Глава седьмая. Наказание и преступление

Я ждал Найда возле станции метро «Пушкинская». Он позвонил, когда я ехал на автобусе в центр от питерского Периметра и спросил, ждать ли ему машину. Пришлось сказать, что водитель приболел и договориться встретиться у метро.

Близился вечер, и Питер плавно переходил в своё вечерне-расслабленное состояние. Открывались кафешки, на открытых площадках загорались инфракрасные лампы, на улицах появлялось всё больше молодёжи – причём не только кваzи, но и нормальной, живой. Компании почти все были смешанные. Вот три живых парня и мертвец. Вот два кваzи и живая девушка. А вот группа молодёжи, где и не угадаешь, кто есть кто, – лица подкрашены в серовато-голубой у живых, выбелены у мёртвых, стрижки одинаково небрежные. Полное торжество толерантности. Жизнь и смерть гуляют под ручку по улицам столицы мёртвых.

Я подумал, что это в итоге оказалось совсем не так плохо, как могло быть. И дело не в том, что Катастрофа прошла самым странным и мирным образом, как она только могла пройти, что улицы городов не превратились в руины, в которых хищные мертвяки охотятся за немногими выжившими. Без всякой Катастрофы всё могло быть плохо. Человечество упорно шло к самоуничтожению – ломало существующие и рабочие социальные модели, придумывая взамен немыслимые и нежизнеспособные, создавало всё новые и новые средства массового уничтожения, конфликтовало, воевало, боролось с плохим – развивая и популяризируя его, поддерживало хорошее – давя и дискредитируя. Всё шло вразнос. Восставшие оказались мёртвой водой, уничтожившей то, что требовалось уничтожить, кваzи стали живой водой, запустившей новое развитие. Конечно, если тебя самого не угораздило попасть в эту мясорубку. Но ведь так, наверное, бывает при любом социальном катаклизме. При революциях, крушении и становлении империй, возникновении новых религий, даже при промышленном перевороте. Всегда мир сгорал и рушился, погребая ни в чём не повинных неудачников под своими обломками – а потом вставал из руин и пепла, благообразный и привлекательный. Кого нынче волнует судьба помирающего с голода луддита или язычника, не принявшего христианство? Да никого. Победитель получает всё, в том числе и право переписать историю на свой вкус. Если спросить этих молодых ребят, выросших уже после Катастрофы, хотят ли они, чтобы всё было «как раньше», что они ответят?

Пальцем у виска покрутят.

Мир адаптировался.

Жизнь после смерти, да ещё и доказанная, гарантированная, – это очень сильный довод. А кваzи – слишком славные ребята, чтобы представить мир без них.

– Пап?

Найд выскочил из толпы, валящей из метро, подбежал ко мне, придерживая болтающийся на одном плече ранец.

– Что-то случилось? – он заглянул мне в глаза.

Я махнул рукой.

– Да ерунда. Думаю о жизни. Почему ты до Пушкинской ехал?

– О жизни – это хорошо, – решил Найд. – Я провожал… приятеля. Не люблю провожать, но надо было.

– Пошли, – согласился я. – Я тоже не люблю проводы.

Найд хмыкнул, мы двинулись от метро в сторону дома.

– Папа, Пушкин был хороший поэт?

– Да. Неужели его не проходят в школе?

– Проходят. Но он как бы главный поэт, а главный и лучший – это разное. А ты как считаешь? Кто лучший?

– Пушкин.

– Ну а серьёзно?

– Мне Маяковский нравится. И Симонов, конечно. Фамилия обязывает.

– Думаешь, они хорошие поэты?

Я пожал плечами. Остановился и нравоучительно произнёс:

Найд неуверенно кивнул. Я продолжил:

Найд быстро сказал:

– Не надо дальше. Я это стихотворение знаю, оно грустное… Пошли.

– Поэты все лучшие, – сказал я. – Если настоящие. Нельзя сравнивать. Даже с Пушкиным. Главный, конечно, Пушкин. А лучший для каждого свой.

– Наверное, так… – согласился Найд. – Почему все хорошие стихи про любовь и смерть?

– Ну с чего ты такое взял. Ещё про зверюшек: «Зайку бросила хозяйка, под дождём остался зайка…»

– Так это тоже про любовь и смерть.

Я невольно рассмеялся.

– Блин. А ты прав. Тебя не обманешь, Сашка.

Мы пошли дальше.

– Что вы сегодня делали с Михаилом? – спросил Найд, искоса поглядывая на меня.

– Да так, всякое разное. За город съездили.

– Михаил зайдёт к нам?

– Хм. Не знаю, – честно сказал я. – Хочется провести вечер тихо, по-домашнему. Давай возьмём пиццу и посмотрим какое-нибудь кино?

– Давай, – обрадовался Найд.

– А у тебя как в школе дела?

– Ну… с ребятами потрепались. Расспрашивали, как в Москве. Правда ли, что у нас кваzи запрещено по городу ходить без намордников. Вот кто такие слухи распускает, не пойму!

В ресторанчике по пути мы взяли две пиццы – «Мексиканскую», с острым перцем и салями, и «Вегетарианскую», с сыром тофу и баклажанами, на случай, если вдруг зайдёт Михаил.

Подходя к подъезду, я понял, что пицца с тофу была взята не зря.

Нет, это был не Бедренец.

В коротком плаще, с наброшенным на голову капюшоном (опять начало накрапывать, всё сильнее и сильнее), с большим пластиковым чемоданом у ног, возле подъезда стояла молодая женщина-кваzи.

– Настя! – радостно завопил Сашка и бросился к ней.

– Здравствуй, Саша. – Настя обняла его и совсем по-человечески потрепала по голове. – Почему ты без зонтика, ты весь мокрый. Денис, ты понимаешь, что Саша может простудиться?

При жизни Настя относилась к Найду очень хорошо, но после смерти и возвышения стала относиться ещё лучше. Какой-то заместительный эффект, очевидно, после того, как её братишка возвысился и перестал нуждаться в её заботе.

