Иногда связь между чувством и модулем настолько сильна, что ее ни с чем не перепутаешь: чувство само себе очень мощное, а модуль, вызываемый им, заметно меняет наше поведение. Рассмотрим, например, анализ ревности в работах Леды Космидес и Джона Туби. В 80-е и 90-е они внесли немалый вклад в основы эволюционной психологии, а кроме того, одними из первых среди влиятельных ученых выступили в защиту модульной модели психики. Развивая эту теорию, Космидес и Туби пришли к вопросу о взаимосвязи модулей и эмоций. По их мнению, предназначение эмоций, их роль, заключается в том, чтобы активировать и координировать те функции модулей, которые соответствуют текущим обстоятельствам с точки зрения естественного отбора. То есть не те модули, которые были бы наиболее подходящими с моральной точки зрения, и не те, что принесут пользу или выгоду своему обладателю, – а те, что помогали нашим предкам распространять гены. И в качестве примера взаимодействия чувств и модулей Туби и Космидес взяли ревность.

Эмоция сексуальной ревности представляет собой организованный режим работы мозга, при котором включаются особые программы, настраивающие все психологические механизмы на то, чтобы разобраться с ситуацией неверности партнера. Физиологически организм готовится к применению силы. Возникает цель сдержать, ранить или убить соперника; наказать, удержать или бросить партнера. Появляется желание повысить свою привлекательность в глазах других партнеров. Память активируется для повторного анализа прошлого, и уверенные оценки событий сменяются сомнениями. Общая оценка надежности и честности представителей противоположного пола (или даже всех окружающих) может снизиться. Могут также запуститься внутренние программы, связанные с чувством стыда, для анализа и поиска ситуаций, в которых конкретный индивидуум может публично продемонстрировать акты насилия или наказания, чтобы противодействовать воображаемому или реальному социальному восприятию слабости. И так далее.

Ничего себе, сколько всего! Взгляды, ценности, доминанты так сильно меняются, что впору говорить о том, что контроль над разумом захватила практически новая личность. В XVII веке Джон Драйден написал поэму под названием «Ревность – тиран ума», и придумать более верное определение сложно. Ревность, по крайней мере на время, захватывает полную власть над вашей психикой. Любой, у кого случался приступ ревности, подтвердит, что в такие моменты за поведение человека отвечает кто угодно, только не его обычное «я».

Ревность – настолько мощное чувство, что даже непонятно, как ему сопротивляться. Но вообще, сопротивление – не самая верная стратегия для борьбы с ней. Гораздо лучше будет, почувствовав зарождение этого чувства, начать осознанно его созерцать – это поможет выйти из-под влияния ревности, так и не привязавшись к ней всерьез. А если вы не привяжетесь к чувству – или, как сказал бы Будда, не вовлечетесь в него, – то модуль ревности, скорее всего, не активируется. Созерцание чувств без привязки к ним позволяет не допускать к управлению определенные модули. Да, конечно, сказать-то проще, чем сделать…

Если вам все же удастся отстраниться от ревности, это не означает, что вы останетесь беспомощным в ситуации, когда вам изменяют. Это не помешает вам осознать факт неверности вашего партнера и решить, стоит ли продолжать отношения. Больше того, не поддавшись ревности, вы сможете разобраться, была ли вообще измена и как теперь с этим быть, и при любом раскладе, скорее всего, никого не убьете.

Повторюсь, ревность – очень яркий пример того, как модуль захватывает контроль над психикой. Если человек швыряется вещами и кричит, будьте уверены – у него в голове сменился совет директоров. И даже когда ревность не заставляет вас беситься со злости, она вынуждает снова и снова прокручивать в голове одни и те же мысли.

Но и другие эмоции, не настолько сильные и с менее очевидными внешними проявлениями, могут исподволь, понемногу менять нас изнутри. Давайте вернемся к эксперименту, в котором просмотр мелодрамы отвратил зрителей от взаимодействия с толпой. Сама по себе эта реакция вроде бы несильно меняет человека, но, как вы помните, «само по себе» ничего не происходит – это всего лишь одно из изменений, спровоцированных активацией модуля, который Кенрик и Гришкевичус определяли как «субличность, отвечающую за создание отношений с новым партнером».

