку, когда она повернула голову.

С некоторых пор Томан стал более терпеливым и любящим.

Вот где я хотела быть – в своем гнездовье, и помогать дитям рождаться на свет. Наш новый выводок – родные братья и сестры Ару. Это теперь семья Кейрр. Мои губы впервые за несколько дней тронула улыбка. Я цеплялась за свою фантазию изо всех сил, стараясь не думать о плохом.

Уставшая, но довольная Джем подвинула стул и, усевшись, потянулась.

– Знаешь, сейчас наступило, наверное, мое самое любимое время – когда яйца отложены и гнездовье наполнено спокойным ожиданием. Мне нравится здешний уклад, но вот такие деньки особенно.

Несмотря на всклокоченные, спутанные волосы и темные круги под глазами, Джем сияла. И в такие моменты я как никогда видела в ней сестру. Ей тоже находилось место в моей мечте – счастливой жизни с драконами.

«Держись за свою мечту», – сказала я себе мысленно. Она ведь так близко, надо просто протянуть руку.

Улыбка Джем померкла.

– Что с тобой? – спросила меня Джем.

Неужто лицо меня выдало?

Беллуа. Аддай. Ужасы. Эдимму. Заграждения Стэйлана, шныряющие повсюду солдаты. Домашний арест. С чего бы начать?

Я кивнула на яйца.

– Посмотри на них, Джем. Они ничего не знают о мире, в который пришли. Сколько из них проживет хорошую жизнь? Многие погибнут на поле боя. Разве тебе не грустно?

Джем пожала плечами.

– Иногда. Но мы так или иначе служим Империи, верно?

– У людей хотя бы есть выбор.

– Разве?

Я глянула на тачку, где лежали три последних яйца Колувер, обернутые теплым одеялом.

– Не всегда. Время от времени. Но у драконов?.. Никогда.

– Нам везет, – произнесла Джем. – Даже несмотря на Ужасов, Эдимму, машины для убийств на крышах нашего гнездовья, мы все равно делаем свое дело, – Джем смахнула с моего лица прядь волос. – Воспользуйся передышкой. Поработай над драконьим языком, – и она вновь улыбнулась.

– Он существует. Надо только прислушиваться. И тогда начинешь его различать.

– Я прислушиваюсь. И думаю, что ты права, – Джем встала и чмокнула меня в лоб. – Мне пора. Я быстро, туда и обратно! Не забрасывай драконий язык. Однажды научишь и меня!

Джем подмигнула мне и выкатила тележку с яйцами из стойла. Вошедший после этого Беллуа закрыл за ней дверь. У меня внутри что-то оборвалось. Я не видела его с того самого дня, как мы попали в засаду на горе. Что он вообще забыл в гнездовье?!

– Как ни странно, я видел сей процесс лишь дважды, – заговорил Беллуа. – Очень хотел бы понаблюдать, если позволите.

Отец смерил его взглядом.

– Ладно, но под ногами не мешайся, – отозвался он и продолжил мерить шагами стойло.

Мы с Томаном сидели и ждали. Дариан спал. Вернувшаяся Джем уставилась на Беллуа, повернулась к нему спиной и начала раскладывать по местам захваченные из дома одеяла, бутылки с горячей водой и нагретые полотенца, источавшие пар.

В конце концов, Беллуа приблизился ко мне.

– Майя, – произнес он с коротким поклоном. – Я должен поблагодарить тебя за помощь на горе. Глубоко признателен – и за себя, и за мою милую Зелл. Она – мой старейший и ближайший друг. Не знаю, что бы я… – он умолк, не в силах подобрать слова.

Я немного помолчала.

– Я делала лишь то, что должна была, – в конце концов, сказала я.

– О, нет. куда больше. – Беллуа шумно выдохнул. – Признаюсь, подобные разговоры даются мне с трудом. Иногда я веду чересчур пылкие речи, и знаю, что эмоции часто берут надо мной верх. Но я не злой человек, Майя. К чему я клоню: я прекрасно понимаю, что ты могла оставить нас на растерзание чудовищу. Но ты так не поступила.

Я устала. У меня затекли мышцы. Мне следовало лежать в кровати и спать.

Я совершенно не хотела с ним общаться. Но я кивнула.

Наши взгляды встретились, и Беллуа тотчас отвел глаза, в которых мелькнуло смущение.

– Ты, пожалуй, удивишься, но у нас много общего. Во время покорения Таммуза мой отец служил интендантом при драконерии. Он был суров, как и твой батюшка. Много обязанностей, мало сострадания и гораздо больше требований, чем свободного времени.

