Глава 24

Утро началось со звонка Кузи.

– Я проверил, за что Олимпиаду по собственному желанию из психушки выперли. Рассказать, до чего я докопался? – спросил компьютерный гений.

– Здравствуй, – зевнула я и села на кровати, – конечно.

– Карина Яковлева, о которой тебе Маркин-Баклан рассказал, в больничке занималась местной аптекой, то есть выдавала лекарства в отделения, при очередной проверке сверху была уличена в краже большого количества лекарства, которое из-за трудного произношения все называют самраном. Хорошо она так ампулы подрезала! Не хило! Инспектор, который в клинике злоупотребления нашел, накатал отчет своему начальству. Карину вызвали на ковер. Та зарыдала, сообщила: самран отдавала Олимпиаде Маркиной. Бесплатно. Для несчастных больных, ее знакомых. Ха! Альтруистка! А у Липы своя история. Дескать, Карина ее ненавидит, нарочно оболгала, потому что это она предложила Маркиной торговать самраном, сказала: «Найди родственников больных, которые его купят». Выручку Карина хотела разделить не по справедливости: ей восемьдесят процентов, Липе – двадцать. Олимпиада честная, она на это не пошла, коллегу отправила на верблюдах по Антарктиде кататься.

Но Яковлева утверждала обратное: к ней пришла с этим предложением Маркина, сказала: «Есть много людей, которые самран купят. Ты его списывай потихоньку, будто он со срока годности сошел. А я продам! Мне восемьдесят процентов, тебе двадцать». Карина честная, она не согласилась, предложила Олимпиаде поплавать в лодке по Волоколамскому шоссе. Итог: руководство клиники поняло, что у баб не только рыло, но и все тело в пуху, но решило замять эту историю, как-то договорилось со своим вышестоящим начальством. В полицию воровок не сдали, дела не возбуждали. Разбираться, кто в данном случае прав, кто виноват, главврач не стал. Обеих уволили по собственному желанию. Финита ля комедиа!

– Подожди, а как ты это выяснил? – спросила я. – Если все тихо-мирно обошлось? Документов-то никаких нет.

– Начал копать компромат на Маркину, и дело, которое…

– Так его же не возбуждали, – напомнила я. – Небось родственники чиновников из Минздрава получили право без очереди ложиться в психушку. Или что там им главврач сумасшедшего дома пообещал за понимание?

– Ты меня перебила, – недовольно пробурчал Кузя, – я веду речь о том, что не так давно случилось. В магазине «Грато» произошла драка. Повод для нашего времени смехотворный. Одна баба взяла торт с витрины, а вторая к нему тоже руки протянула. Торт был один, теток две, одна более проворная, зато вторая зело визгливая. Продавщица предложила неудачнице другой бисквит. Но та орала: «Этот хочу». А первая не отдавала. Никто не хотел уступать. Потом вдруг вторая с воплем: «Узнала тебя…», следующее слово цитировать не стану, схватила пару пирожных с кремом и зафутболила в первую. Ну и пошла у них война Алой и Белой розы. Сарынь на кичку! Автоматы, пулеметы, баллистические ракеты! Ущерб товару! Приезд парнишек с наручниками.

В отделении их рассадили по разным камерам. Первая дебоширка по паспорту оказалась Олимпиадой Маркиной. Вторая – Кариной Яковлевой. Липа спокойно дознавателю объяснила:

– Я торт взяла, собралась идти к кассе. Вдруг налетает эта сумасшедшая, пытается коробку отнять, вопит: «Отдай «Мичуринский». Вид у нее безумный, руки трясутся, глаза красные, запах перегара! Дальше больше! Она в мое пальто вцепилась, визжит: «Узнала тебя! Ты мою жизнь разрушила!» И матом поливать! И плеваться! Пирожными швыряться! Охрана магазина не спешила, продавец куда-то унеслась. Я один на один с безумной осталась. Что прикажете делать? Такая и убить может. Шизофреничке все с рук сойдет, она больна, значит, неподсудна. Она в меня эклером швырнула. Я ответила. А как быть? Это не моя вина. Супермаркет должен безопасность посетителей обеспечивать! Где находилась их охрана? У секьюрити камеры сломались? Они не видели драку в зале? Распрекрасно любовались на нас, да не спешили разнимать. Надеялись, что сами бабы утихнут. У меня проблем с деньгами нет. Вот! Видите? Платиновая кредитка. На одежду мою гляньте, на машину. Я могу спокойно весь кондитерский отдел скупить, но ни копейки супермаркету не дам. Пусть их охрана ущерб возместит. Запись камер видеонаблюдения проверьте!

Спокойная речь Олимпиады, ее внешний вид произвели, похоже, хорошее впечатление на полицейского. Он затребовал запись с камер, убедился, что Липа рассказала чистую правду, и спросил:

– Знаете нападавшую?

– Впервые сегодня ее видела, – пояснила Маркина, и ее отпустили.

С Яковлевой повели другой разговор. Карина, в отличие от Липы, вела себя агрессивно, кричала:

– Я хотела взять тортик, а она раньше успела!

Потом разрыдалась.

– Знаю, она дрянь со всех сторон. Из-за нее я всего в жизни лишилась, нигде устроиться не могу!

– Маркина с вами ранее не встречалась, – возразил дознаватель.

Его слова вызвали новую волну истерики, задержанная потеряла человеческий облик.

– А-а-а! Я так жутко выгляжу! Она меня не узнала!

И изложила историю про самран во всей красе. Как Липа торговала ампулами. Карину несколько раз пытались остановить, но она не замолкала. Пришлось бедняге дознавателю все записать.

