Глава пятая
Явившийся ей в видении человек был молодым азиатом, обнаженным по пояс. Человек надрывно кричал, пытаясь удержать собственные внутренности, вываливающиеся из вспоротого живота. Его раскосые глаза расширились от животного страха, он неуклюже хромал через глубокие сугробы, оставляя за собой кровавый след. Рядом с ним, издевательски хохоча, шел монстр, тот самый, чей образ преследует ее вот уже шесть лет. Высокое тощее тело было скрючено, чтобы легче заглядывать в глаза низкорослой жертве; глаза самого монстра, маслянисто-черные и лишенные зрачков, были разделены длинным глубоким шрамом и пылали ненавистью; длинные узловатые пальцы с мощными когтями были густо выпачканы в крови и несли на себе ошметки свежей человеческой плоти.
Монстр легко двигался за своей жертвой, упиваясь предсмертным ужасом, который испытывал человек в свои последние минуты. Выпотрошенный азиат глядел на монстра обезумевшим взглядом, его голосовые связки не выдержали, крик перешел в надрывное сипение, но несчастный все еще пытался спастись. Теряющая последние силы жертва и сопровождающий ее хохочущий монстр поравнялись с Мариной, и она в ужасе бросилась прочь, но не смогла даже отшатнуться. Веселящееся чудовище прошло сквозь нее, и в глаза бросилась его тонкая серая кожа. Она была цела и невредима, лишь немного заляпана кровавыми брызгами, заледеневшими на сильном морозе. Спустя несколько шагов хрипящий азиат споткнулся и упал в сугроб, забившись в истеричных конвульсиях. Монстр захохотал еще ужаснее, склонился над ним и принялся потрошить жертву, вышвыривая внутренности наружу.
Картинка потускнела, и Марина увидела себя внутри какой-то лачуги. Она точно знала, что это не та лачуга, сгнившие развалины которой находятся в долине сейчас, но строение это стоит на том самом месте. Внутри лачуги, прижавшись спиной к стене, стоит бледная от страха азиатская девушка, облаченная в одежды из шкур. В одной руке она держит какую-то плошку со слабеньким масляным светильником, в другой сжимает копье, которым пытается отпугивать приближающиеся к ней неуклюжие фигуры. Несколько раскосых мертвецов, пуская кровавые пузыри из перерезанных глоток, прижимали к себе вывалившиеся из вспоротых животов внутренности, и одновременно пытались тянуть к девушке окровавленные руки. Их мертвые булькающие голоса вялым безумным подвыванием звали ее присоединиться к их мертвой компании. Испуганная девушка била мертвецов копьем, но вонзающееся в мертвые тела оружие не причиняло им никакого урона. Ближайшим к девушке мертвецом оказался тот самый азиат, предсмертные муки которого Марина видела несколько секунд назад, и раскосая девушка вонзила в него копье. Копье вошло в мертвеца слишком глубоко, и девушка не смогла освободить оружие. Мертвец неуклюже дернулся, вырывая копейное древко из ее руки, и его жуткая застывшая гримаса боли и ужаса искривилась в зловещей улыбке.
Руки мертвецов потянулись к горлу девушки, и тогда она выхватила из своей прически серебристую заколку в форме кинжала, длинную и острую. Девушка с отчаянным криком ударила заколкой ближайшего мертвеца, и тот неожиданно рухнул на пол бесформенной кучей мертвой плоти. Сраженный мертвец растворился, словно состоял из тумана, и молодая азиатка ударила кинжалом следующего. Ходячий труп тоже рухнул, растворяясь, и девушка бросилась в бой. Мертвецы хватали ее за лицо, за горло и волосы, стремясь задушить или выдавить глаза, их пальцы оставляли на ее коже кровавые отпечатки, но девушка не сдавалась. Она вырывалась и наносила мертвецам удар за ударом. Серебряный кинжал легко входил в мертвую плоть, еще легче выходя обратно, и очередной ходячий труп падал, медленно растворяясь в полумраке слабо освещенной лачуги. Перебив всех мертвецов, девушка схватила лежащий в углу заплечный мешок, выскочила из лачуги и бросилась прочь из долины, с трудом пробираясь через густой снегопад.
Картинка вновь изменилась, и раскинувшаяся вокруг Марины долина стала зеленой и по-весеннему цветущей. Яркое солнце, застывшее в безоблачном небе, освещало двух невысоких людей, входивших в долину. Облаченные в одежды из шкур также являлись азиатами, и каждый из них помимо примитивного снаряжения имел с собой шаманский бубен. Первый из идущих был старше своего спутника лет на тридцать, если не больше, и его раскосые глаза внимательно следили за небом. Не найдя в лазурной выси ничего тревожного, старый шаман что-то сказал молодому, и оба продолжили движение. Через несколько минут Марина увидела их возле алтарного камня. Камень был почти белым и высоким, на его стенах виднелись выбитые ритуальные символы, на поверхности было хорошо заметно тщательно отшлифованное углубление в форме кинжала. Шаманы приблизились к алтарю, и более молодой бережно извлек из-за пазухи заколку. Он склонил голову в поклоне, прижимая кинжал ко лбу, и осторожно уложил его в алтарное углубление. Шаманы достали бубны, исполнили ритуальный танец и покинули долину.