Я не хотела его слушать. Хотя бы потому, что он не понимал моего отца.

Беллуа нахмурился еще сильнее.

– Как и ты, я потерял мать, будучи совсем юным.

Я закусила губу, чтобы не ляпнуть лишнего.

– На нашу деревню напали таммузские воины. У меня на глазах жестоко убили соседей. Мы с сестрой и матерью спрятались за амбаром. И прежде чем нас заметили, мать взяла топор и ринулась к врагам, – Беллуа посмотрел на меня, сделав паузу. – Я видел, как таммузские воины вонзали в нее мечи, а она пыталась сперва удержаться на ногах, а потом на коленях, – он сглотнул. – Я отвернулся за мгновение до того, как ей отрубили голову.

Он с минуту простоял без движения, стискивая рукой спинку стула. Я не хотела знать никаких подробностей о его прошлом, не хотела, чтобы мой гнев разбавила даже капля сочувствия.

– Зачем вы мне это рассказываете?

Беллуа глянул на меня искоса. Выражение его лица оставалось загнанным.

– Ты, конечно, жаждешь, чтобы я поскорее отсюда убрался. Но ситуация сложилась иначе, и мы должны извлечь из нее всю выгоду, какую только сможем. Поэтому я хочу, чтобы между нами возникло понимание.

Я не знала, что сказать, и отвернулась.

– Что случилось с твоей матерью, Майя?

Я еле сдержала гнев, перемешанный с печалью, и взмолилась, чтобы Беллуа не заметил этого, хотя у меня вспыхнули щеки.

Я помедлила с ответом.

– Во время пике подвел один из ремней, и она разбилась насмерть.

Во мне кипела ярость. Ему какое дело?!

– Мне жаль. Не хотел разбередить старую рану. Я и правда сочувствую тебе. Прими мои искренние соболезнования, – Беллуа склонил голову. – Что ж, могу лишь поблагодарить тебя снова, – произнес он и принялся бродить по стойлу.

Он касался гнезд, изучал строение и развешанные по стенам предметы, ожидая появления последней кладки яиц. Внезапно остановился рядом с гнездом, где, сплетаясь, сопели Кейрр и Бак-Бак. Ару спрятал нос под крыло, открывая нанесенную на шею метку связи. Беллуа наклонился ближе и погрузился в раздумья.

И взглянул на меня.

А я вспомнила, что для удобства собрала волосы в хвост. Рука невольно дернулась, чтобы распустить волосы. Лицо Беллуа озарилось. Он догадался.

Грюс издала тихий стон, переходящий в рокот.

– Началось, – встрепенулся отец. – Томан, дай полотенце. Дариан!

Отец свистнул сквозь зубы, и Дариан сразу сел.

– Уже? – спросил он, взъерошив волосы пятерней.

Беллуа приблизился к Грюс.

– Первое пошло, – объяснил отец и расстелил полотенце на щепках под изогнутым хвостом Грюс. – В прошлом году она отложила девять. Если в этом будет столько же, установим новый рекорд гнездовья, – добавил он мрачно.

– Да, помню, – отозвался Беллуа, не сводя с меня пристального взгляда.

Грюс умолкла, и на полотенце скользнуло вытянутое серое яйцо с золотыми пятнышками.

– Отличный размер, – заметил отец, заворачивая его и передавая Томану, который затем отнес яйцо к тазу с водой.

Джем с новым полотенцем в руках встала рядом с отцом.

Яйца появлялись с интервалом в две-три минуты – времени как раз хватало на то, чтобы один человек вымыл и высушил каждое. Однако их было необходимо взвесить, занести в список и подписать. Вскоре в тележке лежали уже четыре штуки, завернутые в одеяла, которые сохраняли их в тепле.

Еще немного – и яйца доставят в драконятню к Шудже.

– Я сейчас, – произнес Томан и, проверив свисающий с крюка тележки фонарь, толкнул ее к двери.

– Поспеши, – кивнул отец. – Они появляются все быстрее.

В дверном проеме блеснула молния, на мгновение высветив водопад.

Раздался удар грома – и двор вновь окутала темнота.

Джем унесла очередное яйцо к тазу, и на ее место встал Дариан. Я взяла из стопки теплое полотенце. И вдруг в мои волосы вцепились чьи-то пальцы.

– Стой смирно, – приказал Беллуа.

– Отпусти! – Я хотела высвободиться, но Беллуа не позволил.

