Я, пошатываясь, двигалась дальше, поддерживала и тащила Дариана. Брат вздрагивал и шумно втягивал воздух сквозь сжатые зубы с каждым шагом, но старался за мной поспевать. Я радовалась, что мы спускаемся. Подъем мы не одолели бы.

Кейрр ерзала в мешке и возмущалась, пытаясь выбраться, а в темноте за нами следовал Малик. Я его не видела, но слышала болезненное ворчание и угрожающий топот гигантских лап.

Мы пробирались через лабиринты, казалось, целую вечность. Я впервые сумела рассмотреть эти странные, похожие на оплавившиеся свечи образования. С невидимого потолка свисали сталактиты, прямо из земли сталагмиты, смахивающие на восковые пики. Многие срослись вместе, образовывая кривые колонны, как во внешних пещерах. Они были жутковатыми, пугающими – настоящие безобразные чудовища или искореженные деревья. Покачивающийся луч фонаря как будто вдыхал в них жизнь, и они уходили в окружающий нас мрак. Пещера была необъятной, мы не различали, где ее стены.

Каждый наш шаг сопровождали глухое эхо и кап-кап-кап воды. Все вокруг блестело от влаги.

– Мне надо отдохнуть, – пропыхтел Дариан.

Мои мышцы горели, лямки мешка врезались в плечи. Отдых очень соблазнял, но нам нельзя было останавливаться. Малик уверенно держался позади, и я боялась даже думать, что произойдет, когда он нас нагонит.

– Знаю, но нельзя.

– Моуп? – в который раз пискнула Кейрр.

Вероятно, все чего-то хотели.

– Кейрр, Кейрр… Да, моуп. Но нам сперва надо убраться подальше от твоего папы.

– Отлично. То есть моуп – это повод остановиться, а истекающий кровью брат должен поторапливаться?

Дариан намеревался меня лишь поддеть, но от правды было не сбежать: мы оба измучились окончательно.

– Ладно, но чуть-чуть. Я пока оценю обстановку.

Дариан со стоном рухнул на ближайший камень и поставил фонарь у своих ног. Я аккуратно сняла лямки мешка с плеч и опустила ношу на пол. Кейрр, ухитрившаяся высунуть мордочку из-под одеяла, моргнула на меня прекрасными серебристыми глазками.

– Моуп?

– О Авар! Малышка, какая же ты упрямая, когда чего-то требуешь.

Я выудила из кармана кусок оленины. В дикой природе никто бы не кормил Кейрр вот так, понемногу. Она полакомилась бы единственной, но огромной порцией мяса только что убитого животного, а потом поспала бы. Я протянула оленину Дариану.

– Покорми ее, пожалуйста.

Дариан взглянул на меня, молча забрал мясо и повернулся к Кейрр.

Я тем временем приоткрыла шире шторки фонаря и осветила путь, который мы прошли. Мы вроде бы оторвались от Малика – я нигде его не увидела. Ему наверняка гораздо хуже, чем нам.

Но я по-прежнему его слышала.

Внезапно вдалеке блеснула яркая точка – мигнула и исчезла. Отражение.

– Кейр-р-р! – далекий зов Малика был хриплым, полным боли.

По пещере пронеслось эхо: Кейрр! Кейрр! Кейрр! Малышка подняла головенку и снова издала писк, напоминающий «папа». Она тоже называла своего отца как-то по-особому, и я хотела научиться произносить это слово.

Я попыталась повторить за ней.

– Звучит так, будто ты на гуся наступила, – Дариан попытался рассмеяться, но брат слишком охрип, и из его горла вырвался надрывный кашель.

Лицо Дариана в тусклом свете выглядело совсем изможденным и осунувшимся.

– Он уже близко, Дариан. Нам пора!

– Есть вода?

– Ага, – я протянула бурдюк. – Только быстрее.

Дариан жадно приник к нему губами.

– Оставь хотя бы на донышке!

Дариан опустил бурдюк и безропотно вернул мне. Я печально взвесила его в руке. Оставалось меньше четверти. Я тоже мучилась от жажды и вдобавок не сомневалась, что Кейрр тоже не откажется.

Я приподняла фонарь и вгляделась в темноту. Примерно в пятидесяти ярдах следы повозки поворачивали влево, где начинался подъем – впервые на нашем пути. Идти будет еще труднее, однако мы, возможно, сумеем оторваться от Малика.