– Здрасте вам! Тоже рад тебя видеть, – сказал я, подходя ближе. В темноте она казалась почти прежней. Почти нормальной. Почти живой.

Только серовато-голубой цвет лица и что-то чужое, нездешнее, в глазах мешали мне обрадоваться. Даже в темноте.

– Добрый вечер, Денис, – вежливо и скучно произнесла Настя.

– Какими судьбами? Не знал, что ты с нашего раёна.

– Это не смешно и нелогично, – сказала Настя. – Меня направил Маркин. Он считает, что тебе нужна помощь эксперта.

– Точно, – сказал я. – Где же в этих сырых каменных джунглях найти судмедэксперта.

– Это…

– Знаю, знаю, – я вздохнул и взял чемодан. Тяжёлый, блин!

– Лучше неси пиццу, я сильнее, – спокойно сказала Настя, забирая чемодан у меня из рук.

Ну кто бы спорил. Кваzи сильнее человека в два – два с половиной раза. Метаболизм другой.

– У нас тут тесновато, – сказал я, отпирая дверь. Щёлкнул выключателем. – Не обессудь.

– Ничего, – обводя взглядом комнату, сказала Настя. – Вы с Найдом на диване, он широкий. Я на кровати. Или мы с тобой можем лечь на диване.

– Я нарежу пиццу, – быстро сказал Найд, забирая коробки. – Тут есть вегетарианская.

Мы с Настей уставились друг на друга, пока Найд возился с ужином.

– Вы меня ждали? – спросила Настя.

– С чего… А! Нет, думали, вдруг Михаил заглянет. Он в курсе твоего визита?

– Маркин ему сообщил.

– А почему мне не сказал?

– Догадайся.

– Чтобы я не протестовал. – Я вздохнул, отошёл от двери. – Извини. Но мне действительно трудно работать с тобой. Давай уж начистоту.

– Давай. Мне с тобой нетрудно работать. Я понимаю твою эмоциональную реакцию и постараюсь не сильно беспокоить. Если хочешь, то мы сейчас поговорим о деле, и я уйду.

– В такую погоду хороший хозяин кваzи из дома не выгонит, – сказал я, глядя в окно. – Оставайся. Только давай вначале поужинаем, я весь день на ногах.

Мы умылись и сели за стол. Настя была одета в бирюзовую блузку, которую я помнил, и лёгкие широкие брюки, которые раньше вроде как не носила. При жизни она бы ранней весной и в дорогу эту блузку не надела, но кваzи не мёрзнут, а блузка ей была хороша. Зато брюки не шли, но, наверное, хорошо скрывали тактическую кобуру на бедре. Я решил, что педалировать эту тему не стану и ограничился вежливым кивком. Найд налил себе молока, а нам с Настей воды. Посмотрел исподлобья.

Он очень переживал, когда Настя умерла. Хоть она стараниями Маркина и возвысилась удивительно быстро (причины Найд, к счастью, не знал), но мальчишке было понятно, что мои отношения с Настей изменились навсегда.

– Я рада вас видеть, – сказала Настя суховато, но искренне. – Меня ввели в курс дела… насколько откровенно я могу говорить?

– Найд в курсе, что стали появляться агрессивные кваzи, – сказал я. – И что некоторые покойники восстают аномально быстро. В этих рамках, полагаю, можно всё обсуждать при нём.

Настя кивнула, с аппетитом откусила кусок пиццы. Я тоже взял один. Пицца была ещё тёплой и довольно вкусной, хотя я бы добавил остроты.

– Папу хотели убить, – сказал Найд. – Целый вагон отравили. Насмерть.

– Собственно говоря, поэтому меня и послали, – сказала Настя. – Маркин полагает, что на этой стороне кто-то слил данные о твоём приезде.

– Хорошо, что номер вагона перепутали, – кивнул я. – Конечно, если покушались и впрямь на меня.

– Никто ничего не путал, – нахмурилась Настя. – Во всяком случае, мне про это не говорили… Но у нас утечки не было, значит – она в Питере. Вот и решили прислать меня.

– Прости, с каких пор ты на оперативной работе?

– Я не на оперативной. Но я кваzи. Я их понимаю. У меня неплохие способности к управлению восставшими. А ещё я теперь сильнее тебя и смогу защитить в случае необходимости.

В дверь позвонили.

– Верно, – сказал я. – Я-то человек мирный и беспомощный. Может быть, тогда откроешь? В целях безопасности меня.

Настя нахмурилась, глядя на меня. Отложила надкушенную пиццу. Пошла к двери – я заметил, как её рука на мгновение потянулась к бедру и вернулась обратно.

Ну вот и хорошо. Мой пистолет, как я видел, до сих пор лежал под путеводителем в углу стола.

– Михаил Иванович? – с удивлением спросила Настя, открыв дверь.

– Что с вами? – негромко произнёс я, не глядя в её сторону.

– Что с вами? – послушно повторила Настя.

Бедренец вошёл в комнату. Найд тихонько ойкнул и будто прирос к стулу.

Я поднял взгляд на Михаила.

Надо сказать, что восстановился он замечательно. Никаких следов от картечи не было на голой стариковской груди, цвет лица тоже остался здоровым, землисто-голубым.

А вот с одеждой всё было плохо. Пиджак на груди был весь разодран и болтался лоскутами, к тому же ещё обугленными от выстрела в упор. От рубашки вообще остались какие-то тонкие ленточки и обгорелые нитки.

Бедренец подошёл к столу и замер, глядя на меня.

– Не нависай, – попросил я. – Пиццу будешь? С баклажанами и сыром тофу. Гадость, зато вегетарианская.

– Там ещё брокколи, – тихонько сказал Найд.

Михаил посмотрел на мальчика, потом снова уставился на меня. Я выжидал.

Бедренец вытянул руку и с глухим звоном высыпал на мою тарелку с десяток свинцовых картечин.

– Выковырял? – спросил я.

– Сама вышла, – ответил Михаил.

– Что-то мало, – сказал я.