Все вновь помутнело, и долина снова оказалась заполнена снегом. На этот раз местные хибары были другими, но стояли на тех же местах. Двери в них были распахнуты, снег вокруг входа был густо истоптан следами босых ног и обильно залит кровавыми лужами. Прямо на стенах хибар, истекая быстро заледеневающей на морозе кровью, висели вниз головами полураздетые черноволосые люди. Их распятые в форме буквы «Х» тела были жестоко выпотрошены, и остекленевшие миндалевидные глаза покойников смотрели на вывалившиеся из вспоротых животов собственные внутренности. Обезображенные гримасами жуткой смерти лица словно вторили душераздирающим крикам, доносящимся из ближайшей хибары. Внутри нее тот самый монстр, издевательски хохоча, склонился над залитой кровью еще живой азиаткой. Его зазубренные когти с неправдоподобным хлюпаньем вонзались в распоротую брюшную полость жертвы и вытаскивали оттуда фрагменты кишечника. Веселящийся монстр показывал извлеченные кишки женщине, издевательски комментируя процесс, и складывал их в кучу так, чтобы видела умирающая. Обезумевшая от ужаса жертва слабо извивалась, и с каждым истошным воплем силы покидали изувеченное тело.
В нескольких шагах от монстра, в слабо освещенном свечой углу, двое выпотрошенных мертвецов, путаясь в выпавших внутренностях, неуклюжими движениями надвигались на молодого азиата. Мужчина полулежал на залитом кровью полу, его сшитые из шкур грубые штаны были рассечены на бедре, обнажая глубокую рану, и человек пытался отползать от приближающихся трупов, зажимая в углу сам себя. Вскоре отползать ему стало некуда, и он попытался отбивать тянущиеся к горлу руки мертвецов ударами кулаков. Но ходячие трупы были твердыми, словно из дерева, и ударов человека даже не ощущали. Один из мертвецов схватил его кулак прямо в полете и что-то пробулькал перерезанным горлом, обдавая азиата потоком кровавых капель. Рука мертвеца сжала схваченный кулак, раздался хруст, и мужчина закричал от боли. Он рванулся изо всех сил и сумел выкатиться за спины ходячим трупам, протиснувшись прямо между ними. Его уцелевшая рука нащупала на погруженном в полумрак залитом кровью грязном полу что-то серебристое, и Марина увидела зажатую в кулаке кинжал-заколку.
Мужчина нанес разворачивающемуся мертвецу неуклюжий удар, вряд ли представлявший для трупа хоть какую-то опасность, и серебряный клинок слабо уколол обезображенное жестокими пытками тело. Мертвец рухнул, словно куль с ватой, и растворился во мраке. Истекающий кровью человек ткнул кинжалом в ногу второго трупа, и тот повторил судьбу предыдущего. Мужчина, сжимая в руке кинжал, пополз к монстру, с натугой протаскивая поломанной рукой собственное тело, скользящее по залитому кровавыми лужами полу. Монстр в очередной раз захохотал, заглядывая в тускнеющие глаза женщины, и вогнал ей в горло длинный зазубренный коготь так, чтобы не зацепить трахею, но задеть нерв. Закрывающиеся глаза жертвы расширились от последней в ее жизни вспышки боли, и в эту секунду подползший мужчина ударил монстра кинжалом. В последний миг чудовище почувствовало опасность и резко обернулось, отстраняясь. Но насаженная на коготь голова женщины помешала ему, и серебряная заколка вонзилась в кривую узловатую руку.
Монстр издал истеричный женский визг, отпрыгивая от азиата, и бросился вон из хибары, натыкаясь на нехитрую утварь, словно координация движений внезапно отказала ему. Чудовище не сразу сумело направить себя в дверной проем, но все-таки выскочило наружу, оставляя на снегу кляксы голубой крови. Монстр исчез в густом снегопаде, и окровавленный мужчина подполз к женскому трупу. Не сводя с него настороженного взгляда, мужчина ударил мертвое тело кинжалом, после чего оторвал от одежд погибшей кусок грубой ткани и принялся накладывать себе повязку. Закончив, он подобрал валяющееся неподалеку копье, оперся на него, как на посох, поднялся и поковылял прочь из хибары.
Все вокруг помутнело, и Марина вновь увидела весеннюю долину, залитую царящим в безоблачном небе ярким солнцем. Возле алтарного камня два пожилых человека в шаманских одеждах и с бубнами исполняли ритуальный танец. Третий, гораздо моложе, торжественно держал на ладонях кинжал-заколку. Он выполнил поклон, касаясь заколки лбом, и возложил ее в ритуальное углубление. Было хорошо заметно, что эти шаманы совсем не те, которых Марина видела в первый раз, а поверхность алтарного камня потемнела от времени, хотя сам алтарь еще не врос в землю так сильно и был значительно выше, чем сейчас.
Танцующие вокруг алтаря шаманы покрылись туманной дымкой, сменившейся охваченным пламенем небольшим деревянным строением, сложенным из грубо обработанных бревен. Возле него, спиной к пылающему огню, стояла молодая светловолосая девушка европейской внешности в старинной славянской одежде. В руках у нее был длинный факел, которым она, словно пылающим копьем, отбивалась от бредущих к ней с трех сторон выпотрошенных трупов. На этот раз вокруг не было ни азиатов, ни одежд из шкур, но остальная картина не отличалась ничем: мертвецы с обезображенными гримасами мучительной смерти лицами прижимали к вспоротым животам собственные внутренности и неестественными движениями шли к живому человеку, что-то сипя перерезанными глотками и брызгая кровавыми каплями. Получив удар факелом, ходячие трупы отшатывались, на пару мгновений терялись, но вскоре двигались дальше, тесня светловолосую девушку к пылающему пожару.
Позади, в нескольких десятках метров от объятого пламенем строения, из тайги выбежал светловолосый человек, и Марина увидела рослого мужчину в расстегнутом заячьем тулупе. Его височную область пересекал свежий надрез, обильно сочащийся кровью, в одной руке мужчина держал исцарапанный деревянный щит, в другой, словно меч, сжимал кинжал-заколку. Его настоящий меч находился в ножнах на поясе, но мужчина не обращал на него внимания, будто точно знал, что это оружие в предстоящей схватке будет бессильно. Он бросился к пожару, продираясь через глубокие сугробы, и его голубые глаза, не отрываясь, следили за отбивающимся от мертвецов девичьим силуэтом. Светловолосый успел в последний миг, когда нежелающая попасть в руки ходячих трупов девушка шагнула в пылающее строение. Ее потертая шуба и заляпанный заледеневшей кровью капюшон вспыхнули, и в этот момент мужчина, прикрываясь щитом, словно таран ворвался в толпу мертвецов.
