У подножия скал гнездилась окутанная дремой деревня Риат. Мы незаметно скользили по воздуху к Храму. Я летела вместе с Джем на Колувер. Кейрр сидела в мешке у меня на коленях. Томан на Эйтис вез Ару в седельной сумке – наружу торчала лишь голова малыша. Мы взяли самок, ведь они спокойнее самцов, менее склонны устраивать возню или издавать громкий вой.

Мы хотели пробраться в Храм и поскорее улететь обратно – и проделать все как можно тише.

Храм находился на низком выступе скалы, к северу от Ревущего, и величественно возвышался над крышами деревни. Впрочем, добраться к нему было легко – по самой обычной извилистой тропинке. В сумерках изогнутая крыша и резные колонны были почти не видны, однако в витражных окнах мелькали отсветы, которые напоминали блуждающие огоньки. Храмовое гнездовье пустовало с тех самых пор, как умер дракон Мабира, но вскоре туда вернется жизнь – когда Туло, послушник Мабира, станет старше и получит своего дракона. Два крыла постройки обрамляли дворик, где мы и сели – еле слышно, практически бесшумно. Драконицы едва царапнули камни своими когтями.

– Живо, – скомандовала я и соскользнула с седла, держа мешок с Кейрр перед собой. Приземлилась я с кряхтением – все-таки за это время (чуть меньше недели) Кейрр успела поправиться.

Томан передал нам Ару, после спрыгнул со спины Эйтис. Я думала, что он будет выступать против моего плана или сочтет его детским, глупым. Зря я переживала. Когда я объяснила ситуацию и пересказала наш с Мабиром разговор, Томан лишь кивнул. Дариану и Ару нужно завершить метки, доказывала я и напоминала, что Дариан и его брат тоже. Томан, конечно же, хотел, чтобы Дариан поправился, а оба дитя стали полноценной частью нашего гнездовья.

Сперва Томан, правда, настаивал, что надо обо всем рассказать отцу, но мы с Джем ему возразили.

«Отец ничего скрывать не станет, в дело вмешается Роув, а потом Беллуа каким-то образом обязательно выставит меня злодейкой, – сказала я. – И начнется очередной спор про знаки и предвестия».

«Тогда кто-то должен отвлекать Беллуа и Роува, – заметил Томан. – Но ты права. Заслужить прощение будет проще, чем выпросить разрешение. Значит, дождемся, когда отец отправится с ними к пещерам. Летают туда они почти каждый день, и у нас будет примерно часа два».

Возможность представилась нам уже вечером.

Поэтому мы решились тайком протащить в Храм двух новых дитей нашего гнездовья. Я очень надеялась, что двух часов нам хватит с лихвой.

Скрипнул засов, распахнулась левая створка. Наружу выплыл аромат благовоний, а вслед за ним с фонарем в руке показался Туло, взъерошенный, словно он только вскочил с постели. За Туло выглянул изумленный Мабир.

– Ага!.. Мне не показалось, я слышал шорох крыльев. Милая моя девочка! Что ты здесь делаешь?.. И Джем, и Томан!..

Ару на руках Томана грустно захныкал. А Мабир заметил Кейрр, и лицо его помрачнело.

– Понимаю.

– Вы должны закончить метку Дариана, – сказала я.

– Разумеется, – кивнул Мабир. – Я ожидал, что ты выкинешь нечто подобное, юная плутовка. Что ж, проходите. Проходите. Туло… займись драконами. Напои, накорми их, но не расседлывай. И не отходи от них, пока мы не закончим.

Туло с фонарем нырнул в темноту, и Мабир шагнул в Храм. Томан передал Ару Джем.

– Справишься?

– Конечно, – вопрос ее явно задел, но я не поняла почему.

Томан на мгновение задумался и кивнул.

– Останусь здесь, буду держать ухо востро.

– Спасибо.

Джем чмокнула его в щеку, и мы с ней последовали за Мабиром – так быстро, как позволяли наши ерзающие ноши.

Дхалла провел нас по залитому светом свечей нефу – огромному, вмещающему в себя его тиннен, то есть прихожан, и несколько взрослых драконов. Мы проскользнули мимо расположенной в центре кафедры, за которой дхалла читал проповеди, а потом и мимо деревянных колонн, вырезанных в виде драконов и стоящих у витражных окон. Мы направлялись к арочным дверям, за которыми находились внутренние помещения – покои Мабира и кладовые с подсобками, а также комнаты, служащие лечебницей для больных и раненых. Взяв из ниши свечу, Мабир взмахом руки пригласил нас войти.

