Глава тринадцатая
Таймиа не обманула. Она взялась за меня всерьез, да так, что я мечтала забиться в угол и никогда, и ни при каких обстоятельствах из него не выходить!
Мне было сложно на лекциях в Академии Сиятельных? Да ни капли! Тяжело учиться сдерживать блуждающие стихии? Тоже не так страшно.
Сейчас я понимала, что столкнулась с тем, что противоречит всему, что я знала о магии, а избавиться от прежнего груза необходимо.
Я часто ворчала и ругалась с демиургом. Пыталась ей доказать, что из меня не нужно лепить преемника, потому что демиургом мне не стать. Да и я не стремлюсь к этому.
На что получила такой ответ, что лучше бы его не слышала.
Оказывается, демиургом может стать любой. Вечность сама распоряжается своими ресурсами и в семье высших может родиться душа, которая могла быть кем угодно до этого.
Поэтому, как выразилась темная богиня, я вполне могла стать новым демиургом, после смерти, естественно.
Я поостереглась спрашивать ее, знает ли она кем была до того, как появилась на свет у родителей. Мы хоть и сблизились, но не настолько, чтобы бередить ей душу.
Я должна была производить манипуляции с темной энергии, не прибегая к ненужным жестам и словам.
Силой мысли, желания, требования и ласки.
«Представь себе, что перед тобой глина. Мягкая и податливая. Она хочет, чтобы из нее сделали нечто прекрасное, нечто восхитительное, что принесло бы удовлетворение вам обеим. Уговори ее принять твою форму, дай ей почувствовать, что твое желание не идет вразрез с ее и ты увидишь, к каким потрясающим результатам это может привести».
Было сложно и тяжело. Я все время проводила параллели с прошлым обучением и все норовила произнести какое-нибудь заклинание. За что получала тьмой по мягкому месту. На время обучения богиня помогала с контролем дара и иногда перехватывала контроль над телом. Очень редко, но и такое бывало.
Мы занимались всего два дня, а мне казалось, что целую вечность. Я не знала покоя ни днем, ни ночью.
Потому что день был отведен практическим занятиям, а ночь – теоретическим.
Монотонный бубнеж в своей голове, я уже воспринимала, как нечто само собой разумеющееся. Правда это не нравилось Коше, которого из сознания бесцеремонно выпуливала богиня всякий раз, когда тот нахально лез в мои мысли.
Мы готовились к первому в моей жизни призыву души. Причем не просто призыву, а ее закреплению в еще не до конца сформировавшейся оболочке.
Как-то Таймиа проболталась, что будь сейчас активирована статуя, то мне бы ничего не пришлось делать, кроме того, как поделиться силой. И тут же отметила, что она даже рада, что мы еще не «оживили» тело.
Хеллы. А вот почему наотрез отказалась говорить. Я и не настаивала. Меня больше волновал процесс того, что мы с ней совершали.
Так, к вечеру первого дня, я подняла усопших и захороненных за деревней оборотней.
Что сказать… Нам повезло, что я потревожила лишь пять могил.
Разорвать меня желали все обитатели деревеньки, да только никто не смог пробиться через дракона. Дрейк стоял намертво и угрожал густым дымом, непрозрачно намекая, что вместо дыма скоро появится пламя.
Нам, конечно, удалось угомонить жителей и упокоить восставших мертвецов, но одна я больше не рисковала гулять по деревне.
Остро не хватало Софи с ее метёлкой, она бы быстро призвала народ к порядку. Я же могла лишь внушать страх, но сразу поняла, что это будет самым паршивым выходом из ситуации.
Стоило дождаться госпожу Ратовскую и на всеобщем собрании пояснить, что происходит. Заручиться ее поддержкой – значит выиграть битву без кровопролития.
Увы, от Асакуро с Элайзой в этом плане пока было мало толку. Вообще, эти два дня были не простыми в первую очередь для девушки.
Ее с такой силой тянуло ко мне, что она не выдерживала и бежала ко мне, желая заключить в объятья.
Причем всегда выбирала не самый подходящий момент.
Нам всем везло, что и Пенелопа, и Ривэн с Асакуро были начеку.
Ее высочество Риэлу мы старались не звать в гости, ограждая от моего дара и всего, что творилось на заднем дворе.