– И чем дело закончилось? – поинтересовалась я.

– Яковлевой за мелкое хулиганство присудили отработать в супермаркете. Полы у них мыть. Так она и на суде про самран рассказать пыталась, начала вещать, да судья ее живо окоротила.

– Соломоново решение, – пробормотала я. – Есть контакт Карины?

– Обижаешь! Конечно.

– Сбрось мне.

– Уже летит! Сейчас получишь, – пообещал Кузя.

Я умылась, оделась, спустилась на первый этаж и нашла в зоне кухни Нину Сергеевну, та стояла около мойки.

– Доктор велел вам не опираться на ногу, – встревожилась я.

Няня помахала травмированной конечностью.

– Она в воздухе висит, я прыгаю на здоровой лапке. Тяжело весь день в позе падишаха в кресле находиться.

Мой взгляд переместился на сковородку, которая стояла на плите.

– Какие аппетитные тостики, – вырвалось из самого сердца, – сейчас так называют куски хлеба, поджаренные в тостере. А во время моего детства так именовали кусочки батона, которые сначала обмакнули в смесь взбитых яиц с молоком, а потом пожарили на сливочном масле. Моя бабушка перед подачей на стол посыпала их сахарным песком. Получалось невероятно вкусно.

– Именно так я и сделала, – засмеялась Нина, – только Дунечка мала пока для такой еды. Взрослым приготовила. Полковник спозаранку десять штук уложил в брюшко. Ох, понимаю, ему это непользительно. Но очень приятно кормить молодого мужчину со здоровым аппетитом. Дегтярев куда-то уехал. Кусочки, что на сковородке, я вам только что пожарила!

– Огромное спасибо, – поблагодарила я, – сто лет эту вкуснятину не ела и забыла про нее.

– А ведь как просто, – защебетала Нина, ловко прыгая вдоль столешницы. – Режем батон, только нельзя брать «французский» или из какой-то пекарни. Нужен наш, по ГОСТу. Нарезаем кусочки толщиной в палец. Одно куриное яйцо разбалтываем вилкой, наливаем в него молочка, где-то кружечку, размешиваем, на сковородке распускаем сливочное маслице. Говорят, оно не полезное. Но я в эту чушь не верю. Как маслице от коровки может быть вредным? Опускаем ломтики хлебушка на пару секунд в смесь, потом вынимаем и жарим, как оладушки. Все! Вкусно. Для кошелька необременительно. Перед зарплатой очень хорошо. И утром прекрасно, много времени на готовку не уходит. И вечером отлично. Вам понравилось?

Я, успевшая уже проглотить оба тоста, кивнула.

– Прямо как в детстве. Но, Нина Сергеевна, готовка на всю семью не входит в ваши обязанности.

Пантина показала на холодильник.

– Так ничего нет.

Потом посмотрела на помойное ведро.

– А там гора коробок из-под пиццы.

– Я забыла купить продукты, – пригорюнилась я, – и, признаюсь, повариха из меня ужасная. У меня только одно коронное блюдо!

– Какое? – поинтересовалась няня.

– Прекрасно кипячу воду в чайнике!

Нина рассмеялась.

– Ну, это не у всякой получится. Дашенька, Господь большой шутник. Вы хотели выйти замуж? Страстно? Вот так, что прям… ух!

– Нет, – честно ответила я, – конечно, я влюблялась, но патологической тяги затащить мужчину в загс никогда не испытывала.

– Но состоите вы в счастливом браке!

– Вообще-то, у меня за плечами несколько разводов, – призналась я. – Мои бывшие супруги прекрасные люди. Но, как только мне становилось понятно, что наша жизнь превратилась в союз двух равнодушных друг к другу особей, которых объединяет исключительно быт, я сразу уходила. Не надо брать с меня пример. Я вела себя неправильно!

– Вот поэтому я и говорю: Господь любит пошутить, – вздохнула няня, – вы замуж не хотели. Но счастливы с Феликсом, родили двоих детей.

Я не стала объяснять няне, что мне сын и дочь достались уже готовыми, правда, совсем маленькими, я воспитала и мальчика, и девочку, но на свет их произвели другие женщины.

– Готовить вам не очень нравится, – продолжала Нина, – вы по менталитету не домашняя хозяйка. Но быт, особняк, собаки, внучка – полный набор. А я со школьных лет представляла себя женой, мамой… Мечтала об огромной семье, доме в деревне, хозяйстве… И что? До загса так ни разу и не дошла. Деток нет! Животных тоже! Обожаю готовить! Лучший отдых для меня – постоять у плиты. А не для кого! Я поэтому и в няни пошла, чтобы хоть чужого ребеночка на руках подержать. Если вам понравились мои тостики, не отгоняйте меня от сковородки! Разрешите покайфовать!

Я всплеснула руками.

– Нина Сергеевна! Вам трудно представить, с какой радостью я отдам вам все кастрюли! Никак не могу найти помощницу по хозяйству.

– Так это я, я, я! – закричала Пантина. – Все успею! Дунечку со всех сторон оближу, еду приготовлю. Только продукты купите!

– Прямо сейчас поеду в супермаркет, – обрадовалась я, – список составьте.

– Яйца есть? – деловито осведомилась няня.

– Не знаю, – ответила я, – про соль, сахар, крупу тоже не спрашивайте.

– Сейчас ревизию живенько проведу, пока Дунечка не проснулась, – воскликнула Нина и поскакала на одной ноге к холодильнику.