38

Раду думал о том, что с новыми доспехами и оружием, с личным слугой, палаткой, съестными припасами и великолепным конем он был богаче, чем когда-либо за последние годы, в течение которых ничем не владел. Но он бы предпочел, чтобы это новообретенное процветание было результатом чего-то другого, а не выхода на войну на стороне Мурада.

А еще он знал, что где-то среди палаток, среди тысяч других воинов, Мехмед движется к той же цели.

Если бы он остался в Эдирне, то оказался бы в полном одиночестве, поскольку все паши, пашазаде, янычары и друзья, которых он приобрел за последнее время, ушли на осаду албанских владений Скандербега. Ему бы оставалось гораздо больше времени на размышления, ведь не нужно было бы каждый день хитрить, шпионить и устанавливать связи. Он бы не думал ни о ком, кроме Мехмеда.

Это был не лучший сценарий. Он заметил, что постоянно всматривается в бесконечное море лиц – ожидая, тоскуя и надеясь хотя бы мельком увидеть в толпе своего друга.

Но силы Мурада и Мехмеда находились в разных концах процессии, и Раду и Мехмеда разделял целый день пути. Одна только организация перемещения такого количества человек и снаряжения была достойна восхищения: телеги с провизией и лошади, за которыми следовали солдаты, а также несколько сотен женщин, которые путешествовали вместе с мужчинами и предлагали различные… услуги.

Мурад с удовольствием заметил, что Раду побледнел, услышав предложение воспользоваться женщинами.

– Ты поистине преданный сын Бога.

Раду не знал, смеяться ему или плакать.

За три дня до прибытия к цели, городу Круя, Раду скакал впереди с Лазарем и разведчиками под его командованием. Холмистый и мягкий зеленый ландшафт начал проявлять признаки цивилизации. Раду остановил лошадь и поглаживал ее длинную черную шею, ожидая, пока его нагонит Лазарь.

– Что здесь произошло? Здесь прежде уже шли бои? – Раду смотрел на обширные, волнистые окрестные поля, сгоревшие и мертвые.

Лазарь покачал головой.

– Боже правый! Это приветственный подарок Скандербега. Отсюда и до самого города мы не найдем ничего съестного.

– Он сжег свою собственную землю? – Раду пытался представить, сколько плодородной земли было уничтожено. Стояло лето, и это означало, что Скандербегу придется уничтожить все посевы, оставив народ без всякого урожая к моменту его сбора.

– А еще на всякий случай он наверняка отравил все колодцы и пруды.

– А народ? Что будут делать люди, когда с осадой будет покончено?

Лазарь пожал плечами.

– Это не наша забота.

Он поскакал обратно к главному корпусу солдат докладывать о том, что они только что обнаружили. Раду медленным шагом направил коня вперед, глядя на опустошенную землю. Конечно, это сильно осложнит осаду. В дополнение к своим припасам они рассчитывали по дороге брать скот и продукты. Воевать станет труднее, придется выделить людей, чтобы они охраняли телеги с припасами, ставшими теперь на вес золота. И расходы на осаду возрастут до астрономических величин.

Раду навсегда запомнил каменный фундамент, обугленные деревянные стены и черные руины того, что когда-то было домом. Их войска не стали бы сжигать дома мирных граждан. И, овладев городом, они бы позволили всем на территории Скандербега продолжать жить так, как они жили прежде, поклоняться тем богам, каким они поклонялись. Овладев городом, они обеспечили бы людям безопасность и процветание.

Раду не знал, скольким Скандербег готов был пожертвовать и сколько всего уничтожить во имя защиты своего народа.

К тому времени как они подъехали к стенам Круи, Раду жутко устал – и от езды в седле, и от похода. На то, чтобы разбить и организовать лагерь, ушла неделя. Они находились в зоне видимости города, но вне досягаемости пушечных ядер. Воины Раду поставили палатку с внешнего края от просторного павильона Мурада, который располагался в самом центре лагеря и был защищен тысячами людей вокруг него. Теперь в лагере османцев было больше населения, чем в любом городе в нескольких днях ходьбы отсюда, включая Крую.