Ходячие трупы лишь пошатнулись, никто из них не упал и даже не потерял равновесия. Но мужчина, похоже, ожидал чего-то подобного. Он, не останавливаясь, наносил мертвецам быстрые и резкие колющие удары заколкой, и те один за другим падали в окровавленный снег, растворяясь. Перебив ближайших мертвецов, светловолосый отпрыгнул от остальных к пылающему строению и рывком выдернул оттуда кашляющую девушку. Он толкнул ее в сугроб, уклоняясь от тянущихся мертвецких рук, и продолжил убивать ходячие трупы. Через несколько мгновений напротив него осталось лишь двое мертвецов, бредущих в атаку плечом к плечу, и мужчина устремился к ним.
Внезапно из-за спин обезображенных трупов выпрыгнул монстр и нанес ему мощный удар жуткими когтями. Светловолосый мгновенным движением подставил под удар щит, но когти чудовища пробили его насквозь, вонзаясь мужчине в предплечье. В следующий миг светловолосый коротким ударом из-под щита вогнал кинжал монстру в подреберье, и на покрытый красными лужами снег брызнули голубые капли. Монстр издал истеричный женский визг, отмахиваясь от противника, и Марина отчетливо увидела на его кривой узловатой руке старую рану, густо кишащую трупными червями. Подвывающий монстр бросился бежать, неуклюже забирая то вправо, то влево. Его ставшее непослушным тело натыкалось на кусты и распятых то тут, то там мертвецов, привязанных к перекрещенным жердям головой вниз, и ноги монстра путались в выпотрошенных внутренностях, с ледяным хрустом разрывая их на части. С неба густо посыпал мелкий снегопад, началась метель, и неровно бегущий силуэт скрылся из вида.
Ощущение смертельной опасности закончилось, и взгляд Марины вернулся к пылающему дому. В десятке шагов от пожара светловолосый склонился над спасенной девушкой и вытирал ей закопченное лицо пригоршнями снега. Сама девушка при этом сжимала в руках заколку и напряженно вглядывалась в густой снегопад. Потом картинка стала другой: пожара уже не было, пара сидела возле большого костра где-то на окраине долины, и языки пламени отражались в голубых глазах мужчины, с тревогой всматривающегося в ночную тьму. Он сидел на коленях на своем тулупе и держал заколку наготове, словно собирался броситься в бой немедленно. Его поврежденная рука была обнажена, и сидящая рядом девушка накладывала повязку на глубокую рану. В отличие от мужчины, время от времени ее серые глаза испуганно щурились, и Марина поняла, что девушка видит шевелящиеся в ночной тьме за костром силуэты бредущих мертвецов. А у него галлюцинаций нет, потому что в руке заколка!
Картинка померкла и вновь сменилась солнечным весенним днем и алтарным камнем. На этот раз шаман был один, на вид не старый и не молодой, тоже азиат, но уже немного другой: его силуэт стал ниже, ноги укоротились и приобрели характерную кривизну. Алтарный камень теперь больше походил на современный: он сильно потемнел и заметно врос в землю, хоть и не так, как сейчас. Шаман аккуратно расчистил предназначенное для реликвии углубление, бережно достал из-за пазухи кинжал-заколку и несколько секунд благоговейно рассматривал лежащий на ладонях клинок. Потом выполнил уже знакомый поклон с касанием кинжала лбом, осторожно уложил заколку на место, взял в руки бубен и принялся за ритуальный танец. Неожиданно Марина поняла, что сам по себе танец не просто является дремучей полупервобытной танцулькой, он рассказывает что-то относительно того, что происходит в этой жуткой долине. Теперь, когда она видит этот ритуал в третий раз, ей становятся ясны некоторые его элементы. В танец заложено некое предупреждение, нужно досмотреть его до конца, и она поймет, что передают друг другу местные шаманы из века в век.
– На счет три ты проснешься с позитивным настроем! – Голос Аннеты прорвался сквозь видение.
– Раз! – Голос зазвучал громче, и видение танцующего шамана подернулось дымкой.
– Два! – Марина раздосадованно тянулась к затухающей картине сознанием, но было уже поздно.
– Три! – Ее глаза открылись, и девушка увидела перед собой довольное лицо Аннеты.
– Какого черта?! – взорвалась Марина. – Зачем ты сделала это?!! Я должна досмотреть ритуал!
– Какой ритуал… – неподдельно испугалась Аннета. – Что с тобой? Ты в порядке?
– Это ТЫ спрашиваешь?!! – взъярилась девушка. – Медиум, твою мать!!! Немедленно покажи мне ритуал целиком! Я должна знать, что они там скрывают!
– Кто они? – Аннета торопливо потянулась за маятником. – Что-то пошло не так! Сейчас я все исправлю, дорогая, только не волнуйся! Смотри на меня! Слушай мой голос…
– Ты вообще в курсе, о чем я?! – Марина вырвала из ее рук маятник. – Отвечай! Что я видела?!!
– Т-ты… – Медиум была шокирована столь неожиданно агрессивной реакцией. – Разве ты не пребывала в состоянии полного покоя… тебе приснился дурной сон?
– Так ты даже не знаешь, что за видения сама же у меня вызвала?! – Марина схватилась за голову. – Черт! Ты хоть понимаешь, что ты сделала?! Сначала ты показывала мне, как этот чудовищный монстр, из-за которого я шесть лет схожу с ума, живьем потрошит свои жертвы из века в век, потом стало ясно, как именно его можно победить, и на самом важном месте ты меня разбудила!!!