– Крупная. На кабана, – пояснил Михаил.

– Извини, какая была, – вздохнул я.

– Это было больно. Очень больно.

– Папа… – прошептал Найд. Он с ужасом смотрел то на меня, то на Михаила.

– Понимаю, – кивнул я.

Несколько мгновений мы с Михаилом продолжали играть в гляделки.

– Спасибо, – сказал Бедренец и сел за свободный стул. – Ты успел в последнюю секунду.

– А вот я ничего не понимаю, – растерянно сказала Настя. – Михаил Иванович, вам нужна помощь?

Бедренец достал из кармана деньги и протянул Найду пару банкнот.

– Саша, будь хорошим мальчиком. Сгоняй ещё за одной пиццей. И купи пару бутылок сладкого лимонада, только не красного цвета. Одну себе.

– У вас всё будет нормально? – с подозрением спросил Найд.

– Да. Я понимаю, как всё это выглядит, но твой папа сегодня спас и себя, и меня.

Найд помялся, потом запихнул в рот кусок пиццы и побежал к двери.

– Надень куртку с капюшоном! – крикнула ему вслед Настя. Но дверь уже хлопнула. Настя вздохнула и неожиданно сказала: – Я его провожу. Вам, наверное, есть о чём поговорить.

Она выскочила вслед за Найдом, схватив его куртку.

– Как ты понял? – спросил Бедренец.

– Библиотекарю дали конкретную наводку на этот дачный посёлок. А тебе – приказ его арестовать, время и место. Надо быть дураком, чтобы не сообразить, что это засада.

– Как ты понял, что меня берут под контроль?

– Без этого вся операция не имела смысла, вдвоём мы бы их в порошок стёрли. Я уже видел, что кваzи могут попадать под чужой контроль. И твой водитель тоже попал. Значит, рядом была наша дорогая знакомая с фамилией литературного критика… или кто-то с аналогичными умениями.

Михаил кивнул. Свернул кусок пиццы в трубочку и запихнул в рот.

– Организм требует энергии? – риторически спросил я. – Как Игорь?

– Жив, – коротко ответил Михаил. – А Библиотекарь и его сын?

– Живы.

Михаил кивнул, выпил воды из стакана Насти, налил ещё. Взял ещё пиццы, пробормотал с набитым ртом:

– Волновался и спешил. Не было времени перекусить.

– День такой, – согласился я. – Можно ещё вопрос?

– Можно. Это крайне неприятное ощущение. Я ничего не чувствовал, кроме глубочайшей внутренней убеждённости, что должен броситься на тебя, оглушить ударом по голове, разорвать мышечные ткани на груди, сломать рёбра и зубами впиться в сердце.

– Господи, Миша, мы же кушаем! – патетически воскликнул я.

– Меня потом стошнило, как всё представил, – пожаловался Михаил. – Но в тот момент это воспринималось моим выстраданным решением, собственным искренним порывом, без всякого внешнего давления или принуждения.

– Вот так себя чувствуют и бедолаги восставшие, когда вы ими командуете, – сказал я. – Я примерно этого и ожидал. Никакого внутреннего голоса, никакого ощутимого воздействия… Но я хотел спросить – почему лимонад должен быть не красным?

– Лимонад? Ах да. Красный до сих пор иногда красят кошенилью. Как и йогурты, и пирожные. А кошениль вырабатывают из жучков. Продукт животного происхождения.

– Думаю, Найд и сам это понимает, он умный мальчик. Ты ешь, ешь…

Я пошёл к гардеробу, открыл, достал оттуда рубашку.

– Тут было немного одежды разных размеров.

– Конечно. Это конспиративная квартира, тут есть разная одежда.

– Возьми, тебе должно подойти. Пиджака нет, но есть толстый свитер. С оленями.

– Обойдусь рубашкой.

Михаил переоделся, с сожалением выбросив в мусорное ведро рубашку и пиджак. Старомодный бумажник он вынул и положил на стол. С отвращением посмотрел на яркую, неформальную рубашку в мелкий цветочек, но надел её, сразу став похожим на пенсионера в отпуске.

– А как там пистолет, что ты у меня забрал? – мимоходом спросил он.

– Я его оставил Библиотекарю. Мы поговорили, он всё мне рассказал, ну, во всяком случае, достаточно многое. Что-то, боюсь, мог придержать для себя, очень уж ушлый дядька. Мы договорились, что он заляжет на дно, но адрес он мне сказал. Я ему и дал твою пушку. Ему нужнее.

– Наверное, да, – согласился Михаил. – Рассказывай.

– Пусть придут Настя и Найд. Не хочу пересказывать по три раза.

– Ты уверен, что мальчику надо это знать?

– Раз уж он во всё это оказался втянут, то почему бы и нет? – спросил я. – Всё равно хочу его записать в кружок «Юный сотрудник госбезопасности».

– Есть такие кружки? – поразился Михаил.

– Один. На Лубянке. Берут только из семей, состоящих на службе, с хорошей успеваемостью и рекомендациями от сотрудников не ниже полковника. Маркин обещал мне подписать бумаги. Там требуется сдать сочинение об антигосударственных высказываниях в семье, простучать на входной двери мотив «С чего начинается Родина» и…

– Петросян, – мрачно сказал Бедренец.

– Я? Да брось, я в шахматы очень плохо играю, куда мне до Тиграна Вартановича…

Бедренец прекратил жевать и некоторое время с любопытством смотрел на меня. Изо рта у него торчала зеленоватая веточка брокколи.

– Денис, я тебе неоднократно говорил, что меня поражают две вещи. Твоя расхлябанность и твоя эрудиция. Причём и то и другое, как правило, проявляются в неуместное время и место. Откуда ты всё это знаешь?

– У меня память, как у слона. Кстати, ты знаешь, что у африканских слонов бивни есть и у самцов, и у самок, а у индийских – только у самцов?

Бедренец махнул рукой и потянулся к пицце. Увы, осталась только «Мексиканская». Он секунду помедлил, потом взял надкушенный кусок из тарелки Насти и отправил в рот. Пояснил:

– Всё равно уже остыла.