Я вручила Дариану бурдюк и сложила ладони под мордочкой Кейрр.

– Дар, налей чуточку. Пожалуйста.

Он плеснул, и Кейрр мигом слизнула влагу, почти ничего не пролив.

– Моуп?

– Там еще есть?

Дариан встряхнул бурдюк.

– Несколько капель разве что.

Я нахмурилась. Лучше удовлетворить любые нужды малышки, чтобы она вела себя смирно. И вообще, рано или поздно она уснет…

– Отдай ей.

Дариан вылил остаток нашей воды мне в ладони, и Кейрр жадно все вылакала.

– Моуп?

– Не сейчас, малышка. Погоди.

Я натянула одеяло ей на голову, проверила завязки мешка и осторожно надела его на плечи.

Тяжелая поступь и дыхание Малика усиливались. Он вдруг щелкнул языком – один раз, громко. Ему тотчас ответило эхо.

– Пойдем, Дариан. Давай.

Я опустилась на колени, чтобы помочь брату встать, и мы побрели дальше.

Подъем оказался настоящим испытанием. И как хародийцы умудрялись перевозить телеги и повозки по столь неровному, каменистому пути? Мы как будто взбирались по лестнице, и Дариану приходилось совсем несладко. Он опирался на меня, кряхтел и постоянно ругался, выражая свое недовольство.

А ведь мы действительно взбираемся по лестнице, наконец осознала я. Ее вытесали из этих оплывших пород, и каждая ступенька, пусть теперь полуразрушенная, была рассчитана под шаг человека. Я сразу вспомнила Кинватскую долину. Что я могла пропустить здесь, как в лесу? Что могла бы увидеть при лучшем освещении?

Спустя некоторое время подъем прекратился. Я приоткрыла шторки фонаря, чтобы изучить обстановку. Повсюду царила тишина. Рядом – обрыв, с которого видно место, где мы совсем недавно останавливались – там пусто. Малик, кажется, отстал.

– Передышку! – охнул Дариан, и я не стала возражать.

Я беспокоилась, что из-за последнего отрезка пути состояние его ран ухудшится.

Дариан рухнул на пол. Я опустила мешок с малышкой Кейрр.

– Надо перевязать тебе плечо, – сказала я. – Твоя очередь лишаться рукава.

Дариан не пошевелился. Я поднесла нож к дыре в рубашке и довершила то, что начал главарь хародийцев. Порез перестал открыто кровоточить, но алые капли продолжали сочиться. Учитывая, что Дариану не хватало воды… каждая из капель была на счету. В итоге мне пришлось отрезать и второй рукав, чтобы повязка держалась крепче.

– А теперь дай осмотреть ногу.

– Только аккуратно.

Дариан был мертвенно бледен, его кожа напоминала воск. Увидев рану, я постаралась скрыть свои чувства.

Болт пробил ногу насквозь: из опухшей голени торчал тонкий наконечник. Сочилась красная кровь. Яркая – дело плохо, болт задел артерию. Но, наверное, несильно, раз кровь не хлынула рекой. Правда, я была уверена, что в ботинок ее уже натекло прилично. Я боялась касаться раны.

– Придется оставить так, Дар.

– Ладно, – никаких возражений.

– Боюсь того, что случится, если я достану болт.

– Ладно, – Дариан сидел с закрытыми глазами и клевал носом.

– Вставай. Надо идти дальше.

Дариан поднял на меня мутный взгляд.

– Ты понятия не имеешь, куда мы идем, – произнес он спокойно.

Я сглотнула.

– Ничего подобного. Я иду по следам от хародийских повозок.

– Великолепно… прямо в хародийскую страну! Здорово придумано, – Дариан хмыкнул. – Тогда давай поспешим.

Он попытался встать, и я ему помогла.

– У нас почти кончилось масло… – пробормотала я, поворачиваясь, чтобы напоследок еще раз глянуть на путь, который мы преодолели.

Внизу стоял Малик. Увидев свет фонаря, он тотчас с рычанием бросился к обрыву и принялся скрести когтями скользкую, гладкую поверхность.

Я вскрикнула от неожиданности. Дариан отскочил подальше от края. Кейрр заверещала от страха. Зрелище поразило меня настолько, что я остолбенела.