Одно радовало. Ривэн был прекрасным магом, иначе нам пришлось бы туго. Напуганные жители не стали бы дожидаться Софию и устроили бы самосуд тому, чего не понимали и интуитивно боялись. Брат создал экранирующий иллюзионный щит, который не отражал реального положения дел во время моих тренировок. Он показывал всем мимо проходящим, просто так стоящим, подсматривающим и просто любопытным мелким оборотням, что на заднем дворе любит валяться дракон, а иногда и прыгать, причем высоко и очень громко.
Ну должны же мы были как-то объяснить выплески темной магии, особенно, когда она формировалась в небольшие черные сферы и с оглушающим звуком лопались.
Смотрелось потрясающе, но вот после пяти таких шариков можно было оглохнуть.
Я знала, что госпожа Ратовская прибывает сегодня. Я чувствовала это еще раньше, чем в наши ворота постучала Риэла с весточкой от своего жениха.
Честно, я и не предполагала, что доставкой матушки Софи будет заниматься наследник Первого Королевства.
– Да какой он наследник, – фыркнула в моей голове богиня.
Мы как раз тренировались преобразовывать тьму в необходимые предметы: ниточку, ножик, спицы, жгуты, ремни. В общем в то, что не требует огромных усилий, но вместе с тем, может мне пригодиться даже сейчас.
– Действующий, – в тон ей ответила. – Не отвлекайтесь, у меня получается?
– Если ты считаешь, что вот эта колбаска похожа на жгуты, то у меня для тебя плохие новости.
– Хватит паясничать. А если так?
– А если я сделаю вид, что почесалась, крыша обрушится?
– Да хватит уж, как я должна руку-то повернуть?
– Хейли, ты правда полагаешь, что я некий подвид бестолковой зверушки, которая может выговорить только одну и ту же информацию, причем постоянно?
Я конкретно зависла и не могла понять, что она имеет в ввиду.
– Вы о попугае, что ли?
– Ух ты, догадалась. И так, что мы с тобой обсуждали сутки назад?
– Что я должна чувствовать тьму, направлять ее и быть для нее движущей силой.
– Именно! Быть движущей силой, а не тяговой. Убери свои клешни. И просто представь, что она должна преобразоваться в то, что тебе требуется.
– В колбаски? – вздохнула я.
– В жгуты. – Еще раз, Хейли!
Я попыталась снова. Увы, как не старалась, но кроме колбасок, я бы даже сказала, вяленьких сосисок, у меня ни демона не получалось.
– Еще!
– Хейли, ты уединиться хочешь? Нет? Так чего тужишься?
– Еще раз!
В какой-то момент я не выдержала издевательского тона демиурга и выдала такую струю тьмы, что даже сама испугалась.
– Я. Что. Просила. Сделать?
– Вы. Кричали. И. Издевались. – ответила точно также, как она и спросила.
Тоже мне, учитель. Не может внятно объяснить, что от меня требуется.
Движущая сила, елки зелёные, небо голубое, а я зайка!
– Что-то у этой зайки клыки по локоть, – отбрила мои мысли Таймиа. – Хейли, я не прошу ничего сверхъестественного. Не надо махать руками. Просто представь, что в твоей руке уже лежит жгут. Это же не сложно, пушистик?
Так, сконцентрироваться, закрыть глаза и ощутить, как черный туман пробирается в мою ладонью. Щекотно.
Я рассмеялась.
– Таймиа, зачем?
– Это не я, – мрачно отозвалась та.
– Не ты, а кто?
– Тьма, Хейли. Ты ей нравишься.
Надеюсь, что это хорошо. Если получится подружиться со своей магией…
Тьфу, это даже звучит странно.
– Не странно, – опять бесцеремонное вмешательство в мои мысли. – А правильное распределение ресурсов. Когда ты отлично чувствуешь пространство, свое тело, себя в этом пространстве, тебе намного легче управлять и координировать перемещения. Тоже самое и здесь, если научишься получать полный отклик от своей магии. Ее доверчивость, то будешь лепить все, что заблагорассудится.
– Серьёзно?
– А когда я шутила?
Точно. Богиня только издеваться горазда, а вот шутить, видимо, никогда не умела, да и не пыталась.