Дверь хлопнула, вернулись Найд и Настя. Бежали они, что ли, всю дорогу?

– Мы взяли две готовые пиццы, они уже порезанные, – сказал Найд, ставя коробки на стол.

– Садитесь, – сказал я. – Мы решили вам кое-что объяснить.

– Я едва не сожрал Дениса, – сообщил Михаил. – Он был вынужден в меня выстрелить.

Настя нахмурилась.

– Кваzи, которые набрасываются на людей, делают это не по своей воле, – пояснил я. – Кто-то научился их контролировать. Точно так же, как сами кваzи контролируют восставших.

– Собственно говоря, этого надо было ожидать, – добавил Михаил. – Если есть передатчик, то должен быть и приёмник. Кто-то понял, как мы контролируем восставших, и обратил это против нас.

– Кому потребовалось натравить дедушку на маленького правнука? – спросила Настя. – Или кваzи на человека в музее?

– Может быть, и никому, – сказал я. – Может быть, это просто эксперимент, проба сил. А может быть, там была непонятная для нас причина. Если мы её не видим, это ещё не значит, что её нет.

– Но в случае со мной всё иначе, – сказал Михаил. – Дениса хотели убить моими руками.

– Зубами, – поправил я и удостоился неприязненного взгляда Насти.

– Причём накануне он имел разговор с Марией Белинской, – продолжил Михаил. – Та отрицала свою причастность к отравлению в поезде, а когда Денис попытался её удержать – напустила на него случайных кваzи и ушла. Приказа убивать она явно не отдавала, как только вышла – кваzи пришли в себя.

– Что подводит нас к простому выводу, – подхватил я. – В промежутке между вчерашней ночью и тремя часами дня, когда на нас напали, произошло что-то, потребовавшее моей смерти.

– Полуднем, – поправил Михаил. – В начале первого мне позвонили и направили в дачный посёлок, где мы наткнулись на засаду.

– Не согласна, – быстро сказала Настя. – Вы всё валите в одну кучу. А это могли действовать две разные силы. Одна ищет контакт, другая пытается убить Дениса.

Я подумал и вынужден был кивнуть.

– Бесспорно лишь одно, – сказала Настя. – Тот, кто направил вас в посёлок, имеет отношение к покушению.

Михаил покачал головой.

– Приказ отдал Представитель, – пояснил я. – Товарищ Бедренец верит в руководство. Товарищ Бедренец гневно отвергает клевету в адрес Представителя.

– Дело не в том, что я отвергаю, – неохотно сказал Михаил. – Слишком сложно. У Представителя имеется масса способов помешать нам. Он мог запретить тебе приезжать в Питер – основания имеются. Или посадить нас в тюрьму. Или уничтожить менее подозрительным способом. Направить в ловушку, прекрасно понимая, что любые планы могут рухнуть, и мы останемся живы – не его метод. Поверьте, Представитель никогда не полагается на случай. И вообще, он хочет, чтобы мы ушли с Земли и поселились на Марсе.

– Тоже мне, Илон Маск, – насмешливо сказал я. – Но я согласен, для Представителя слишком ненадёжный подход. Тогда надо выяснить, кто подбросил ему идею послать тебя на задание.

Михаил глянул на часы и сказал:

– Завтра. Попробую выяснить.

– Вместе попробуем, – поправил я. – Полагаю, что имею на это право.

Бедренец неохотно кивнул.

– Михаил, вы позволите взять у вас анализ крови? – спросила Настя.

– Никаких психотропных средств во мне ты не обнаружишь, – предупредил Михаил. – Мы проверяли всех, кто попадал под контроль. Но пожалуйста, бери.

Настя пошла к своему чемодану. Похоже, он был набит не только и не столько одеждой. Михаил стал засучивать рукав рубашки.

– И насчёт Библиотекаря, – сказал я. – Мы с ним поговорили, когда въехали в город. На женщину по имени Маша он работает уже пару лет. Добывал для неё самые разные книги, большей частью научные, иногда беллетристику. Кто такая – не знает, контакт имел только по телефону, причём односторонний, она звонила сама. Это его, кстати, всегда удивляло. В общем-то клиенты у него так не шифруются, он же не наркотики продаёт и не оружие, а где достал книги, клиенты знать не обязаны. Говорит, покупатели у него были самые разные, в том числе и высокопоставленные. Даже…

– Это к делу не относится, – сказал Михаил. – Ребёнку нужны книжки для развития, а если их уже не печатают…

– Дед! – возмущённо воскликнул Найд.

– Замнём вопрос, – сказал я. – Три недели назад он добыл для Маши несколько книжек. В старом железнодорожном депо. Ремонт вагонов, устройство систем вентиляции и кондиционирования…

Настя, подошедшая к Михаилу со шприцом, негромко выругалась. Потом склонилась над Михаилом и вонзила ему иглу в вену. Тот даже не вздрогнул. Сказал:

– Улика, конечно, косвенная. Но думаю, что ни один суд после этого её не оправдает.

– Тогда Маша и упомянула про кусающихся кваzи. Была какая-то возбуждённая, будто навеселе. Фразу Библиотекарь посчитал неудачной шуткой, но когда услышал об агрессивном дедушке и происшествии в музее – задумался. Вчера рано утром от Маши поступил ещё один заказ, на книжку, которую отпечатали перед самой Катастрофой. Она и упомянула, что экземпляры могут найтись у сотрудников издательства или типографии, возможно, в дачном посёлке. Очень торопила. Говорила, что подарок на день рождения. Библиотекарь вроде как заподозрил неладное, но деньги были обещаны хорошие. Он взял сына и поехал в посёлок. А тут и мы. И всё завертелось.

– Очень всё странно, – сказала Настя, вынимая иглу. Разумеется, никакими дезинфицирующими салфетками она перед уколом не пользовалась, и к ранке после не прикладывала. У кваzи кровь из царапин и места уколов не идёт, слишком густая, микробы им не страшны. – Диверсию на транспорте, выходит, планировали давно. А тут вы с Сашкой! Совпадение?