Малик был в жутком состоянии. Шкуру, пропахшую дымом, покрывали сажа и копоть. В жестокой схватке с Ужасом многие из болтов, угодивших в шею, грудь и передние лапы Малика, оказались вырваны. Из глубоких ран текла кровь, липкая и черная. Морду Малика пересекали следы укусов, а левого глаза не было – пустая глазница забилась комками свернувшейся крови.

Я громко вскрикнула – теперь уже потому, что разрывалась между испугом и снедающей меня жалостью.

Малик опять прыгнул, но не сумел дотянуться окровавленными и изломанными когтями до верхнего края обрыва и сполз вниз. Он попытался опять, и вышло еще хуже. В конце концов он рухнул на землю, повесив голову. Перепончатые крылья поникли.

Кейрр завопила, пытаясь выбраться на свободу.

– О, бедный Малик! – воскликнула я, слыша, как он стонет от мучительной боли.

Дариан схватил меня за локоть.

– Бедный Малик?! Ты рехнулась?

– Ты не понимаешь.

– Между прочим, он хочет вернуть своего детеныша. До тебя это почему никак не дойдет?

Я вырвалась из хватки Дариана и взглянула на Малика. Он дышал открытой пастью и не двигался.

– Ты прав, – признала я. – Он не остановится. Надо уходить.

– Да, надо. Боги, Майя, он же дикий зверь.

– А если бы не он, ты не был бы здесь живым! – меня поддержало эхо.

Дариан сжал губы и промолчал. Я обхватила его рукой, поддерживая. По моим щекам текли слезы. Стенания малышки стихли, и я ощутила, как ее головка, высвободившаяся из-под одеяла, легла мне на плечо. Погладить и ободрить ее я не могла – не хватало рук.

Мы ярд за ярдом продвигались дальше. Когда я останавливалась, чтобы прислушаться или осмотреться, то видела похожие на кривые восковые свечи колонны, слышала лишь капающую воду или далекое рычание до сих пор не сдававшегося Малика. Примерно час наш путь оставался более-менее ровным, и мы шагали без остановок – пока пламя фонаря не начало угасать.

– О нет, Дариан…

Он взглянул на фонарь, затем на меня, потом обернулся, и, наконец, посмотрел на царящий впереди мрак.

– Есть что-нибудь деревянное?

Вопрос показался мне глупым. Из деревянного у нас были только арбалеты и болты, но пожертвовать ими мы не осмелились бы. Однако Дариан в плачевном состоянии: брат потерял много крови и не мог мыслить здраво.

– Будем идти, пока не погаснет.

Я открыла шторки полностью, но света все равно оказалось, на мой взгляд, недостаточно.

Но я заметила впереди нечто лишнее – в этом каменном пейзаже. И уловила запах.

– Ослиный навоз! – воскликнула я. – Видишь? Тут были ослики. Интересно, как они нашли дорогу в темноте?

Дариан озадаченно заморгал.

– Разве ты не понимаешь? Если мы их догоним, то ты сможешь ехать!

Я устремила луч фонаря вперед, но его поглотил мрак. Зато в стороне обнаружилась странная фигура. Присмотревшись, я догадалась, что это статуя мужчины в причудливой, облегающей одежде. Изваяние было наполовину погребено в сталагмитах, которые, наверное, выросли здесь давным-давно. А напротив находился обломок второй статуи. Я внезапно осознала, что мы стоим на мощеной дорожке, обрамленной наростами горной породы, похожими на замерзший водный поток. Оглянувшись, я различила колонны и стены – дело рук человека! – с фризами, изображающими древние деяния и диковинно одетых людей, почти утопленных в замерзших водопадах сталагмитов и сталактитов.

А я ведь только что прошла мимо них.

Я подумала о Кинвате, о том, как сквозь него пророс лес. И о том, как это подземное чудо поглотил камень.

– Дариан, смотри, – произнесла я.

Но фонарь, мигнув, потух, и нас окутала абсолютная тьма.

Дариан стиснул мою руку. Я затаила дыхание.

– Майя…

– Тс-с.

Тишина была столь всеобъемлющей, что поглощала звуки вроде капанья или нашего дыхания.

– Теперь что? – шепнул Дариан.

– Слушай.

За нами со стонами и пыхтением следовал Малик. Но я уловила и кое-что еще, более далекое и настолько искаженное эхом, что не сразу сообразила, откуда доносится источник звука.

Дружный топот ног. Прямо отряд на марше.

– Дариан! Теперь за нами гонятся еще и хародийцы.