Она задохнулась от досады и возмущения, после чего всучила медиуму ее маятник и потребовала:
– Погружай меня в сон, прямо сейчас! Я должна увидеть ритуал шаманов целиком, в нем зашифровано важное предостережение! Это инструкция по применению заколки, я чувствую!
– Но, дорогая… – Аннета испуганно сжалась под словесным напором Марины и неуверенно закончила: – Я не могу гарантировать, что ты увидишь… Я не насылала на тебя видения, я этого не умею… Я пыталась успокоить твою психику, как обычно! Это всегда помогало!
– Сделай все еще раз! – Марина пыталась взять себя в руки, но это ей не удавалось. Из-за осознания того, что она пропустила нечто жизненно важное, нервная система звенела, словно струна. – Точно так же, как делала, ничего не меняй! Это очень важно для меня! Ты поняла?
– Да-да, конечно! – поспешила заверить ее Аннета, торопливо подвешивая на палец цепочку с маятником. – Я сделаю это! Но ты должна расслабиться и не сопротивляться мне! – Она спрятала тревогу и попыталась сделать голос спокойным и монотонным: – Смотри на меня. Дыши ровно. Слушай мой голос. Ты расслабляешься. Твои веки тяжелеют. Тебе тепло и уютно…
Пару минут Марина тупо смотрела на маятник, заставляя себя слушать ахинею Аннетты, потом остатки терпения иссякли, и девушка со злости пнула ногой походный столик, опрокидывая напитки.
– Ты что, издеваешься надо мной?!! – выпалила она, вскакивая со стула.
– Марина, дорогая, только не нервничай! – Испуганная Аннета буквально спрыгнула со своего места. – Все хорошо! Все в порядке! Сейчас тебе станет легче, я обещаю!
– Да ни фига мне не легче! – взвизгнула Марина. – Покажи мне это долбаное видение, я сказала!!!
Входной полог распахнулся, и в палатку ворвались наемники с оружием наперевес. Аннету мгновенно сбили с ног, обездвиживая, и четверо бойцов замерли, оглядывая окружающее пространство через автоматные прицелы. Следом за ними в палатку влетел Сармат, через полсекунды после него – Злата.
– Чисто! – коротко произнес в гарнитуру один из телохранителей, и все автоматные стволы переместились в сторону полумертвой от страха Аннеты, тихо скулящей под коленом кого-то из них.
– Вы в порядке? – Сармат устремился к Марине и принялся осматривать ее с головы до ног. – Мы слышали ваш крик! Что здесь произошло? Она напала на вас? Она была одна? Вы видели конкурента?
– Марина, вы не пострадали? – Злата тоже бросилась к ней, но Сармат отрицательно качнул головой, мол, повреждений нет, и отцовская помощница остановилась.
– Отпустите ее. – Марина разглядывала бледную от ужаса Аннету. Та, похоже, если уже не попрощалась с жизнью, то уж точно была от этого недалека. – Я просто разозлилась. Она ничего не сделала, если не считать того, что вывела меня из себя.
Неожиданно Марине стало смешно. Вот такая мелочь, всего-то четверо мужиков с автоматами вбежали в палатку, сбили тебя на землю и придавили коленом, пусть даже так сильно, что тебе трудно дышать, но и не более того, вот это привело тебя в состояние испуга до полусмерти?! И всего-то?! Да ты вообще отдаешь себе отчет в том, что пришлось пережить МНЕ?!! Какой это был ужас?!! Да ты даже не понимаешь, что это такое – УЖАС, настоящий животный ужас, когда каждая клетка тела отчаянно стремится только к одному – ВЫЖИТЬ, и готова ради этого на все! И ты еще с важным видом берешься облегчать мои страдания! Может, это мне стоит тебя успокаивать? Да если бы ты увидела сейчас это видение вместе со мной, мне пришлось бы стать для тебя не то что гипнотерапевтом – психиатром! Марина прыснула, но не смогла сдержаться и расхохоталась. Она смеялась, глядя на перепуганную Аннету, поднимающуюся на ноги при помощи обездвижившего ее наемника, и не могла остановиться. И это медиум! Гипнотерапевт! Специалист по психологической устойчивости!
Стоящие вокруг люди недоуменно глядели на хохочущую Марину, косясь друг на друга, и переводили на Аннету настороженные взгляды. Сконфуженная медиум пулей вылетела из палатки, и смех Марины стал еще громче. Наконец она смогла остановиться и уселась на походный стул, пытаясь отдышаться и стирая невольно выступившие слезы.
– Марина… – Злата подошла к ней со стаканом воды в руках. – Вы в порядке?
– В полном! – Марина почувствовала, что от долгого смеха взвинченная нервная система разрядилась, психика расслабилась, и тело стало легким, словно из ваты. Сразу же захотелось покинуть освещенную электрическим светом палатку и оказаться на открытом месте. – Есть новости от военных?
– Мусорные ямы вскрыли, – сообщила Злата, – в настоящий момент из них достают содержимое. Но мусора оказалось очень много, тут тысяча человек больше месяца проживала безотрывно. За шесть лет отходы сильно сгнили, сейчас холодно, все это замерзло. Местами мусор приходится откалывать целыми кусками и нагревать, чтобы осмотреть их содержимое. Нам понадобится больше времени, чтобы проверить все тщательно.
– К завтрашнему вечеру заколка должна быть у меня! – безапелляционно заявила Марина. Она застегнула на себе куртку и направилась к выходу. – Сармат, профессор Гольдберг вернулась с горы?
– Пять минут назад, – доложил лидер наемников, покидая палатку следом за ней. – Мы помогли ей с оборудованием, пока вы отдыхали. Идем к ученым?
Марина окинула глазами долину. Небо по-прежнему было чистым, солнце светило не по-осеннему ярко, и небольшую центральную часть Оюнсу, лишенную растительности, было видно как на ладони, за исключением оставшегося от зимовья пепелища.
