Часть третья
Отец
Открылась бездна, звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна…
М. В. Ломоносов
Глава 19
Бездна – По обе стороны – Тайна дневника
Тетрадь Москарева. Запись 4
Идти ему следует дальше туда куда ведет его мать когда сплетет она все свои нити его путь закончится его нить станет последней она свяжет нас с ним пусть выбор его будет своим только желая сам он придет к ней и тогда мук больше не будет не будет зла и плохого нехороших людей и нехороших детей и все мы ее сыновья и дочери явимся на последний суд чтобы получить справедливое решение пусть он думает что сможет разгадать таково ее желание решение любой загадки всегда простое она говорит что все кончится скоро но я опять боюсь что у меня не получится стать ей хорошим сыном где то внутри их тел бьются ненастоящие сердца мать дарит им истинную жизнь такую какую они заслужили а пока она говорит что когда все закончится он снова встанет в начале своего пути если совершит ошибку и я говорю что этот путь не закончится пока он не поймет что должен сделать…
Горячий, дурно пахнущий воздух, похожий на густой гель, обжигал легкие. С каждым выдохом внутри оседала тяжелая взвесь, оставляя все меньше и меньше места для нового вдоха. В висках стучало, а сердце тяжело перекачивало кровь, отдаваясь с каждым ударом тупой болью в груди. Ноги заплетались, и казалось – еще шаг, и он свалится, убитый этим отравляющим газом. Однако он продолжал идти, и это длилось вечность.
Мыслями он снова и снова возвращался к Лизе. Вспоминал ее пахнущие цветами темные волосы. Бледную кожу. Мечтал обхватить ее обжигающе горячее тело, прижать к себе и не отпускать. Забыть обо всех подозрениях. Просто быть с ней. Он представлял, что они знакомы уже много лет, что вся его жизнь крепко связана с ней. Ведь он не просто так приехал сюда, не только потому, что ему осточертел однообразный быт родного города. Она звала его! Она приходила к нему во снах, она всегда была с ним. Ей нужна его помощь, и, возможно, даже большая, чем поиск отца.
Затем в голову вторгались воспоминания: почему-то первый поцелуй, о котором он почти позабыл и даже стыдился того, детского еще, опыта. Ароматные запахи на кухне. Мама готовит ужин, мама зовет его к обеду. Мама кричит ему: «Стой!»
Андрей остановился. Когда это было? Почему она это кричала ему? А затем другая фраза уже голосом отца: «Зачем ты это написал?» Андрей не помнил, не мог взять в толк: откуда они, эти слова? Из совсем далекого детства? Из тех дней, что позабылись, но крупицы которых все еще хранятся где-то глубоко внутри? Может, все это неправда? Как там говорил Антон Михайлович? «Это всего лишь чья-то галлюцинация».
Около часа назад он ступил с деревянной лестницы на ровный каменный пол. Тьму сменил свет электрических ламп, спускавшихся с потолка на длинных и кривых проводах, словно засохшие лианы. Куда больше этой каменной пещере, напоминающей подвал древнего замка, подошли бы факелы на стенах, однако Андрей уже перестал удивляться подобным вещам. Отчасти этот коридор напоминал тот самый, в который он попал из ванной в своей квартире, разве что никаких дверей здесь видно не было.
Андрей не переставал размышлять о своем положении. Пока он продолжал думать, еще оставались силы, чтобы идти. И порой он с ужасом понимал, что если отключит мысли и перестанет осознавать себя, то мир вокруг просто исчезнет, рассыплется, как карточный домик, и тогда уже не останется ничего, кроме тьмы. Всего за несколько дней его жизнь переменилась до неузнаваемости. Превратилась в бесконечное блуждание по темным коридорам, которые приводили лишь в новые и новые коридоры. Замкнутый круг! Бесконечная петля. Уроборос. Наблюдая за этим миром и вспоминая записи в дневнике, Андрей все более склонялся к мысли, что окружающая реальность просто не успела сформироваться. Повторяющиеся дома, лабиринты коридоров и лестничные пролеты без выходов… Здешний мир никак не мог принять свой конечный облик. Неизвестная сила, возможно, та самая, которую Москарев именовал в своих записях Матерью, просто выхватывала отовсюду по кусочку, не заморачиваясь над тем, как все это будет выглядеть в итоге. Может, определенная логика в этом все-таки была, но выловить ее в окружающем абсурде представлялось невозможным.
Воздух как-то резко переменился, потянул сквозняк. Андрей поднял голову и осмотрелся. Коридор закончился, и теперь Андрей оказался перед небольшой круглой нишей, а в ней увидел уже знакомую обстановку. Заваленный хламом старый стол, шкаф с книгами и облезлая деревянная скамья рядом с ним. За столом восседал Антон Михайлович. Андрея даже позабавило, как скоро он выполнил данное Виолетте обещание навестить старика, хоть и вышло это совсем непреднамеренно. Или же старик был куда хитрее и сам все подстроил? Тем не менее общество этого чудака было куда приятнее встречи с новым чудовищем, которое вполне могло ожидать где-то в этом подземелье.
Андрей уверенно спустился в нишу, обратив внимание на ее идеально круглую форму и отсутствие иного выхода из подземелья, кроме пути назад. Из воздуха ушла вязкость, и дышать стало легче. Будто до этого он надолго задержал дыхание, а теперь наконец вдохнул полной грудью. Вместе с тем ушла и прежняя вялость, а мысли стали яснее.
Антон Михайлович заметил гостя, только когда тот подошел вплотную к столу и громко кашлянул.
Он поднял глаза, одарил Андрея узнающей улыбкой и сказал:
– Приветствую! Рад, что вы так скоро пришли.
– И я рад вас видеть, – ответил Андрей. – Мне звонила Виолетта…
– Да-да, – мужчина махнул рукой. – Я знаю! Не будем об этом, боюсь, времени у нас мало, и я должен успеть поделиться с вами некоторыми вещами, которые, как мне кажется, могут помочь вам… Если не выпутаться из того поистине странного положения, в котором вы оказались, то хотя бы понять, что происходит. Присаживайтесь.
Андрей опустил взгляд и увидел, что на его стороне стоит потертый деревянный стул, которого он поначалу не заметил. Усевшись, он с любопытством посмотрел на помолодевшего Антона Михайловича, в котором практически не угадывались черты того немощного старика, каким он стал в реальном мире… или, вернее, в нормальном реальном мире.
– Хочу сразу отметить, – продолжил Антон Михайлович, – что большая часть того, что я скажу, это, скорее, домыслы, которые мне особенно нечем подтвердить, кроме того факта, что сейчас вы видите меня в том виде, в котором, прошу прощения за тавтологию, видите. Виолетта полагает, что причиной моего нынешнего состояния является трагедия, произошедшая с Яшкой, но она, конечно, не видит всей картины. Смерть сына – это тяжело. Именно потеря и привела меня к той точке, где я теперь нахожусь. Но боюсь, что я лишь усугублял ситуацию изо дня в день, не желая смириться. Теперь пути назад для меня уже нет.
Андрея удивлял спокойный тон и несколько иная манера Антона Михайловича изъясняться. В прошлый раз он оперировал полунамеками и старательно делал вид, что не понимает, о чем его спрашивает Андрей. Возможно, состояние Антона Михайловича на этой стороне каким-то образом было связано с тем, каким он был сейчас в своем истинном обличье. А поскольку Виолетта сказала, что сейчас у него просветление, то выводы напрашивались сами собой.
– Перед тем, как я начну, хочу кое о чем вас попросить. В последнее время у меня есть подозрения насчет Виолетты.
– Что вы имеете в виду? – спросил Андрей.
– Ничего особенного. Это, скорее, предчувствие или интуиция… Просто хочу вас попросить быть внимательнее к ней. Возможно, происходит что-то нехорошее. Поймите правильно: Виолетта, пожалуй, единственный оставшийся у меня близкий человек. Я очень не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Ее поведение в последнее время стало, скажем так, немного странным. Просто… Будьте внимательным!
– Хорошо, – Андрей кивнул. Он не очень понимал, к чему ведет историк.
– Я впервые попал сюда как раз после смерти Яшки, – продолжал историк. – Как я позже понял, люди и предметы, оказавшиеся по эту сторону, были насильно перетянуты сюда некоей силой, которая, по моему мнению, вполне разумна, хоть и не совсем понятна человеку. Точнее, я бы сказал, что совсем не понятна. Иногда эти люди и предметы могут на короткое время вырываться обратно… Но со временем, почти неизбежно, этот мир (хотя это определение как-то плохо подходит к живому существу) поглощает их. По какой-то причине я мог уходить и возвращаться вновь, когда пожелаю. И я выбрал пребывание здесь, чтобы спастись от того горя, которое на меня обрушилось, а еще для того… Чтобы найти убийцу моего сына. Считайте, что мое состояние на той стороне, которое теперь неизбежно проецируется на меня и тут, в какой-то мере является следствием моего выбора… В отличие от других.
– То есть, – перебил Андрей, – это значит, что я так и останусь тут навсегда?!
– Не торопитесь, – сказал Антон Михайлович. – Я повторюсь, что почти все, о чем я говорю, лишь домыслы. Постарайтесь представить, что некое, совершенно чуждое нам существо, почти не понимающее законов нашего мира, попало сюда по ошибке из… Ну, скажем так, из другой параллельной реальности, как бы странно это ни звучало. Оно не имеет понятия, по каким принципам выстроена наша реальность, однако стремится создать нечто знакомое для себя, согласно представлениям и некоторым первоначальным данным о нашем мире, которые оно все же смогло тем или иным образом изучить. Можно предположить, что в понимании или, скорее, восприятии этих данных ей помогли люди, например, печально известный Алексей Москарев. Отчасти это объясняет, почему он – единственный известный мне человек, способный принимать ее сигналы, если, конечно, он верно их истолковал. Я полагаю, что та, кого он называл Матерью, хотя мне ближе понятие Бездна… Позже я объясню почему… Прекрасно выстраивает причинно-следственные связи, однако не обладает глубоким пониманием человеческого существа.
Андрей снова удивился осведомленности собеседника. Выходит, он тоже читал записи Москарева, а это значит, что отец Лизы был не единственным.
Антон Михайлович торопливо продолжал, будто зачитывая лекцию.
– Кто же она такая? Неведомая сила, бывшая тут всегда и которую большинство людей просто не видит и не чувствует, или же нечто чужое, попавшее в наш мир из совершенно иного пространства, времени, места? Мне ближе второй вариант, он же представляется мне более логичным. Мне думается, что Мать – просто испуганное существо, случайно провалившееся в наш мир, подобно тому, как в чужой мир провалились мы с вами. Может статься, это существо, обладающее неизвестной нам силой, ужасно напугано этим чуждым для нее, но привычным для нас миром. Оно не понимает его и пытается подстроить под себя. Собирает из отдельных кусков, будто мозаику, воссоздает нечто знакомое себе. Но, поскольку наш мир и мир Бездны различны до той степени, которую мы даже не способны понять, выходит уродливая копия, абсурдное подражание и кошмар для любого нормального человека.
– В своих записях Москарев то и дело говорит о существовании некого плана, – сказал Андрей. То, о чем повествовал Антон Михайлович, потихоньку распутывало клубок, который распутать, казалось, невозможно. Но оно же и порождало новые вопросы. – Ведь для чего-то же он убивал всех этих людей? Вырезал числа. Он, даже будучи мертвым, умудрился убить моего друга.
Антон Михайлович удивленно посмотрел на Андрея через стекла очков.
– Вашего друга?
– Да. Сегодня он пришел ко мне, уже… измененный. И на его лбу тоже было число. Может, вы объясните, с чем это связано? Почему убитые меняются?
– Все те же действия Бездны. Видимо, из живого материала она также пытается слепить нечто похожее на понятных ей существ. Но получается у нее все то же уродство. Полагаю, Москарев никак не мог убить вашего друга. Как раз таки по причине того, что он для Москарева недосягаем.
– Но эти числа на лбу… Кто еще мог это сделать? Подражатель?
Антон Михайлович покачал головой, задумчиво глядя в каменный потолок, едва освещенный тусклой лампочкой.
– Мне и самому это интересно. Но уверяю, что Москарев этого не делал. Он мертв в нашем мире и заперт в этом, и, в отличие от меня, не способен выбраться. Боюсь, и я вскоре потеряю такую возможность… К тому же не переоценивайте его. Он всего лишь инструмент, но не причина.
– Но зачем он делал все это? Зачем были эти убийства? Странные загадки…
– Москарев несчастный человек, – ответил Антон Михайлович. – Конечно, это не оправдывает все те ужасные вещи, что он совершил. Я вижу причину всех бед, что он навлек на нас, в неверном понимании. Какие бы сигналы ни посылала ему Бездна, он истолковывал их сообразно собственному представлению и не совсем ясному рассудку.
– То есть вы хотите сказать, что все эти жертвы не были тем, что требовала от него Бездна? – Андрей сам перешел к новому названию для Матери. Он стал действительно воспринимать ее как нечто живое, что окружало их прямо сейчас, и, возможно, внимательно вслушивалось в разговор, но, если верить словам историка, совсем не понимало беседы. Если, конечно, она могла слушать в привычном понимании этого слова.
– Я не знаю точного ответа на этот вопрос. Однако факт в том, что она все же приняла эти жертвы, сумев слепить из них нечто очень странное. Полагаю, она желала получить этих людей, а Москарев в качестве простейшего решения выбрал их убийство. Как раз думая над этим, я понял, что в том, какой со временем становилась Бездна, во многом вина Москарева и подобных ему людей. Убийства, жертвы… Это ненормально! Но мы, люди, решили, что именно этого хотят боги. Она же приняла это как данность. Работала с полученным материалом. Мы сами виноваты.
– А зачем было вырезать на лбу числа?
– Тут мы снова возвращаемся к неверной интерпретации посланий Бездны. Наличие чисел – это некое отражение сути самого Москарева, любившего загадки. Может, он и закладывал в них некий смысл, но стоит ли искать его в посланиях безумца?
Андрею показалось, что эту мысль он уже слышал или даже обдумывал сам. Поерзав на неудобном стуле, он подпер голову руками и тихо сказал:
– Какой-то бред. Вы уж извините!
– Согласен. Но лишь на первый взгляд, – ответил Антон Михайлович и в его руках, словно из ниоткуда, возникла трубка, которую он принялся старательно набивать табаком из кисета. Видимо, и то и другое он как-то незаметно успел вызволить из груды хлама на столе.
– Все равно я не могу выстроить цельной картины, – сказал Андрей. – Хорошо, пусть Мать или Бездна, не важно, – живое существо. Чуждое нам. Она пытается воссоздать некий мир. Но неужели она не понимает, что ничего не выходит, и продолжать не стоит?! Бессмыслица какая-то.
– А что ей остается делать? – Антон Михайлович попыхивал трубкой, и по нише стал расползаться аромат табака. – Уйти она не может, она примерно в том же состоянии, что и вы. Потеряна, одинока… Хотя… – он махнул рукой. – Откуда нам знать, что она чувствует и как? Но все, что она способна делать, – только воспроизводить эту дурную реальность. Вы поймите, что все то, что кажется вам жестоким, страшным или мерзким, воспринимается ею иначе. Весь ужас, творящийся вокруг, все эти чудовища – это просто суррогат, возможно, напоминающий ей о доме. Не забывайте и о работе Москарева и черт знает еще скольких людей, которые могли на протяжении многих лет убивать ради нее. Будь она хотя бы немного близка к нам, то, возможно, могла бы обучиться, понять нас, наши чувства… Но она не может! Представьте себе ребенка – Маугли, которого с младенчества воспитывали дикие звери. А когда он вырос, некто подобрал его и кинул в цивилизованный мир. Этому ребенку уже никогда не стать прежним. Но в нашем случае все еще хуже. Для Бездны наш мир и мы сами столь непонятны, что она просто не способна нормально анализировать наши действия и поступки.