Я развёл руками.

– За что купил, за то продал. Мне не показалось, что Библиотекарь врёт. Он, в общем-то, мужик умный и напугался изрядно.

– Ему хватит ума не встречаться с Машей, если та позвонит и спросит про книжку? – неожиданно спросил Михаил.

– Разумеется. Он книжку-то прихватил, но сразу сказал, что даже трубку брать не будет, если Маша позвонит.

– Так значит, ему не хватило ума отключить телефон, номер которого Мария знает? – уточнил Михаил.

– Блин, – сказал я. – Блин, блин, блин. Михаил, но это уже паранойя, какие у неё должны быть возможности, чтобы отследить сотовый?

– Да не больше, чем повлиять на Представителя и завести нас в ловушку.

Я достал мобильник. Выбрал внесённый несколько часов назад номер Библиотекаря, набрал.

– Выключен или недоступен? – спросил Михаил.

– Нет, – слушая неторопливые гудки, сказал я. – Просто не берёт.

Я ждал полминуты, прежде чем включился автоответчик.

– Вы позвонили в вольную библиотеку «Приватир»! – бодро произнёс голос Библиотекаря. – К сожалению, сейчас я не могу подойти к телефону. Если вы хотите сделать заказ или осведомиться о поступлении книги – говорите после сигнала! Помните – информация должна быть свободной, и она предоставляется вам исключительно в осведомительных целях!

Я сбросил звонок. Потом открыл «Яндекс» и заказал такси.

– Ты знаешь, где этот хренов капер лёг на дно? – спросил Михаил.

– Да, – мрачно ответил я. – Миша, скорее всего, он просто спит. Да и вообще он уже всё сказал, что знал.

– И всё-таки нам надо проверить, как он там. Поехали.

Я покачал головой.

– Нет. Мне надоело в тебя стрелять. Если там Маша, то ты помешаешь. Если её нет, то помощь мне не нужна.

Бедренец кивнул. На его лице появилось что-то вроде мучительной гримасы. Кажется, даже, непроизвольной.

– Ты прав. Но и здесь нам оставаться без тебя опасно, – он кивнул на Найда. – Если я опять…

– Может быть вызвать ваших сотрудников? – предложила Настя.

– Они почти все кваzи, – с сожалением сказал Михаил. – И опять же… если мы принимаем гипотезу о связях Маши с нашей безопасностью… Езжай один. Скорее всего, у Библиотекаря всё в порядке, он осторожный и хитрый. Но проверь! Мы с Настей будем ждать в пиццерии за углом и присматривать за подъездом. Александр закроется в квартире и впустит нас только если мы придём с тобой.

– Или с другим живым человеком, – сказал я. – Ну… если что.

– Папа, – тревожно сказал Найд.

– Держись мой мальчик: на свете два раза не умирать… – Я помедлил. – Хотя это правило и устарело. Но звучит по-прежнему хорошо, правда?

Таксист был говорливым. Обычный молодой парень, живой, подрабатывающий вечерами.

– У меня и «Яндекс-такси», и «Убер», и «Гетс», и ещё три такси-агрегатора, – рассказывал он в дороге. – Мониторю все заказы, стоит специальная программа, всё сравнивает и выбирает лучшее. Сам написал, кстати. Вот обкатаю программу как следует, выложу в инете, буду продавать.

Похоже, он немного стеснялся того, что занимается частным извозом.

– Не упусти момент, – сказал я. – А то появятся такси с автопилотом, не успеешь заработать.

– Ещё не скоро, – уверенно сказал парень. – Одно дело машину по улицам водить, другое – с клиентами работать. Вот садится ко мне человек и говорит: «Я хочу попасть в такой бар, где можно снять девчонку-кваzи, и не профессионалку, а любительницу живых мужиков». Какой робот сумеет его правильно отвезти? А я сумею. Ну а если надо профи, тоже подскажу.

– Да, робот тут не помощник, – согласился я.

Парень бросил на меня быстрый взгляд в зеркало.

– Это не противозаконно, если что. Это, может, в Москве запрещено. А у нас нет. Потому что если девушка при жизни нуждалась в сексе, то, став кваzи, она не способна поменять свои вкусы.

– Мне-то что? – пожал я плечами.

– Ну я ведь вижу, что вы москвич и работаете в органах.

– Мачете, – понимающе кивнул я.

– Носить мачете не запрещено, – сказал парень. – По манере разговора понятно. У меня отчим в органах работал, я на него и его дружков насмотрелся. Нет, отчим толковый, я его даже папой зову, ему приятно. Но полиция – она отпечаток накладывает.

– А сам чем занимаешься? – спросил я. – В свободное от работы водителем и написания программ время?

– На космическую программу кваzи работаю, – с гордостью сказал парень. – Считаю всякое разное.

– Ну и скоро они на Марс полетят?

Парень рассмеялся.

– Не очень. Бо́льшая часть технологий и инфраструктуры – она у людей. Если бы всё человечество способствовало – через пару лет могли бы первый корабль отправить. А так – сплошная масковщина…

Юркий «гольф» уже миновал Ушаковский мост и ехал по Приморскому проспекту. Вечер и дождь были нам в помощь – движение по проспекту было слабое. Впереди уже сиял «Лахта-центр», неизменный источник раздражения коренных питерцев. Будь их воля – ничего выше Адмиралтейства до самой Москвы бы не построили.

– А вы бы хотели, чтобы кваzи улетели на Марс? – спросил я, в полной уверенности, что юноша возмутится.

– Сложный вопрос, – против ожиданий ответил тот. – С одной стороны, нет, конечно. С другой – если у них будет свой мир, а у нас свой, то всем станет легче. И вообще интереснее жить, если знаешь, что после смерти попадёшь в другой мир.

– Этим вопросом обычно занимается религия.

– Я в Нарнии всякие не верю, – сказал парень. – Я материалист и атеист. Я верю в торжество человеческого разума во всех его проявлениях.