Из-за торчащих среди хвойного леса обычных деревьев, лишившихся листвы, и их кривых голых ветвей окружающая не заросшую часть долины тайга казалось грязной и корявой. Вдали толпы солдат ковырялись в мусорных ямах, к счастью, расстояние позволяло не акцентировать внимание на подробностях. Жиденький слой снега, лежащий на усыпанной сморщенными полусгнившими листьями пожухлой траве, почти не скрывал ноябрьского упадка, и это лишь усиливало возникшее у Марины ощущение брезгливости. Что за помойка! Она невольно вспомнила вылизанный и ухоженный женевский парк, прилегающий к штаб-квартире ООН, в котором она любила прогуливаться после работы. Разница бесконечна, небо и земля! В цивилизованной стране даже природа цивилизованная! Не то, что в этой дикой России… скорее бы уже получить заколку и навсегда забыть и об этом жутком месте, и об этой убогой стране.
Ее взгляд упал на остовы прогнивших хибар, и в памяти вспыхнуло недавнее видение. Первый эпизод случился вот на этом месте, это однозначно. Второй – вон на том. Третий – на… где же он был… Мужик со щитом выбегал из леса со стороны алтаря, это во сне было четко понятно, он сбе́гал за заколкой и вернулся, чтобы спасти ту средневековую колхозницу. Но алтарь находится вон там, значит, по идее, вот здесь, ближе кромки леса, должны быть гнилые остатки хибары. Но там пусто. Похожие остатки есть левее, но это сильно севернее алтаря, по логике мужик со щитом не должен был появиться оттуда, откуда появился. Впрочем, ей это безразлично. Может, он схватил заколку и решил сбежать, пока мертвецы заняты той крестьянкой. Убежал в сторону своего стойбища или где там они жили стопицот лет назад! А потом у него взыграла совесть или, что более вероятно, половой инстинкт, потому что крестьянка была милашка, хоть и блондинка, а у него самого полрожи в шрамах, где он еще найдет такую дуру? Вот и вернулся.
– Пока я отдыхала? – Марина подняла брови и перевела взгляд на Сармата. – С чего вы взяли?
– Я заходил к вам с докладом, но вы спали, сидя на стуле, – объяснил начальник охраны. – Ваша спутница, Аннета, сказала, что вы получаете сеанс релаксационной гипнотерапии и вас нельзя беспокоить. Мешать не стал.
– Долго я так «отдыхала»? – уточнила девушка.
– Минут тридцать, – Сармат кивнул четверке автоматчиков, немедленно окруживших Марину.
Двое из них заняли места по обе стороны от нее, вторая пара двинулась к навесу, под которым профессор Гольдберг вместе с ассистентом возились со своими приборами. Марина пошла следом и оглянулась на звук шипящей рации. Вышедшая из ее палатки Злата остановилась и принялась что-то обсуждать в эфире. Убедившись, что ее команда отошла от отцовской помощницы достаточно далеко, Марина тихо спросила:
– О чем вы хотели сообщить мне? Злата шпионит за профессором?
– Так точно, – подтвердил Сармат. – Она трижды отвлекала ученых разговорами, в это время ее ФСБ-шница делала снимки их аппаратуры с разных ракурсов. Потом они оставили профессора в покое, но приставили к ней пару солдат якобы в качестве носильщиков. Но оба солдата контрактники и говорят по-английски. Насколько хорошо, судить не берусь, я не переводчик, но точно лучше меня. Есть предположение, что им поставлена задача следить за действиями ученых.
– Местные солдаты изучают английский и разбираются в научных тонкостях? – Марина изобразила скептическую усмешку.
– Может быть, – начальник охраны пожал плечами. – Или они из какой-нибудь научной роты, сейчас в армии это модно. Или помощница вашего отца привезла их с собой из Москвы, и они выдают себя за местных контрактников. Тот факт, что эти двое не прилетели вместе с ней на одном вертолете, еще ничего не значит.
– Согласна. – Марина подумала, что отец запросто мог организовать что-то подобное. В его силах устроить и не такое. – Вы сделали то, что я просила?
– Да, – кивнул Сармат. – Мы отсняли оборудование профессора в упор со всех сторон. Кроме того, ведем скрытую видеофиксацию ее экспериментов. Там видно хуже, но оборудование в работающем состоянии можно разглядеть вполне отчетливо. Возможно, это облегчит вам задачу.
– Спасибо, хорошая работа! – оценила Марина. – Продолжайте! Я хочу получить как можно больше информации!
Она умолкла, косясь на догоняющую ее Злату. Отцовская помощница пристроилась рядом.
– Мне только что сообщили: из мусорных ям извлечена, ориентировочно, половина находящихся там отходов. Сейчас военные сделают перерыв на обед, после чего займутся проверкой мусора. Я уже отдала необходимые распоряжения их офицерам. Они гарантируют, что каждый комок грязи будет тщательно проверен. Марина, вы позволите мне пригласить вас на обед?
– У нас свои ресурсы! – без всякой интонации заявил Сармат, опережая девушку и бросая на нее многозначительный взгляд. – Мы проведем обед самостоятельно, его уже готовят. Можете присоединиться к нам, если хотите, еды хватит.
Злата попыталась было возразить, но Марина не позволила ей сделать это.
– Хорошая идея! – с легким нажимом произнесла она, внимательно глядя на отцовскую помощницу. – Составьте нам компанию! Уверена, это облегчит взаимную коммуникацию.
Еще не хватало, чтобы ей подсыпали в еду какой-нибудь препарат, а когда она вырубится, увезли в Москву под предлогом оказания срочной медицинской помощи и тому подобное. Сармат прав, доверять Злате до такой степени она не будет. Потому что прекрасно понимает, что Злата не на ее стороне, а на стороне ее отца! А насколько он поверил в эту историю с заколкой-кинжалом, не определить никак. Отец умеет скрывать свои мысли и реакции даже в разговоре глаза в глаза, не то что по телефону. Более того, Марина даже уверена, что со стороны в дремучую легенду, как панацею от психических расстройств, всем верится с большим трудом. Если не сказать прямо: вообще не верится. Только ей на все это глубоко наплевать! Заколка – это шанс, и она не успокоится, пока не использует его!
