Тела павших мы оставили у выхода из пещеры с их земляками, которым Роув пообещал, что вернется до заката. По пути домой я молчала, и отец ни о чем меня не спрашивал. Лишь надежно стиснул меня руками и пару раз тихонько ругнулся.

Когда мы приземлились, я побежала в зимнее стойло. Джем, в свою очередь, принялась помогать отцу расседлать Шуджу.

Я пронеслась мимо как раз опустившегося Чейена с Роувом и Туло. Дариан куда-то запропастился, но я не стала его искать. Я хотела лишь увидеть Кейрр, обнять ее покрепче и выплакаться.

Я думала, что мне стало легче, что худшее позади, но мои раны оказались вновь вскрыты. Кейрр слизывала слезы с моих щек и радостно ерзала – бодрое урчание малышки привело меня в чувство, и я чуть-чуть успокоилась.

А когда она нетерпеливо моупнула, выпрашивая обед, я вытерла глаза.

– Моуп, Майя, – наклонила Кейрр головку. – Хвш-ш.

– Целое предложение! Умница! – я погладила ее по гребешку. – А награду ты заслужила. Хочешь рыбы, значит, будет тебе рыба.

Мы прошествовали по мосту к загону. Приблизившись к углу амбара, я расслышала голос Беллуа и замерла, а потом зажала мордочку Кейрр ладонью, чтобы малышка не выдала нас обоих.

– Не надо проводить взаимосвязь, – отвечал Мабир. – Мы ничего не знаем наверняка: случившееся с Майей может быть лишь совпадением.

– Тогда почему оно проникло в голову именно к ней, а не к тебе и не ко мне? Что в ней такого? Почему она вечно оказывается в центре…

– В центре чего? – раздался голос Джем.

– Понятия не имею! – рявкнул Беллуа. – Чем бы оно ни было… сперва воплощение Коррузона в облике Летнего дракона, а после история с хародийцами, а сейчас… – он вновь умолк.

Я мысленно пнула себя. И почему я, не подумав, брякнула, что жуткая тень влезла мне в голову – только в мою – и начала копошиться в моих страхах, будто пес в мусорной яме? И говорила тень со мной, используя мой внутренний голос? Или просто пробудила мои давние страхи? Воспоминания путались, ускользали. Неужели я сходила с ума? В мысли опять вкрадывалось слово «проклятие». Самый удачный удар темная тварь нанесла, вызвав образ моей матери. Я со злостью задвинула эту мысль подальше.

– Ты подразумеваешь, что оно явилось именно из-за ее присутствия. Что несправедливо.

– Нет, я не говорил ничего подобного. Лишь то, что Майя уже в который раз оказывается рядом – в переломный момент – и соприкасается с тем, что недоступно другим.

Я услышала достаточно и демонстративно вышла из-за угла.

– Что, и это тоже тень Коррузона? Один из Авар? – мой голос сорвался.

Беллуа на мгновение умолк и снова продолжил негромко и размеренно:

– Это совершенно точно никакая не тень Коррузона.

– Тогда что? Она напала на мой разум, стремилась запутать меня и вдобавок повлиять на меня! Она хотела взять меня под контроль. Она использовала мои же страхи, чтобы запугать, ослепить. И она не сделала с вами такого?

Беллуа покачал головой.

– Она не пыталась влезть вам в мысли?

– Нет.

Откуда-то показался мой отец. Он сурово произнес:

– Я видел, как эта… штуковина уложила на землю, по крайней мере, двух хародийцев, просто окутав их собой. Но не знаю, поднялись ли они или же нет.

Если бы она коснулась и меня, то сумела бы полностью овладеть моим разумом?.. Поэтому хародийцы так кричали? Когда Шуджа и Чейен сражались с ней, в их рычании я слышала замешательство. И она проникла в мой разум направленно, с каким-то намерением, пусть и пока неясным. Кто это создал? Мне не хотелось всю жизнь называть это нечто «штуковиной». Мне было нужно узнать, что представляет собой дымная тень.

– Когда рухнул последний хародиец, оно, похоже, утратило силы, – заметил отец. – И дрогнуло, когда Майя крикнула, что не боится. Ну а наши драконы с ним быстро расправились. Тот, раненый, перед смертью утверждал, что они с этим «нечто» не связаны. Говорил, что оно их гнало.

– Возникает очередной вопрос, – уставился на моего отца Беллуа, – вернее, он нам прекрасно знаком: что же в действительности увидели Дариан и Майя в…

– На него мы уже ответили, – перебил Мабир. – Твои предостережения столь же беспочвенны, как и прежде.

– А какую почву ты предпочитаешь? Тот дух в пещерах был недостаточно зловещим? «Ибо силы обмана и лжи издревле крепнут в тени невежества», – процитировал Беллуа, взглянув на меня и повысив голос. – Так учит Расаал. Я должен искать у него совета. И забрать Майю в Авигал.

– В иных писаниях есть объяснение тому, с чем мы столкнулись: Эдимму или Утукку, темные воплощения Авар.

– Это создание исходило не от Авар.

