Утопленный в усталости инстинкт говорил мне бежать, но я лишь затаила дыхание, оцепеневшая в немом ожидании. Как долго Малик за нами следил?..

Кейрр недоуменно на меня уставилась, наклонив головку.

– Майя! – Дариан кое-как отполз подальше. – Беги!

Даже если на то была причина, бросаться наутек оказалось уже поздно. Я не успевала поднять Дариана.

– Брось меня и беги! – прохрипел он, прочитав мои мысли.

Я медленно покачала головой.

Кейрр повернула мордочку и, заметив своего папу, радостно к нему поковыляла. Беззаботный писк, который она издавала – мне никогда его не запомнить и не повторить, – свидетельствовал о том, что к отцу бежит счастливый и довольный дить, полный сил.

Дракон опустил продолговатую голову, приветствуя своего детеныша и молча принимая ее игривые укусы. Малышка встала на задние лапки и счастливо лизнула отца в нос. Несмотря на обожженные губы, дракон тоже ласково ее расцеловал, позволяя тыкаться в раненые конечности. Он не поднимал головы и облизывал мордочку и ушные гребни малышки всякий раз, как она оказывалась рядом. Она явно ликовала – ведь она встретила своего отца и хотела с ним поиграть. Однако утробное ворчание, рождающееся в груди дракона, говорило, что даже во время счастливого воссоединения Малика терзала боль. Он зажмурил свой единственный глаз и не пытался ни утихомирить малышку, ни поддержать ее игры.

Кейрр прискакала обратно и, забравшись ко мне на колени, лизнула лежащий на куртке шматок ослиного мяса, после чего громко заверещала.

Схватив зубами мясо, она вернулась к Малику, уронила добычу перед ним и горделиво запрыгала рядом. У меня в горле встал ком.

– Кейрр, – тихо произнес дракон.

Малышка шутливо напала на его правую лапу и, погонявшись немного за своим хвостом, напала и на левую.

– Кейрр, – повторил дракон и добавил: – Мф-ф. Ур-р-р.

Малышка посмотрела Малику в глаза и уткнулась в него носом.

Дракон потерся о ее щеку, и малышка лизнула его окровавленные губы.

– Мф-ф-ф, ур-р-р, – пророкотал дракон и что-то добавил.

Кейрр послушно присела, и я, наконец, чуть-чуть расслабилась.

Малик окинул взглядом свои раны, потом свою маленькую Кейрр, затем Дариана. И уставился на меня своим единственным глазом. Каждый поверхностный вздох давался дракону с болью. Он изучал меня внимательно, не моргая, и я смело смотрела в ответ. Выражение изуродованной морды было невозможно понять, но дракон уже не рычал и не фыркал. Он как будто чего-то от меня ждал.

Мой разум был слишком охвачен разочарованием и тоской, в которые вплетались мысли о матери, отце и братьях, о Мабире и Беллуа, о браконьерах-чужестранцах и Ужасах. События последних дней смешивались воедино здесь, в этом древнем зале с голубоватым светом, где со стен наблюдали за нами Высшие драконы. Я совсем вымоталась и теперь могла согласиться на любую участь.

– Она твоя, – произнесла я, и мой голос сорвался. – Мне жаль, – даже шепот давался с трудом, – мне жаль видеть твои мучения. Прости, что я не могу тебе помочь.

Из-за стен доносился топот воинов. Вскоре поблизости мелькнули оранжевые отблески. Малик на мгновение повернул голову и вновь взглянул на меня. Закрыл глаз и низко опустил голову. Кейрр потерлась о его подбородок щекой. Малик завыл, тоскливо, глухо – как наши самки в ночь после Дня выводка. Что-то негромко проворчал, обращаясь к своему дитю, и малышка посмотрела на меня. Малик снова ей что-то сказал, и ее ушные гребешки и крылья поникли. Он лизнул ее мордочку и пробурчал что-то еще.

Кейрр медленно приблизилась ко мне, широко распахнув серебристые глазки, и забралась мне на колени. Обернувшись на отца, она еле слышно заскулила.

Малик подхватил остатки ослиного мяса и подошел к нам так близко, что его изодранная морда оказалась в считаных дюймах от меня.

Уронив мясо на мою куртку, Малик лизнул своего дитя в последний раз.

Я оторопела. Малик понимал, что он смертельно ранен, чувствовал, как его силы угасают. Он знал, что не сможет позаботиться о своем дите. Он принял решение, во многом сходное с моим.