Злате ничего не оставалось, как согласиться, и к навесу с оборудованием ученых все подошли с искусственно-дружелюбными выражениями на лицах.
– Профессор, у вас есть для меня какие-нибудь новости? – поинтересовалась Марина.
– Подробный анализ горы ничего не дал. – Гольдберг оставила возню с аппаратурой ассистенту и потянулась за ноутбуком в противоударном и водонепроницаемом исполнении. – Мы производили замеры каждые сто метров, пока спускались с вершины к подножию. – Она улыбнулась Злате и Сармату: – Мои благодарности вашим партнерам за оказанную помощь! Но пока порадовать вас нечем. Это просто обычная гора с мраморной жилой, причем далеко не лучшего качества. Неудивительно, что месторождение заброшено. Мрамор тусклый, мягкий и при этом колкий, легко разрушается и плохо держит шлифовку. Некоторые срезы вообще имеют довольно крупную пористую структуру, что способствует быстрому загрязнению. Поэтому все здесь выглядит так неопрятно. Уверена, разрабатывать это просто невыгодно. По нашему профилю тут тоже нет ничего интересного. Аппаратура не фиксирует ни малейших признаков паранормальной активности. Вот, смотрите: все показатели абсолютно стандартны. Могу смело утверждать: эта гора нас не интересует!
– Используйте свое оборудование в развалинах местных строений! – Марина указала в сторону прогнивших остовов: – Я хочу, чтобы в первую очередь вы исследовали вот это и вон то!
– Я как раз собиралась сделать это! – с готовностью закивала Гольдберг. – Но военные, которых нам любезно выделила миссис Злата, ушли на обед. Они заверили меня, что вернутся не позднее чем через полчаса и помогут переносить аппаратуру.
– Когда вы планируете устраивать обед? – Марина обернулась к Сармату. – Мы можем пообедать одновременно с военными, чтобы не терять времени?
– Мои люди проведут прием пищи сразу после того, как солдаты вернутся к раскопкам, – объяснил начальник охраны. – Если из леса убрать всех сразу, это облегчит вашему конкуренту задачу по проникновению в долину. Обилие военных его испугает, а мы будем обедать в две смены. Но для вас и ваших спутников обед будет готов через пять минут, я распоряжусь.
Позиция Сармата Марину устраивала, и она согласилась с его предложением. Марина велела Саиде подать походный обед в свою палатку и пригласить туда остальных спутников. Начальник охраны вежливо отказался, мотивируя это тем, что обед – это зона риска и он должен работать, поэтому поест позже. Аннета также не явилась, передав через Саиду, что не голодна и вообще вынуждена провести некоторое время в медитации, ибо ей необходимо улучшить степень своей сенсативности, и она очень сожалеет о том, что не смогла помочь Марине так, как та требовала. Уговаривать медиума Марина не собиралась и, услышав это, без всякого интереса отмахнулась.
– Передайте Аннете, – велела она Саиде, – пусть делает то, что должна. Я вызову ее, когда сочту нужным.
И так ясно, что видение, которое было у Марины, возникло само по себе. Аннета конечно же поспособствовала вхождению в транс, но от нее никак не зависела тема самого видения. Поэтому она не смогла погрузить ее в нужное видение повторно. Но отказываться от своих планов Марина не намерена, а потакать собственному наемному работнику – тем более. Обиделась – да и фиг с ней. Пусть сидит в своей палатке и дуется. Сейчас имеет смысл сконцентрироваться на экспериментах профессора Гольдберг. Она ничего не нашла на мраморной горе, но, если подумать, все основные жуткие вещи случались не там, а здесь, в долине, на местах этих сгнивших хибар. Наверняка аппаратура профессора обнаружит в развалинах что-нибудь паранормальное. Особенно интересно, что Гольдберг скажет о пепелище, где был сожжен монстр. Если, конечно, он был сожжен… Марина отогнала от себя страх.
Короче! Она выяснит, где именно тут имеются аномальные зоны, и Марина использует это! Она заставит Аннету медитировать в этих местах или, неважно, пусть делает там, что пожелает, лишь бы получила правильный настрой! После этого медиум вновь введет Марину в гипнотический транс, и она досмотрит видение и шаманский танец. Самое главное во всем этом то, что Марина поняла, проанализировав впечатления от видений. Она не разрывалась от ужаса, пока их наблюдала! Было страшно, даже очень, но того панического, животного ужаса, который она испытывала во время тех давних ужасающих событий, не было. И после окончания видения она ощутила не столько страх, сколько понимание того, что монстру можно противостоять! Для этого требуется заколка, и Марина получит и ее, и этот дурацкий шаманский танец, скрывающий какие-то нюансы использования кинжала. В общем, без Аннеты обед прошел даже лучше.
Профессор Гольдберг рассказывала о своих планах, подробно излагая составленную ею дорожную карту по излечению Марины. Злата с видом заинтересованного обывателя задавала профессору различные уточняющие вопросы, та с удовольствием отвечала. Ее ассистент важно поддакивал в нужных местах и довольно интеллектуально, хотя и не без пафоса, подчеркивал уникальность научного подхода Гольдберг. Было нетрудно заметить, что самой Гольдберг это льстило. К окончанию обеда у Марины не осталось никаких сомнений в том, на какой именно крючок молодой нищий аспирант Ибрагим подцепил возрастную и материально обеспеченную профессоршу.