– «День предшествует ночи, и когда Свет меркнет, следом неизбежно приходит Тьма».

Кейрр сунула головенку мне под руку, и я обхватила ее мордочку ладонью, желая дождаться ответа Беллуа.

– Ересь, – отмахнулся тот. – Я вот гадал, пробудят ли пещеры прошлое в твоем усталом сердце. Будь осторожен в своих желаниях. Поверь, тебе не захочется, чтобы подобное действительно нашло воплощение в нашем мире. И будь вдвойне осторожен, раскрывая свои истинные стремления, старик.

У меня внутри все сжалось от тревоги за Мабира, однако он спокойно вымолвил:

– Если нам нужны ответы, разве не стоит искать их везде? Или мы должны цепляться лишь за предположения и приближать собственную гибель?

– Не смей сомневаться в учениях Расаала.

Мабир кивнул.

– Пока я сомневаюсь в твоих предположениях.

– И я действую в рамках разумного, дабы предотвратить очередную беду, которую навлекают поступки девчонки…

– Почему вы мне не доверяете? – вырвалось у меня. – Я ведь ничего такого не желала. Все, чего я хотела, вот здесь, – я погладила Кейрр.

Беллуа уставился на меня, еле сдерживая гнев под маской равнодушия.

– Я не доверяю не тебе, Майя. По сути я опасаюсь тьмы. Она искушает, и она лжет. Я знаком со старыми религиями: они чересчур податливые. Зло выискивает в них трещины, проскальзывает в слабые места их учений. Какова бы ни была причина, твоя чистота притягивает некие силы, но я не могу понять, каковы они. Мне бы не хотелось, чтобы тобой воспользовались.

– Почему вы настолько уверены в своей правоте?

– Вопрос не в том, кто прав, а кто нет, Майя, но в бдительности и повиновении. Я посвятил свою жизнь Расаалу и Коррузону, который хранит нашу империю уже сотни лет. Мощь Храма заключается в его устройстве, он – наш оплот против Тьмы. Наша сила в единстве, Майя.

– Тогда почему вы делаете все против нас?

– Я не против…

– Неправда. Вы с самого первого дня плохо ко мне относитесь. Вы меня не обманете. Вы все истолковываете согласно своему учению и не желаете ничего обсуждать.

– Но здесь нечего обсуждать. Я знаю, о чем говорю. Расаал – вот единственно верный источник…

– А что, если нет? Что, если вы ошибаетесь?

Выражение лица Беллуа стало жестким.

– Ты просто дитя. У тебя недостаточно опыта, дабы оспорить…

– У Мабира достаточно, и вам это не нравится!

– Я…

– Нам нужно выяснить, с чем мы столкнулись в пещере, а вы нам даже не помогаете. Что это за существо? Что оно со мной делало? Почему мы раньше его не встречали? Почему вас куда больше волнует Расаал, чем гнездовье? Чем Риат? Чем я?

– Я опасаюсь не за Расаал, но за твою родную провинцию, Гэдию, и Империю, которая о ней заботится. В том числе и за тебя.

– Тогда скажите, что за тень напала на нас?

Он смерил меня тяжелым взглядом, гневно раздувая ноздри.

– Я не знаю.

– Как вы можете не знать? – выкрикнула я. Это было мне совсем не по душе, однако взять себя в руки я уже не могла. – Что хорошего в вашем сане и ваших знаниях, если вы не можете объяснить, что, во имя Коррузона, за тень на нас набросилась в том зале?!

Беллуа глубоко вздохнул.

– История – не открытая книга. Мы ясно видим лишь некоторые истины.

– Истина вас пугает.

На его лице дернулась мышца, и я поняла, что попала в точку. И решила надавить на него посильнее.

– Вы видите лишь то, на что вам указали ваши наставники. Поэтому вы так боитесь того, чего, по-вашему, не должно существовать – того, во что вы не должны верить. Вы вечно притворяетесь и прячетесь в ваших знаниях!

– Я не строю догадок. В предположениях кроется опасность…

– Мабир назвал вам имя, но вам оно не понравилось. Итимму или Эдукку, или как там.

Беллуа набрал в грудь побольше воздуха и шумно выдохнул через нос.

– История кое-что нам все же показывает: религии прошлого были ступенями к нынешней… Во многих зияли глубокие изъяны. Именно поэтому их объявили ересью – дабы вырезать раковую опухоль профанаций из тела Храма. Даже вспоминая их, Мабир очень рискует, – глаза Беллуа блеснули. – Как и ты, если станешь его слушать.

Отец, шагнув между мной и Беллуа, встал перед ним почти вплотную.

– Ты хорошенько подумай, прежде чем угрожать моим детям.

Беллуа выдержал взгляд моего отца. Вдруг неподалеку раздался топот драконьих лап, и мы повернули головы. К нам приблизились Томан и Дариан с Ранну и Ару, державшимися позади.

– Господа, – произнес Беллуа и повернулся к Джем: – Леди.

И тотчас умчался к поместью, где располагались его комнаты. Я не стала смотреть ему вслед.

Отец задержал на нем взгляд на пару мгновений и похлопал меня по плечу. Джем коснулась моего подбородка.

