Мрачны и печальны были пути, кровью залиты и извилисты тропы, по которым христианский мир был вынужден пройти, чтобы принять христианство Иринея и Евсевия. И все же, если мы не примем воззрений древних язычников, – может ли наше поколение претендовать на то, что оно разрешило какую-нибудь из тайн «Царствия Небесного»? Знает ли наиболее набожный и ученый из христиан о будущей судьбе и продвижении нашего бессмертного духа хоть немногим более, чем языческий философ древности и современный «язычник» по ту сторону Гималаев? Может ли он похвастать, что знает хотя бы столько же, несмотря на то, что в полной мере пользуется «божественным» откровением? Мы видели, как буддист придерживается веры своих отцов и в теории, и на практике; и как бы ни была слепа его вера и как бы абсурдны ни были его понятия по некоторым особым пунктам доктрины, – позднейшим поправкам, внесенным честолюбивым духовенством, – все же в практической жизни его буддизм намного больше христоподобен на деле и по духу, чем, в среднем, жизнь наших христианских священнослужителей. Уже достаточно одного того факта, что его религия повелевает ему «почитать свою собственную веру, но никогда не поносить веру других». Это ставит буддийского ламу неизмеримо выше любого священника, который считает своим священным долгом проклинать открыто «язычника» и приговаривать его и его религию «на вечные муки».

Христианство с каждым днем все более становится религией чистого эмоционализма. Доктрина Будды всецело основана на практике деятельности. Ее ядром является любовь ко всем существам, человеческим и животным. Человек, который знает, что, если он не будет трудиться для себя, – ему придется голодать, и понимает, что у него нет козла отпущения, который понес бы за него его прегрешения, – по всей вероятности, имеет шансы в десять раз стать лучшим человеком, чем тот, кого научили, что убийство, кража, распутство могут быть в мгновение ока смыты с него, и он станет белый как снег, если только он верит в Бога, который, по выражению Волнея, «когда-то принимал пищу на земле, а теперь сам стал пищею своих людей».