– А ты чего ждала?

– Надеялась, что полная старых драконьих гнезд пещера превратится в завесу из огня, которую им не преодолеть. И что, может, дым подскажет отцу, куда лететь.

– Огню нужен воздух. Хародийцы просто выжидали.

Я боролась с паникой. Надо было двигаться дальше, но мы ничего не видели.

Мы могли заблудиться. Да и риск набрести на обрыв и рухнуть в бездонную пропасть слишком велик.

Я села – осторожно, чтобы не разбудить Кейрр, если малышка успела задремать, – и вытащила из колчана три болта.

– Что ты делаешь? – прошептал Дариан.

– Пытаюсь добыть нам свет.

Дариан опустился рядом.

– Хорошо, – произнес он устало, совсем непохоже на себя.

Я на ощупь отрезала внушительный кусок от своей куртки. Вытащив из фонаря фитиль – совершенно сухой, – я сунула вместо него ткань и перевернула фонарь вверх ногами.

– А сейчас что ты делаешь?

– Достаю остатки масла.

Его хватило как раз, чтобы ткань пропиталась, и я обернула ее вокруг фитиля. Приложив три болта оперением вверх, я помогла Дариану взяться за древки и примотала их друг к другу обрывками своей рубашки, чуть выше и чуть ниже руки Дариана.

– Не сработает, – заметил он. – Огня ведь нет.

– У меня есть кремень с кресалом, – я вздохнула. – На дне мешка, под малышкой.

Дариан тоже вздохнул.

– Без огня – никак. Дай болты и нож. Нужны щепки.

– Как ты вчера развел костер в туннеле?

– Двумя палочками. Несколько часов потратил и руки до мяса стер.

Тяжелый топот Малика уже отражался от стен. Дракон приближался.

– Надо спешить, – сказала я.

Дариан принялся стругать древко болта.

– Кремень и кресало.

Я выбралась из лямок заплечного мешка и, развернувшись, просунула ладонь под головой Кейрр. Она тотчас проснулась и запищала.

– Прости, малышка! – я погладила ее носик, почесала за ушными гребнями.

Она тихонько помурлыкала и просила:

– Моуп?

А Дариан продолжал свою работу. Я ослабила завязки мешка и просунула руку под теплое тельце, завернутое в одеяло. Кейрр завозилась. Второй рукой я придерживала мешок, чтобы он не раскрылся шире необходимого.

– Ай! – воскликнула я, Кейрр ухитрилась поцарапать меня своими острыми коготками, даже несмотря на ткань. – Больно же, малышка!

Наткнувшись на картофелину, я положила ее рядом с собой, чтобы позже с легкостью найти. Затем я опять полезла в мешок и долго там шарила. Наконец, я нащупала кожаный кисет с кремнем и кресалом.

– Вот, – я протянула находку в темноту и дождалась, пока Дариан ее не обнаружил и не забрал.

– Моуп?

– Да! Да, я сейчас, сейчас…

Я взяла отложенную картофелину и раздавила ее о камень, после чего дала Кейрр съесть мятые кусочки с ладони.

Рычание Малика напоминало раскаты грома. Кейрр пропищала свое «папа».

– Кейрр, – пророкотал Малик буквально в сотне ярдов от нас – спокойно, как в тот момент, когда Малик коснулся носа своего детеныша через клетку. Затем раздалось ворчание, которое тоже наверняка было драконьей речью.

– Быстрее!

Дариан ударил кремнем по кресалу: искра осветила щепки, которые он подложил к нашему импровизированному факелу. Еще удар. Я оглянулась. И когда искры вспыхнули в третий раз, я увидела их отражение в единственном глазу Малика. Он находился совсем поблизости.

– Быстрее!

После четвертого удара искра попала на щепки. Дариан наклонился, чтобы раздуть огонь.

– Авар, Дариан…

Брат, не обращая на меня внимания, продолжил бережно поддерживать дыханием занимающийся огонек. От него вмиг воспламенилось и масло – наш факел ожил.

– Вперед! – скомандовал Дариан.

Я схватила лямки мешка, устроила Кейрр у себя на спине и помогла Дариану встать. Он сильно хромал и ругался. Кейрр жалобно захныкала.

Глаз Малика сверкал в пятидесяти ярдах от меня. Отсвет подпрыгивал в такт шагам. Малик не рвался в бой, что было хорошо. Однако это означало, что он рассчитал свои силы.