По моим щекам опять заструились слезы, и я едва смогла вымолвить:

– Обещаю… – слова встали в горле комом, но я его проглотила. – Обещаю, что буду беречь твою маленькую Кейрр.

Я посмотрела в единственный глаз Малика, и дракон слегка наклонил голову – дескать, он все понял. Затем Малик отвернулся. Малышка громко запричитала, но он похромал прочь, к дальнему выходу из зала, оставляя на плитах кровавые потеки.

Звуки погони усилились. Малик замер и глянул на нас через плечо.

– Мф-ф-ф.

– Майя, – Дариан приподнялся на локтях. В глазах брата тоже стояли слезы. – Надо уходить.

Я нежно погладила крылышки Кейрр и усадила малышку в мешок, в который вложила ошметки мяса. Затянув шнурок, поднялась на ноги. Одеяло и куртка лежали на полу. Я протянула Дариану руку – он схватился за мое запястье – и помогла брату встать.

Малик дождался, пока мы приблизились, после чего повел нас в проход под изображением Менога, Зимнего дракона.

Я задержалась лишь на миг – чтобы оглянуться на резную картину напротив, над проходом, через который мы попали в этот зал. В голубоватом, мерцающем сиянии казалось, что Летний дракон вот-вот взлетит ввысь.

Малик шлепал впереди, а мы следовали за ним вверх по темной лестнице. Свет зала Высших драконов постепенно угасал. Мы проходили мимо развилок, уходящих или дальше вверх, или вниз в кромешную тьму, но Малик уверенно продвигался вперед. До меня вдруг дошло – а ведь он знает дорогу! Он бывал тут и раньше.

Дариан старался держаться, жмурясь и стискивая зубы. Он почти не мог опираться на левую ногу, поэтому кое-как прыгал на правой. Вскоре мы погрузились во мрак.

К счастью, здешние ступеньки были сделаны людьми: они оказались ровными и невысокими, и я могла идти. Кроме того, я слышала тяжелое дыханием Малика, которое служило мне ориентиром.

Ноги продолжали гореть, спина разболелась еще сильнее. Дариан несколько раз спотыкался, и я, в попытке его поймать, задевала болт в ноге брата. И ужасно переживала, что растревожу его рану или что его болезненные стоны услышат хародийцы.

Кейрр вела себя смирно: малышка не стремилась на свободу и не пыталась разодрать мешок когтями, однако ерзала так часто, что сбивала мне равновесие.

От боли и изнеможения я практически бредила, но заставляла себя продвигаться дальше. Дариану и Малику было гораздо хуже, и они оба от меня зависели. Я пыталась отвлечься, размышляя о том, где именно мы теперь находимся. Я решила, что еще до зала Высших драконов мы свернули на запад, – поэтому если найдем выход, то увидим закат с другой стороны хребта, отделяющего Риат от дальней долины. И окажемся еще дальше от дома, в дикой местности, полной хищников.

Я отмахнулась от пугающих мыслей – они приводили меня лишь в отчаяние – и просто сосредоточилась на следующем шаге, и на следующем, и так далее.

Эхо гремящих доспехов и топающих ног возросло, и я вдруг поняла, что различаю дорогу благодаря слабому оранжевому свечению. Оглянувшись назад, я увидела вдалеке покачивающиеся огоньки факелов.

– Держись, Дариан, – прохрипела я.

Брат промолчал – только слабо сжал мою руку.

Я принялась карабкаться вверх с новыми силами, которые мне придал страх. Я надеялась, что хародийцы не услышали нас за собственным гвалтом и не увидели ничего за границей своих пылающих факелов. Дариан отчаянно пытался идти вперед, и я как могла поддерживала брата.

Однако погоня продолжалась. Малик ворчал и сопел, а мы двигались следом, охваченные чудовищной смесью страха и боли. Мне под ногу случайно попал камешек. Охнув, я рухнула на ступеньку и ударилась о ее край. Дариан вскрикнул. Кейрр взвизгнула, но только раз. Но нашим преследователям этого было достаточно. Их вопли разнеслись эхом по пещере, а топот стал еще громче и дробнее. Страх помог мне встать на ноги и найти в себе силы помочь Дариану. Я закинула его руку себе на плечи, схватилась за его пояс и принялась тащить, пока через то ли десять, то ли двадцать ступеней пол все-таки милостиво не выровнялся. Я, едва волоча ноги, поплелась куда глаза глядят, внезапно осознала, что уже не слышу Малика.