– А как же Москарев? – спросил Андрей. – Ведь он все-таки смог как-то общаться с нею. Пусть понял что-то неверно, но… Понял!
Антон Михайлович выпустил дым и неуверенно покачал головой.
– Откуда вам вообще все это известно? – спросил Андрей.
– История Москарева, рассказанная им самим в тетради, которую он оставил в своем доме и которую нашел один из таких же случайно провалившихся, как и вы.
– Смолин?
– Да, именно. Тетрадь и сейчас у меня. Конечно, многое в ней лишь бред нездорового человека, но кое-что полезное я оттуда извлек.
Андрей удивленно поглядел на собеседника, затем достал из рюкзака дневник и положил перед Антоном Михайловичем.
– Вот здесь, – Андрей демонстративно постучал пальцем по обложке. – Здесь тоже есть записи из его тетради…
Антон Михайлович придвинул дневник, раскрыл на первой странице и стал читать.
– Это дневник Сергея Смолина, – продолжал Андрей, – который мне дала его… – Андрей замолчал, уставившись на Антона Михайловича, который поднял взгляд и теперь смотрел на парня с легкой ухмылкой.
– Что-то не так? – спросил Андрей.
Мужчина пододвинул к себе дневник и провел ладонью по обложке.
– Значит, его дневник…
– Верно… Его дочь отдала мне его.
Антон Михайлович кивнул и принялся раскуривать погасшую трубку, задумчиво глядя на обложку. Молчание затягивалось, но Андрей терпеливо ждал. Когда наконец в воздух поднялись новые клубы дыма, Антон Михайлович сказал:
– У меня есть такой же.
Глава 20
Пропавший отец – Тетрадь – Книга
Потеряв дар речи, Андрей смотрел в ухмыляющееся лицо собеседника и пытался уложить в голове новую информацию. Минуту назад откуда-то из недр бумажных завалов на столе был извлечен второй дневник. Судя по обложке – полная копия того дневника, что был на руках у Андрея. И это меняло ситуацию. Рушило теорию, которую он усиленно старался выстроить в своей голове прямо сейчас.
Антон Михайлович раскрыл дневник, полученный от Андрея, и принялся листать его, задерживаясь на некоторых страницах.
– Хорошая работа, – сказал он.
– Я не понимаю, – прошептал Андрей.
– Расскажите для начала, как именно он попал к вам, – сказал Антон Михайлович, не поднимая глаз от страниц.
Андрей в подробностях поведал историю, начав с записки, которую нашел на столе у Лизы, и о том, как она совершенно случайно помогла ему решить первую загадку. Все это время Антон Михайлович продолжал листать страницы с улыбкой на лице. Когда Андрей закончил на том, как добрался сюда, его собеседник закрыл дневник и отодвинул его в сторону. Снова раскурил успевшую погаснуть трубку и спросил:
– Думаю, теперь вас должен удивить, а быть может, и насторожить тот факт, что решение загадки нашлось именно на столе той девушки, которая дала вам дневник?
– Возможно. Но ведь она объяснила, как это получилось, и рассказала историю отца. К тому же в дневнике есть упоминание о ней самой, ее матери, да и числа для решения там же…
– Очень интересно, – задумчиво пробормотал Антон Михайлович. – Видите ли, автор дневника действительно Смолин, и я был знаком с ним лично, пусть и недолго, однако… Некоторые записи я не узнаю! Да, почерк, без сомнения, его и первая запись – прямо слово в слово. Но кто-то переписал его дневник, искусно подделав почерк и разбавив его записи какими-то странными числами и стихами. В оригинале их нет, как и того самого решения загадки. Вот, взгляните!
Антон Михайлович протянул Андрею свой экземпляр дневника. На его страницах не было никаких чисел, написанных зеленым цветом.
– Возможно, Смолин сделал две копии? – предположил Андрей.
Антон Михайлович выбил трубку прямо на стол, оставив горстку пепла дымиться на исцарапанной столешнице. Потянуло горелым.
– Мне это представляется странным: вручную переписывать свой дневник. В последнее время Смолину явно было не до того. К тому же, если бы он хотел сделать копию и оставить ее дочери, проще было бы прибегнуть к копиру.
– Разумно, – согласился Андрей. – Но понятнее не стало. А как у вас оказался дневник?
– Сергей сам отдал мне его, когда понял, что ему не удастся вырваться отсюда. Мы с ним несколько раз беседовали, но чем дальше он оставался здесь, тем хуже ему становилось. А я не знал, да и сейчас не знаю, чем ему помочь. Иначе бы подсказал выход и для вас. Что уж там – я не знаю, как мне самому покончить с провалами!.. Но самое противное: я вроде бы и не хочу, чтобы все это закончилось.
– Вам нравится быть тут? – удивленно спросил Андрей.
– Вы же видели, каков я там…
– Но жить в кошмаре…
– Здесь я, по крайней мере, живу…
Андрей не ответил. Молчание затягивалось. Антон Михайлович уже успел снова набить трубку и теперь потягивал ее с тихим свистом.
– А тетрадь Москарева тоже у вас? – наконец спросил Андрей.
– Да. В шкафу за моей спиной, между Толковым словарем и Историей России девятнадцатого века.
Андрей поднялся и подошел к массивному шкафу, украшенному позолоченными ручками, уже потертыми от частых прикосновений. Потянув за ручки, Андрей медленно раскрыл дверцы, петли которых отозвались тягучим скрипом. Нужные томики нашлись быстро, и между ними случайным бродягой затесалась потрепанная общая тетрадка. Андрей потянул ее к себе… и тут обратил внимание на один из корешков книги, что стояла на нижней полке. Присмотревшись, прочел имя автора: «Редьярд Киплинг».
Помнится, Антон Михайлович говорил, что нет у него никакого Киплинга. Но тогда он явно был не в себе.
Андрей закрыл шкаф, вернулся за стол и принялся рассматривать тетрадь. На обложке не было никаких надписей, а на первой странице Андрей обнаружил безумные заметки, отрывки которых он уже встречал в дневнике Смолина. Почерк у Москарева оказался мелким, аккуратным и достаточно разборчивым.
– Вы сказали, что дневник могли подделать, – сказал Андрей. – Но какой в этом смысл? Если это все с целью как-то запутать меня, то зачем нужна полная копия, пусть и с непонятными вставками? Все равно никакой возможности проверить подлинность дневника у меня не было.
– Но теперь появилась, – ответил историк. – Может, это дочь Сергея?
– Лиза?! Зачем ей это делать? Бред какой-то. Да и скопировать все настолько точно?..
Андрей придвинул оба дневника и раскрыл их. Идентичные записи, даже длина строчек и помарки те же.
– А Сергея по эту сторону вы давно видели? – спросил Андрей.
– Не видел с тех самых пор, как он пропал в реальном мире.
– Она попросила меня найти его, – сказал Андрей. – В один из провалов я обнаружил записку, которая как будто была написана его рукой… Но это всего лишь отрывок из стихотворения. Из него не ясно, что хотел сказать Смолин.
Собеседник молчал.
– И что мне теперь со всем этим делать? – Андрей поднял глаза и тут… Он скорее почувствовал, чем увидел, что Антон Михайлович больше не с ним.
Историк дремал – точно так же, как в первую их встречу, подпирая подбородок левой рукой. Дымилась трубка, зажатая в правой.
– Антон Михайлович?
Открыв глаза, тот окинул Андрея непонимающим взглядом и воскликнул:
– Кто вы и что тут делаете?
– Это я, Андрей.
– Опять Яшка пускает кого ни попадя, – пожаловался историк, в поисках чего-то оглядывая хлам на столе.
Найдя пропажу – очки, спрятанные под стопкой бумаг, – он водрузил их на нос и посмотрел на Андрея сквозь линзы.
– Я очень устал, – недовольно заявил он. Мне бы поспать. Вы можете устроиться вон там, так уж и быть. – Мужчина указал рукой на раздолбанную скамейку, на которой Андрей однажды уже спал.
Поблагодарив, Андрей поднялся, пряча за спиной сразу оба дневника и тетрадь. Он боялся, что его собеседник ничего не помнит, что он решит, будто Андрей украл что-то из его вещей, но Антон Михайлович равнодушно смотрел мимо и словно сквозь… Пятясь, Андрей добрался до скамейки, сложил дневники и тетрадь на пол под ней и улегся на жесткие деревянные доски, которые недовольно заскрипели под ним.
В голове роились сотни вопросов, которые он хотел бы задать старому историку, но сейчас спрашивать уже не имело смысла. И как знать, представится ли ему еще случай?
Все, что Андрей успел узнать из дневника Смолина… Или, как теперь выяснилось, – переписанного кем-то дневника – больше не имеет смысла. Все эти путаные загадки, странные числа, безумная смесь правды и вымысла… Но вымысла ли? Чего добивалась Лиза, отдав ему этот дневник, и кто на самом деле добавил туда эти странные записи?
Беспокойные мысли понемногу отступали, а усталость делалась все ощутимей и тяжелее. Стягивала тело и душу смирительной рубашкой, и вскоре Андрей рухнул в бездну.
* * *
Виолетта с любопытством разглядывала лежащего на полу Андрея, словно гадая: спит ли он? Тот факт, что его глаза открыты и направлены на нее, никоим образом не служили достаточным доказательством. Возможно, ее вводило в заблуждение то, что Андрей лежал неподвижно. Во взгляде сиделки читалось неподдельное беспокойство, но она не решалась подать голос, будто опасаясь разбудить все-таки спящего столь необычным образом парня.
Андрей прекрасно видел женщину, но с ужасом понимал, что не может пошевелиться. В течение тех нескольких секунд, что прошли после его пробуждения, паника успела достигнуть критической отметки; Андрей уже был готов закричать, вот только дар речи тоже пропал. Андрей уже выстроил в голове картину, как он, навсегда потеряв возможность двигаться, остается под присмотром Виолетты вместе с Антоном Михайловичем. Бедной женщине придется обслуживать уже двух неполноценных людей. В последнем усилии Андрей все-таки отогнал эту бредовую мысль и попробовал двинуть рукой. На этот раз вышло. С трудом, но затекшую руку удалось разогнуть. В кожу впились сотни острых иголочек. От плеча до кончиков пальцев пробежали мурашки. Андрей встряхнул рукой и уселся на полу: на этот раз никаких проблем не возникло. Он попытался выдавить из себя приветствие, но во рту настолько пересохло, что получился только слабый хрип. Он ограничился кивком, и лицо Виолетты расплылось в заботливой улыбке.
– Доброе утро, Андрюша. А я крепко спала, не слышала, как вы ночью пришли. Неужто сам Антон Михайлович открыл?
Андрей кивнул, заметив, как пристально женщина смотрит на его ноги. Опустив взгляд, он обнаружил, что все еще обут в кроссовки, и ему стало дико неудобно перед сиделкой, хотя та и не сделала замечания, если не считать таковым ее взгляд.
– Доброе утро, – прохрипел Андрей, вставая. – А можно воды?
Виолетта часто закивала и удалилась. Андрей осмотрел комнату. Здесь все было так же, как и в его первое посещение. Разве что плед на диване был весь сбит и наполовину съехал на пол, из чего Андрей сделал вывод, что, видимо, слишком сильно ворочался ночью. Но в какой же момент он переместился со старой скамейки из иного мира на диван?
Вернулась сиделка. Андрей благодарно кивнул, принимая стакан с водой, и залпом осушил его. Горло сдавило от холодного, но зато сразу полегчало.
– Спасибо, – он вернул стакан. – Да, меня вчера Антон Михайлович впустил.
– Вам удалось поговорить? А то сегодня он как-то совсем плох…
– Да, немного успели. Спасибо, что позвонили и предупредили.
Сиделка кивнула и ответила:
– Это хорошо. Вчера он такой бодрый был, все болтал без умолку, даже сам до кухни добрался. Уж очень я беспокоюсь за него. Вы к нему заглянете?
– Конечно, только обувь сниму.
В комнате историка стоял уже знакомый запах лекарств. Андрей в очередной раз удивился, сколь разительно отличается Антон Михайлович на этой стороне от самого себя, пребывающего в ином мире. А сегодня он выглядел еще хуже, чем прежде. Он снова сидел на кровати, направив ничего не выражающий взгляд куда-то сквозь экран телевизора. Лицо его осунулось, а ранее бледная кожа приобрела пергаментный оттенок. Белки глаз пожелтели, и казалось, что историк с прошлой встречи постарел на несколько лет. Может, пребывание на той стороне и дарило ему спокойствие, возвращая трезвость мыслей и самообладание, спасая от грустных воспоминаний о сыне. Но оно же вытягивало из него все жизненные силы. Что бы ни думал Антон Михайлович о Бездне и какие бы теории вокруг нее ни строил, одно было абсолютно ясно – он попал в ловушку, причем, в отличие от Андрея, пошел на это осознанно и добровольно. Но мог ли Андрей винить его за попытку заглушить боль потери? Может, это и было проявлением слабости, но он не знал, как поступил бы сам, окажись на месте историка.
Андрей замер рядом с кроватью, разглядывая старика. В этот момент ему казалось, что он знает Антона Михайловича уже много лет, хотя это была лишь вторая их встреча, и, судя по виду старика, запаху в комнате, даже какой-то неуловимой атмосфере, которую чувствовал Андрей, возможно, последняя.
Он раздумывал, как лучше выразить благодарность или хотя бы правильно попрощаться, но нужные слова так и не пришли. Тогда он просто подошел ближе, положил руку на худое, костлявое плечо старика, легонько сжал, постоял так несколько секунд и покинул комнату.
Виолетта встретила его в коридоре, предложила позавтракать, но Андрей отказался. Ему не терпелось скорее разобраться со вторым дневником и выяснить у Лизы, как вообще могла сложиться эта странная ситуация. Еще оставался Артур, с которым Андрей по-прежнему хотел встретиться и выяснить подробности похищения. Если верить Антону Михайловичу, то Москарев далеко не первопричина происходящих событий, но возможно, что именно он является ключом к ответу, а Артур был ближе всего к нему. Однако вначале ему следовало собрать все воедино, потому что пока в голове была полная каша из того, что говорила Лиза, писал и, возможно, переписывал Смолин и рассказывал Антон Михайлович.
– Виолетта! – позвал он. – Вчера Антон Михайлович говорил, что я могу взять одну книгу из его библиотеки. Это связано с моей работой…
– Конечно, это в его кабинете, – ответила Виолетта и тут же направилась вперед по коридору.
– Спасибо. Я верну ее, как только закончу.
Виолетта ничего не ответила. Они добрались до конца коридора, утопающего во мраке, она извлекла из кармана ключ и принялась ковыряться в замке.
– Редко сюда захожу, – сказала она. – Когда Антону Михайловичу становится лучше, он иногда просит меня принести ему какой-то ежедневник или дневник, не знаю, что он там читает, я не заглядывала.
Женщина справилась с замком и, раскрыв дверь, вошла в кабинет и щелкнула выключателем.
Андрей вошел следом и осмотрелся. Кабинет был совсем небольшим. Окна закрыты наглухо плотными шторами. В помещении держался дух затхлости, но пыли нигде не было. У левой стены стоял массивный стол из красного дерева, который Андрей сразу узнал. Только сейчас стол сиял чистотой, и на нем не было ничего, кроме настольной лампы с зеленым абажуром. Прямо за столом находился массивный и тоже знакомый Андрею шкаф с книгами. У дальней стены, напротив стола, была и та самая ветхая скамья с потрескавшейся краской. Заметив, как Андрей смотрит на неё, Виолетта сказала:
– Давно просила его выкинуть эту рухлядь, но он ни в какую. Даже в те дни, когда приходит в себя, зачем-то спрашивает, не выкинула ли я её. Беспокоится! – Она хмыкнула и задумчиво улыбнулась, словно вспоминая что-то. – Когда Яшка был маленький, он часто тихонько заходил сюда, пока Антон работал, и устраивался на скамейке, наблюдая за отцом. Никогда не мешал ему! Просто сидел, читал книгу или тихонько играл с чем-нибудь, пока не уснет. Антон потом относил его в кровать…
От Андрея не укрылось то, как легко Виолетта избавилась от отчества хозяина квартиры… И ему подумалось, что когда-то она была для Антона Михайловича не только сиделкой.