– Надо поторопиться, – произнесла я.

– Факела надолго не хватит.

– Тогда шевелись!

– Моуп?

– Малышка!.. Погоди!

Мы с трудом продвигались вперед, а проход тем временем начал сужаться и вновь уходить вверх – ступеньки, конечно же, были сделаны людьми. Эхо в таком тесном пространстве стало резче.

Все слилось в один ритм: подняться на ступеньку, помочь Дариану, прислушаться к болезненному ворчанию Малика. Сперва казалось, что он нас нагоняет, однако, когда мы преодолели лестницу, дракон отстал. Дариан иногда доставал из кармана обломки болтов и вставлял их в факел, поддерживая огонь. Щепки давным-давно прогорели, от фитиля и ткани почти ничего не осталось. А топот ног становился громче.

– Свет! – вдруг охнул Дариан.

Я вскинула голову. Дариан прав. За очередными ступеньками и россыпью бесформенных колонн, в дымке виднелось голубоватое свечение.

– Дневной свет?

– Очень надеюсь, – с присвистом прошептал Дариан.

Факел угасал. Я вглядывалась вперед, силясь запомнить дорогу на случай, если мы вновь очутимся в полной темноте. Нас ждала очередная крутая лестница. Я застонала.

У самых ступенек лежал черный, бесформенный ком. Это оказались ослики, по-прежнему привязанные к дышлу. Я посмотрела на их изломанные тела. Ослики были мертвы. У меня оборвалось сердце. Животные, прикованные друг к другу, не смогли преодолеть подъем. Один упал и потянул за собой другого.

– Надо же…

К глазам подступили слезы. Зря я позволила себе понадеяться на удачу.

– Бери мясо, – сказал Дариан.

– Что?

– Живо. Накорми малышку до отвала, чтобы она заткнулась.

Дариан мыслил здраво. Я взялась за нож и, содрав шкуру, отрезала внушительный кусок ослиного бедра, пока Дариан сидел, вытянув раненую ногу и уткнувшись затылком в стену. За неимением подручного материала я завернула мясо в свою куртку. Кейрр без остановки жаловалась.

В темноте пыхтел Малик. Он приближался. Наш факел неожиданно развалился – последние угольки выскочили из почерневших древков и потухли.

– Ослиный навоз, – выругался Дариан.

Я, несмотря на страх, горько рассмеялась и помогла Дариану подняться.

– Аккуратно… поворот придется преодолеть на ощупь. Но после ступенек будет свет.

Наши глаза быстро привыкли к исходящему сверху сиянию – оно было сродни звездному, при котором, если постараться, можно хоть что-нибудь да разглядеть. Я понимала, почему Малик до сих пор нас не догнал – он передвигался в кромешной темноте, и вдобавок остался одноглазым. Его, спотыкавшегося на каждом шагу, вел лишь нюх. Но когда мы выйдем на свет, сумеет ли дракон нас поймать?

– Давай, – я поддержала Дариана, чтобы он перепрыгнул через ступеньку.

Брат застонал.

– Моуп?

– Тс-с, малышка. Потерпи еще капельку.

Вскоре я ощутила возню в заплечном мешке, а потом расслышала хруст. Кейрр нырнула в мешок с головой и нашла вторую картофелину. Ох, что за умница…

За последней ступенькой следовали площадка и новый подъем. Теперь, когда света стало больше, я, наконец, рассмотрела, насколько у Дариана ввалились щеки, запали глаза. Я оглянулась на пройденный путь. Малик, еще невидимый, мучительно шагал где-то позади.

Вдали покачивались оранжевые огоньки фонарей или факелов, и тут я, наконец-то, сообразила, что топот ног стал громче. Воины на мгновение мелькнули между колоннами – так близко, что можно было различить их силуэты и отблески на оружии.

– О Высшие, Дариан, они нас догоняют!

Мы поднялись на первую ступеньку. Дариан поморщился, стискивая зубы и шумно дыша. Он попытался перепрыгнуть на следующую, но споткнулся и едва не упал.

– Прости, Майя, – прошептал он.

– Не извиняйся, – выдохнула я. – Лучше сосредоточься.

Откуда-то спереди доносился шум падающей на камни воды – кажется, поток был не слишком бурным, но гул был все же ровным и постоянным.

Дариан каждую минуту останавливался и делал передышку. Я не подгоняла его.