– Милостивые Авар, Майя… – пробормотал он, однако в его взоре не было упрека. Мабир колебался, но уже не выглядел таким испуганным, как в прошлую нашу встречу. – Значит, именно ты и есть катализатор, верно, девочка? Ты развеяла мои сомнения о том, явился ли Летний дракон ради тебя. Перемены следуют за тобой по пятам. – Мабир вздохнул. – Однако все так и должно быть, я чувствую это. Я слишком долго склонялся перед Беллуа и часто шел на уступки. В конце концов, мой выводок – это ты и Риат, а не Беллуа, не далекий Храм в Авигале, и не семинария Мактаа.

Воздух в самой глубокой части Храма был другим. Я никогда сюда не попадала. Здесь было холоднее, пахло болезнью, гниением, кровью и мазями. От дальней стены донесся стон, и я напрягла зрение, силясь увидеть, кто там лежит. Прикрыв свечу ладонью, я разглядела ряд кроватей и редкие деревянные резные ширмы между ними. Мабир, прихрамывая пошел, к источнику звука и махнул мне рукой.

– Несите дитей. Скорее!

Я постепенно начала различать очертания столов и стульев. По пути нам на глаза попалась кровать, на которой неподвижно лежал человек.

Френ, вдруг узнала его я.

– Сейчас он спит, – прошептал Мабир, – а бодрствует урывками. Мы беседовали пару дней назад. Ему уже лучше, хотя он по-прежнему борется за свою жизнь.

Мы миновали еще несколько пустых кроватей и вскоре подошли к Дариану.

Брат хрипло застонал.

Мабир придвинул стул и столик, после чего извлек из кожаного мешочка футляр с иглами.

– Майя, поднеси Кейрр.

Я шагнула со своим дитем в круг света и подставила Мабиру ее шею. Он кивнул.

– Такую метку завершить проще всего, поэтому с нее и начнем… последнее кольцо, которое привяжет Кейрр к Ару, а его к ней.

И старый дхалла принялся бережно, но уверенно насекать связующие слова на коже Кейрр, а я – напевать мелодию, чтобы ее успокоить. Малышка ни разу не дернулась, даже когда руны были нанесены прямо над костью.

Мабир вытер ее шею тряпицей, пропитанной снадобьем с резким запахом, и сказал:

– Готово. Твоя маленькая леди – молодец, гордись ею, – Мабир улыбнулся одними губами и знаком попросил Джем поднести Ару.

Джем придвинула стул и, присев, устроила драконенка у себя на коленях. Дариан пошевелился и моргнул, щурясь от света.

– Ару! – радостно воскликнул он слабым голосом.

Драконенок загудел в знак приветствия. Дариан протянул ладонь, и Ару сразу ее лизнул, замахав туда-сюда хвостиком. У меня захолонуло сердце. С тех пор как мы спаслись после нашего заключения, Дариан впервые пришел в себя – присутствие Ару каким-то образом его разбудило.

Теперь я знала: мы поступаем верно.

– Повернись на бок, мой мальчик, – попросил Мабир, раскладывая на столике иглы и склянки с чернилами. – Мы завершим твою метку.

Дариан послушно улегся. Он как будто еще не совсем очнулся, движения его были неуклюжими, неловкими, как у лунатика. Мабир бросил на нас предостерегающий взгляд:

– Нам нужно пространство. Можете с нами петь, но не толпитесь вокруг. А за Ару не беспокойтесь. Он очень хочет, чтобы его метку завершили, и уже ко всему готов. Ведите себя смирно, ладно?

Джем опустила драконенка на пол и пересела на соседнюю постель. Малыш Ару положил передние лапы и голову на постель Дариана, чтобы быть к нему как можно ближе. Вскоре раздалось постукивание инструментов. Взволнованное хныканье Ару постепенно перешло в тихое подвывание – в тон напеву Мабира.

Я нашла стул и опустилась на него. Как хорошо, что теперь можно держать мешок с Кейрр на коленях, а не на плечах. Ритмичное постукивание и пение успокаивали и меня. Я ощущала, как напряжение вокруг сходит на нет. Даже темнота как будто отступила – словно пламя свечей набрало силу. Кейрр сидела неподвижно и, охваченная любопытством, пристально наблюдала за Мабиром.