– А что случилось с мамой Яши? – спросил Андрей.
– Она умерла, когда Яшке пять было. Болела сильно.
Андрей кивнул и заметил, как в глазах Виолетты заблестели слезы.
– Бедный Антоша, – прошептала она. – Сначала жена, потом сын.
Андрей молча стоял, разглядывая скамейку. Ждал, пока Виолетта успокоится, но что-то в ее словах жалости показалось ему неискренним. Тонкая нота, легкое, едва уловимое изменение голоса, которое все же заставило вспомнить о странном предупреждении историка. Виолетта справилась с собой, утерла слезы и торопливо заговорила:
– Вы возьмите… Возьмите там, что нужно.
Андрей поблагодарил и подошел к шкафу. Взявшись за потертую позолоченную ручку, раскрыл дверцу, которая шла туговато и уже знакомо скрипела.
Андрей выудил томик в синей обложке. Им оказался сборник стихов и рассказов. Издание не новое, но с ним очень бережно обращались. Книга выглядела более чем опрятно. Раскрыв ее, Андрей увидел, что издание датируется восемьдесят девятым годом. Годом его рождения. Книга-ровесница. Закрыв шкаф, он покинул кабинет. Виолетта вышла следом, заперла дверь, и они направились по коридору в сторону прихожей. Пока они шли через гостиную, Андрей остановился у дивана, присел, отыскал под ним оба дневника и потрепанную тетрадку.
– Это вчера Антон Михайлович мне дал почитать, – сказал он.
Виолетта кивнула, не проявив особенного интереса. Однако на короткое мгновение ее глаза приняли странное выражение, будто в этот момент она что-то вспомнила.
Андрей обулся и принялся завязывать шнурки на кроссовках, и вдруг до него донесся тихий шепот:
– Это не твое.
Андрей вздрогнул, резко поднял голову и посмотрел на женщину. Без сомнения, слова произнесла она, но сейчас Виолетта смотрела на него таким спокойным взглядом, будто ничего не произошло.
– Что? – спросил он.
Виолетта моргнула. Она как будто только сейчас вернулась в реальность.
– Я говорю, это твое, – она указала на рюкзак Андрея, стоявший в углу. – Не забудь!
– Спасибо, – прошептал Андрей и снова принялся завязывать шнурки.
Андрей сложил вещи в рюкзак, вернул Виолетте деньги за проезд, выданные ему в прошлый раз, и попрощался, пообещав как-нибудь навестить Антона Михайловича. Сиделка обняла его, продержав в объятьях чуть дольше, чем нужно, и продолжая тихонько всхлипывать. Быть может, всему виной были слова старика, но поведение Виолетты казалось ему теперь неумелым спектаклем.
Глава 21
Объять необъятное – Решение загадки – Роковая встреча
С внезапной сонливостью, что навалилась на Андрея, едва он переступил порог квартиры, пришлось бороться с помощью крепкого кофе. Это не особенно спасало. Поэтому, допивая вторую кружку, Андрей неимоверно завидовал Семену, который громко храпел в комнате, отсыпаясь, видимо, после очередной гулянки.
Андрей прекрасно понимал, что в квартире его не ждет тело Ромы – он ведь сам видел, как тот покинул ее, да и происходило это все совсем в другом мире… Тем не менее в дом он входил с опаской, внимательно прислушиваясь. Оглушительный храп соседа быстро успокоил его.
Андрей позвонил на работу, где ему сообщили, что Роман ни вчера, ни сегодня не появлялся. Телефон друга был недоступен. Ничего другого ждать не приходилось, но где же Рома теперь? А точнее, то, чем он стал… И кто его убийца, если, по словам Антона Михайловича, у Москарева не было возможности до него добраться?
Чтение дневника, полученного от Антона Михайловича, помогло отвлечься от ужасных мыслей. Андрей снова и снова перечитывал записи, сравнивал оригинал и копию, что дала Лиза. Почерк действительно казался идентичным, но оставалось неясным, кому могло понадобиться тратить силы на столь кропотливую работу, тем более что очевидных причин делать это Андрей пока не увидел.
Одновременное изучение двух дневников оказалось довольно утомительным, но небезынтересным занятием. Отличий нашлось немало. Почти все записи совпадали, но в дневнике историка, который Андрей про себя называл «номер два», отсутствовали странные, в беспорядке раскиданные тут и там числа и стихи Киплинга, написанные чернилами разных цветов. Андрей добрался и до ответа на вопрос, как именно Смолин узнал о том, где Москарев прячет будущую жертву. Как ни странно, тут обошлось без загадок. Москарев в своей тетради сам написал о том, где и когда планирует убить. Написано это было в той же безумной манере, и все же о планах маньяка гадать не приходилось. Получалась и вправду довольно странная ситуация: Москарев будто бы специально сообщал о следующем убийстве, словно желал быть пойманным. Андрей как-то читал, что подсознательно этого желают многие маньяки. Но тут все было сложнее. Москарев не мог знать, что тетрадь попадет в чьи-то руки. Если… Если только не спланировал этого сам? За эту мысль Андрей ухватился крепко. Все-таки история Смолина о находке тетради наводила на определенные подозрения. Эти координаты на стене, деревянный дом, тетрадь, лежащая прямо на столе. Слишком просто… К тому же сам Смолин в последней записи сетовал на свою глупость. Москарев обманул его, обвел вокруг пальца, но пока не ясно – с какой целью.
Во втором дневнике Андрей вновь наткнулся на зачеркнутый комментарий, где Смолин признавал свою ошибку. Ответ на этот вопрос нашелся быстро, когда Андрей перечитал ранее упущенную предпоследнюю запись. Именно этой записи не было в версии дневника Лизы.
1 марта 2009 года
Всему виной моя недальновидность и глупость. Наверное, разум мой был затуманен, коль я сразу не заметил столь очевидного обмана. Москарев все сделал именно так, как ему было нужно. Он знал наперед, что я найду его записи и сообщу о его следующей жертве. Не знаю, зачем он это все подстроил и затеял эту игру, но его арест, суд и последующая смерть – все это было распланировано заранее. Я все больше убеждаюсь, что та, кого он зовет Матерью, разумна и действует согласно своим планам. Сомневаюсь, что он мог придумать все это сам. Антон мне не помог в этом: он смотрел записи Москарева, но назвал их полным бредом.
А ведь Москарев не зря держал Артура в плену так долго: он, может, и не собирался его убивать. Его план на убийства был уже выполнен, и теперь Москарев отправился к своей Матери. Я уже чувствую, как меняется и наш мир. Выходит, что своим желанием поймать его я лишь помог выполнить план. Но с другой стороны – мог ли я поступить иначе? Мог ли оставить маньяка разгуливать на свободе? Единственное, чего я боюсь: что смерть Москарева ускорит возможное проникновение этой чуждой реальности в наш мир.
Догадки Андрея оказались верны. Москарев зачем-то устроил свою собственную поимку и даже предугадал смерть, избрав, правда, очень длинный путь. Он выстроил весьма непростую схему, действуя согласно повелениям Бездны. Что бы ни думал о ней Антон Михайлович, но отрицать странную связь Матери и Москарева нельзя. Трудно сказать, насколько верно Москарев интерпретировал ее желания, однако, если его план увенчался успехом, выходит, он наперед знал, что должно случиться. Как вообще такое возможно? Конечно, Смолин тоже встретил незнакомца и увидел его кончину до самой трагедии. Выходит, Бездна позволила ему заглянуть в будущее? Судя по всему, Москарев прекрасно существовал в ее мире и сейчас, даже после смерти, но какие преимущества это дало ему? Чем одарила его эта сущность?
Отложив дневник, Андрей занялся тетрадкой маньяка. Записей в ней было не так много, и большая их часть была повторением уже прочитанного им. Бессвязный бред о Матери, нитях и жертвах. Ничего нового в потоке больного сознания, кроме того, что было ему уже известно, Андрей не нашел. Однако между страниц отыскалась старенькая и потрепанная фотография, на которой был запечатлен сам Москарев в компании миловидной, хорошо одетой женщины и девочки лет семи, облаченной в чуть великоватое ярко-оранжевое пальто. Глава семьи на фото выглядел счастливым, искренне улыбался в объектив. Его родные, семья, которую он потерял. Андрей развернул фото, ожидая найти что-нибудь интересное на обороте, но тот был чист. Снова повернув фотографию, Андрей внимательно разглядел все детали, желая найти какую-то подсказку, но глаз так ни за что и не зацепился. Невозможно было даже понять, где именно сделано фото: за спинами людей была чистая белая стена.
Вернув фото на место и закрыв тетрадь, он взялся за заранее приготовленный лист бумаги и попытался структурировать уже известное ему в попытке разобраться с этим безумным коктейлем из откровенной лжи и полуправды. Оставался мизерный шанс, что Антон Михайлович тоже был не до конца искренен и подсунул Андрею какую-то умелую подделку. Кому теперь верить? И у Лизы, и у историка могли быть свои мотивы.
Из всей этой истории реальные ответы можно искать пока лишь в двух направлениях. Первое – Лиза. Она дала дневник, с неё все и началось. Если автор копии – ее отец, а это наиболее вероятно, значит, следует выяснить: известно ли девушке о втором экземпляре.
Второе направление – Артур. Но тут вряд ли удастся выяснить что-то действительно важное. Однако встретиться с ним все равно нужно, чтобы ничего не упустить.
Вспомнив об этом, Андрей подвинул ноутбук и открыл сайт. Артур так и не ответил ему и даже не прочел сообщение.
Андрей перевел взгляд на книгу, позаимствованную из библиотеки историка. Повинуясь скорее импульсу, нежели каким-то догадкам, он раскрыл ее и принялся листать. На одной из страниц Андрей замер. От волнения перехватило дыхание. На полях страницы, рядом с одной из строк, была красной ручкой пририсована неровная квадратная скобка. Такие же пометки были и в других строках, а некоторые буквы были обведены. Сердце Андрея забилось чаще, и его снова охватил азарт поиска. Он вынул из дневника Лизы красную записку, что нашел во время провала в ее квартире:
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?
Затем он отыскал этот отрывок в книге. Конкретно в этом отрывке никаких пометок не было, однако они нашлись в остальном тексте стихотворения. Буквы были подчеркнуты красным, и Андрей принялся переписывать их в листок, следуя стандартному порядку чтения.
Камал бежал с двадцатью людьми на границу мятежных племен,
И кобылу полковника, гордость его, угнал у полковника он.
Из самой конюшни ее он угнал на исходе ночных часов,
Шипы на подковах у ней повернул, вскочил – и был таков.
Матери сон верни
Андрей подписал под фразой «красные буквы» и замер, сжимая ручку в трясущихся руках. Да, у него получилось. Это было уже что-то. Это действительно подсказка. Кто знает, зачем ее спрятали тут, но он сумел ее решить, и так уж вышло, что книга, которая помогла ему в этом, все это время была практически под носом.
Он собрался было продолжить свои поиски остальных слов, но вдруг уставился в экран ноутбука, понимая, что совершенно растерян и запутан. Конечно, это он ощущал и раньше, но именно сейчас это чувство особенно обострилось. Все это время книга, содержащая решение загадок, была в личной библиотеке Антона Михайловича, но в его дневнике никаких подсказок не было, они оказались лишь в копии Лизы. В первую встречу историк говорил, что нет у него Киплинга, и вообще он им не увлекается…
Андрей вспомнил, как легко Виолетта согласилась отдать ему книгу… Вспомнил ее странный взгляд в тот момент, когда он собирал дневники и тетрадь. И шепот. Странные слова, которые Виолетта выдала за другую фразу. Но ведь он расслышал четко. И в первую, и во вторую их встречи.
«Упади».
«Это не твое».
Он продолжал таращиться в окно браузера. Со страницы профиля в социальной сети на него взирала его собственная фотография годичной давности. Андрей на фото улыбался, проницательно глядя своему оригиналу в глаза, будто подбадривая и подтверждая в догадках. А тем временем в голове словно пазл складывалась странная и пугающая картина. Странное предупреждение Антона Михайловича по поводу Виолетты; фразы, произнесенные шепотом; убийство Романа, которое, по словам историка, не мог совершить Москарев.
Андрей подскочил со стула, больно ударившись коленом о стол. Проглотил крик и, схватив дневники и тетрадь, кинулся прочь из кухни, по пути пытаясь засунуть мобильник в карман джинсов. Семен в соседней комнате что-то неразборчиво забормотал. В прихожей Андрей закинул вещи в рюкзак, торопливо натянул кроссовки, схватил ключи и выбежал из квартиры. Заперев дверь, он устремился вниз по лестнице.
Только бы успеть…
Максим Анатольевич. Отец Андрея.
Запись № 3
– Максим Анатольевич, вы упоминали, что ездили к Андрею в Петербург после его переезда.
– Да, у меня командировка была, я там три дня провел, остановился у него.
– Он жил в квартире один?
– Да, он снимал однушку в старом доме. Ужасная, честно говоря, квартира, у меня глаза на лоб полезли, когда он сказал, сколько за нее платит.
– А он не говорил ничего про соседа? Может, искал в квартиру или он с ним до этого жил?
– Нет, соседа у него не было, и вроде бы никого он не искал. Если вы снова ищете связь с текстом, то бросьте это.
– Вы же читали рукопись? Что думаете?
– Читал. Я, конечно, удивился, что Андрей написал такую… Ну, необычную книгу. Но вы же понимаете, что все это просто выдумки? Фантазии. Да, главного героя зовут так же, но это же ничего не значит. Может, Андрею так проще было писать.
– То есть вы считаете, что каких-то взаимосвязей у вашего сына и персонажа романа нет?
– Ну, что-то, конечно, есть… Работа Андрея в Питере, история переезда, но все остальное, понятное дело, – всего лишь вымысел. Вы же не верите всерьез во все эти Бездны, Матери и так далее…
– Ладно, мы это пока оставим. Расскажите, когда вы приехали, было что-то необычное?
(Долгое молчание.)
– Пожалуй, нет. Не помню. Я был на конференциях днем, Андрей работал. Вечером только виделись. Сходили в кино мы с ним один раз…
– А как фильм назывался?
– Ох, я уже и не помню. Какой-то триллер, кажется… Это важно?
– Случайно, не «Потерянные сны»?
– Возможно… Да, наверное, так.
– А может, вы просто видели это название в книге?
(Тяжелый вздох.)
– Говорю же вам: перестаньте искать связи. Если они и есть, то ничего не значат. Он просто писал о том, что знал! Остальное – выдумка.
– Извините, Максим Анатольевич, но вам не кажется странным, что описанное в книге состояние Антона Михайловича очень похоже на то, что происходит сейчас с Андреем?
– Я не хочу об этом говорить.
Глава 22
Кошмар – Раздвоение – Яшка
Андрей размышлял над своими подозрениями по поводу Виолетты, трясясь в маршрутке, которая еле ползла, а затем переживал мучительно долгое путешествие в грохочущем вагоне метро. На протяжении всего пути его не покидал страх провалиться, но куда больше его занимали мысли о собственной слепоте. Хотя он все же находил себе оправдания. Когда живешь в кошмаре, легко упустить из виду какую-нибудь мелочь. Но такая ошибка может стоить очень дорого. Все это время рядом с ним была не только подсказка в виде книги Киплинга, но еще и заботливая сиделка, попавшая во власть чего-то страшного. Нет, Антон Михайлович был не прав. Бездна куда лучше понимает нас, чем мы ее. Сейчас уже трудно сказать, когда все это началось.