Когда мы преодолели лестницу, то оба в изнеможении рухнули на пол.

– Еще чуть-чуть…

Я собрала остатки воли в кулак и опять помогла Дариану подняться, ведомая надеждой на глоток воды. Мы приблизились к колоннам. Некоторые были искусственными – прямыми и каннелированными, как и те, что я видела в руинах Кинвата, другие же создала природа – они как будто вытекали из потолка, подобно замерзшим водопадам.

Я рассчитывала увидеть хоть проблеск дневного света, но мне открылось совершенно иное, захватывающее дух зрелище. Из грота был вытесан огромный, круглый зал – футов восемьдесят или даже сто в длину и где-то пятьдесят в высоту. Его обрамляли восемь исполинских колонн, некоторые уже исчезали под бледными каменными лианами. Низ и верх каждой колонны украшали витиеватые узоры с листьями и драконами. Между парами колонн виднелись уходящие в темноту четыре лестницы. Пол был усыпан костями животных и драконов, камнями и осколками, отколовшимися с потолка. Там, куда они падали, по вымощенному плитками полу расходились трещины.

В самом сердце зала находился вырезанный из камня бассейн в форме цветочных лепестков. Льющаяся с потолка вода ниспадала на скопление гигантских голубых кристаллов в середине водоема. Именно они источали жутковатое свечение, заполняющее зал. Время подарило им выросшую вокруг хитросплетенную сеть из полупрозрачного сине-зеленого камня.

Зрелище было прекрасным, странным, гипнотическим. Но в какую сторону нам лучше двинуться? Как решить, прежде чем нас догонит Малик или отряд хародийцев? Судя по множеству костей, выход близок. Вот только где?.. Следы колес пересекали зал и уходили вправо, в чернеющий мрак. Правильный ли это путь? Или он приведет нас в хародийскую страну, как выразился Дариан?

От бессильной злости к глазам опять подступили слезы. Дариан, которого я провела в зал, едва за мной поспевал. Мешок с Кейрр давил на плечи. Тело ныло, ноги горели.

Между колоннами обнаружились резные орнаменты, изображающие то, что я не могла даже вообразить. Над наступающими армиями взметались гейзеры дыма. Люди в составных доспехах брали штурмом необычного, цельного строения башни. Диковинные летающие машины схлестывались в битве с драконами впечатляющих размеров и пород. Вода, играющая на голубых кристаллах, заставляла свет мерцать, и от этого картины как будто оживали. Однако я, слишком вымотанная, не могла рассмотреть их все. В голове билась лишь одна мысль: пить.

Я, доковыляв к бассейну, упала у его края. Кейрр возмутилась – ей не понравилось, что я невольно нарушила ее покой. Я зачерпнула воду ладонями и принялась жадно глотать. Влага отдавала привкусом руды и камня, зато была холодной. Дариан неловкими прыжками подобрался ближе, рухнул грудью на резной борт и тоже принялся шумно пить. Я сняла с плеч мешок с Кейрр и набрала воды уже для нее.

Я различила за плеском рычание и вскинула голову, но Малика не было видно. Пока что.

– Дариан, здесь оставаться нельзя.

Брат судорожно дышал, опираясь о борт.

– Я не могу.

– Надо идти дальше.

– Не могу, – он сполз еще ниже.

Я еле-еле поднялась на ноги и, схватив Дариана за ворот, потянула, но брат даже не попытался встать. Я разрыдалась.

– Чтоб тебя, Дар!

Он повернул ко мне бледное, осунувшееся лицо.

– Прости, Майя.

Я рухнула рядом и, плача, обхватила его руками. Дариан слабо сжал мои запястья.

– Моуп? – воскликнула Кейрр из рюкзака.

Это было так мило, но в то же время настойчиво и упрямо, что я не знала, плакать мне еще сильнее или хохотать. Поэтому я рассмеялась сквозь слезы. Выпустив Дариана из объятий, я подтянула ближе свою куртку и развязала рукава. Ткань пропиталась кровью. Я выпустила Кейрр из мешка. Выбравшись, она деловито направилась прямиком к ослиному мясу и принялась его облизывать. Я срезала куски и скармливала ей, а она жадно их поглощала. Выудив из мешка полоску оленины, я сунула мясо себе в рот, а потом нашла еще одну – последнюю – и протянула ее Дариану.

– Дар. Возьми. Тебе нужно.

Он не пошевелился.