– У тебя под носом что-то, – вдруг произнесла она.
Интересно, а как она меня видела? Нет ну вот чисто теоретически, ведь она же внутри меня, а не снаружи. И в зеркало я сейчас не смотрюсь.
Наоборот, вот, на тьму любуюсь. Магия что ли ей транслирует?
– Что у меня под носом? – я даже пальцами потерла кожу и кусочек верхней губы. Ничего не увидела.
Чисто все…
– Молоко не обсохло!
У меня дар речи от возмущения пропал. Да как ее вообще можно в всерьез воспринимать, если богиня один сплошной сгусток сарказма и ехидства?
– Никак не воспринимай. Смирись.
– Итак, мне нужно просто представить мысленно, что я уже держу жгут и тьма сама преобразуется? – я перевела тему, иначе занятие могло опять перейти в перебранку.
– Свершилось, она наконец поняла то, о чем я ей толкую!
– Да сколько ж можно? – я натурально взревела, даже находящийся рядом Дрейк подскочил от неожиданности. – Вы меня специально из себя выводите?
Я, кстати, давно махнула рукой на то, что в моменты моей тренировки, если смотреть со стороны, казалось, что я разговариваю сама с собой. Причем разными интонациями. Мини-театр одного актёра.
Это происходило в период моей сильной эмоционально активности. То есть вот как сейчас. Правда в основном все диалоги происходили на уровне подсознания.
– Хейли, а теперь посмотри на свою руку.
Только после того, как придушу вас, хотя бы мысленно!
Но взгляд опустила. И даже пару раз покрутила рукой. Что сказать, у меня получилось выполнить задание демиурга. Или у нас, как будет правильнее?
Длинный жгут из тьмы радостно плясал в моей ладони. Машинально сжала руку и с удивлением поняла, что тьма не обжигающе холодная, а теплая. Так непривычно.
– А теперь сфокусируйся на ощущениях и смени форму.
– Сменить форму?
– Да, Хейли, сделай клинок.
В голове сразу вспыхнули мои клинки, которыми я так недолго владела. Родовой клинок, которого больше не существовало. Я не знаю, как у меня получилось, но тьма действительно трансформировалась!
– Быть не может, – потрясенно выдохнул дракон. – Они же уничтожены.
– Дрейк, вообще-то они не из стали.
– Я вижу, но я удивлен тому, как точно ты воссоздала образ.
– Ничего удивительного, – фыркнула я. – вспомни сколько крови они мне попортили! А особенно, когда были в виде меча!
В следующее мгновение, вес клинка увеличился. Это произошло так быстро и неожиданно, что я толком понять ничего не успела. Я охнула и выронила свое творение.
– Замечательно, – пробормотала я, рассматривая черный туман, принявший форму родового меча, таким, каким он был до того, как стать клинками. – Я согласна на колбаски.
– Хейли, сейчас я помогла тебе, – вклинилась Таймиа, – но теперь попробуй самостоятельно. Найди тот образ и то оружие, которое станет для тебя знаковым.
– Знаковым?
– Верно. Как для Мартины ритуальный нож. Тебе нужно такое орудие, с которым тебе будет комфортно и удобно. Некромантия – работа с материей, как живой, так и не живой. Тебе часто придётся им пользоваться, причем тебе не всегда это будет нравиться.
– Подожди, ритуальное оружие, чем-то схоже с родовым артефактом Сизери?
– Это твое родовое оружие схоже, а если называть вещи своими именами – то дешевая имитация.
– То есть, орудие, которое я должна создать, – правда, я вообще не понимала коим образом сие должно произойти, – такое оружие, которое будет иметь намного больше свойств, чем те артефакты, с которыми я уже успела поработать?
– Не совсем точно, но примерно так, как ты и сказала. Разница в том, что ты не просто воссоздашь понравившийся образ когда-то увиденного орудия, ты воплотишь его в реальность, используя только свою магическую энергию и…
– Что здесь происходит? – громовой рык госпожи Ратовской выдернул меня из подсознания, заставив вернуться в реальность.
Я с удивлением отметила, что я, Коша, и вернувшаяся Софи по пояс находятся в густом черном тумане. Я и не заметила, когда успела настолько выпустить свою силу.