Возможно, Виолетта в обычной жизни так и оставалась заботливой сиделкой, оберегающей покой немощного старика, а в это время Бездна аккуратно обрабатывала ее, готовила к чему-то важному, о чем бедная женщина могла даже не подозревать. А может, это началось совсем недавно. Слишком тесная связь Антона Михайловича с иной реальностью каким-то образом повлияла на Виолетту. Она действовала по тому же неясному плану, что и Москарев, даже не зная об этом.
Выходит, все просчитано? Что бы ни делал Андрей, ему все равно не победить, коль ему противостоит нечто столь сильное. Знающее все его дальнейшие шаги наперед. И все же оставался шанс, что это лишь выдумки; что предупреждение Антона Михайловича ничего не значило.
Надеялся, что все обойдется…
* * *
Он стоял у исцарапанной металлической двери, со следами грязных подошв, будто по ней пинали. Боялся, что стоит только нажать на подпаленную кнопку звонка, как окружающий мир рухнет. Медлить было нельзя, но страх парализовал его, лишил воли. Вдохнув полной грудью пыльный воздух, он шагнул к двери и вдавил кнопку. Внутри квартиры раздался пронзительный электрический вопль. Андрей ждал, но никто не открывал. Спустя полминуты он снова нажал на звонок, задержал руку подольше и невольно поморщился от мерзкого звука.
Что, если он уже опоздал? А может, и не случилось ничего страшного и он просто придумал все это? Может, это всего лишь ошибка?
Наконец за дверью послышались шаркающие шаги, и кто-то принялся возиться с замком. Андрей невольно отступил и напрягся. Возня за дверью продолжалась слишком долго, но наконец дверь открылась, и на Андрея пахнуло лекарствами. На пороге возник Антон Михайлович. Старик едва стоял на ногах, держась за косяк трясущейся рукой. Под тонкой кожей выпирали сухожилия и едва различимый рельеф съеденных болезнью мышц. Лицо историка заливала кровь (Андрей тут же вспомнил о Роме). Рана на лбу мужчины кровоточила. Рана в виде числа:
315
Залитые кровью глаза при виде Андрея выразили нечто похожее на узнавание, затем, слабо выдохнув, старик повалился на пол.
И тут мир накренился…
…или падающему с ног Андрею это лишь показалось. Тем не менее удар, сотрясший дом, был такой силы, что окна на площадке со звоном лопнули и осыпались осколками на бетонный пол. Когда Андрей поднял голову, он заметил, как из стены стремительно прорастает движущаяся плоть. Перевел взгляд на лежащего старика… Но это уже был не Антон Михайлович. Изменение произошли в те доли секунды, когда Андрей потерял его из вида. Теперь на пороге квартиры ворочалось отвратительное существо. Лоснящаяся посеревшая кожа, из-под которой выпирали кости, была сплошь усеяна небольшими отверстиями, из которых выходили пластиковые трубки капельниц. Эти трубки опоясывали все тело монстра; в них струилась темная жидкость. Существо издавало тяжелые гортанные стоны. Оно страдало. Нелепо шевеля длинными, как лапы богомола, руками, оно пыталось перебраться через порог, одновременно с этим силясь поднять голову. Когда же ему это удалось, оказалось, что у чудовища нет лица. Оно было сплошь затянуто кожей, на которой зиял почти заживший шрам в виде числа триста пятнадцать. Запах лекарств стал совершенно невыносим, заполнил все вокруг, перебив и сырой болотный запах, возникший после того, как Бездна утянула Андрея и несчастного историка.
Поднявшись, Андрей отступил назад. Несмотря на попытки перебраться через порог, у чудовища получалось лишь жалко елозить конечностями по полу, комкая сгнивший входной коврик, оказавшийся прямо под ним.
Однако эта беспомощность, как Андрей вскоре убедился, была временной. Внезапно тело существа охватила судорога, а затем, словно привыкнув к новому телу, оно приподнялось на руках и ногах, при этом конечности его скрутило в немыслимой позе, делая его похожим на гигантского кузнечика. Напрягшись всем телом, оно подалось назад, а затем резко прыгнуло на Андрея. Но тот успел увернуться и отступить к лифту. Он рванул к лестнице и побежал вниз, перепрыгивая через ступени. Позади раздался оглушительный рев, полный боли. Внутри у Андрея все похолодело.
Пробежав три этажа, он вдруг обнаружил, что дальше лестницы нет, она просто исчезла: на ее месте теперь глухая стена. Зато дверь одной из квартир была раскрыта, словно приглашала войти. За неимением выбора Андрей кинулся туда и оказался в длинном коридоре коммуналки. Спотыкаясь о гниющий хлам и проскальзывая ногами по сырому мху, он помчался вперед, к свету, что падал из открытого окна на кухне. По дороге он успел сообразить, что это второй этаж, по крайней мере, в его мире, и, понадеявшись на удачу, оттолкнувшись рукой от подоконника, выпрыгнул на улицу.
Удача его не подвела: куча мусора под окнами смягчила падение. Но после неловкого кувырка пятка Андрея ударилась о твердый асфальт. Боли он не заметил. Подскочил и бросил взгляд наверх: из окна, единственного на голой стене дома, высунулась безликая морда преследователя, а затем и он сам принялся торопливо выбираться, хватаясь длинными лапами за раму.
Андрей помчался вперед, поняв, что снова оказался в каком-то переулке, в окружении плотно слепленных старых зданий. На некоторых сохранились даже выцветшие рекламные баннеры.
У стен переулка в беспорядке валялись старые корзины из супермаркетов, ржавые останки детского велосипеда и множество грязных, ободранных кукол – все на одно лицо. Андрею приходилось бежать по ним, то и дело ища, куда лучше поставить ногу, чтобы не поскользнуться на этой куче.
Он добрался до развилки, заметил по левую руку небольшое здание с выбитыми окнами и старую детскую площадку. Похоже, здесь когда-то был детский сад, а быть может, в нормальном мире все еще есть. Но сейчас от этого места мурашки бежали по коже. Интуитивно повернув направо, он напоследок оглянулся. Преследователя видно не было, но это не значило, что тот не сумеет легко нагнать его. Судя по тому, как ловко он выбирался из окна, со своим новым телом он уже совладал.
Что-то схватило Андрея за руку. Он вскрикнул и едва не упал. Смертельный холод разлился по руке. Повернувшись, он закричал опять и попытался вырваться, но хватка была крепкой. На него глазело не меньше десятка глаз. Стеклянных кукольных глаз, хотя лица смотрящих принадлежали вовсе не куклам. Это были лица детей. Совсем маленьких детей. Их непропорционально большие округлые тела, укутанные в бывшие когда-то белыми, а теперь грязные одеяла, выглядели наспех приклеенными к таким живым и пугающим лицам. Дети тянули бледные ручонки, медленно наступая из темного закутка переулка, за которым виднелось полуразрушенное здание. Именно одно из этих чудовищ сейчас крепко держало Андрея своей тонкой, но сильной ручкой. Оно смотрело вроде бы ничего не выражающими стеклянными глазами, но Андрей все-таки разглядел в них нечто, похожее на мольбу. Пластиковые веки ребенка открывались и закрывались вразнобой, как бывает у кукол, если их слегка наклонить. Холодная боль все сильнее охватывала предплечье Андрея и медленно ползла вверх, в то время как позади нагоняло другое чудовище.
Резко дернув рукой, Андрей сумел высвободиться, повалился на асфальт, вскочил и бросился бежать. Предплечье сковал обжигающий холод. Левая рука повисла плетью – он ее не чувствовал.
Он убегал, не разбирая дороги, кое-как огибая разорванные пакеты с мусором.
Налетев на тележку из супермаркета, он упал в грязную лужу. С трудом поднялся, чувствуя, что силы покидают его. Сердце отбивало сумасшедший путаный ритм. Мучила одышка. Андрей поднялся, глубоко вдохнул, выдохнул и снова побежал. Каждый шаг сопровождали пульсирующие, болезненные удары в голове. Он оглянулся, но, кажется, никто его больше не преследовал. Руку уже целиком сковал болезненный холод, проник под кожу, заморозил мышцы.
Лабиринт узких переулков, окруженных стенами многоэтажек, вывел Андрея к тупику. Впереди высилась голая стена, которую даже с рабочей рукой он ни за что не смог бы преодолеть. Остановившись, он порыскал глазами по сторонам и нашел полусгнивший обломок доски. Схватив его и крепко зажав в здоровой руке, он прижался спиной к стене. Тяжело дыша, посмотрел в переулок… Пусто.
Погони не было. Вокруг стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь его собственным прерывистым дыханием.
Немного отдышавшись, он медленно побрел обратно, всматриваясь в конец переулка и держа оружие наготове.
Дойдя до перекрестка, образованного переулками, он слишком самоуверенно повернул направо и тут же пожалел об этом. В центре улочки стояла крупная собака. Вероятно, когда-то это была гончая, но точно сказать трудно. Тощее тело на длинных, как спички, ногах едва заметно болталось из стороны в сторону. На боках клочьями торчала грязная, рыжеватого цвета шерсть. Остальное тело животного было абсолютно лысым. Острые кости выпирали под тонкой бледно-розовой кожей. Длинный язык вывалился из пасти и безжизненно болтался, почти касаясь асфальта.
Животное повернулось и уставилось на Андрея белесыми, словно покрытыми бельмами, глазами. Казалось, пес слепой, но смотрел именно на человека – в этом сомнений не было. Тихо зарычав, пес выпрямился и начал медленно приближаться к человеку. Андрей попятился, не сводя глаз с собаки, пока не услышал за спиной другое рычание. Обернувшись, он увидел второго пса – чуть ниже ростом и более сбитого, но такого же уродливого и облезлого.
Ситуация складывалась патовая. Оба пути для побега отрезаны. Справа его ждет стена, слева дети-куклы и, возможно, Антон Михайлович.
Андрей зажал доску в одной руке и махнул ею перед собой. Пес на мгновение остановился, но снова направился в его сторону, рыча еще громче. Попытка Андрея лишь еще больше раззадорила его.
Поняв, что другого выхода нет, Андрей кинул доской в сторону пса, от которой тот ловко увернулся. Однако это отвлекло его, и Андрей, обогнув собаку, бросился в переулок. Он успел сделать не больше пяти шагов, когда пес ухватил его за штанину и Андрей упал на асфальт. Он развернулся и увидел прямо перед лицом оскаленную морду. Язык собаки уже касался одежды, оставляя на ней мокрые разводы. Пес, продолжая рычать, поставил лапу на живот Андрею и шире раскрыл пасть, дыша смрадом. Вязкие слюни закапали футболку.
Андрей принялся щупать правой рукой по асфальту в поисках чего-нибудь, чем можно отвлечь собаку, которая словно растягивала удовольствие перед тем, как окончательно прикончить жертву.
Пальцы наткнулись на что-то твердое. На ощупь – стеклянная бутылка. Андрей попытался схватить ее, но та выскользнула и звонко откатилась в сторону. Тогда Андрей уперся ладонями в асфальт, но поврежденная рука предательски подогнулась. Морда пса была уже совсем близко, Андрей сморщился от зловония, исходящего из пасти, и тут произошло странное.
Зверь снял лапу с живота упавшего, попятился и… отвернулся. Андрей увидел вторую собаку. Громко рыча, та стояла в центре улицы, глядя на первую. Пес, поваливший Андрея, зарычал в ответ и медленно стал обходить противника по кругу. Теперь им предстояло решить, кому достанется жертва. Пока Андрей, стараясь не делать резких движений, отползал от места готовящейся драки, псы продолжали кружить. Рычание переросло в какой-то сиплый не то лай, не то стон, и наконец одна из собак бросилась на вторую. Они сцепились в едином бесформенном комке, покатившись по пыльному асфальту.
Дальше Андрей не смотрел: вскочил и кинулся вперед по переулку, не оглядываясь.
Когда выдохся, замедлил шаг, пытаясь привести в порядок дыхание.
Постоянно оглядываясь, чтобы убедиться, что погони нет, Андрей вышел из переулка и оказался на каком-то проспекте. Он не узнал его. Вокруг были дома советской постройки и парк, где деревья совершенно потеряли листву, а стволы закрутились в немыслимых формах. Асфальт потрескался, ржавые остовы автомобилей громоздились у обочины, словно чья-то сила специально очистила от них дорогу. Вокруг стояла мертвая тишина, и лишь шаги Андрея гулко стучали по асфальту, затихая, когда под подошвой оказывался мягкий мох.
Бездна не могла удержать все то, что затягивала в себя. Этот мир погибал, пока она бессмысленно пыталась приспособить его под себя. Зачем же она это делает? Неужели действительно не способна понять? Или же она надеется, что люди извне, такие как Москарев, смогут наполнить ее мир жизнью? Но какая это жизнь? Эти жуткие создания, страдающие от того, что она сделала с ними… Что за существование в вечной боли и муках? Лучше бы ей погибнуть самой. Это куда правильнее, чем пытаться воссоздать новую реальность через страдания других. Антон Михайлович так говорил о ней, словно испытывал к ней жалость, но что бы он сказал теперь, превратившись в это?
Андрей остановился посреди улицы. Судя по всему, больше никто его не преследовал. Но кое-что случилось с ним самим: сначала щелчок в голове, а затем изменилось зрение. Мириады темных точек возникли перед глазами на долю секунды и тут же исчезли, оставив лишь фантомный след, да и тот почти сразу испарился. Ноги сами понесли его вперед, будто желая увести тело подальше от этого странного состояния, но сбежать от того, что внутри тебя, невозможно.
Андрей вдруг понял, что вместе с тем, как он шагает по пустынной дороге, он идет и в совсем другом месте, где его окружают люди, звуки, запахи. Сознание раздваивалось, и он одновременно видел два мира, которые непостижимым образом равнозначно воспринимались мозгом. Это было удивительно и пугающе. Он больше не воспринимал себя как цельную личность. Теперь он… они находились сразу в двух плоскостях. Подобно тому, как ручеек воды разделяется на два, встретившись с внезапным препятствием, сознание Андрея тоже расщепилось, и он уже не мог сказать точно: по-прежнему ли это он, единый, обретший новую, странную способность, или же это два разных человека.
Он остановился, пытаясь осознать, принять новое ощущение реальности, но это оказалось не так просто. Нужно было срочно найти выход, вынырнуть на поверхность, снова стать одним целым со своей второй личностью. Но пока в его голове творился подобный бардак, он не мог нормально думать и просто шагал дальше. На ходу его внимание размывало не так сильно, и концентрироваться на окружающем мире стало проще.
–
Андрей замедлил шаг и остановился рядом с домом, разглядывая играющую на площадке детвору. Визги, крики, плач, строгие голоса родителей, отчитывающих свои чада… Хотелось убежать, скрыться от этого безумного гомона.
Развернувшись, он поспешил к подъезду, открыл двери домофонным ключом и нажал кнопку лифта. Двери со скрежетом разъехались, Андрей шагнул в железную кабину и ткнул пальцем в кнопку десятого этажа.
–
Вскоре он обнаружил, что освоился с новым восприятием, осознав вдруг, что вид из чужих глаз не мешает ему видеть своими. Даже мысли его двойника вдруг стали понятны, различимы на фоне его собственных, они шли параллельным потоком.
Теперь он видел и глазами своего двойника, но все еще не мог точно понять: где же настоящий он? То есть действительно ли он сейчас поднимался в лифте на свой этаж, обдумывая весь ужас ситуации, в которой оказался, или же это было каким-то хитрым обманом мозга. А что, если бы с ним сейчас что-то случилось в том мире или, наоборот, – в этом? Если он погибнет тут, настигнутый теми чудовищами, что остались где-то в лабиринте переулков, продолжит ли он жить в реальном мире? Быть может, его раздвоенное существование продолжается уже давно, но видеть глазами сразу две свои сущности он научился только сейчас? А что, если, умерев тут, он очнется там и больше никогда не вернется в реальность Бездны?
–
Пока лифт медленно полз наверх, Андрей думал над тем, что делать дальше.
Ситуация становилась все хуже, и уже понятно, что очень скоро она достигнет критической отметки, когда уже поздно будет что-то изменить. Теперь еще и это странное раздвоение.