– Дариан?!

Я в панике повернулась к нему, решив, что брат потерял сознание или, хуже того, умер. Но Дариан пристально уставился на что-то широко распахнутыми глазами. Я проследила за его взглядом – он смотрел на стену над проходом, из которого мы совсем недавно выбрались.

Там виднелось единственное резное изображение.

– Гетиг! – прохрипел Дариан в благоговении.

У меня перехватило дыхание. Ошибки быть не могло: изогнутые рога, смахивающие на узловатые деревья, высокий, изящный гребень, горделивая осанка, даже колоссальный размер по сравнению с людьми у его лап – все было соблюдено до мелочей.

И сделали это люди Кинвата множество лет назад.

Воспоминание о пламенном взгляде Гетига наполнило меня внезапным теплом. Вновь вернулось всепоглощающее чувство того, как велико мироздание и как крошечно мое место во вселенной. Сейчас это показалось мне столь простым и естественным, что по моим щекам покатились слезы стыда – как я только могла такое позабыть?

Я начала озираться по сторонам. Каждый из четырех проходов охранял величественный дракон. Они, судя по царственным позам и внушительным размерам, были Высшими. Все они отличались. Тот, что справа, обладал не обычными рогами, а ветвистыми, как у оленей: края его гребней и крыльев шли волной, как листья дуба. Тот, что слева, был стройным и грациозным, с изящной осанкой и тонкими чертами. Тот, что напротив Гетига, оказался самым крупным, однако его высекли из камня так, что он казался хрупким, иллюзорным. Сквозь него просвечивало то, что осталось на фоне, а его крылья скрывались в облаках.

Из всех четверых на зрителя смотрел лишь он.

– Вэйджес, Меног и Остара, – я назвала их имена, начиная с правого дракона и заканчивая левым. – Осень, зима и весна.

– Что это значит? – тихо спросил Дариан.

– Не знаю, – прошептала я в ответ.

Кейрр ткнулась носом мне в руки в поисках очередной порции мяса, чем и вернула меня в реальность. Я покорно отрезала малышке еще кусок. Дожевав оленину, я продолжила кормить свою дикую Кейрр, пока та, наконец, не наелась. От ослиного мяса осталась только пара полосок. Приблизившись ко мне вплотную, Кейрр ткнулась носом теперь уже мне в лицо – и лизнула мои губы.

Я была так измотана и потрясена, что не сразу сообразила, чего она хочет. А затем до меня дошло. И почему я раньше не догадалсь? Когда дикие драконы расправляются с жертвой, они умывают друг друга. Кейрр облизывала меня, чтобы стереть с моей кожи кровь. Если бы я была ее матерью, то она сделала бы то же самое.

Я со слезами на глазах обхватила драконью головку своими ладонями и принялась целовать нос Кейрр, словно я была драконицей, а она – моим дитем. Я касалась ее рта и подбородка, чувствуя вкус крови. Я плакала, а Кейрр слизывала с моих щек соленые капли. Зачерпнув воды из бассейна, я вытерла мордочку малышки. Кейрр заурчала, и я, почти не задумавшись, замурлыкала в ответ. Я взяла ее на руки и обняла, то поглаживая ее мордочку, то почесывая за ушными гребнями. И я продолжила покрывать ее поцелуями, дорожа каждым мгновением, проведенным с ней, ведь теперь я знала, что должна делать.

Дариан терял кровь и мог быть на грани смерти. Вряд ли мне удастся спасти брата и при этом вытащить отсюда малышку, сражаясь с Маликом. Дариана ранили по моей вине. Что бы ни случилось, мне нужно вывести его наружу. Поэтому я поняла: я должна вернуть Кейрр ее отцу и спасти своего брата.

Да, это означало, что Беллуа увезет меня в Авигал.

Похоже, я действительно проклята, и Гетиг меня отверг. Но у меня не было выбора. Моя жизнь изменится. Я не могла спасти и Кейрр, и Дариана. У меня не оставалось сил, а у Дариана – времени.

Я крепко прижала малышку к себе и зарыдала. Она лизнула мое ухо – лицо я уткнула в гладкую чешую ее шейки. Я содрогалась от боли, но Кейрр не издавала ни звука.

– Майя, – позвал Дариан. Слабо похлопав меня по плечу, он воскликнул уже с тревогой: – Майя!

Я открыла глаза. В двадцати футах от нас стоял Малик.