Ару блаженно жмурился.

А Мабир вдруг позвал меня. Я и не заметила, как пролетело время.

– Твоя очередь.

Наверное, я ненароком задремала – свет меня ослепил.

– Что?

– То, что ты предложила… – произнес Мабир. – Я не прекращал об этом думать. И теперь я понял, как воплотить твою затею в жизнь. У Ару я спрятал одни руны под другими. В конце концов, они проявятся, однако пока спрятаны – у всех на виду. Они спасут его, если случится непоправимое, и черт бы побрал этого Беллуа! Но мы должны завершить начатое сейчас, пока кровь еще не свернулась.

Джем потрясенно на меня уставилась.

– Что ты задумала?

Я передала ей мешок с Кейрр.

– Кое-что, о чем мы с Мабиром уже говорили. Я не подозревала, что он на такое пойдет, и ничего не ждала, я просто хотела, чтобы он доделал метки Дариана и Ару.

– Хватит болтать, – произнес Мабир. – Подойди.

Дрожа, я подтянула свой стул к постели Дариана и опять села. Дариан уже соскользнул в беспамятство: на его губах пузырилась слюна. Ару держал лапку рядом с его головой и вздыхал.

Мабир посмотрел сперва на меня и перевел взгляд на Джем.

– Мы привяжем Майю к Ару, метка будет разделена. Она придаст Ару сил, пока Дариан поправляется. А если ему это не удастся, то, вероятно, спасет от гибели. Но мы должны сохранить все в тайне.

Мы с Джем переглянулись.

– Разумеется, – согласилась она.

– А ты, Майя, продержи на шее повязку подольше. И всегда распускай волосы. Беллуа не должен увидеть твои метки. Провернуть тот же трюк, что с Ару, я не смогу. Человеческая кожа слишком тонка.

Я кивнула.

– И ничего не говори Дариану. Метки должны прижиться. Нельзя их очернять плохими эмоциями. Я знаю твоего брата: ему наша затея не понравится, он не захочет делить подопечного. Пусть лучше Дариан сосредоточится на своей собственной связи с Ару. А позже я лично обо всем ему расскажу.

Еще раз окинув взглядом меня и Джем, Мабир принялся за работу. Я сидела к нему спиной, как и в те минуты, когда он делал мне метку. Тишину нарушали лишь постукивание и его монотонный напев.

«Терпи, – убеждала я себя, – ты не имеешь права ни дергаться, ни кричать». Если раньше я позволяла воспоминаниям колебать мою храбрость, то сейчас на удивление легко отметала все опасения. Происходящее казалось мне неизмеримо более важным событием, чем все остальные. Даже мысли о Кейрр отодвинулись куда-то в сторону. Ставки сейчас были высоки, поэтому я закаляла себя. Теперь от моей решимости зависела жизнь дракона моего брата и его собственная, наверное, тоже. И это действительно казалось мне правильным. Напев Мабира затронул мою душу. Я расслышала, как ему вторила Джем. Собравшись с силами, я тоже запела, и вскоре в наш хор влились Кейрр и Ару.

Убаюкивающая мелодия помогала мне держаться.

Поначалу ощущения были такими же, как и днем, однако затем почти сразу стали заметны и различия. Я поняла, что Ару беспокоится – еще до того, как малыш поежился и растерянно завыл. Что удивительнее, я почувствовала стон Дариана раньше, чем звук сорвался с его губ. По сравнению с рунами моей собственной метки новые притягивали нечто большее, совершенно незнакомое. И когда моему стону боли вторил Ару, меня осенило.

Это был новый язык, который придумал и применил Мабир. Дополнительный круг рун установил для Ару связь не только с Дарианом, но и со мной.

Вот руны, при виде которых Беллуа сразу поймет, что они чужды учениям Расаала.

Насечки, которые могут обречь Мабира на страшную судьбу, уже нанесены на мою кожу. Я лишь сейчас в полной мере почувствовала терзавший дхаллу страх. Теперь я замешана в заговоре. Мы с Мабиром бросили вызов Расаалу. Наш поступок способен спасти Ару и его связь с Дарианом и в то же время стать приговором всем нам – и отцу, и гнездовью, и Риату.