Именно это и переживал отец Лизы?
–
«Вдруг моя смерть тут и есть спасение? – думал он. – Умереть тут, чтобы позволить жить там своему двойнику? Но если моя смерть тут станет концом всему? А если некто другой займет мое место там?»
Андрей понимал, что, если раздвоение продлится слишком долго, ничем хорошим это не закончится. Он уже чувствовал подступающую тошноту, а голова шла кругом от необходимости одновременно наблюдать за двумя реальностями. Быть может, это побочный эффект от долгого пребывания на этой стороне. Бездна сводит его с ума? Ставит эксперименты. Но почему-то не торопится его убивать… Для чего? Неужели она отводит ему особую роль, например, такую же, как и Москареву. Кто знает, быть может, маньяк переживал то же самое? Сначала провалы, затем раздвоение, а затем подстроенная смерть, чтобы в этом мире навсегда осталась только одна его часть.
–
Нужно встретиться с Артуром. Понятно, что ключ к выходу нужно искать со стороны Москарева. Однако теперь к нему прибавилась еще и Виолетта. Теперь уже ясно, что это она убила Антона Михайловича тем же способом, как это делал маньяк. Почти наверняка именно она виновна и в смерти Романа.
Еще оставалась книга, скрывавшая в себе решение тех загадок, что были в копии дневника. С ними тоже предстояло разобраться.
А Лиза? С ней так ничего и не ясно.
–
А если историк все-таки был прав? Вся проблема в неверной интерпретации сигналов. Может, Бездна и не желает ему зла? Может, она вообще его не замечает, воспринимая лишь как часть случайной обстановки… А Виолетта просто жертва, такая же, как и Москарев. Вот только в интерпретации проблема или нет, однако люди умирали и продолжают умирать. А виновата в этом именно Бездна, даже если она и делает это неосознанно. Если в дикой природе столкнешься со зверем, будешь ли ты оправдывать его желание убить тебя голодом, страхом за потомство, иными инстинктами? Нет, ты сделаешь все, что-
бы выжить. Пусть для этого придется убить зверя…
Бездна должна погибнуть – ради выживания Андрея и других людей. Ради выживания самого мира. Если ее не остановить, то привычной реальности грозит конец. Ведь именно об этом говорил Смолин.
Андрей остановился от слишком яркого образа, возникшего перед глазами. Лиза. Он и не заметил сразу, как она проникла в мысли его двойника. Воспоминания о том дне, когда он прикасался к ее нежной коже, под которой словно полыхал огонь. Как с животной страстью он бросался на нее, лишь усиливая этот пожар. Нет, если кто и виноват во всем этом, то точно не бедная девушка. Пусть она знает больше, чем рассказала, пусть даже где-то она солгала, хотя и в этом нельзя быть до конца уверенным, но разве она не была искренна в тот день? Разве не была собой, настоящей? Нет, это не было притворством. Не могло быть…
–
Андрей попытался понять, что он все-таки чувствует к девушке, но чувства эти были противоречивы. Она явно что-то недоговаривает, а возможно, и умышленно скрывает от него какие-то факты; в то же время, вспоминая ее улыбку, он понимал, что его нежные чувства никуда не делись и даже будто стали сильнее. Его тянуло к ней.
Лифт остановился. Андрей покинул кабину и направился к дверям квартиры. Сейчас он не боялся, что в любой момент может провалиться, поскольку он уже был там… и одновременно здесь…
Семена дома не оказалось, но нашлась записка на большом листе, за неимением магнитиков грубо приклеенная скотчем к дверце холодильника. Андрей сразу заметил ее, поскольку сосед никогда не оставлял записок, а просто звонил или писал СМС. В записке говорилось, что Семену позвонила некая женщина, представившаяся тетей Андрея. Она якобы приехала погостить в Питер и хочет передать племяннику что-то срочное. Тут же Семен сообщал, что никак не мог дозвониться ему, и приписал телефон этой тетушки, указав, что она просила как можно скорее связаться с ней, будто это очень важно.
Андрей сорвал записку с холодильника и, сжав в руке, задумался. Что это еще за тетушка? Единственная известная ему тетя – Марина Сергеевна, родная сестра отца – умерла лет шесть назад. Кто бы ни была эта женщина, но она явно не родня Андрею, да и откуда у неё вообще номер Семена?
–
От размышлений Андрея отвлек возникший у обочины силуэт. И хотя воздух был чист, а улица проглядывалась хорошо, силуэт возник словно из ниоткуда. Андрей напрягся, решив, что вернулся Антон Михайлович или это еще какое-нибудь жуткое существо. Но вскоре понял, что это человек. Незнакомец быстрым шагом направлялся навстречу Андрею, и в его движениях не было ничего странного или чужеродного, что выдавало бы очередного монстра. Это был молодой человек, может, чуть старше Андрея. Заметив, что на него смотрят, он широко улыбнулся и пошел вперед, на ходу убирая назад светлые волосы.
–
Достав мобильник из кармана, Андрей с досадой обнаружил, что аккумулятор сел. Сходив в комнату за зарядным устройством, он вернулся на кухню и подключил мобильник к сети. Экран тут же ожил, на нем возник анимированный логотип производителя в сопровождении короткой мелодии. Дождавшись загрузки, Андрей первым делом позвонил Семену, но тот был недоступен. Тогда он вбил номер из записки и нажал кнопку вызова.
–
Парень сделал это как бы невзначай, но в то же время – умышленно. Он хотел показать, что у него на лбу. А там, уже заживший, но все еще ярко выделяющийся красным, виднелся шрам. Шрам в виде числа 312.
Андрей, до того медленно бредущий навстречу человеку, замер на месте и поднял руку, уверенный, что этот жест никак не подействует на незнакомца. Однако тот остановился и, снова одарив Андрея улыбкой, сунул руки в карманы и принялся разглядывать парня, словно тот был его старым другом.
«Очередной монстр, – подумал Андрей. – Всего лишь чудовище, ловко прикинувшееся другом. Нет, теперь меня так просто не проведешь. Это очередная жертва Москарева, а все они стали чем-то иным. Они больше не люди».
И все же его не покидали сомнения. Незнакомец просто стоял, небрежно держа руки в карманах темного пальто, и переминался с ноги на ногу, будто ожидая, пока Андрей позволит ему приблизиться или же подойдет сам. Он не проявлял никаких признаков агрессии – скорее наоборот. Он искренне улыбался, будто ждал этой встречи очень давно. Андрей обратил внимание, что у незнакомца есть еще один страшный шрам на шее – шрам от пореза.
–
Ответили после трех гудков, и Андрей сразу узнал этот тихий, прибедняющийся голос.
– Виолетта, – сказал он.
– Привет, Андрюша. Извини, что не встретила тебя. Не думала, что ты так быстро вернешься.
– Зачем ты это делаешь?
– Ты должен остановиться. Отдайся падению. Твои нити… Их так не хватает ей.
– Да какие на хрен нити?! – выкрикнул Андрей.
– Ты должен продолжать падать. Просто остановись, и все произойдет само. Тебе не нужно ничего делать. Перестань маяться бессмысленными поисками… Ты сойдешь с ума.
– Так же, как ты?
–
– Кто ты? – громко спросил Андрей.
Парень что-то ответил, но Андрей не расслышал. Голос триста двенадцатого был сиплым и тихим, как у старика.
– Что? – переспросил Андрей.
Парень жестом спросил разрешения подойти ближе, и Андрей после недолгого раздумья кивнул.
Незнакомец приблизился на три шага и сказал:
– Яков.
– Яков? – переспросил Андрей.
Тот снова улыбнулся и часто закивал, отчего его голова как-то странно заболталась.
– Ты же… – Андрей замолчал, не найдясь, что ответить. Все, что он знал о Яшке: что тот убит Москаревым и, по утверждению его отца, теперь стал призраком. И если первое было заметно по его внешнему виду, то в пользу второго ничего не говорило. По крайней мере, сейчас Андрей прекрасно видел его.
Нельзя быть уверенным, что историк сам видел сына, не зря же он называл его призраком. По какой-то причине Яшка не превратился в такое же чудовище, как остальные убитые.
– Это ты открыл мне дверь тогда? – спросил Андрей.
Тот кивнул. Видимо, говорить ему было тяжело или даже больно, и лишний раз открывать рот он не осмеливался.
–
Он не мог поверить, что все это говорит та же женщина, что с такой заботой относилась к нему, кормила завтраком, тепло вспоминала о Антоне Михайловиче.
– Ты уже опоздал, – как-то неуверенно сказала Виолетта. – Она все равно придет. Мать сделает нас счастливыми. Просто падай.
– Вот сама и падай! – выкрикнул Андрей и оборвал звонок.
–
Тут Андрея посетила одна догадка.
– Это ты оставил подсказки в книге для меня?
Яшка нахмурил брови и покачал головой, хотя Андрей почему-то был уверен, что ответ окажется утвердительным.
– А дневник Смолина? Ты копировал его?
Яшка снова покачал головой и уже без разрешения сделал еще два шага навстречу.
Андрей не обратил на это внимания, раздумывая над тем, что еще спросить у парня, который столь внезапно к нему явился.
– Ты знаешь про отца?
– Да, – прохрипел Яшка.
– Мне жаль.
Яшка кивнул.
– Зачем ты пришел?
– Вывести тебя.
– Ты знаешь, где выход?
Яшка кивнул и попятился, жестом приглашая Андрея следовать за ним, но тот не торопился. Это могло быть ловушкой…
– Зачем ты помогаешь мне?
Яшка нахмурил брови, словно удивившись этому нелепому вопросу, а затем прохрипел:
– Времени мало.
– Для чего?
– Потом, ты не успеешь. Ей нужно уснуть.
Андрей вспомнил про головоломку.
«Матери сон верни».
– Ты про Бездну?
– Мать, – прохрипел Яшка.
– Как мне с ней справиться?
Яшка снова нахмурился и совсем слабо прошептал:
– Ей нужно уснуть.
– И как же это устроить? Спеть ей колыбельную? – Андрей, конечно, ёрничал, но удержаться не мог. Происходящее его уже доконало, и нервы были ни к черту.
–
Виолетта окончательно двинулась. Она тоже называет ее Матерью, делает то же, что и Москарев, а значит, так же, как и он, получает какие-то сигналы от Бездны. Та общается с ней, и сиделка действует по ее указке, или ей так кажется. Как давно Виолетта попала под влияние Матери? Может, та решила действовать, когда Андрей узнал о втором дневнике и получил книгу с разгадками? Если так, то, возможно, Бездна чувствует некую угрозу? Думает, что Андрей способен помешать ей?
–
Яшка недоуменно пожал плечами, и снова на его лице читалось полное неведение.
Обернувшись, Андрей оглядел пустую улицу: никто за ним так и не явился, словно все эти существа боялись вылезти из переулка. Выбор невелик. Либо пытаться найти выход самому, либо довериться Яшке.
– Пойдем, – решился Андрей.
Яшка улыбнулся и торопливо зашагал в ту сторону, откуда явился, припадая на одну ногу. Хромоты не было заметно, когда он шел навстречу, но теперь она бросалась в глаза.
– Что с твоей ногой?
Яшка обернулся на ходу и нетерпеливо помахал рукой, призывая Андрея поспешить.
Когда парни добрались до поворота в пустой и узкий переулок, подозрительно похожий на тот, из которого недавно выбежал Андрей, спасаясь от монстров, Яшка указал туда пальцем и прошептал:
– Дойдешь до конца улицы.
– И что там?
– Выход.
– Спасибо, – Андрей кивнул и направился туда, куда указал парень, все еще опасаясь, как бы это все не оказалось обманом. Но лучших вариантов не было.
–
И тут его осенило. Он кинулся к столу и схватил тетрадь Москарева, раскрыл ее и принялся торопливо читать отдельные отрывки. И чем дальше он погружался в безумные тексты, тем с большим ужасом осознавал, что тот, о ком он писал, тот, кто оставался загадкой для Смолина, был сам Андрей.
Утро началось с левого смех служил ему для радости но он того не понял он не понял что случилось то что становится старым остается старым навеки но он не готов был
Самая первая запись. Андрей вспомнил день, когда все началось. Похмельное утро. Смех бездомного, гнилые овощи и фрукты в магазине. Тот самый день, когда все изменилось… Москарев уже знал об этом… Или же знала Бездна.
–
Ступив в переулок, Андрей обернулся и увидел, что Яшка по-прежнему стоит на месте, только теперь затравленно озирается, словно боясь, что вот-вот кто-то явится. Андрей замедлил шаг, продолжая смотреть на парня. С парнем что-то происходило. Нога, на которую он прихрамывал, резко подогнулась, а коленный сустав вывернулся в противоположную сторону. Вместе с тем стало меняться и его лицо, приобретая новые, пугающие черты. Челюсть выпятилась вперед, густые волосы начали выпадать целыми прядями. Заметив взгляд Андрея, Яшка стал делать жесты рукой, призывая того поторопиться, а через мгновение донесся жуткий, хлюпающий звук и треск костей Яшки, словно ломались сухие ветки.
–
Андрей заметил, как трясется рука, сжимающая лист. Он пролистал тетрадь до конца и открыл последнюю запись, ожидая, что увидит конец своей истории, но последняя запись была короткой.
Она все сделает правильно ее плоть продолжит расти мать придет к нам когда наступит нужный день а я буду ждать терпеть как она меня учила она знает что и он придет к нам наше падение закончится мы поднимемся к новому миру она все сделает правильно я закончил
–
Андрей послушался совета и побежал вперед, но едва добрался до конца переулка, утопающего в тени разросшихся за высокими стенами деревьев, как мир пришел в движение. Дорожка под ногами резко наклонилась вперед, Андрей принялся скользить, беспомощно хватаясь за влажный мох. Он стал было проклинать Яшку, но тут вспомнил, чем закончилось последнее такое падение, и расслабился, отдавшись силе тяготения и подставив лицо теплому ветру, поднимающемуся из темной пустоты…
–
И тут в голове снова что-то щелкнуло.
Он снова стал целым.
Глава 23
Воссоединение – Артур – Странные верования
Тетрадь Москарева. Запись без номера
Из чрева матерей наших мы вышли но вернуться должны во чрево единой матери чем начинается наш путь тем и кончится покидая своих матерей мы отрываемся от них привязываясь незримой пуповиной к новой матери она не всегда была тут но так давно среди нас что стала частью нас хоть мы не способны постичь ее как и она не способна постичь нас но она единственная кто может подарить нам идеальный мир во благо служению ей я отдаю свою жизнь и жизни тех из кого должен быть соткан рай наш лишь избранным дано слышать ее голос и служить ей являясь избранным матерью я принимаю это не как повинность но и возгордиться не смею мой путь в служении матери и пока она плетет новый мир для каждого я буду терпеливым и достойно вынесу все что мне уготовано она пришла к нам извне когда мы уже ходили по земле и молились нашим выдуманным богам но разве не должны в этот час мы измениться и приносить свои молитвы той кто действительно обладает силой способной построить истинный рай на земле мы заблуждаемся думая что наши просьбы к прочим богам способны принести плоды вместо этого мы должны отдать свои жизни на службу матери ради будущего наших потомков.
Андрея весьма заинтересовала необычная для Москарева запись, но он решил отложить этот момент на потом и вернуться к расшифровке записей по книге, но тут его отвлек звук уведомления о новом сообщении, пришедшем на сайт. Пододвинув ноутбук ближе, Андрей открыл диалог. Писал Артур.
Здравствуйте, Андрей!
Хорошо, что вас интересует эта тема. Буду рад встретиться с вами и обсудить все, что я помню. У меня есть много вещей, которые я бы хотел рассказать. К сожалению, некоторые из ваших предшественников не восприняли их всерьез, ограничившись в своих статьях сухими фактами. Я буду свободен сегодня и завтра во второй половине дня. Звоните.