Однако после обеда все пошло не так. Началось с того, что Гольдберг, провозившись в гнилых развалинах указанной Мариной хибары, с заметным скепсисом заявила, что никаких излучений здесь нет. Ни паранормальных, ни обычных, за исключением стандартного радиационного фона. Профессор со своим оборудованием переместилась в другое гнилье, долго возилась и там, но снова ничего не нашла. Такой же результат ее аппаратура демонстрировала во всех без исключения развалинах, и Гольдберг пребывала в состоянии неприятного удивления и неловкости.
– После того как мы закончим, я проверю оборудование, – сообщила она, неуверенно косясь на Марину, словно ожидала немедленного скандала. – Я ни в коем случае не ставлю под сомнение правдивость ваших слов, Марина, но аппаратура не показывает вообще ничего… Это очень странно. Ведь в лаборатории в Швейцарии мы регулярно фиксировали измененную активность вашего головного мозга. Что-то же должно было повлиять на вас и вызвать эти изменения! Не исключено, что какой-то внутренний каскад моего устройства вышел из строя!
– Ваши устройства в порядке, – вставила Аннета, которая по приказу Марины третий час ходила за профессором везде и вслушивалась в свои чувства во время проведения замеров. – Эта долина спит. То, что ею владеет, не хочет быть замеченным! Вы ничего не найдете.
– Милочка, – профессор Гольдберг сдержала раздражение и лишь красноречиво вздохнула: – Физические поля и излучения не умеют спать. Они либо есть, либо нет. Но даже если их УЖЕ нет, то находящиеся в области угасшего воздействия вещества несут на себе следы воздействия. Их можно найти, измерить и изучить. Я буду вам очень признательна, если вы прекратите мешать мне работать. Помочь, как и следовало ожидать, вы точно ничем не можете!
Вопреки ожиданием Марины, уже приготовившейся осадить Аннету, медиум не стала возмущаться. Она даже не посмотрела на профессора. Аннета несколько секунд таращилась в никуда, словно полоумная, отчего складывалось впечатление, что медиум пытается произвести странное впечатление не то на Гольдберг, не то на окружающих, не то вообще на гнилые развалины. Потом лицо Аннеты утратило дебиловатый вид, и она попросила у Марины разрешения вернуться в свою палатку, потому что здесь ее присутствие бесполезно. Марина разрешила, с трудом подавляя нервную мысль на тему того, что присутствие Аннеты оказалось бесполезным не здесь, а в экспедиции вообще. Если медиум не сможет повторить нужное видение, то ценность ее стремится к нулю. Потому что из просмотренной части видения Марина ничего нового не узнала.
Все это она слышала от Макса, и кто сказал, что ее собственная психика попросту не смоделировала кошмар на основе полученной от Смирнова информации? Психиатр объяснил бы это именно так! Марина вполне могла увидеть то же самое предстоящей ночью, во время сна, без всяких медиумов. Вот если бы видение принесло некие подробности, которых Макс не знал, тогда это другой разговор. Капризы Аннеты – это проблемы самой Аннеты, хочет сидеть в палатке одна и строить из себя незаслуженно обиженную – да ради бога. При любом раскладе Марина использует все варианты, чтобы избавиться от нескончаемых кошмаров, и выдавит все возможное и из профессора, и из медиума. Перед сном она заставит Аннету повторить погружение в транс, а пока пусть работает Гольдберг.
Марина проводила Аннету взглядом. Та добралась до разбитого лагеря, подошла к Якуту, охраняющему базу вместе с напарником, и что-то сказала обоим наемникам, жестами обрисовывая проблемы с тяжелым багажом. Якут обернулся к напарнику и что-то произнес, тот кивнул, и раскосый наемник двинулся к палатке, предназначенной для Аннеты и Саиды. Медиум пошла за ним, но едва они поравнялись с одной из палаток наемников, Аннета быстро заглянула туда, убеждаясь, что там пусто, после чего схватила Якута за руку и с силой потянула за собой, исчезая внутри. Никто, кроме Марины, не заметил их уединения, даже напарник Якута, который внимательно наблюдал за подступами к лагерю, но вглубь базы бросал взгляды нечасто. Марина закатила глаза. Аннета не додумалась ни до чего умнее, нежели устроить интрижку во время настолько знаковой экспедиции. Может, она действительно бесполезна? Но в Женеве ее сеансы реально успокаивали… Вечером придется провести с ней жесткий разговор и загнать в рамки, из которых она вышла. Сейчас не до этого.
– Прежде чем вы начнете разбирать свою аппаратуру, – обратилась к профессору Марина, – проверьте пепелище, о котором я вам говорила. У меня возле него были неприятные ощущения. И не только у меня.
Гольдберг с готовностью согласилась, но от Марины не укрылось, как ее глаза растерянно забегали. Это Марине не понравилось, и она решила присутствовать во время эксперимента на пепелище, несмотря на то что оказаться там вновь совершенно не хотелось. Она дождалась, когда команда профессора соберет оборудование, и вместе со всеми направилась в сторону пепелища.
– Марина! – негромко окликнула ее Злата. – На минуту!
Отцовская помощница, косясь на начальника охраны, буравящего ее недовольным взглядом, отвела Марину на несколько шагов в сторону и тихо произнесла:
– Мне не нравится реакция профессора. Считаю, что она боится вызвать ваше недовольство своей работой, как это получилось с вашим гипнотерапевтом. Подозреваю, что профессор попытается фальсифицировать результаты своей работы.
– Что вы хотите этим сказать? – Марина вонзила в спину Гольдберг полный подозрений взор.
– Что она ничего не найдет, но скажет, что обнаружила какое-нибудь, ну… не знаю… то, что вы ожидаете от нее получить! – зашептала Злата. – Предлагаю пригласить ее в Москву в качестве гостя и проверить на детекторе лжи! Мы сумеем организовать это ненавязчиво и бесконфликтно!