– У-э-э, – проворчал я негромко и кровожадно.

Парень вздрогнул и покосился на меня. С обидой сказал:

– Смеяться над восставшими нехорошо.

– Да я и не смеюсь. Но в их «проявлении» разума немного.

– Период, когда мы восстаём, но ещё не возвысились, это необходимое испытание и очищение разума, – убеждённо сказал парень. – Чем меньше ты отягощал при жизни карму, тем быстрее этот этап минует.

Вот это был материализм и атеизм высшей пробы! Фантастический атеизм! Это даже не традиционная Церковь Кваzи, это что-то новое, дремучее и самобытное.

– Вам приходилось убивать восставших? – неожиданно спросил парень.

– Всякое бывало.

– Вы же понимаете, что лишили кого-то полноценной жизни?

– Когда живой преступник нападает на людей, полиции тоже приходится стрелять. Даже если это хороший в целом человек, выпивший лишнего или впавший в состояние аффекта.

– Оно, конечно, так, – согласился парень. – Я не осуждаю. Но убитый человек восстанет, возвысится и снова будет жить. А убитый восставший умирает навсегда. Есть разница. Знаете ведь, вчера в поезде трагедия случилась? Вижу, что знаете, ленточку носите… Молодые ребята, офицеры, будущие подводники. Ужасно, конечно, но они все восстанут и будут работать с кваzи над их космической программой.

– Какая связь между подводниками и космосом?

– Да самая прямая, это же не звёздные войны, там не пилоты нужны, чтобы за джойстик дёргать и «пиу-пиу» по вражеским кораблям. Те, кто готов жить в маленьких помещениях, где за стенкой смертельная среда, – куда полезнее для колонизации Марса. Тем более они молодые, мотивированные, смелые. Представитель уже сказал, что кваzи приложат все усилия для их быстрейшего возвышения и реабилитации. Но один-то погиб насовсем. Какой-то полицейский его убил.

– Может, это я был? – предположил я задумчиво.

– Шуточки у вас, – сказал парень с обидой. – Ага, вы убили, а я с вами заговорил. Таких совпадений не бывает. По теории вероятности.

– Как раз по теории вероятности всё что угодно может быть, – возразил я. – Например, в соседнем вагоне мог ехать человек с секретным заданием. Увидел, что целый вагон полёг, и решил, что хотели его убить. Но в целом я ваше мнение разделяю. За совпадением обычно стоит непонятая закономерность.

Мы уже подъезжали к «Лахта-центру», сияющим кристаллом заслонившему полнеба.

– Всё может быть, – с сомнением признал водитель. – Вот, приехали… Вам к казино или к ресторану?

– Мне к входу в офисы.

– Ночь же.

– Работа такая, – вздохнул я. – Полицейская.

– Выемка документов? – предположил парень.

Я загадочно улыбнулся и вылез из машины.

Жилые комплексы в небоскрёбе «Лахта-центр», конечно, были. Но совсем немного, и стоили они так, что никакой самый удачливый книжный вор не мог их себе позволить.

А вот маленький офис на тридцать втором этаже Библиотекарь снимал. Разумеется, никакого отношения к его основному полузаконному бизнесу тот не имел. То ли для прикрытия, то ли благоразумно подумывая о легализации, Мшанин владел через подставных лиц маленькой издательской фирмой, печатающей книги «по требованию». Если кто-то хотел осчастливить мир своим шедевром в бумажном виде или не мог раздобыть редкую книгу и хотел получить репринт, то фирма «Лучший подарок» была готова отпечатать ему всё, что угодно. Разумное дело, если разобраться.

Санкт-Петербург – город большой, бизнес в нём и раньше никогда не спал, а уж после Катастрофы и появления кваzи ночь в нём стала довольно условным понятием. Нет, конечно, большинство людей и кваzи предпочитали работать днём, но и ночью в вестибюле было многолюдно.

Милая живая девушка за пропускным столом глянула на мой паспорт и прощебетала:

– Офис «Лучшего подарка» открыт, я должна осведомиться, ожидают ли вас.

Это в мои планы не входило, и я наудачу спросил:

– Скажите, а господин Мшанин не оставлял распоряжения, кого можно к нему впускать в любое время?

Девушка посмотрела на экран и огорчённо покачала головой.

– Нет. Я должна позвонить.

Пришлось некоторое время подождать, после чего девушка извиняющимся тоном сказала:

– Мне очень жаль. Но часы не приёмные, и хотя господин Мшанин в офисе, но я не могу вас впустить.

– К нему вечером кто-нибудь заходил?

– Боюсь, что не могу вас проинформировать.

Я молча достал и положил перед ней удостоверение сотрудника госбезопасности.

– Санкт-Петербург – город кваzи, – сказала девушка, глядя на корочку с двуглавым орлом.

– И находится в России, – заметил я.

– Это верно, – согласилась девушка. – Нет, посетителей не было.

– Тогда я пройду в офис, если вы не против.

– Вы сейчас на службе?

– Мы всегда на службе, – пафосно сказал я.

– Тогда вам нужен ордер…

– Но данный визит неофициальный. Просто хотел показать, что мне можно доверять. Я не вор, не шпион конкурентов…

Видимо, она нажала на какую-то кнопку, поскольку к нам подошёл один из охранников.

– Витя, проводишь господина Симонова, сотрудника органов государственной безопасности, в офис тридцать два – шестнадцать? – мило улыбаясь, произнесла девушка.

Витя, крепкий кваzи средних лет, одетый в голубую форму корпоративной полиции «Газпрома», кивнул.

Да что ж за невезение.

Я огляделся. В фойе было ещё три охранника – двое мужчин-кваzи и живая женщина лет сорока, невысокая и плотная, как и все охранники – с резиновой дубинкой на поясе.

– А могу я попросить другого сопровождающего? – как можно деликатнее спросил я.