Ниже Артур указывал свой номер. Андрея немного ошарашило такое сообщение. Он ожидал, что Артур вежливо отошьет его, сославшись на то, что хочет вообще забыть эту историю, либо просто не ответит. Однако же тот воспринял сообщение с воодушевлением. Что же такого необычного он поведал другим интересующимся и почему они решили проигнорировать это? Немало удивлял и стиль общения Артура, который совсем не вязался с образом, сложившимся у Андрея после увиденных фотографий.
Отключив зарядное устройство, Андрей набрал номер. Артур ответил почти сразу, и его писклявый, слегка женственный голос снова заставил испытать диссонанс. На секунду он даже решил, что попал не туда.
– Артур?
– Да, это я. Слушаю вас.
– Это Андрей, я писал вам по поводу статьи.
– Да, да, да. Все верно, – затараторил мужчина и тут же продолжил, не дав Андрею даже слова вставить: – Вы ведь насчет встречи? Я в ближайшие два часа буду у себя дома. Живу в пяти минутах ходьбы от Московской. Сможете приехать ко мне?
– Да, – ответил Андрей, едва успевая сообразить.
– Запишите адрес. Я диктую.
Андрей записал адрес и только хотел было зачитать его, чтобы сверить, как Артур торопливо распрощался с ним и повесил трубку. Отложив телефон, Андрей подумал, что разговор вышел каким-то странным. Чувствовался в этом некий подвох, словно Артур не просто соглашался на встречу, а жаждал, чтобы Андрей обязательно приехал к нему.
Снова схватившись за телефон, Андрей хотел было позвонить Лизе, но решил отложить это на потом, до того момента, пока не поговорит с Артуром. Ему безумно хотелось увидеть ее, хотя бы услышать голос, но все-таки Лиза во всей этой безумной мозаике была пока самым неясным элементом.
Он подошел к окну и посмотрел на улицу. Солнце, ярко светившее еще час назад, скрылось за серой пеленой туч. Ветер налетал порывами, заставляя расшатанную трубу водостока биться о стену дома, разгонял по асфальту мусор из переполненной урны, словно наслаждаясь странной игрой, правила которой никому не известны.
* * *
Дом, в котором жил Артур, нашелся без проблем: он действительно располагался в паре шагов от метро, и когда Андрей позвонил в домофон, голос, который он уже слышал по телефону, бодро воскликнул:
– Входите, Андрей!
Поднявшись на лифте, он увидел, что дверь в квартиру Артура открыта, а на пороге стоит сам хозяин, облаченный в выцветшую зеленую футболку, просторные цветастые шорты и резиновые шлепанцы. Лицо Артура озаряла улыбка, слегка оттеняющая нездоровую красноту носа и щек. Андрей пожал влажную ладонь, ощутив слабый запах перегара и пота. Хозяин впустил гостя в прихожую и тут же скрылся за поворотом в коридор, приглашая следовать за ним. Едва Андрей переступил порог, как ощутил, что в квартире стоит невыносимая духота, а в затхлом воздухе витают запахи перегара, прогорклого жира и кишечных газов самого хозяина.
Андрей прикрыл дверь, разулся и последовал на кухню. В маленькой комнатенке, где большую часть помещения занимали холодильник и газовая плита, за столом устроился Артур. Тут же рядом с ним стояла початая бутылка пива, а в центре стола – огромное блюдо, на котором блестели жиром обжаренные куриные голени.
– Не стесняйтесь, садитесь. Может, сразу на «ты»?
– Без проблем, – ответил Андрей.
– Если хочешь пива, в холодильнике возьми.
– Нет, спасибо.
Андрей уселся на протертый старенький пуфик.
– Может, чаю?
Андрей кивнул. Его снова удивлял вежливый и слегка женственный голос мужчины, как и манера держаться, которые столь резко контрастировали с внешним видом.
Артур довольно оперативно подал чай, налив его, правда, в кружку, покрытую разводами от прежних чаепитий. Тщательным мытьем посуды хозяин себя явно не утруждал.
– Так, значит, ты пишешь про Москарева? – спросил Артур.
Андрей немного удивился произношению фамилии, сам он привык, что ударение следует ставить на третий слог, тогда как Артур сделал акцент на втором.
– Да. Пока изучаю его биографию, хотел побеседовать с ва… тобой.
– Смотри, какое дело. Знаю, тебя наверняка, как и других, волнует, почему он меня не убил сразу и зачем держал в подвале так долго?
Кивок. Артур прямо-таки читал его мысли.
Мужчина отхлебнул пива и продолжил:
– Я думал над этим. Точно и сейчас сказать не могу, но, кажется, у него были иные планы, и не только у него. Повезло, что меня вовремя вытащили, а то все могло кончиться куда хуже. Все-таки наши менты могут хорошо работать, когда захотят.
Андрей хотел было заметить, что благодарить нужно не столько полицию, сколько позвонившего анонима, но вместо этого спросил:
– А что за планы у него могли на тебя быть?
– Точно не скажу, но явно ничего хорошего. Но давай я сначала расскажу. Я так понимаю, ты не в курсе про всю эту шайку, что с этой историей связана?
– Шайка? – Тут Андрей действительно удивился. От волнения в горле пересохло, и он опустил взгляд на чашку, но, снова увидев разводы, пить побрезговал.
– Да, все ведь думают, что он действовал один. Такой безумный маньяк-одиночка. Но, как ты понимаешь, после того, как я чуть не помер в том подвале, я решил немного покопать, ну и кое до чего докопался. Только вот другие не хотят меня слушать: они все говорят, что мои истории притянуты за уши. Даже те факты, что я им пытаюсь предоставить, вроде старых статей или упоминаний, явно указывающих на связь с убийствами Москарева, они просто игнорируют. Я, конечно, не удивлен, что полиции на все это начхать, но репортеры-то любят такие истории, а вот поди ж ты! Все как один считают меня психом.
– Погоди, о чем ты?
Артур отхлебнул из бутылки, откусил от куриной голени, неторопливо прожевал и только затем принялся рассказывать:
– Москарев был далеко не первым таким убийцей, который вырезал числа на лбу. Просто не всегда это успевало приобрести подобный размах. До него последнее похожее убийство было в девяносто восьмом. Тогда один мужик, звали его Петр Бойко, зарезал свою соседку по этажу и вырезал трехзначное число у нее на груди. Мужика того поймали сразу, на допросе он говорил, что про число ничего не помнит и что оно значит – не имеет понятия. Он даже не помнил, как вырезал его. Однако в убийстве сознался, а там выяснилось, что был у них с соседкой спор какой-то накануне… Да, я вижу твой взгляд.
Андрей невольно поднял брови.
– Знаю, история пока слабенькая, понял. Но это только один из случаев! В шестьдесят пятом был еще один такой, успевший прикончить троих, и снова все убитые – с вырезанными числами. Этого так и не нашли, а делу особой огласки не придавали, хотя кое-какие упоминания я все же нашел. А еще раньше, после войны, но уже в США, тоже поймали подобного маньяка. Он убил аж пятерых женщин, путешествуя по всем штатам и приканчивал их в разных местах. Опять – те же странные числа. А как-то пришел сам в полицию и во всем сознался, сказав, что убивать его просило некое существо, с которым могут общаться только избранные.
Тут Андрей с интересом подался вперед. Артур улыбнулся:
– Ага, вот теперь уже интереснее. Таких случаев я откопал около десятка. Некоторые, конечно, сомнительные, но такие вещи случались в самых разных концах света. Один из самых интересных произошел в семнадцатом веке в одной французской деревне. Упоминание об этом я нашел на одном из сайтов, он посвящен всякой оккультной ерунде, и я понимаю, что это вряд ли можно считать надежным источником. Однако случай в общей картине довольно интересный. В деревне этой якобы появилась какая-то секта или типа того, в которую входили почти все жители деревушки. Ну и как-то раз несколько человек схватили местных жителей, причем среди них были даже члены этой секты, и повесили их всех на заранее вбитых столбах вдоль главной дороги. И знаешь, что самое интересное? На каждого из повешенных – а их было не меньше десятка – они навесили деревянные таблички с номерами.
Тут, видимо, глаза Андрея расширились, поскольку Артур удивленно посмотрел на него и спросил:
– Тоже читал про это?
– Вроде того, – ответил Андрей. – Где-то натыкался. А зачем они это сделали?
– Ответа я не нашел, – ответил Артур. – Но, не без помощи одного друга, который увлекается всей этой оккультной и эзотерической фигней, я кое-что выяснил. Он подтвердил, что все эти случаи, скорее всего, связаны с одной и той же сектой. Информации по ней очень немного, некоторые считают, что ее члены очень умело скрываются и ловко путают следы, но большинство тех, кто всерьез историей разных культов занимается, говорят, что никакой такой секты нет и никогда не было. Точнее, и тут мнения расходятся. Большая часть не признает их, а остальные думают, что секта, может, и существовала когда-то, но была слишком малочисленной и не особенно влиятельной. Оно и понятно, найти о ней можно лишь крупицы информации, и то не разберешь – где там выдумка, а где правда, если она вообще там есть. Но кое-что друг мне рассказал.
Андрей все же рискнул и сделал глоток из кружки. Чай оказался на удивление вкусным. С нотками специй и цитрусовых.
Артур убрал пустую бутылку под стол и, поднявшись, достал из холодильника новую, откупорил, отхлебнул немного и вернулся на место.
– Получается вот что, – сказал он. – Эта секта якобы существует очень давно и, в отличие от других, не поклоняется конкретному божеству. Точнее, они не считают это божеством, поскольку не признают богов. Хотя я разницы не вижу, хоть убей. Среди своих они якобы называют это Матерью, но толком не объясняется – что же это такое. То ли живое существо, то ли некая вездесущая штука, черт их разберет. Они считают, что эта Мать попала к нам из другого мира очень и очень давно. Вроде бы никаких конкретных ритуалов у секты нет, но зато есть такие, кого они называют избранными. Хотя вроде бы избранным может стать любой человек, но почему-то ими всегда становились только члены этой секты. Кто знает, может, они приходили в эту секту уже после того, как понимали свою избранность. Бредово звучит, знаю, но вот такие дела!.. Короче, эти избранные якобы могут воспринимать послания Матери, тогда как другие не способны на это. И вот, когда эта Мать начинает с ними общаться, избранные принимаются убивать тех, на кого она указывает. Это может быть вообще любой человек! А доказать, тот ли это, на кого указано, или просто неприятный для этого самого избранного человек, конечно, никто не может. То есть фактически член секты может убить любого и сказать, что это Мать указала на него. Зачем они это делают, не совсем понятно. Считается, что убитые становятся частью этой самой Матери. А потом и она сама, являясь неким воплощением иного мира, в конечном счете может проникнуть в наш мир, и тогда все заживут – зашибись! Типа рай и все дела… В общем, на первый взгляд типичные жертвоприношения ради общего блага, которое наступит когда-то потом. До той поры она спит, но однажды проснется.
Вроде бы возродиться она должна в человеческом облике и, по одной из версий, в теле женщины. Но есть и другая версия: что пол для нее не имеет значения, поскольку хоть она и Мать, но не в том понимании, в котором мы знаем это слово. А числа… числа – это просто нумерация жертв. Кто знает, зачем ее ведут, может, нужно какое-то точное число убитых? Но есть одно интересное наблюдение. У первой жертвы Москарева было вырезано число «триста четыре», тогда как у единственной жертвы Бойко было число «триста три». Если эта секта и вправду такая старая, то, видимо, они за все время не очень-то трудились во имя своей Матери. Всего три сотни набили.
– То есть он знал, откуда начинать? – прошептал Андрей и снова приложился к кружке, заметив, как дрожат руки.
– Выходит, что так. Видать, крыша у него поехала с той поры, как жена и дочка умерли. Он, может, тоже наткнулся на эти истории или кто-то завлек его в эту секту – и пошло-поехало! Но есть у меня сомнения.
– То есть ты не веришь, что эта секта может реально существовать? – спросил Андрей.
– Почему же? – Артур пожал плечами. – Вполне! Может, Москарев и правда туда загремел, да там его и просветили. Мало у нас больных на голову? Конечно, про Мать и все такое они намудрили – удивительно, что кто-то повелся на это. А ты чего так реагируешь? Тоже мне не веришь? Смотрю, ни строчки не записал. Или память хорошая?
Андрей растерялся, но быстро нашелся с ответом:
– Да, запомню.
– Ну ладно. Вижу, что тоже не поверил, – Артур махнул рукой. – Думаешь, я все придумал. Поди решил, что зря ко мне пришел…
– Нет, скорее наоборот.
Артур хитро посмотрел на Андрея и улыбнулся.
– А ты для какого журнала пишешь?
Андрей принялся было вспоминать название журналов, но на ум приходила только «Лиза».
– Я в блог пишу.
– Тоже хорошо, вот и расскажешь всем про это. Может, если другие прочтут, то больше людей этой историей заинтересуются.
Андрей кивнул и стал придумывать, как бы распрощаться, но тут Артур снова хитро улыбнулся и сказал:
– А я ведь сразу догадался, что ты не журналист. Я уже их столько повидал, что за версту чую. Они бы меня уже вопросами закидали да разбили в пух и прах, а ты выслушал и даже будто и вправду поверил.
– А почему я должен не верить вам?
– Давай на «ты», мне так проще.
Андрей кивнул.
– Ну, история-то мутная. С фактами я, конечно, вначале погорячился. Эти источники, может, и фигня полная, но мне чутье подсказывает, что все не так просто тут. Тем более если это секта орудует, надо бы их вычислить. Вон вчера опять убийство подобное было! Ненароком уж решил, что Москарев с того света вернулся.
Андрей встрепенулся.
– Что?
– А ты разве не слышал? Парня молодого нашли на «Ваське». Рот зачем-то зашили и на лбу вырезали «триста четырнадцать».
– Роман, – невольно прошептал Андрей.
– Что говоришь? Знал его?
Андрей кивнул.
– Блин. Вот так новость.
– Да это уже и не совсем новость, – ответил Андрей.
– Друг твой?
– Коллега.
Артур надолго приложился к бутылке, а затем сказал:
– Странное совпадение. А я ведь твое сообщение как раз вчера увидел, аккурат после того, как про убийство услышал.
– Что ты имеешь в виду?
– Да так, ничего. Просто знаешь, я вот тут болтаю, а внутри у меня чувство такое, будто ты побольше моего знаешь. Ясное дело, сам изучал историю Москарева и все такое… Не знаю, как сказать. Я бы и рад сам узнать побольше. Я же как ополоумевший стал с этой сектой. Все днями и ночами только об этом и думаю с того дня, как меня вытащили из подвала. Вот только не нашел ни одного подтверждения, что такая секта вообще существует. Я всем сначала говорил, что не помню ничего, что пичкал Москарев меня чем-то… Пичкал и правда, но я боялся рассказать про то, что видел там. Сам до сих пор не верю… Заикнулся как-то в интервью об этом, так меня после этого все говном поливали в Интернете. Кто-то даже говорил, что я сам был соучастником Москарева, а потом и позвонил анонимно, чтобы этого придурка схватили.
– Что ты там видел?
Артур глубоко вдохнул и надолго замолчал, уставившись на почти пустую бутылку. Затем шумно выдохнул и сказал:
– Я вроде мельком только видел, да и темно там было, но знаешь… Это был уже не человек. Знаю, глупо. Его ведь поймали, судили потом… По телевизору показывали. Везде он человек как человек. Вроде и не скажешь, что столько людей погубил. Но там, в подвале, это было что-то другое…
Артур замолк. В глазах его застыл ужас.
Андрей ждал, но, похоже, мужчина не собирался продолжать.
– Я пойду, пожалуй, – сказал Андрей.
– Да, да, конечно, – Артур поднялся и растерянно осмотрелся по сторонам, словно не узнавая места, в котором оказался.
– Артур! – позвал Андрей.
Мужчина поднял голову, но прямого взгляда избегал, словно боялся встретиться с Андреем глазами после того, как сделал странное признание.
– Что? – спросил он.
