54

Чем ближе я подходил к Эйфелевой башне по благоухающим аллеям Елисейских Полей, тем выше она мне казалась, нависая надо мной всей своей массой. Освещенная пурпурным светом заходящего солнца, она производила величественное и тревожное впечатление. Накануне я выполнил последнее задание и теперь был свободен от обязательств, данных Игорю. Значит, мы с ним могли мирно отпраздновать победу. Однако башня как была, так и осталась для меня капканом старого льва. У меня возникло ощущение, что я снова попал в ловушку, уже после того как сумел из нее выскочить.

Подойдя к подножию Железной Дамы, я поднял голову и посмотрел на вершину. У меня сразу закружилась голова, и башня медленно закачалась. Рядом с ней я был таким маленьким и хрупким… Грешник, стоящий на коленях перед гигантским представителем Бога и молящий о милости.

Протолкавшись сквозь строй туристов, я подошел к южной опоре и представился охраннику у лифта, ведущего в ресторан «Жюль Верн».

— На чье имя у вас заказано место? — спросил он, сверяясь со списком, который держал в руках.

— Я к месье Игорю Дубровскому.

— Прекрасно, следуйте, пожалуйста, за мной, — ответил он, перестав глядеть в список.

Я пошел за ним по служебным помещениям внутри опоры. Он помахал рукой своему коллеге, который ждал вместе с клиентами. Мы прошли мимо них и оказались перед тесным старым лифтом из стекла и железа. Дверца с шумом захлопнулась за нами, как дверь темницы, и мы поехали наверх сквозь самое сердце металлических конструкций опоры.

— Господина Дубровского еще нет. Вы пришли первым.

Лифт поднимался все выше и выше, к невидимым звездам, оставив далеко внизу просторно раскинувшийся город.

На верхнем этаже у меня кольнуло сердце: я узнал знакомый канал, по которому шел пучок толстых электрических кабелей. Ладони сразу вспотели.

Охранник провел меня к метрдотелю, и тот принял меня изысканно вежливо.

Мы прошли сквозь ресторан до нашего с Игорем столика, огороженного стеклянным бордюром, и метрдотель предложил мне аперитив, чтобы скрасить ожидание. Я заказал перье.

В ресторане было уютно. Строгое убранство в черно-белой гамме и вечерний свет, пронизывающий горизонтальными лучами каждый уголок, создавали впечатление воздушной легкости. Некоторые столики были уже заняты, и до меня долетали обрывки разговоров на незнакомых языках.

Оглянувшись вокруг, я не смог сдержать дрожи. Эти металлические балки были мне слишком хорошо знакомы. Они нагло посмеивались надо мной, напоминая о моем отчаянии и миновавших страданиях. От головокружительного простора, открывавшегося внизу, захватывало дух: казалось, что ты висишь в облаках. В конце концов, вернуться на место, где пережил душевную травму, — дело здоровое. Я пришел сюда не стереть из памяти прошлое, а одеть его в новую историю. Надлежало заново переснять старую кинопленку, на которой события не то чтобы стерлись, но сильно смазались.

Какой же долгий путь пройден с того дня… Сколько пережито трудностей и тревог… Сколько раз окрыляла надежда, сколько было рывков вперед…

Конечно, ни я, ни окружающие не изменились. Я остался таким, каким был, да и как по-другому? Но у меня возникло чувство, что я освободился от цепей, как лодка от держащей ее чалки. Я убедился, что большинство своих страхов я создавал сам. Действительность порой принимает облик ужасного дракона, который сразу исчезает, стоит только смело посмотреть ему в глаза. Благодаря Игорю я приручил всех своих драконов, и теперь жизнь моя населена ангелами.

Игорь… Игорь Дубровский. Ив Дюбре. Теперь, когда наш договор потерял силу, во все ли потаенные уголки его жизни проник свет? Понял я его мотивы или нет? И кем я теперь его считаю? Все еще бывшим психиатром, тоже наполовину спятившим?

Время шло, а Игорь не появлялся. Ресторан быстро наполнялся посетителями, и вокруг столиков закружились в немом вальсе слуги, а метрдотель и сомелье руководили этой плавной хореографией. Я заказал еще стаканчик. На этот раз бурбон. Я никогда не пил бурбона, но сейчас мне вдруг очень захотелось.

Солнце закатилось, и небо порозовело. Теплый розовый свет разлился повсюду, неся с собой какое-то невероятное спокойствие и ясность. Меня не ждали никакие дела, мне ни с кем не надо было разговаривать. Я просто сидел и наслаждался каждым моментом. Время словно остановилось, блаженно потягиваясь.

Я взял свой бокал и принялся медленно вертеть его в пальцах. И кусочки льда закружились в танце, тихонько позванивая о тонкие стенки еле уловимым хрустальным звоном.

Игорь не придет. Я это знал в глубине души, смутно чувствовал.

Я долго смотрел в небо, и все мое существо, казалось, растворилось в его красоте. Глоток алкоголя обволакивал гортань нежным ароматом и согревал тело, маня его вытянуться поудобнее.

На Париж спустился вечер, и город засветился огнями, создавая здесь, наверху, совершенно колдовскую атмосферу.

Я поужинал один, и меня уносила вдаль нежность парижского вечера и убаюкивали тягучие аккорды фортепиано. А на небе мирно сияли звезды.