– Эй! – крикнул Дариан, однако Беллуа лишь усилил хватку.

– И что я тут вижу? – поинтересовался он.

Я вновь потянулась к его руке, и он надавил мне на голову, вынуждая ее опустить.

Шлепнул меня по запястью и скользнул пальцами по метке на моей шее.

– Интересно. А на метке есть два именных кольца.

Удар грома сотряс двери амбара. Беллуа дышал мне в спину.

– Что ты натворила? – прошептал он.

– Отпусти ее! – рявкнул мой отец, замерев с яйцом в руках – передать его пока было некому.

Дариан уложил свою ношу в солому и попытался мне помочь, но Беллуа перехватил его запястье свободной рукой и вывернул так, что Дариан мгновенно оказался беспомощен. А затем оттолкнул нас обоих.

Джем с отцом завернули в полотенце очередное яйцо.

– Ты наверняка знала, что кольцо у Ару все-таки проявится. Но рассчитывала, что к тому времени я уберусь отсюда восвояси, верно?

– О чем это вы? – спросил Дариан.

– Неужели ты ничего не понял? – усмехнулся Беллуа. – Ты делишь своего дракона с сестрой.

Дариан сокрушенно коснулся метки на своей шее и уставился на меня.

В глазах отразилась горечь. Я словно слышала обвинения в предательстве, так и не слетевшие с его уст.

– Что?!

– Я пошла на это только из страха, что их связь нарушится.

Беллуа изумленно распахнул глаза.

– Как ты могла о таком подумать?

– Вы их разлучили, когда Дариан был слаб. Я спасла Ару. От вас!

Отец, пронесшись мимо меня, впился в плащ Беллуа обеими руками, которые даже не успел вытереть, и вжал Беллуа в стену.

– Если ты еще раз, – прошипел отец, – коснешься моей дочери, я сброшу тебя с обрыва.

Беллуа промолчал, терпеливо дожидаясь еще каких-нибудь действий со стороны моего отца.

Мы молчали. Отец целую минуту просто продолжал его держать, пока в стойло не вернулся Томан с пустой тележкой.

– Что у вас тут стряслось? – просто спросил он.

Отец отпихнул Беллуа, и тот, одернув плащ, обвел присутствующих яростным взглядом.

– Кто еще знает? – спросил он.

– Никто, – ответила я. – Кроме меня.

– Значит, ты и Мабир, – Беллуа покачал головой. – Кто еще? – рявкнул он. – Я ведь предупреждал тебя, Майя, держись от Мабира и его гнилых верований подальше. Но теперь я осознал, что и тогда было уже слишком поздно, – Беллуа потоптался на месте и пытливо посмотрел на Дариана. – Носи волосы распущенными, пока я не решу, что с этим делать.

Он развернулся и покинул зимнее стойло.

– Что у вас тут стряслось? – изумленно повторил Томан.

Никто не ответил. Я чувствовала себя неловко.

Дариан шагнул ко мне почти вплотную и сощурился.

– Что ты сделала?

– Мы боялись, что если ваши метки не закончить, то Ару умрет, а Беллуа не позволял держать вас вместе. Мы так поступили, потому что если вдруг… – я сглотнула, не осмелившись произнести вслух то, что собиралась.

– Ну?.. Если вдруг что?

– Если бы ты умер от раны, Ару был бы спасен.

На лице Дариана отразилась борьба: злость перемешалась с болью, благодарностью, стыдом и замешательством. Он посмотрел на Ару и Кейрр, теперь разбуженных. Повернулся к отцу, Томану и Джем и, наконец, обратился ко мне, встав почти нос к носу.

– Почему ты молчала?

Потому что Мабир запретил, и я боялась, что твой язык-помело нас выдаст. Мы с дхаллой стали заговорщиками и, наверное, чувствовали, что нашу ересь лучше держать в тайне от окружающих. Причин много, и ни одна из них не была веской. Так и не дождавшись ответа, Дариан подошел к Ару и приказал ему встать.

– Дариан, мне жаль. Я не знала, как тебе рассказать.

Он молча протиснулся мимо, снял с дверного крюка фонарь и повел своего дракона под дождь. Ару, поравнявшись со мной, бросил на меня встревоженный взгляд.

– Нет, останься! – крикнула я, и Ару замер.

Дариан обернулся и уставился на меня. В глазах брата плескалась горечь.

– Ару! Ко мне! Живо!

Когда Ару сдвинулся с места, Дариан щелкнул его по носу.