– Хейли тренируется, – ответил ей Дрейк и уже мне бросил, – отзови тьму.
Дважды просить не пришлось. Мне и самой не понравилось увиденное.
Отзывать свою магию с каждым разом становилось легче. Все происходило машинально, я только подумала, а тьма уже льнет ко мне и ластится как кошка, а потом рассеивается из пространства.
– Ты не говорил, что устроишь из моей деревни полигон для юной некромантки, – Софи выглядела неимоверно уставшей. Казалось, что ей пришлось бегом бежать очень долгое время. – Хейли, ты пришла в себя или продолжаешь строить из себя недотрогу?
Я опешила. Я уже слышала такие интонации в голосе, но никогда раньше не сравнивала их с еще одними, теми, что теперь постоянно звучат в голове.
Если убрать все то нежное, наносное из речи Софи, то она становилась похожей на одну мою знакомую.
– Я не похожа на нее. – Фыркнула Таймиа.
– Ещё как похожа. Только в тебе капля любви, в то время как в ней…
– Хейли! – Софи приблизилась ко мне и жадно рассматривала мое лицо. Что она хотела там увидеть – не знаю. Да и что она требовала, тоже не понятно.
– Я та, кем всегда и была, – пожала плечами. – Но теперь я могу отсекать негативную энергию. Вы об этом?
– Об этом, – вздохнула женщина и как-то враз постарела что ли. – Я скучала по тебе, ежик мой колючий.
И прежде, чем я опомнилась заключила меня в свои объятья.
* * *
Чем замечателен приезд Софи? Да, конечно же пирожками! И тушеным с овощами мясом, а еще сладким десертом с нежными взбитыми сливками и…
– Хейли, ты сейчас подавишься. Сбавь обороты, никуда еда не денется. А вот заворот кишок вполне можешь заработать.
После того, как женщина вдоволь наобнимала мою тощую тушку, она хмуро сдвинула брови и что-то пробормотала. Я не разобрала, меня опять дернула к себе темная богиня, вдруг потребовав прекратить телячьи нежности. А потому я услышала только вторую часть, где госпожа Ратовская решительно заявила, что тренировка окончена. Велела отправиться мне в ванную, отмокать и приводить себя в порядок, а с собой забрала Пенелопу, творить волшебство на кухне. Потому как ей больно смотреть на мои кости, обтянутые кожей.
А через полтора часа, когда я появилась в кухоньке меня ждал сюрприз – стол так и ломился от вкусностей.
– Хейли, я не шутила, сейчас отниму. – Строго напомнила названная матушка.
– Софи, ты сама разве не видишь? – прошамкала я, запихивая в рот эклер и ожесточённо его прожевала. Как же я скучала по нормальной пище! – Элайза готова отобрать все, что в моем тарелке.
– У нее своя есть.
– Но Софи, – жалобно шмыгнула носом оборотень, – мне так хочется…
– И ешь, кто тебе не дает, – пожала плечами госпожа Ратовская, – но те, что в твоей тарелке.
Беременность не зараза, чтобы ею прикрываться.
Святой человек Софи Ратовская! Вот просто святая женщина!
Я с наслаждением набивала живот едой и все больше восхищалась человеком, который назвал меня своей дочерью.
Забавно, что в первые дни, когда мы были подле друг друга, она раздражала меня. Сейчас этого не было.
После язвительных комментариев Таймии мне уже все было нипочем.
После того, как я сравнила этих двух, вообще-то абсолютно разных существа, мне стало даже дышать легче.
Ну, во-первых, матушка София всегда была остра на язык, могла дать отпор, когда это требовалось. Большая синяя волчица имела не только ужасающую и мощную внешность, но и знала когда стоит отступить.
Во-вторых, она была умела в своем искусстве и тоже прожила долгую и непростую жизнь.
В этом схожесть между демиургом и госпожой Ратовской заканчивалась, и начиналось то, что их отличало. А именно умение признавать свои ошибки и склонность к чувствам. Впервые после того, как я лишилась части своей души, а вместе с ней и эмоций, я смогла признать, что чувства – не всегда минус.
Если бы Софи не познала ценность любви и добра, она не стала бы той, кем сейчас является. За ней не шли бы люди, ее бы не слушались и не считали ее мнение авторитетным.