Я остановилась и усадила Дариана так, чтобы брат мог о меня опереться, и пыталась отдышаться. Кейрр жалобно скулила в мешке за спиной. Площадка мешала мне увидеть, что происходит внизу, однако шум нарастал с каждой минутой. Я стянула с плеча арбалет и наступила на стремя, чтобы его взвести. Мне едва хватило на это сил. Пока я трясущимися руками вкладывала болт в паз, за верхней ступенькой показались сперва факелы, а потом и головы хародийцев.

– Гори оно все синим пламенем, – прошипела я.

В свете факелов я увидела, что от площадки влево и вправо уходят коридоры, которые я миновала. Может, Малик свернул?..

Лестницу преодолели восемь или десять воинов. Один указал на кровавый след Малика, поблескивающий на полу и ведущий к нам. Или же дракон ушел настолько далеко, что я потеряла его из виду? Другой хародиец ткнул пальцем в меня и что-то крикнул. Остальные вторили ему ликующими воплями. Я выстрелила – раздался возглас боли.

Хародийцы незамедлительно бросились заряжать свои арбалеты.

– Милостивые Авар… Дариан… прости.

Из левого коридора выскочил Малик. Он ринулся на хародийцев, и те, заголосив, бросились врассыпную. Двое сбежали вниз по ступенькам, а остальным пришлось спасаться от зубов и когтей. Дракон давил хародийцев, как насекомых: стискивал челюстями и швырял об стену или же сбрасывал с лестницы. Наконец, в живых остались лишь двое. Первого, что пытался взвести арбалет, Малик сгреб массивной лапой и вмял в пол. Второй, раненый, полз к правому коридору. Малик попросту наступил ему на ноги и перекусил пополам.

Старый хитрый хищник выждал в темноте, в засаде, а нас использовал как приманку.

Я, дрожа, повесила арбалет на плечо.

– Сейчас вернусь, Дар. Прихвачу факел.

Малик застыл у лестницы и вглядывался куда-то в темноту.

Подняв факел, я бросила взгляд на ступеньки. К подножию лестницы приближались другие огоньки.

Я поспешила обратно к Дариану и помогла ему встать.

– Держи.

Он молча взял факел, и мы поплелись дальше. Малик держался позади, часто оглядываясь. Идти, когда нам путь освещал огонь, было легче, но сражение вымотало нас.

Кроме того, погоня продолжалась.

– Свет! – хрипло сказал Дариан и указал факелом. – Вон там!

В пятидесяти ярдах виднелись восходящие ступеньки, залитые падающим откуда-то сверху голубоватым дневным светом. Под ногами хрустели кости – значит, выход был близко. Воздух, который я вдохнула, показался мне свежим, пахнущим соснами.

Облегчение накатило волной, придавая мне сил. Дариан тоже встрепенулся и быстро проверил, насколько ему больно ставить раненую ногу.

– Слава Авар! Мы справимся, Дар! Держись!

Брат стиснул зубы, заставляя себя двигаться дальше.

Мы кинулись к ступеням. Малик шагнул за нами, и мы начали медленно – слишком медленно – карабкаться к источнику светв.

Нам вслед неслись грубые крики, щелчки арбалетов. Я машинально пригнулась, бросая взгляд через плечо, но Малик успел раскрыть крылья, прикрывая нас, как щитом. Пара болтов пробили перепонки насквозь и застучали, скатываясь по ступенькам. Другие застревали с тошнотворным, глухим звуком, и Малик ревел от боли.

– Давай, Дариан!

Я с трудом потащила брата вверх. Малик развернулся, прикрывая нас уже своим телом, и, рыча, попятился.

Мы добрались до последней ступени и остолбенели. Ведущий наружу грот частично обрушился, и между дюжинами брошенных драконьих гнезд лежали огромные валуны, однако путь ничто не преграждало. Сверху струился дивный, ослепляющий солнечный свет. Мы поднажали, пробираясь через кости и камешки, спотыкаясь, но стремясь к свободе.

В темноте пели арбалеты, рычал Малик, кричали хародийцы.

Вдруг один из валунов у самого выхода шевельнулся. Неспешно поднялась черная голова, светящаяся болезненно-зеленым, развернулись рваные крылья. Когда Ужас встал, за ним показался дракон предводителя хародийцев.

Нас давно ждали.