– Ты молодец, Майя.

– Согласен, – подтвердил отец.

Мабир молча кивнул.

– Что у вас происходит? – спросил Томан, прежде чем я успела им ответить. – Роув скомандовал мне готовиться к путешествию. Куда мы отправимся?

Отец мрачно стиснул зубы.

– Отправишься только ты. В Авигал.

– Что? – изумленно распахнул глаза Томан. – Зачем?

– Кое-что случилось, и Роув избрал тебя курьером, необходимо передать в столицу распоряжение о подкреплении.

– Я думал, он сам полетит…

– Объясню все, пока будем седлать Ранну. Джем, передай Кайси, что нужно собрать провизию в долгий путь: вяленое мясо, лущеный овес, сушеные фрукты. Ладно, она и сама знает. И достань из запасов деньги. Сотню серебряных монет, десять золотых.

– Конечно, – произнесла Джем и обеспокоенно переглянулась с мужем.

Когда Томан улетит на Ранну, на ее плечи падет ответственность за трех драконов, а за недели или даже месяцы вдали от своей пары и связанного с ней человека Эйтис может стать раздражительной и подавленной.

– Следи за Одаксом, – заявил Томан. – Не позволяй ему брать верх. Будь с ним сильной.

Джем приоткрыла рот и вздрогнула. Я догадалась, что ее до сих пор тяготит случившееся с Френом.

– Я ей помогу, – вмешался отец, одарив Томана суровым взглядом.

– Эйтис и Грюс практически удочерили Кейрр, – заметила я. – И я буду по возможности вовлекать Эйтис в нашу работу.

– Спасибо, – улыбнулась мне Джем.

Она шагнула в сторону поместья, но вдруг развернулась и, обхватив Томана руками, уткнулась ему в плечо.

– Все так внезапно… – когда она отстранилась, в ее глазах блестели слезы.

Томан поцеловал ее в лоб, провел ладонью по волосам.

– Не переживай за меня. Я буду в порядке. Попрощаемся позже.

– Ты мне доверяешь? – неуверенно пробормотала Джем.

– Разве у меня есть выбор? – отозвался Томан.

У Джем вытянулось лицо. Она бросилась к мосту и даже сорвалась на бег, минуя идущего навстречу капитана драконерии.

– Придержи язык, мальчик, – наклонился к Томану отец. – Ты решил, что нужно ткнуть ее в ошибки именно сейчас? Научись терпению.

– Ведь ты у нас великолепный образчик терпимости?

Отец поморщился.

– Время ты выбираешь не…

– Господа, – прервал их Мабир.

Отец глянул поверх плеча Томана, куда указывал Мабир, и вздохнул.

– Ага. Сюда идет Роув, – но затем отец успел выпалить, чуть ли не ткнув пальцем в нос Томана: – Помирись с ней, мальчик.

Томан выдержал отцовский взор и кивнул. Когда они посмотрели на Роува, выражения их лиц были абсолютно спокойными: грозовые тучи рассеялись.

Роув вручил Томану футляр, скрепленный черным воском.

– Передай это Министерству драконерии. Я запросил отряд военных и каменщиков с механиками, чтобы запечатать пещеры. – Затем Роув протянул второй футляр со своей печатью. – А вот бумага, которая позволит тебе возместить траты.

Отец усмехнулся и переглянулся с Томаном.

– Я бы оставил ее на крайний случай. Сперва пусти в ход монеты, а бумагу сохрани. И старайся держаться в тени. Шайки любят нападать на одиноких всадников. А за такое письмо могут и убить. Всегда носи меч и лук, пусть знают, что с тобой шутки плохи.

– Ясно, – Томан помрачнел.

– Он должен вернуться ко Дню Менога, – произнес отец. – Начнется период гона, и Ранну, конечно же, мне понадобится.

– Его не задержат. После того что случилось в Кулоде, разведение – наша важнейшая задача.

Отец посмотрел на Томана в упор, стянул с пальца перстень – печать мастера-разводчика – и вжал его в ладонь сына.

– Надень. Так ты будешь под защитой не только печати Роува, но и мастерской.

– Моя защита тоже тебе пригодится.

Сюда пожаловал Беллуа – в руках он держал футляр, запечатанный на сей раз красным воском. Беллуа покосился на меня, проходя мимо, однако выражение его лица осталось непроницаемым.

– Я намеревался передать письмо со следующим курьером, – вручил он футляр Томану. – Не ожидал, что им окажешься ты. Мне жаль. Однако отвези письмо в Расаал. Отдай прямо в руки Поритору из Министерства закупок. Его имя начертано снаружи.

– Что там? – спросил отец.

– Отчет и ожидание наставлений от Расаала. И в зависимости от их приказов просьба передать некоторые личные вещи вместе с отрядом Роува.

Мабир склонил голову.

– Ты мог бы отправиться с Томаном. Зачем оставаться?

Беллуа перевел взгляд с моего отца на Томана, потом на Роува. И наконец, на меня.

– Разве я могу покинуть гнездовье? – произнес он. – Кто-то же должен представлять Коррузона в Риате.