– Почему Москарева убили тоже, но число на его лбу другое?
Артур пожал плечами, задумался и ответил:
– Думаю, его убийца просто вырезал случайное число. Неумелое подражание. Он же это в отместку сделал, за ребенка. Но знаешь, я думаю, оно и к лучшему, что Москарева нет больше. Всем спокойнее. Хотя теперь вот кто-то новый объявился. И знаешь, страшно как-то. Времени совсем мало прошло с тех пор, как предшественника поймали.
– Еще кое-что. Ты сказал, что Мать спит до поры, и эти убийства вроде бы должны ее пробудить?
– Ну, как-то так.
– А как не дать ей пробудиться?
Артур хмыкнул:
– Черт его знает! Наверное, то количество убийств, что определила секта, не должно произойти. Но какое это имеет значение? Они ведь сами все выдумали. Да и в любом случае: кто знает, сколько именно должно погибнуть человек по их подсчетам?
И тут вдруг Андрей кое-что понял, а точнее – вспомнил число, записанное в дневнике в начале одной из записей. Совсем неприметное за остальным текстом, но, видимо, оно и оказалось самым важным.
– Будь осторожен.
– Что? – спросил Артур и удивленно посмотрел на парня.
Андрей открыл дверь и ступил за порог, затем обернулся и сказал:
– Спасибо за помощь.
Глава 24
Расшифровка – Напуганная Лиза – Зов Бездны
12 марта 2009 года
Происходит что-то странное, и это меня пугает даже больше, чем провалы.
Я и правда схожу с ума?
Все стало другим. Почему на моем доме изменился номер? Я жил в доме 23, а вчера я увидел, что номер изменился на XX. Сегодня утром все снова пришло в норму. Я не могу списать это на временное помутнение. Я сделал фото до и после, но почему-то фотография с номером XX оказалась повреждена.
Уже пять дней не было новых провалов, зато я наблюдаю странные изменения. Сегодня я достал купленную вчера бутылку воды из холодильника, а она какой-то другой марки. Я вообще такой фирмы никогда не видел. Воду вылил в раковину. Хотел сварить макароны. Почему «Макфа» превратилась в «XXXXX»?
Светофор на улице меняет свои цвета на фиолетовый, бордовый и синий. Никакого зеленого, красного и желтого!
В магазине ничего не купил. Такие товары я вижу впервые. Вроде бы упаковки те же, но названия другие. Я свихнулся?
Как мне объяснить все это жене и дочери?
Что происходит? Я закрыл дневник, а когда открыл снова, названия и номер дома превратились в какой-то бред! Господи, она добралась до меня! Я просто хочу написать XX. Нет же, просто xxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxx
xxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxxx
Андрей закончил расшифровку послания, следуя уже ставшим привычным методу, подставляя вместо чисел соответствующие буквы из стихов Киплинга.
Матери сон верни.
Ради нее на что ты готов?
Пусть этот путь закончится там же, где и начался.
Ты обрети покой в своей душе.
Остановиться может не каждый.
Проклятие рода и вина на ней.
Смерть – спасение.
Прощение – смерть.
Андрей вздохнул, отхлебнул чаю и поднялся из-за стола. Этот текст не был ответом, скорее, новой загадкой. Может, он что-то сделал не так?
«Хотя… Чего я ждал? Что мне выдадут пошаговый план, что делать дальше?»
Снова вернувшись к блокноту, Андрей перечитал запись.
Матери сон верни
Тут все вроде бы ясно.
Ради нее на что ты готов?
Ради нее? Если речь о Бездне, то почему нужно быть готовым чем-то жертвовать ради нее?
Пусть этот путь закончится там же, где и начался.
А где начался этот путь? Прямо тут, в этой квартире. Нет, все началось с магазина. Гнилые овощи и фрукты. Странный шум в подсобке. Но разве ответ где-то там? Второй провал произошел на работе. А все началось… Все началось еще раньше. Жуткий сон в метро. Крики бездомного. Знаки ли это или всего лишь прихоть уставшего разума? И был еще момент. Тот самый, перед тем, как Лиза вошла в лифт, их первая встреча. Как тогда сморщился Роман, от гнилостного запаха. Выходит, все началось с нее?
Смерть – спасение.
Прощение – смерть.
Что вообще это значит? Чья-то смерть спасет наш мир, а прощение приведет к смерти? Или же наоборот? Ерунда какая-то. Кто же должен тогда умереть – уж не сам ли Андрей?
Так или иначе, но все нити уходят к Лизе. Пора увидеться, он и так слишком долго откладывал встречу.
Андрей потянулся к телефону, но тот вдруг ожил, и на экране возникла крупная надпись:
ЛИЗА. ИЛЛЮСТРАТОР
Судьба, не иначе. Андрей принял звонок, и взволнованный голос в трубке затараторил:
– Андрей! Что происходит?
Голос девушки дрожал и срывался на плач.
– Погоди, объясни, что случилось!
– Боже, что я наделала, Андрей! Я схожу с ума.
– Ты дома? Я сейчас приеду!
– Андрей! Что я натворила? Пожалуйста, приезжай!
– Сейчас буду!
Андрей закинул телефон в карман и выбежал из комнаты. Вернулся с рюкзаком и сгреб в него со стола все записи, дневник, книгу и тетрадь Москарева. Закинул рюкзак на плечи и в спешке покинул квартиру.
Глава 25
Жар – Москарев – Семья
Расплатившись с таксистом, Андрей выбрался из машины и подбежал к подъезду. Набрал на домофоне номер Лизиной квартиры, и она тут же открыла дверь.
Он мчался по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней, но на пятом этаже реальность разорвалась. Раздался громкий хлопок, а затем воздух будто уплотнился и ударил со всех сторон, сбив Андрея с ног.
* * *
Тело жгло от невыносимого жара. Со всех сторон слышался стон. Воздух расплывался, искажая окружающий мир, на стенах плавилась и бурлила плоть, длинный коридор оканчивался дверью в квартиру Лизы, но ни один новый шаг не приближал к ней. Не важно, шел ли Андрей спокойно, волочился или бежал, спотыкаясь о выступающие плиты в полу. Тем временем становилось все жарче. Плоть на стенах желтела, скукоживалась и отваливалась крупными кусками, обнажая кроваво-красные стены, испещренные множеством мелких пор. Из них сочилась густая, черная как смоль жидкость. Воздух пропитался вонью горелой бумаги и подпаленных волос.
Андрей выбился из сил. Вытирая рукавом пот, заливающий глаза, он все продолжал бессмысленный путь, а сводящий с ума стон то нарастал, то становился тише, чтобы через пару минут снова впиться в мозг острой иглой. Казалось, это стонет в мучительных страданиях целый дом или даже весь город… Возможно, это и есть голос Бездны?
Вскоре Андрей заметил, что жидкость, сочащаяся из стен, собирается в одном месте, прямо в центре коридора. Лужа все увеличивалась, но, как и в случае с дверью, Андрей никак не мог до нее добраться. Масса сгущалась, принимая структуру глины, которая бесконечно меняла свою форму. Она росла вверх, опадала и принималась расти вновь. Андрей остановился, чтобы отдышаться. Странная субстанция становилась все больше и медленно, но верно приобретала очертания человека. Голем, созданный из крови, земли и дыхания Бездны, стонал, и стон этот сводил с ума.
Издевательская пародия на человека несколько раз пыталась подняться, однако слабые еще руки не выдерживали вес тела. И все же с каждой новой мучительной попыткой успех приближался. Наконец существо выпрямилось в полный рост. Голем, целиком состоящий из черной субстанции… Словно еще не оконченная ожившая скульптура.
Существо неровным шагом двинулось навстречу Андрею, а новые ручейки жижи, текшие из стен, устремлялись к нему и, добравшись до цели, исчезали в бурлящих и пузырящихся ногах. В блестящих разводах черной субстанции на лбу чудовища Андрей прочел:
689
Москарев…
Чем ближе подходило существо, тем плавней становились его шаги, а походка увереннее. И в отличие от Андрея Голем приближался к своей цели безо всяких помех. Андрей опомнился, когда стало слишком поздно. Голем ударил его в грудь. Андрей упал. По коридору разнесся оглушительный стон.
«Вот и встретились», – подумал Андрей, сбрасывая с плеч рюкзак и поднимаясь на ноги. Москарев теперь не торопился нападать, словно наслаждался безусловным превосходством.
– Где же ты был раньше? – прохрипел Андрей. – Теперь-то загадки кончились?
Голем снова двинулся навстречу, поднимая руку, которая хоть и была на вид мягкой, но, как Андрею уже пришлось убедиться, по твердости оказалась неотличима от камня. Москарев был силен, однако слишком предсказуем и неуклюж. Андрей легко увернулся от удара, но тут же был наказан за самоуверенность. Острое колено существа ударило в грудь. Дыхание перехватило, и Андрей снова повалился на пол, пытаясь вдохнуть. Голем не спешил, дожидаясь, пока человек встанет. Поднявшись во второй раз, Андрей попятился, приводя дыхание в порядок. Легкие жгло. Глаза щипал пот, жар становился невыносимым. Москарев выжидал.
– Сука! Дай мне пройти к ней! – прохрипел Андрей, обращаясь вовсе не к Москареву. Он говорил с Бездной. Он знал, что она его слышит, знал, что понимает. – Ты пыталась понять нас, да? – На последних словах он сорвался в кашель. Монстр продолжал стоять на месте, но судя по позе, уже готовился к новой атаке.
– Чему же ты научилась?! – выкрикнул Андрей, сдерживая новый приступ кашля. – Вытащила из нас самое мерзкое, да? Где же сострадание? Любовь, в конце концов?! – Андрей не сводил глаз с Москарева. – Неужто мы такие потерянные? Неужели в нас не осталось ничего хорошего! Ответь мне, Тварь!
Москарев вдруг опустил руку, словно бы прислушиваясь к словам Андрея, и на мгновение у парня даже появилась надежда, что сейчас он снова превратится в лужу на полу и кошмар закончится, но тут Голем рывком бросился к нему. Обессиленный Андрей сумел лишь вяло отшатнуться. Мощный удар пришелся в плечо. Что-то хрустнуло, и острая боль пронзила руку и отдала в шею. Короткий вскрик, и вот он опять на полу.
Спасения не было. Надежды тоже. И что теперь? Лечь и умереть? Пройти через все, затуманить разум бесконечными загадками, намеками, поиском правды, а теперь что – позволить себя вот так просто убить?!
Собрав остатки сил, Андрей поднялся, посмотрел на уродливую копию Москарева и вдруг засмеялся. На гладком, едва узнаваемом лице монстра невозможно было увидеть эмоций, но Андрей был готов поклясться, что тот удивился.
– Ты думаешь, что помогаешь ей? Защищаешь ее? Ты для нее пустое место! Игрушка! Неужели ты и правда такой? Разве ты был таким всегда? Ведь ты любил. Вспомни свою жену, дочь… Что бы они сказали, увидев тебя сейчас? Куда это все делось?! Ну же, ответь мне!
Андрей выпалил это наугад, не надеясь, что чудовище способно понять его, но вдруг Москарев отступил. Опустил голову, и в этом ужасающем чудовище будто проступило что-то человеческое.
– Она играет нами, – продолжал атаковать Андрей. – Но даже сама не понимает этого. Ты бы хотел, чтобы твои родные жили в этом мире? Или ты думал, она сможет вернуть их?
Москарев сделал еще один шаг назад и вытянул руки, словно теперь сам боялся Андрея.
– Вспомни, кем ты был и чем заплатил за все это! Она не твоя Мать!
Москарев замер. Неужели в этом существе еще осталось что-то человеческое? Оно слышало Андрея, понимало…
Но нет, это была ошибка. По коридору разнесся оглушающий вой. Он исходил не от Москарева, а от самих стен. Голем тут же, словно по команде, кинулся на Андрея. Отпрыгнув в сторону, на что ушли последние силы, Андрей прижался к стене, и монстр пронесся мимо. По инерции он еще пробежал несколько шагов и развернулся. Андрей глядел на него, держась рукой за бок. Внутри все жгло. Возможно, пару ребер ему все-таки сломали.
Андрей смотрел монстру прямо в лицо, точнее, в то место, где должно было быть лицо. Москарев не торопился нападать, словно на каждый его выпад тоже уходили все силы и ему требовалось время, чтобы восстановиться. А может, он просто туго соображал…
Андрей оттолкнулся от стены свободной рукой, попятился. Москарев все еще наблюдал, не решаясь нападать.
– Ну! Чего ты ждешь? – выкрикнул Андрей.
Москарев ринулся на него; Андрей отскочил к противоположной стене, пропустив Голема мимо. Удара избежал, но поплатился новой вспышкой боли в боку. Он чувствовал себя раненым тореадором, пытающимся вымотать быка. Кто быстрее устанет?
– Давай уже закончим это, – прошептал Андрей. – Я устал.
Он встал в центре коридора и развел руки в стороны.
Москарев бросился вперед, но в тот момент, когда нужно было отскочить, бок Андрея пронзила острая боль. Застонав, он кинулся к стене, и Голем зацепил его скользящим ударом в плечо. Андрей вскрикнул и повалился на пол. Москарев пробежал вперед, пнув рюкзак, из которого вывалились дневник и тетрадь самого маньяка.
«Я уже не встану, – думал Андрей. – Это конец».
Все же он попытался, но боль в боку была невыносимой. Тогда он остался лежать и, почти смирившись с жутким концом, повернул голову и посмотрел на Голема. И тут что-то изменилось. Монстр застыл и словно уменьшился в размерах. Его руки безвольно свисали вдоль тела: он смотрел на что-то у него под ногами. И снова по коридору пронесся оглушительный стон. Москарев упал на колени, и его тело стало осыпаться кусками, сначала медленно, а затем все быстрее. Монстр превращался в глину, глина в черную жижу, которая утекала обратно в поры на стене, – и так до тех пор, пока от него не осталась небольшая черная лужа.
Ошарашенный Андрей смотрел на нее и не мог прийти в себя. Неужели план сработал? Противник устал или…
С трудом поднявшись, Андрей, корчась от боли, приблизился к тому месту, где пару минут назад стоял Голем. Там лежала наполовину залитая черным фотография счастливой семьи. Семьи Москарева.
Андрей выдохнул, потянулся за разбросанными вещами, но коридор вдруг резко накренился, изменив угол на девяносто градусов, и Андрей полетел вниз, прямиком туда, куда и стремился. Дверь распахнулась; Андрей влетел в прихожую, приложившись головой о встроенную в стену вешалку. В глазах потемнело, но ему удалось удержаться в сознании. Сверху на него рухнули его же вещи. Последней прилетела испачканная фотография и мягко опустилась на лицо. Стряхнув ее, Андрей встал и осмотрел квартиру: она выглядела вполне нормально. В дверном проеме, который теперь оказался наверху, виднелся коридор, и там по-прежнему дрожало жаркое марево, а плоть все продолжала отваливаться от стен и лететь вниз, но, долетая до проема, она истончалась, превращалась в пепел, который мягко, подобно снегу, оседал на стене комнаты. Как будто какое-то животное сбрасывало с себя старую кожу. При этом внутри квартиры все было как обычно – за тем исключением, что смотрел на нее Андрей под новым углом. Но затем дверь резко захлопнулась, и квартира перевернулась в прежнее положение. Андрей упал на больной бок и закричал от боли.
– Андрей! – позвала Лиза. – Андрей, это ты?
Подняться он не мог. Из комнаты выбежала Лиза.
– Андрей, что происходит?
Он попытался что-то сказать, но вышел только хрип.
И пришла тьма.