Лицо «Вити» не дрогнуло, а вот милая девушка посмотрела на меня с отвращением. И со всей прямотой двадцати лет спросила:

– Вы не хотите, чтобы вас сопровождал кваzи?

– Нет, что вы, – сказал я, подпустив в голос возмущения и обиды. – Дело не в этом. Я бы хотел, чтобы со мной пошла женщина. Понимаете… тут очень деликатный вопрос… господин Мшанин сегодня вдрызг разругался с женой… забрал ребёнка, пошёл ночевать на работу… Лида мне позвонила, попросила поговорить с мужем, уговорить вернуться. Но сами понимаете, тут лучше прийти с женщиной, чем с мужчиной.

Если бы у меня была хоть одна разумная идея, почему другу семьи, взявшему на себя неблагодарную роль среди ночи примирять супругов, лучше идти на разговор с женщиной-охранником!

По-моему, пытаться мирить ругающихся супругов вообще не стоит, только с обеих сторон отгребёшь. Пусть этим занимаются психологи, им за это хоть деньги платят. А уж идти сразу после ссоры… и брать с собой чужую тётку с дубинкой…

Бред собачий!

Но я искренне смотрел девушке в глаза, ожидая понимания.

– О, – сказала девушка. – Конечно… Лида, да?

Охранник кивнул. Спросил:

– Позвать?

– Лучше попроси её проводить господина Симонова.

Я ни секунды не сомневался, что как только отойду от стойки приёмной, девушка позвонит в службу безопасности и сообщит про странный частный визит московского гэбэшника. Ну и пусть. Мне было важно, чтобы сейчас вместе со мной не шёл кваzи.

Лифт, как и положено в подобном пафосном здании, был огромным и роскошным, с полом из карельской берёзы и отделанными гранитом стенами. Это ж сколько лишнего веса приходится таскать моторам. А всё человеческое тщеславие. Кваzи бы обошлись голой металлической кабинкой…

Кажется, я начинаю размышлять как кваzи. Может, это заразно?

Охранник Лида стояла рядом, с любопытством поглядывая на меня. Где-то на уровне десятого этажа спросила:

– Вы действительно из госбезопасности?

– Так точно, – сказал я.

– У нас что-то не так? – по-деловому поинтересовалась Лида.

– Не знаю пока, – сказал я. – Скажите, а мог кто-то незамеченным пройти в этот офис?

– Всё пишется, – коротко ответила Лида.

– Понятное дело. Но мог кто-то войти в один офис, а зайти в другой?

– Конечно. Мы же не всех провожаем, просто сейчас время ночное. У нас тут не ГУЛАГ, у нас офисы. Можно даже в ресторан на крыше пойти, туда лифт прямой, но лестницы-то никто не закрывает, взял да спустился. Или пойти в офис, где круглосуточная работа и приём. И не дойти. Или пиццу понести в один офис, а потом заглянуть в другой. Вы беспокоитесь за человека или содержимое офиса?

Хорошая девочка. Всё ловит на лету.

– За человека.

– Почему с Витей не пошли?

Ей я врать не стал. Это была серьёзная умная женщина, пережившая Катастрофу взрослой. Наверное, даже если бы я сказал, что не люблю кваzи, она бы поняла.

– Там может быть небезопасно для кваzи, – сказал я.

Лида хмыкнула, внимательно на меня посмотрела и кивнула.

Мы вышли на тридцать втором, миновали ещё один маленький стол приёмной (видимо, по причине ночного времени за столом никого не было) и прошли по коридору. Миновали большой «открытый офис», где в своих стеклянных выгородках днём трудился офисный планктон, несколько отдельных кабинетов, ещё один коридор с частыми дверями – видимо, множество мелких офисов. У двери с номером «32–16» и табличкой «Частный издательский дом “Лучший подарок”» Лида остановилась и посмотрела на меня.

Я прислушался.

Тихо.

Потрогал ручку двери.

Заперто.

– Откройте, – попросил я.

Лида поколебалась, потом сняла с пояса магнитную карточку и приложила к двери. Замок щёлкнул.

Носком ботинка я слегка приоткрыл дверь. Внутри было темно. Слабый свет из коридора делал нас превосходно видимыми из офиса, но не позволял ничего рассмотреть внутри. Вздохнув, я открыл дверь и вошёл.

Офис был небольшой, в одну квадратную комнату. Окно плотно закрывали жалюзи. На диванчике лежал мальчик Петя, накрывшись каким-то пледом, из-под которого торчали трогательно тощие, но уже изрядно волосатые руки и ноги. В кресле, запрокинув голову, сидел Мшанин, на столе перед ним, рядом с закрытым ноутбуком, поблёскивали снятые очки.

– Мертвы? – тихо спросила Лида, снимая с пояса дубинку. Я только хотел спросить, чем ей поможет резиновая палка, если мертвецы сейчас восстанут, но Лида щёлкнула какой-то кнопкой у основания дубинки – и вытащила из неё, как из ножен, тонкий стальной клинок. А неплохое снаряжение у «Газпрома»!

Я осторожно подошёл к диванчику. На полу возле диванчика лежала раскрытая книжка. В глаза бросилась строчка: «…жизнь снова наладилась, работа пошла, как прежде, и никто больше не огорчался из-за того, что утратил бесполезную привычку спать».

– Как же так… – растерянно и довольно громко сказала Лида.

– А! Кто здесь! – внезапно вскинулся из кресла Мшанин. Зашарил по столу руками в поисках очков.

Мальчик Петя заворочался и что-то пробормотал. Кажется, фигурировали слова «рано», «школа» и «нафиг».

– Лида, отбой тревоги, – сказал я с облегчением. – Всё в порядке. Андрей Ростиславович, гуд ивнинг, бон суа, бона сера.

– Что вы тут делаете? – нацепив наконец-то очки, воскликнул Мшанин. – Что происходит? Как вы вошли?

– Извините, недоразумение, – официальным тоном произнесла Лида и, окинув меня укоризненным взглядом, попыталась за локоть потащить к дверям.