– Дар, пожалуйста, не…

– Оставь нас, пожалуйста, в покое, – отрезал он и пошел прочь.

Дождь усилился, и Ару накрыл Дариана крылом. Я шагнула к двери, но меня позвал отец.

– Ты мне нужна. У нас закончились полотенца, а Грюс совсем без сил. У нас полная неразбериха. Пойди, принеси еще…

– Отец, моя неразбериха куда страшнее.

Он ничего не ответил. Я выжидающе смотрела на него. Спустя некоторое время выражение его лица смягчилось, и он кивнул. Я бросилась наружу.

Ливень мешал видеть. Небо, горизонт, гнездовье – все слилось в мутный пейзаж с бледными точками фонарей. Я пробежала по подсвеченному мосту к загону. Дежурящие на крышах солдаты встрепенулись, заслышав мои шаги.

– Кто там?

– Майя! Где мой брат?

– Там, – произнес чей-то голос из темноты.

– Не знаю, – отозвался другой.

Прекрасно.

Я расслышала скрип седельного подъемника и кинулась к нему через весь загон. Я хотела остановить Дариана. Я должна объяснить ему ситуацию, заставить его понять, что я просто о нем заботилась. Я должна успеть прежде, чем он натворит глупостей.

Но у седельного подъемника его не оказалось. В открытых дверях амуничника я обнаружила седло Дариана. Сбитая с толку, я застыла как вкопанная и прислушалась. Вдалеке погромыхивал гром. Ветер качнул балку, и та заскрипела.

– Дар?

Я смахнула мокрые волосы со лба и поплелась к дому. Дариан, конечно же, у себя.

Однако меня терзало странное предчувствие.

В комнате брата не оказалось, да и Ару наверняка ждал бы Дариана у дома. В лес они, разумеется, не отправились. Может, в лагерь драконерии? Хотя зачем? Я побрела к мосту и, несмотря на сомнения, двинулась к лагерю. Заглядывала я на его территорию лишь изредка, поэтому замедлила шаг, ожидая, когда молния подсветит мне путь, ибо различала только темные очертания палаток и силуэты драконов со сложенными крыльями. Я мысленно выругала себя за то, что не догадалась захватить фонарь. Или свою драконицу.

– Кто идет?

Я даже не увидела человека, пока он не заговорил.

– Майя, дочь мастера-разводчика. Ищу своего брата.

– Он недавно по мосту вашему шел, с драконом.

– Боги… – выдохнула я и добавила чуть громче: – Спасибо.

Я опять направилась к дому и забрала из холла фонарь. Добежав до зимнего стойла, сдвинула дверь и на пороге едва не налетела на Кейрр.

Отец что-то проворчал.

– Дариан улетает, и я должна его остановить! – крикнула я, и мы с Кейрр ринулись к мосту.

Я проклинала себя за то, что не сразу взяла с собой Кейрр.

А когда мы пересекали загон, до меня вдруг дошло. Почему двери амуничника оказались открыты? Почему там горел фонарь? В амуничнике можно с легкостью спрятать юного дракончика, после чего спокойно подготовить сбрую. Все элементарно.

Какая же я дура!

Когда я увидела Дариана, тот как раз застегивал ремень на груди Ару. У седла был закреплен заплечный мешок с вещами и лук с колчаном.

– Бак-Бак! – весело прогудела Кейрр, и Ару ткнулся в нее носом.

– Дар, пожалуйста, послушай…

– Майя, оставь нас в покое.

Ару беспокойно заерзал. Дариан забрался в седло и принялся отцеплять от него кольца, но я дотянулась и схватила брата за рукав.

– Прошу тебя, Дар. Прости! Позволь…

Ару отступил назад, и Дариан стряхнул мою руку, но я успела вцепиться в передний ремень седла. Дариан приказал Ару сдвинуться, однако держалась я крепко.

– Дариан, пожалуйста…

Он наступил пяткой на мои пальцы и давил, пока я их не разжала, а затем наклонился.

– Я должен улететь.

Я упрямо схватилась за подножку, разозлившись.

– О чем ты? Дар, что ты вообще тво…

– Теперь мир вертится вокруг тебя. Все почему-то становится твоим. Мое место в семье. Моя жизнь. Гетиг. Даже мой дракон!

У меня отвисла челюсть.

– Мы испугались, Дар. И не знали, что еще сде…

Дариан вновь приказал Ару попятиться, и моя рука соскользнула.

– Я должен улететь. От тебя, Майя.