Глава 26
Кто твой отец? – Странное поведение Лизы – Способ обрести покой
Отца Андрей не знал. Тот ушел из семьи задолго до рождения сына и никогда не интересовался ни его судьбой, ни тем, как сложилась дальнейшая жизнь мамы. По крайней мере, так она говорила – в те редкие моменты, когда вспоминала о нем. А этого она не любила. Порой, ругая Андрея за какую-нибудь провинность, она могла в сердцах клясть отца, однако ни разу не сказала сыну, что он весь в него или что-нибудь в этом роде. Порой Андрей думал, что, возможно, мама даже и не говорила отцу, что беременна. Андрей предполагал, что их отношения в какой-то момент испортились настолько, что, затаив обиду, она не призналась, что ждет ребенка. Быть может, отец Андрея жил, не подозревая, что у него есть сын. Возможно, у него появилась новая семья и дети, приходившиеся Андрею братьями и сестрами, о которых он сам ничего не знал. Об этом Андрей задумывался часто, но ни разу не решился спросить маму, боясь тревожить старые раны. Но в детстве обиды на отца не держал и даже наоборот, будучи мальчишкой, часто представлял папу значимым человеком. Возможно, видным ученым, актером или известным музыкантом.
Доходило до того, что, смотря телевизор, где выступал очередной культурный деятель, Андрей фантазировал, что именно этот человек на экране – его отец. Мальчик искал схожие черты, привычки, поведение. Следил за речью, жестами, мимикой. Это было его тайной игрой, о которой не знала ни одна живая душа. Но однажды все закончилось. Андрей забыл об этой игре: перестал надеяться, что в один из дней на пороге появится отец, и Андрей примет его таким, какой он есть. Даже если он вовсе и не знаменитость. Со временем Андрей просто перестал ждать, а если бы отец все-таки вернулся, то он бы закрыл дверь прямо перед его носом. И эту картину, уже повзрослев, он представлял в тех же ярких красках, что наполняли когда-то детские мечты.
Но сейчас Андрей видел перед собой размытые черты человека и ощущал странное родство с ним. Может, это его отец? От волнения перехватывало дыхание. Андрей силился разглядеть лицо, но мир перед глазами смазывался в серую кашу. Он ненадолго закрыл глаза, давая им отдохнуть, а когда открыл, силуэт стал четче, а лицо человека приблизилось. Проступили очертания стен, пола, потолка… словно реальный мир проступал на поверхности фотографии в проявочной. И, наконец, он сумел разглядеть лицо. Но это был не отец – совсем нет.
– Лиза, – прохрипел Андрей.
– Ты как? – Голос девушки дрожал от испуга, а глаза блестели в полумраке прихожей.
– Нормально, – выдавил Андрей и попытался встать, но плечо и бок тут же прострелило и, застонав, он упал обратно. Жгучая боль прокатилась по всему телу.
– Кажется, у меня что-то с рукой, – прохрипел он. – И с ребрами.
– Попей, – Лиза поднесла к его губам стакан с водой, и Андрей сделал пару глотков. Вода застряла в горле тошнотворным комком.
– Встать сможешь?
Андрей кивнул и предпринял новую попытку встать, на этот раз опираясь на здоровую руку. Держась за стенку, поднялся и захромал в сторону комнаты, поддерживаемый девушкой.
Лиза помогла ему лечь на диван, устроилась рядом и тут же затараторила:
– Что случилось? Ты появился у меня на пороге весь грязный, какой-то побитый. И как вообще ты вошел? Дверь ведь была закрыта.
– Даже не знаю, с чего начать, – Андрей усмехнулся. – Наверное, с того, что ты сама мне позвонила. Ну а почти на пороге твоей квартиры меня встретил Москарев… Точнее, то, чем он стал. Вкратце – как-то так…
– Я тебе не звонила, – заявила Лиза, проигнорировав все остальное. В голосе ее, как показалось Андрею, сквозила обида. – Мы уже два дня не разговаривали.
Андрей удивленно посмотрел на нее.
– Ну как же? Позвонила испуганная. Начала говорить, что сделала что-то плохое. Ты чего? Забыла, что ли?!
Теперь настала очередь Лизы удивленно смотреть на Андрея. И если еще секунду назад у него были подозрения, что девушка шутит, то теперь он понял, что она говорит вполне серьезно.
– Брось дурачиться! – Андрей разозлился. – Ты меня напугала не на шутку! Что случилось-то?
– Да ничего! Я с работы вернулась часа три назад, дома сидела. Поесть приготовила. Вот хотела тебе позвонить… Позвать к себе, а ты сам пришел.
– Лиза, это не смешно уже! Если бы ты знала…
– Да не шучу я! – выкрикнула она. – Сейчас покажу!
Девушка выбежала из комнаты и тут же вернулась обратно, кинула на диван мобильный и выпалила:
– Сам посмотри!
Андрей взял телефон, открыл историю звонков и тут же наткнулся на свое имя.
Последний раз Лиза звонила ему два часа назад.
– Вот, пожалуйста, – ответил Андрей, протягивая девушке телефон. – Последний вызов.
Лиза охнула, закатила глаза и выхватила телефон.
– Что вот-то? – возмутилась она, глядя на экран. – Последний вызов Линде, а тебе я звонила последний раз во вторник.
Андрей открыл было рот, но тут же закрыл, не найдясь с ответом. Тут только три варианта. Девушка его дурачит, она сошла с ума, или с ума сошел он. Судя по ее лицу, первый вариант отпадал. Андрей себя безумцем не ощущал, хоть и неудивительно было бы двинуться на почве последних событий… А может, они оба того?
– Ну что, умник? – злорадствовала Лиза уже с улыбкой. – Ты точно здорово головой приложился. Но я все равно рада, что ты пришел.
Андрей вздохнул: сил спорить не было.
– Ой, прости, – Лиза села рядом и сжала его ладонь в своей. Андрей ощутил исходящий от нее жар. Такой знакомый и успокаивающий. – Что там с тобой случилось?
– Встретил Москарева.
– Как? Он же умер!
– Выходит, что не совсем.
– Блин, – Лиза опустила глаза. – Наверное, это долгая история…
Андрей кивнул, попытался сесть удобнее и скорчился от боли.
– Извини, я не буду сейчас приставать, – сказала она. – Может, тебе в больницу надо?
– Нет, все нормально, – он посмотрел в глаза девушки. – Просто ушиб.
– А если перелом?
– Говорю же: все нормально!
Андрей ответил резче, чем хотелось, и девушка едва заметно отстранилась.
– Извини! – сказал он. – Тяжелый денек.
– Понимаю. А про папу слышно что-нибудь?
Андрей поудобнее устроился на диване и ответил:
– Кажется, я нашел человека, который знал твоего отца. Точнее, это уже не человек.
– Он знает, где его искать? – Лиза будто специально проигнорировала последнюю часть фразы.
Андрей покачал головой и снова подумал, что, несмотря на принятие Лизой всей этой безумной истории, мир Бездны существует для нее параллельно, совсем не вписываясь в привычную картину мира.
– Нет, но мне кажется, я догадываюсь, как его найти.
Андрей выпалил это почти случайно, неосознанно, но тут же вдруг и правда понял, как можно попробовать найти Смолина. Словно для этого понимания надо было просто сказать это вслух.
– Спасибо, Андрей, – прошептала Лиза и положила голову ему на плечо. Щеку парня слегка обожгло жаром. – Прости, что я такая настойчивая, мне просто очень важно знать, что с ним. Потому что, если он жив…
Она не договорила. В комнате повисло долгое молчание.
– Принесешь еще воды? – попросил Андрей.
– Мигом, – девушка чмокнула его в щеку, подскочила и упорхнула из комнаты.
Андрей поднял мобильник Лизы, оставленный на диване, и снова посмотрел историю звонков. Ошибки не было. Его имя вверху списка. Почему Лиза обманывает? Или она действительно не видит? Андрей как-то читал про болезни, когда слепые люди утверждают, что они зрячие, и наоборот; мало того – они искренне верят в это… Может, тут тоже что-то подобное? Она действительно не видит того, что есть на самом деле.
Андрей положил телефон на место. Вернулась Лиза с водой.
Он сделал пару глотков и вернул стакан. Только сейчас он заметил, насколько грязная у него одежда, и обут он в заляпанные грязью кроссовки. Следы тянулись от его ног в сторону двери.
– Блин, вот я наследил тут!
– Да, и мне снова придется стирать твою одежду, – Лиза улыбнулась. – Смотри, как бы это не вошло в привычку.
Андрей натянуто улыбнулся. Его мысли занимало совсем другое. Он по-прежнему смотрел на Лизу с нежностью. Он все еще чувствовал, что влюблен в нее по уши, но, как бы ни слепа была любовь, на некоторые вещи просто невозможно закрыть глаза. И теперь между ним и девушкой пролег невидимый барьер, в котором таился единственный вопрос: «Как мне доверять ей?»
– Лиза, – позвал он. – А почему ты хочешь найти отца?
Она посмотрела на него удивленно.
– Странный вопрос. Разве ты никогда не хотел найти своего?
– Я понимаю, конечно, ты хочешь узнать… Постой-ка! Я никогда не говорил, что искал отца. Почему ты решила, что мне вообще нужно его искать?
– Я имела в виду, что хочу узнать, что случилось с папой. Хочу снова увидеть его. Ведь я не знаю, что происходит с ним там…
– Погоди, – перебил Андрей. – Почему ты сказала так про моего отца?
– Ты ведь сам говорил! – В голосе Лизы появились раздраженные нотки.
– Что говорил?
– Что твой отец ушел еще до твоего рождения.
Ошарашенный Андрей смотрел на Лизу. Он уже перестал понимать, что происходит и действительно ли он очнулся или все еще пребывает в кошмаре.
– Я никогда…
– Ну хватит! – выкрикнула Лиза. – То ты пристаешь с этим звонком, то начинаешь делать вид, что не помнишь, о чем рассказывал. Ты и правда сильно треснулся!
– Может, и так, – спокойно ответил Андрей. – Извини.
Ему не хотелось продолжать спор, он слишком запутался. Может, и правда, он уже рассказывал Лизе об отце, да забыл. Но как такое возможно? Когда?
– Ничего страшного, – примирительно ответила она. – Это ты меня извини, я сама дерганая.
– А что-нибудь еще я тебе рассказывал о нем?
Лиза улыбнулась, залезла на диван с ногами и, по-кошачьи свернувшись, положила голову на колени Андрею. Даже через одежду он чувствовал, как она пышет жаром.
– Одну забавную историю, про то, как ты маленьким придумывал, что твой папа – кто-нибудь из знаменитых людей в телевизоре.
Хорошо, что Лиза не видела сейчас его лица, иначе бы он не избежал новых вопросов о самочувствии. Андрею стало страшно, по-настоящему страшно. Реальность пошатнулась, и чтобы удостовериться, что все происходящее ему не снится, Андрей запустил руку в волосы девушки и погладил горячую голову.
Он никогда, никому не рассказывал об этой детской игре. Но Лиза знала…
– А где твоя соседка? – спросил он, рискуя вновь попасть в немилость к девушке, если бы оказалось, что сейчас Лиза уверена, будто живет с мамой. Но ему повезло.
– Уехала к родителям в Ростов. Через неделю вернется. Так что, если хочешь, можешь оставаться пока тут.
Андрей думал было мягко отказаться, решив, что не сможет дальше выдерживать это гнетущее непонимание, но потом решил, что это хороший повод поближе узнать девушку и, может быть, разгадать причину ее странного поведения, если, конечно, не сам он помутился рассудком. К тому же стоило кое-что узнать о ее отце, чтобы точно определиться с местом поисков… Если в ближайшее время он не провалится вновь. Да и, честно признаться, несмотря ни на что, ему хотелось быть рядом с Лизой. Хотелось, чтобы она каждый день вот так клала голову на его колени, а он бы запускал ладонь в ее волосы и гладил маленькую горячую голову.
– Погладь еще, – прошептала она.
Андрей, до того застывший в задумчивости, снова принялся массировать ей голову.
Кажется, она ощущала абсолютный покой, и этим покоем незаметно проникся сам Андрей и не заметил, как его сморил сон.
Софья Григорьевна.
Мать Андрея. Запись № 3
– Софья Григорьевна, сначала я хотел поговорить об этом с вашим мужем, но, как я понял, он не очень-то настроен обсуждать взаимосвязи книги и реальной жизни вашего сына. А меня тревожит вот какой вопрос. Несмотря на то что некоторые события, описанные Андреем, довольно сильно совпадают с теми вещами, что происходили с ним на самом деле… Я говорю сейчас о переезде в Петербург, упоминании о прошлой работе и прочих мелочах… Тем не менее он пишет, что главного героя отец оставил еще до рождения и он его никогда не знал. Вы как-то можете прокомментировать это? Может, у Андрея были натянутые отношения с отцом в последнее время?
– Я знала, что вы спросите об этом. Только между нами: Максима зацепила эта часть текста, он даже прочел мне ее вслух, чтобы узнать мое мнение. Я, конечно, успокоила его, ведь он сам говорил, что вся эта история просто выдумка.
– То есть в какой-то момент, несмотря на то что Максим Анатольевич понимал, что Андрей, выписанный в тексте, это не его сын, все-таки он перенес отношение главного героя на себя?
– Вот это вы загнули.
(Тихий смех.)
– Но, пожалуй, да, что-то в этом роде. Честно говоря, отношения Андрея с Максимом были так себе. Нет, конечно, он любит Андрея, очень любит, да и Андрей его тоже, но вы поймите, что мой муж совсем не умеет общаться.
Он довольно несчастный человек: мать бросила его после рождения, оставив на воспитание бабушке, при этом жила все время рядом, но не проявляла никакого интереса к сыну. Отец им тоже не интересовался. Знаете, если отношение его отца в этой ситуации я еще могу понять, хоть и совсем не оправдываю, то вот почему бывают на свете такие матери, мне неведомо. Максим никогда не был жестоким, он даже не способен руку поднять на другого, но он озлоблен. Мы прожили с ним уже тридцать лет, но порой он меня жутко раздражает.
(Тихий смех.)
– Я думаю, Максим не мог выстроить нормальных отношений с Андреем. Он просто не знал, как делиться любовью. Из-за чего все их редкие беседы заканчивались руганью. Ругался обычно Андрей, Максим просто доводил его. Зачем-то давил на больные места, унижал мимоходом. Он делал это не специально, выходило как-то само собой. Тысячу раз я говорила с ним на эту тему, но раз за разом все повторялось. Иногда он держал себя в руках, а иногда снова начинал раскручивать какую-то нелепую, но обидную тему и уже не мог остановиться. Он очень обижал Андрея, но никогда не понимал, чем именно. Ему-то казалось, что ничего плохого он не говорит. Я уж не буду подробно рассказывать всего, это довольно сложно объяснить.
– Да, я понимаю. Только один вопрос. А не мог Андрей таким образом переложить часть истории Максима Анатольевича?
– Нет, не думаю. Все-таки если Максим кого и винит в чем-то, так это мать. Вы же сами должны понимать, что для любого ребенка мама всегда на первом месте. Хотя я боюсь, что Андрей в последнее время плохо думал об отце. Не могу сказать, что у него не было на это причин, но Андрей все равно любил его. Любил по-своему. Он даже после переезда несколько раз звонил и пытался серьезно поговорить с Максимом, но из этого ничего не вышло. Максим сразу закрывался, уводил разговор в другую сторону или же просто принимался обвинять Андрея. Когда я поговорила с Андрюшей, он сказал, что больше ни словом с отцом не обмолвится, пока тот сам не станет готов для честного разговора. А Максим упертый. Знаете, вот он сейчас часто подолгу сидит с Андреем. Рассказывает ему о своем детстве, о себе. Просит прощения: я слышала, как он плачет.
(Всхлип.)
– Я даже не знаю, слышит ли Андрей его. Слышит ли он вообще хоть что-то.
– Спасибо, Софья Григорьевна.
(Всхлип.)
– Знаете, я, может, и не была идеальной матерью, допускала много ошибок… Но утешала себя тем, что пыталась вырастить Андрея счастливым человеком. Теперь я понимаю, что могла бы стараться лучше.
– Софья Григорьевна, тут нет вашей вины. От такого никто не застрахован.
– Может, и так.
(Тихий плач.)