– Андрей Ростиславович, нам надо поговорить, – сказал я. – Лида, всё в порядке, можете нас оставить.

– Всё в порядке? – зачем-то придавая голосу басовитости, спросила Лида у Мшанина.

Тот несколько секунд хлопал глазами, глядя то на неё, то на меня. Потом сказал убитым голосом.

– Да, да. Всё в порядке. Это мой… э… товарищ. Мы поговорим немного.

– Ну… как знаете. – Лида ещё раз с обидой посмотрела на меня и вышла. Мшанин включил маленькую настольную лампу. Посмотрел на диванчик.

– Спит Пётр Андреич, – успокоил я его. – Утомил господин Маркес его молодой здоровый организм.

– Зачем вы пришли? – Мшанин заёрзал в кресле, потянулся. – Я только задремал! Выпил две таблетки мелатонина, посмотрел идиотское ток-шоу и попытался уснуть… Господи, времени-то всего полдвенадцатого! Я десять минут как уснул! Знаете, как плохо просыпаться в быстрой фазе сна?

– Почему не брали трубку? – ответил я вопросом.

– Слушайте, Симонов, я что, на идиота похож? Я выключил телефон, вынул батарею. Мне не нужно, чтобы меня отследили.

– Мы беспокоились.

– Офис не на меня, про эту сторону моей жизни никто не знает. Я сегодня первый раз пришёл сюда не как посетитель, а с доверенностью на право работы. Днём здесь сидит совершенно другой человек и принимает заказы…

Мшанин, покряхтывая, встал, ещё раз поглядел на диванчик, убедившись, что с отпрыском всё в порядке. Дошёл до маленького столика в углу, включил капсульную кофе-машину. Поглядел на меня неприязненно, но всё же спросил:

– Будете кофе?

– Буду.

Пока машинка тихо урчала, прокачивая кипяток сквозь капсулу с кофе, Мшанин, позёвывая, сказал:

– Нет, мне даже отчасти приятно, что вы обо мне беспокоитесь. Драный Лис и московский майор волнуются о моей судьбе… Но что бы мне угрожало?

– Сами же выключили телефон.

– Перестраховка, – пожал плечами Мшанин. – Я вам всё уже рассказал. Я Библиотекарь. Я добываю книжки. Большей частью честно. Этот заказ взял у женщины по имени Маша. Как я понимаю, она вам знакома, так? Пусть даже вас заманили в ловушку с моей помощью, зачем меня похищать или убивать? Я всё, что знал, уже рассказал. Никто не убивает бесцельно, месть – привилегия девятнадцатого века… Ищите эту сволочь. Я уже купил билеты, мы утром с сыном улетаем на отдых в Крым.

Я кивнул, принимая из его рук чашку с кофе. Сказал:

– Отчасти вы правы. Но вы живой свидетель, вам Маша заказывала книги. В том числе и по устройству вентиляции в поезде.

Мшанин мрачно посмотрел на меня. Детали происшествия пока широко не распространились, смертельное отравление могло быть вызвано чем угодно. Но полагаю, Библиотекарь был достаточно умён, чтобы задуматься и о такой версии. Он спросил:

– Как там Драный Лис?

– Всё в порядке. Он же кваzи. Поблагодарил за помощь.

– Я думал, он вас с дерьмом смешает за нападение. – Мшанин покачал головой. – Так Драный Лис действительно испытал приступ помешательства?

– Да.

– Кто-то разработал оружие против кваzи, – сказал Мшанин. – К гадалке не ходи. Возможность свести кваzи с ума, чтобы он набросился на людей… Какой кошмар. Что творится в мире, я в ужасе!

– Давайте я вас провожу в Пулково, – сказал я. – Понимаю, тут большое здание, охрана… Но сейчас ночь. Только в аэропорту это не имеет особого значения. Да и охрана там более жёсткая. Подремлете на лавочке…

– Мы можем пойти в бизнес-зал, – ворчливо сказал Мшанин. – Нет, искренне благодарю за предложение помощи, но, право же, не стоит.

Я выжидающе смотрел на него.

– Хорошо, хорошо, – сдался Мшанин. – Всё равно уже не уснуть. Петя!

Юноша заворочался. Я встал, подошёл к двери. Приоткрыл её, выглянул в коридор.

Увидел высокий женский силуэт, мелькнувший в конце коридора. То ли услышав звук открываемой двери, то ли почувствовав мой взгляд, женщина обернулась – и мы с Машей посмотрели друг на друга. Потом она бросилась бежать в сторону лифтов.

Я опустил глаза.

Под дверью офиса стояла прозрачная пластиковая коробка с суси и сасими. Рядом – двухлитровая бутылка колы. Причём диетической, тьфу, мерзость. Но больше всего мне не понравился мобильник, прикрученный к бутылке колы скотчем.

Я захлопнул дверь, метнулся внутрь. Заорал:

– Ложитесь! За диван! Бомба!

Едва проснувшийся мальчик Петя отреагировал на удивление адекватно – соскочил с дивана, отодвинул его от стены и съёжился между диваном и стенкой. А вот Мшанин уставился на меня с изрядным сомнением.

– Это же «Лахта-центр»! Сюда бомбу не пронести, здесь датчики на входах!

Воротца анализаторов на входе и впрямь были, и, как я помнил, вполне себе работающие, а не отключённые по лени охранников. Но…

– Это газовая бомба, – сказал я. – Там яд. Как в поезде. Тут есть самоспасатели? Окно можно открыть?

Мшанин замотал головой.

– Пистолет! – потребовал я.

Мшанин не стал спорить и протянул мне оружие Бедренца.

– Звони охране, – сказал я, снимая пистолет с предохранителя. – Скажи, что тут, предположительно, химическая бомба. У них должны быть изолирующие противогазы.

– Зачем оружие? – спросил Мшанин, хватая трубку. – В газ стрелять будете, что ли?

– Если бомба взорвётся, я выстрелю в окно. Сквозняком всё будет высасывать в коридор.

– Или затягивать в комнату!

– Как повезёт, – признался я. – Звони!