И это заставляет вспомнить о межвременной функции полезности – в частности, о том, что у мужчин при взгляде на привлекательных женщин резко изменяются временные предпочтения. Почему же это происходит? Снова работает гипотетический «модуль отношений»?

Марго Уилсон и Мартин Дейли, проводившие это исследование, были пионерами эволюционной психологии наравне с Туби и Космидес. На эксперимент их вдохновили размышления об истории нашего биологического вида. Есть все основания полагать, что в ходе эволюции мужчины с лучшим доступом к ресурсам (например, к еде) и с более высоким социальным статусом сильнее привлекали партнерш. Поэтому, если модуль отношений существует, то, вероятнее всего, работает он по такому алгоритму: мужчина, увидев возможность ухаживаний в ближней перспективе, предпочтет доступ к ресурсам прямо сейчас, даже если придется пожертвовать выгодой в будущем. Ему нужны ресурсы – а в современном мире это деньги – немедленно.

Конечно, в ходе этого эксперимента мужчины всего лишь смотрели на изображения женщин, без шансов познакомиться. Но в древние времена фотографий не существовало, и, если мужчина видел женщин у, это означало, что она рядом. Поэтому участников эксперимента оказалось легко обмануть реалистичными изображениями, несмотря на то, что на сознательном уровне все они знали, что женщины на фото недоступны. Так что, помимо прочего, этот эксперимент напоминает нам, что модули не просто активируются без участия сознания – мы даже не подозреваем о механизме их активации, сформировавшемся в ходе эволюции.

Временное предпочтение – не единственное психологическое свойство, которое при активации режима отношений может оказаться куда более переменчивым, чем мы привыкли думать. Принято считать, что карьерные устремления человека, пусть и меняются время от времени, в целом достаточно постоянны. На самом деле это не так. В одном исследовании психологи попросили мужчин ответить на вопросы анкеты, касающиеся их карьерных амбиций. Часть участников находилась в одной комнате с женщинами, которые тоже заполняли анкеты, другая – в помещении, где были только мужчины. Те, кто был в одной комнате с женщинами, оказались более склонны считать повышение благосостояния важной целью.

Возможно, на самом деле в их устремлениях ничего не изменилось. Может быть, модуль отношений не менял долгосрочные планы, а просто активировал на короткое время подмодуль «саморекламы». Другими словами, присутствие женщин, возможно, настраивает психику гетеросексуального мужчины на то, чтобы поразить их смелыми планами на процветание в будущем. При этом неважно, насколько эти планы реалистичны и надолго ли хватит подобной смелости. Но если так, то за подобной стратегической логикой стоит отнюдь не сознание. В конце концов, мужчины описывали свои смелые планы лишь в анкете, и сидевшие рядом женщины не могли прочитать их ответы.

Вывод тот же, что и из экспериментов с расщепленным мозгом: человек придумает, как объяснить свои поступки и сам поверит в эту историю, если ему это выгодно (на самом деле или в эволюционном смысле). Вот только речь не о пациентах с расщепленным мозгом, а об обычных людях, чьими поступками управляет нормальная психика. Точнее, некая ее подсистема, которая захватила управление в данный момент.

Итак, мы выяснили, что, когда человек видит возможность завязать отношения, в его внутреннем мире происходят перемены: он начинает избегать толп, выбирая более уединенное окружение, и отдавать предпочтение более быстрому вознаграждению, пусть даже в ущерб его размеру, а его карьерные ожидания, пусть и на короткий период, становятся более меркантильными[13]. Конечно, в «режиме отношений» с человеком могут произойти и другие изменения помимо этих. Но мысль о том, что при появлении поблизости привлекательной особы нашим поведением начинает руководить специальный модуль – или субличность, как говорят Кенрик и Гришкевичус, – уже кажется чрезвычайно интригующей.