Голос Мабира вывел меня из оцепенения.

– Готово. Расслабьтесь, юная леди. Присядь пока где-нибудь, а я доделаю последние кольца Ару и Дариана.

Ответить вслух я не смогла – молча кивнула, поднявшись с места. По мне градом катился пот, меня била дрожь. Я отошла подальше и рухнула на стул. Я пыталась понять, что же только что случилось, и не могла. Часть меня как будто была не здесь. Комната перед глазами кружилась. Моя собственная метка такого не вызывала. Когда постукивание инструментов Мабира продолжилось, Ару и Дариан вздохнули с облегчением. Застонав, я хотела было коснуться головы…

Как вдруг кто-то перехватил мою руку, сжав ее, словно в тисках. Я подпрыгнула от неожиданности, развернулась и поняла, что оказалась рядом с постелью Френа. Его кожа в мерцающем свете свечей была мертвенно-бледной. Посеревшие ногти впивались мне в плоть. Но широко распахнутые глаза ярко блестели – и горел в них не жар лихорадки. Они были полны страха, или надежды, или истины. Я замерла.

И зазвучал его голос, слабый, хриплый.

– Дхалла поведал мне о твоем приключении, Майя, и я понял. Ты стала для меня знаком.

Я попыталась вырваться, но его хватка оказалась железной. Человек, столь серьезно раненный, не мог обладать такой силой!

– Знаком того, что Ашу еще не вытеснили…что в мире есть истина. Я буду с гордостью носить свои шрамы, ведь именно с них начался и твой путь.

Ашу?.. Что он такое говорит? Френ явно бредил. Я опять попыталась высвободиться, но Френ внезапно выгнулся, как в судороге. У него закатились глаза, и Френ зашептал в пустоту:

– Один направит, другой последует, – голос дрогнул от боли, из-под сомкнутых ресниц скатилась слезинка. – Один восстанет, другой падет. Гетиг тебе благоволит, но милость его ускользающая. Шрамы не смогут тебя сдержать, если твой свет силен. – Глаза Френа, воспаленные и тревожные, вновь обратились на меня. – Стремись к свету, Майя. Стремись к свету Гетига, к свету Аши.

И Френ рухнул на подушку. Из уголка его губ потекла слюна, а веки наполовину смежились. Хватка ослабла.

Дрожа, я потерла следы, которые остались на запястье от его ногтей, и посмотрела на Джем и Мабира. Если они что-то и расслышали, то виду не подали.

Что это было? Кто или что такое Аша?..

Мабир убрал инструменты в мешочек и обеспокоенно посмотрел на меня. Он что-то сказал, но я ничего не сумела разобрать. Правда, все равно кивнула.

Джем приблизилась и потянула меня за руки, вынуждая встать. Я помотала головой и, наконец, вернулась в полумрак лазарета. Ару беззаботно прыгал у постели Дариана и облизывал его ладонь, свисающую с края.

– Ты посмотри на них, – произнесла Джем. – Нам нельзя их разлучать. Они должны быть вместе.

– Ты права, – Мабир мне подмигнул. – Кроме того, им обоим нужно быть рядом с Майей, чтобы Ару мог черпать силу у новых рун, а Дариан – у Ару. Я объясню Беллуа, что решил закончить их метки без его на то одобрения. Он разозлится, но это мое бремя. Только позвольте мне перевязать и обездвижить ногу Дариана.

Я крепко прижала к себе свою малышку. Мабир приблизился и сердечно обнял нас жилистыми руками.

– Спасибо тебе, маленький катализатор. Гетигова Майя.

Гетигова Майя… Я даже не знала, что сказать, но, когда Мабир попытался отстраниться, схватила его за руку.

– Что такое Аша?

Мабир побледнел.

– Где ты услышала это имя?

– От Френа… он…

Дхалла покосился на Френа, затем посмотрел на меня и побелел, а потом и вовсе задрожал.

– Милостивые Авар… Не сейчас, Майя. Еще не пришел час. Святые Авар, наступили и вправду странные времена. Не называй это имя никому. Никому! Я все объясню, когда появится возможность.

Он отстранился и, прихрамывая, поковылял к постели Дариана.

– Джем! Майя! Заберите своих драконят и позовите Томана. Вам пора возвращаться домой.