Мало быть харизматичным человеком, помимо того, чтобы брать, всегда следует что-то отдать. Сделало ли ее такой целительство – спорный момент. Хотя Таймиа часто указывала мне на это обстоятельство.
Мол, люди с такой магией просто не могут быть другими. Что привязанности и личные предпочтения, а зачастую слабости, делают из человека с характером, тряпку, о которую не грех вытереть ноги.
Любила ли Софи меня? А мою команду? Я могла бы точно сказать, что да. Но эта любовь не была слепой, она была мудрой, не в ущерб. Это была такая любовь, которая не приходит в один момент, это то, чего ты достигаешь долгой борьбой, опытом, к чему ты стремишься и чего ты осознаешь.
Это не спонтанность, а то, что добровольно отдаешь. Отдаешь, четко сознавая, что взамен тебе ничего и не требуется. Никак их обязательств от той стороны, к которой ты относишься не с нисхождением, а с любовью.
И, откровенно говоря, я пока этого не то, что не достигла, я не хотела этого принимать.
Та я, которой я была до ритуала, действовала импульсивно, окунаясь в самопожертвование, свои чувства, не потому что была уж такой хорошей девочкой, которой действительно ничего не требовалось взамен.
Она, то есть прежняя я, делала так, потому что знала, что так будет правильно, так принято, если вы близкие друзья или возлюбленные, или вас связывают кровные узы, а внутри себя накапливала неудовлетворённость.
Чего бы не сделал Изир Сизери, но он всю свою жизнь, что жил подле Хейли был ей чужим человеком. И этого не исправить. Не перечеркнуть только потому, что он вдруг взял и извинился. Или от того, что ты узнала некие шокирующие подробности из прошлого.
Потому что той необходимой нити, ее нет, а есть балласт под название «отец» и мнения общества. Для того, чтобы я приняла лорда Изира как отца, должны пройти годы, связь должна или осуществиться, или никогда не возникнуть.
Для всех хороший не стать, и такой цели у человека быть не должно. А я, та я, была именно такой. Вроде бы и не оглядывалась на то, какое впечатление произвожу, а сама нет-нет, да выставлялась: вот мол, смотрите, какая я хорошая. Я могу сделать то, на что вы никогда не решитесь.
Этого не требуется Софи. Она просто следует своим желаниям, не оглядываясь ни на кого вокруг.
Не желая выставляться, а заодно узнавать мифическую оценку, которую ей может дать народ.
Именно поэтому ее уважают. Она самодостаточна и свободна. Свободна той, невероятно легкой внутренней свободой, которой никогда не было у меня. И чего теперь я хочу больше всего. Если и любить, то любить не правильно и за счет благодарности, а потому, что в этой любви в первую очередь нуждаюсь именно я. И я хочу ее дарить. Дарить без остатка.
Из-за этого сейчас я не давала ни Софи, ни себе ложных надежд. Я назову ее матерью тогда, когда внутри почувствую отклик, когда ощущу в этом потребность, а не воспроизведу замену, как сделала это в прошлом году.
Я никогда не знала материнского тепла и любви. Моя мать, давшая мне жизнь, не научила меня правильно любить, ценить себя и относиться с почтением к родителям. Я не лгала Софи Ратовской, но и не была до конца искренней. Не с ней, с собой. По незнанию и непониманию. И скорее всего, этого бы даже не обнаружилось, а связь, которую так легко образовала Хейли, желая наконец осознать себя нужной, переросла или в настоящие семейные узы, или начала бы тяготить.
И я не хочу этого допустить. Есть в этой женщине то, что заставляет меня оглядываться на нее и ее поступки.
Есть то, что на что я бы хотела ровняться. Даже сейчас, когда во мне зреет бунт тьмы и негативной составляющей моего дара.
Я осознанно хочу построить отношения с той, которая бескорыстно назвала меня своей дочерью и желает защищать. Это не я ушла и лагеря, это она подтолкнула меня, чтобы принять правильное решение и разобраться в себе. Она дала нам время, за что я должна быть ей благодарной.
– Итак, детки, – изрекла Софи и обвела взглядом нашу дружно жующую компанию. – Пора держать ответ за все, что вы натворили. А потому, Элайза, будь добра отставь чашку и настройся слушать меня внимательно.