И с моих губ слетели гневные слова, которые я не сумела удержать.

– Ты. Эгоистичный. Маленький. Гад.

Дариан покачал головой и, развернув Ару, унесся в темноту. Вспыхнул росчерк молнии, и я увидела их – они все выше поднимались в черное небо. Я как можно скорее оседлала Кейрр, хоть пальцы тряслись и казались мне слишком неловкими. Дождь ослепил меня, когда мы бросились в погоню, но я знала, куда Дариан направлялся – с заплечным мешком, в куртке и зимних гетрах, с луком и колчаном.

Вряд ли он хотел просто полетать и отрешиться от всего.

Я повернула Кейрр на север, к горе Зурваан.

Над головой раздался хлесткий удар молнии, озаривший косые струи дождя.

– Дариан, возвращайся домой, – прошептала я, и мой голос утонул в раскате грома.

Я слишком торопилась и ничего не взяла: ни защитных очков, ни куртки, ни даже лука. Вскоре я вымокла до нитки и дрожала, но упрямо понукала Кейрр.

– Найди Бак-Бака!

Кейрр поднажала, но шансы догнать Ару были невелики. Холод истощил Кейрр. Я не знала, что делать, но могла хотя бы попытаться.

Мы нашли восходящий поток и поднялись так высоко, как только смогли. Вспышка молнии высветила Краг. Внезапно нас подхватили завихрения, утаскивая ближе к горе.

– Ввысь! – крикнула я, и Кейрр сильнее взмахнула крыльями.

Было слишком темно, а дождь с ветром заглушали цоканье Кейрр. Она заревела, но я так и не различила эхо. А она?.. Я напрягла слух, предполагая, что Ару тоже придется рычать. Ничего. Только ветер и дождь.

Очередная вспышка молнии – я оглянулась и различила Краг, теперь уже позади нас. Впереди показались контуры верхушки Зурваана. Мы не достигали такой высоты со дня нашего первого полета, но сейчас буря толкала нас еще выше. Гора приближалась, и я попыталась увести Кейрр в сторону, но мы опять угодили в завихрение, которое закрутило нас волчком.

Кейрр взвизгнула от страха. Я в отчаянии вцепилась в ремни.

– О боги, малышка!

Кейрр взвизгнула, громко и резко, и через мгновение я расслышала эхо. Кейрр повторила этот звук, и эхо вернулось чуть быстрее. Пригнувшись, я напрягла икры и закрыла глаза. Мы врезались в каменную стену, но, к счастью, Кейрр была готова к испытанию. Она согнула четыре лапы, смягчая удар, и подстраховала нас крыльями. Я охнула. Кейрр оступилась, но моментально нашла точку опоры.

Я понятия не имела, где мы очутились. Туман, клубившийся вокруг нас, то и дело озарялся вспышками молний, но за пределами размаха крыльев Кейрр ничего не было видно. Я закоченела до кончиков пальцев. Порывы ветра хлестали нас так, что Кейрр, даже плотно прижав крылья к туловищу, с трудом могла устоять. Я коснулась своей метки – общей метки – и поняла, что Ару недалеко.

Мы провели на выступе, наверное, целый час, пока ливень не смилостивился над нами. Когда рассвет, как алый клинок, прорезал горизонт на востоке, в прорехах между тучами показался Зурваан, кровавый в первых лучах солнца.

И мы увидели Дариана и Ару. Поток, о котором говорил мне Дариан, уносил их – невероятно крошечных на фоне пика, рядом с которым они поднимались, – все выше и выше. Вот чего хотел Дариан. Глядя на их тени, я следила, как они парили в вышине. Наконец, Ару оттолкнулся лапами от каменной стены, а затем, достигнув ее вершины, раскинул крылья и поймал новый восходящий поток.

Я сгорбилась в седле и сунула руки под мышки, дрожа от холода.

Меня раздирали зависть и злость.

– Ты добился своего, Дар, – сварливо сказала я колкому ветру. – Добился, во имя Коррузона. Черт бы тебя побрал, эгоистичное ты чудовище!

Они свернули на север ярким пятном на фоне мрачных туч, скользнули ниже и скрылись за изгибом Зурваана.

Кейрр тоже задрожала, и я поняла, что отправиться за ними следом мы не сможем.

– Дом, Кейрр, – я прижалась ней щекой. – Давай домой!

– Бак-Бак! – воскликнула она, оглядываясь на меня. – Мачик!

Я всхлипнула и обхватила ее шею руками.

– Они улетели, малышка! Улетели.