Раду командовал пограничными войсками. Их роль заключалась в том, чтобы уничтожать линии противника, не задействованные в осаде. Он лично помогал везде, где только мог, старался не мешать там, где помочь не мог, и со смесью гордости и страха наблюдал за тем, как их лучшие силы двинулись вперед осаждать предателя Скандербега.

Пять раз в день Раду раскладывал коврик и молился, посылая отдельную просьбу Богу о том, чтобы осада завершилась как можно быстрее.

Раду шел по периметру лагеря. С момента их прибытия сюда прошло три недели, но осада не продвинулась ни на шаг. Они отправили партии разведчиков, чтобы те нашли источники питьевой воды в городе и перекрыли их, сделав непригодными. Они пытались подкупить командующего городом, но получили резкий отпор. Стены Круи маячили вдалеке, нерушимые и насмешливые.

– Это осада, – повторял Лазарь, пожимая плечами. – Игра требует ожидания.

Раду игра не интересовала. Его воинов использовали очень мало. За все это время они лишь один раз сопроводили кортеж с припасами и несли дежурство по две ночи подряд каждую неделю. Прежде он боялся участвовать в осаде, а теперь скучал. Ожидание сводило с ума.

Он вздохнул и отошел от лагеря достаточно далеко, чтобы огни не мешали ему видеть в темноте. Он мог бы остаться в палатке, но его мужчины были здесь, за пределами лагеря, – значит, он тоже должен быть здесь. Это было честно.

Язид, молодой янычар, оказавшийся рядом с ним, прошептал.

– Что болтается на бедре у мужчины и хочет проникнуть в дырку, в которую уже проникало много раз?

Кто-то раздраженно зарычал. Лазарь шикнул на Язида, чтобы тот заткнулся. Раду вспыхнул, радуясь, что его никто не видит. Он уже снискал себе репутацию как слишком деликатного по этим вопросам, и ему было интересно, что мужчины говорят о нем за его спиной.

Его внимание привлек странный щелкающий звук. Он прищурился, вглядываясь в темноту.

– Ложись! – Лазарь хлопнул его по спине, прижимая к земле. Что-то пронеслось над их головами.

Раду выполз из-под Лазаря, потрясенный и испуганный. Если бы не Лазарь, он был бы мертв. Его непреодолимо тянуло убежать. Все это было не для него. Если бы здесь оказалась Лада, она бы…

Нет. Он будет нести ответственность. Он будет командовать своими людьми.

– Ко мне! – крикнул он. – Арбалеты! В линию, поднять щиты!

Он вытянул щит перед собой, напрягая все тело и нагнувшись к земле. Лазарь стоял рядом, прижимая свой щит к щиту Раду. Остальные воины присоединились к ним так быстро, что его сердце наполнилось гордостью. Они двинулись вперед как один, уверенно и бодро, к тому месту, откуда продолжали стрелять невидимые враги.

Но они не встретили ни одного из них.

Люди Скандербега уже исчезли в темноте, какой бы ни была цель их вылазки. Воины Раду осторожно разбили свою линию, напряженно прислушиваясь и вглядываясь во мрак.

– Ключ. – Пробормотал Язид, выдергивая арбалетную стрелу, застрявшую в его щите. – Ответ – ключ. Хотя, по-моему, стрела арбалета тоже подошла бы.

Лазарь стоял рядом с Раду, но от этого Раду не чувствовал себя лучше. Кажется, все остальные уже успокоились, привычные к реалиям сражения. Раду был мокрым от холодного пота, его сердце никак не могло угомониться. Он всегда понимал, что на них нападут, но это была лишь теория. Прежде он не знал этого так, как уже знал сейчас.

Он шел, неожиданно осознавая каждую часть своего тела, как будто был голым. В который раз он чувствовал себя слишком маленьким и слишком слабым, мальчиком, испуганным непредсказуемыми вспышками ярости Мирчи. Только теперь у него не было замка, чтобы укрыться в нем, и не было штор, чтобы спрятаться за ними.

И он нес ответственность за множество других жизней помимо своей собственной.