– У вас есть какие-то конкретные основания не доверять ей? – Мысль о том, что отец проверял Гольдберг, вновь всплыла в памяти. – Вы изучали ее прежнюю деятельность?
– На уровне наведения справок, – Злата неопределенно кивнула. – Информация о ее деятельности туманна. С одной стороны, она признанный специалист в области научного изучения паранормальных явлений. О ее работе имеется много отзывов от людей, которым она якобы помогла. Лично с ними я не встречалась, но в переписке они подтверждали информацию, указанную на сайте Гольдберг. С другой стороны, ничто не мешает ей просто оплатить услуги людей, которые будут все это подтверждать удаленно. Настораживает, что серьезных ученых, занимающихся паранормальными явлениями, совсем немного, и все они, так или иначе, имеют отношение к секретным программам спецслужб. Профессор Гольдберг к таковым не относится. Само по себе это еще ничего не значит, но ваш отец испытывает на ее счет определенные сомнения. Я с ним согласна.
– Я подумаю, – ответила Марина. – Дам ответ к завтрашнему вечеру.
Злата вновь кивнула и направилась к остальным. Марину окружили телохранители, и девушка устремилась за профессором. Слова отцовской помощницы еще больше усилили ее собственные подозрения, но сейчас она ничего менять не будет. Если заколка найдется, то все это станет неважно. Гольдберг с Аннетой получат расчет и исчезнут из ее жизни вместе с глюками и воспоминаниями о них! Если же поиски заколки затянутся, то она займется тщательным выяснением степени эффективности методов профессора! И Аннеты, пожалуй, тоже! Она ведь не единственный гипнотерапевт в Женеве и тем более в Швейцарии!
Впереди показалось пепелище, и Гольдберг с Ибрагимом одновременно остановились. Солдаты, тащившие их оборудование, не сразу это заметили и недоуменно оглянулись.
– Уже пришли? – Один из них смотрел то на ученых, то на Марину. – Куда ставить приборы?
– Профессор? – Марина движением глаз переадресовала вопрос Гольдберг.
– Прямо сюда! – вышла из ступора та. – Ставьте там, где вы стоите! – Ее голос звучал уверенно, но в то же время с заметным испугом: – Здесь определенно имеется какая-то аномалия! У меня очень неприятные ощущения… – Она обернулась к Сармату: – Здесь безопасно? Это точно?
– Абсолютно, – подтвердил начальник охраны. – Это место вызвало у нас подозрения, поэтому неоднократно и тщательно проверялось. Тут ничего нет. Может, вам удастся что-нибудь найти?
– Увидим… – было видно, как профессор невольно поежилась.
Уверенности в ее голосе изрядно поубавилось, она окинула взглядом команду Марины, словно искала кого-то, но ничего не сказала и поспешила к своему ассистенту. Ибрагим склонился над одним из двух приборов и щелкал какими-то переключателями, с тревогой косясь на пепелище. Увидев пришедшую на помощь Гольдберг, он что-то тихо прошептал, и Марина напрягла слух.
– …как будто смотрит на меня, – донеслось до нее, – и хочет убить! Никогда такого не было!
– Возможно, в этом месте находится область интерференции полей паранормальной структуры! – еще тише ответила профессор. – У меня схожие ощущения… местное излучение оказывает воздействие на психику, это не вызывает сомнений. Если это то, что повлияло на психику мисс Мирошниченко, то мы должны быть осторожны…
Шепот Гольдберг стал совсем тихим, и Марина не смогла разобрать окончания фразы. Она решительно направилась к ученым, но непроизвольно замедлила шаг. Тяжелый незримый взгляд пронзил ее насквозь, и внутри снова зашевелилась нервозность. Пустота, неосязаемо уплотнившаяся над пепелищем, была к ней безразлична, и это безразличие особенно подчеркивало презрительность такого отношения. Если из ниоткуда прямо сейчас выскочит монстр и начнет резать Марину на куски, этому взгляду будет наплевать. С трудом сдерживая раздражение, девушка приблизилась к ученым, торопливо настраивающим аппаратуру.
– Марина, мы готовы начать эксперимент! – Гольдберг встретила ее указующим жестом. – Оставайтесь там! На всякий случай, в целях соблюдения техники безопасности! – Она окинула задумчивым взглядом солдат-носильщиков и спросила: – Кто-нибудь чувствует какие-либо неприятные ощущения вокруг?
– Я чувствую, – признался один из них, косясь на сослуживца в поисках поддержки.
– Опишите свои ощущения! – потребовала профессор. – Подробно!
– Ну… – тот замялся. – Как будто на меня кто-то смотрит… – он ткнул рукой в пепелище: – оттуда! Кто-то очень большой и агрессивный. Такое чувство, словно я комар по сравнению с ним! Оно враждебно, но не нападает, потому что я лечу мимо, а ему лень приближаться… Это нормально?
– Для данной местности – вполне! – успокоила его Гольдберг и перевела взгляд на второго контрактника: – Вы тоже ощущаете дискомфорт от необъяснимого ощущения взгляда?
– Я? – Солдат удивленно смотрел на своего сослуживца. – Нет у меня никакого ощущения! И взгляда я никакого не чувствую! Зябко только немного, ненавижу зиму, а так все норм!
– О'кей! – подытожила профессор, обращаясь к второму солдату: – Это хорошо! Оставайтесь рядом с оборудованием, и как только я подам знак, активируйте его. Используйте вот эти кнопки!
Гольдберг указала контрактнику на нужные элементы управления и заявила:
– Всех остальных прошу следовать за мной! Я не хочу, чтобы чье-либо присутствие в области работы измерительной аппаратуры повлияло на чистоту эксперимента!
– А мне оставаться тут? – Оставшийся возле оборудования солдат неуверенно смотрел, как все торопливо отходят от него подальше. – Это не опасно? Меня не убьет каким-нибудь разрядом?!
– Исключено! – уверенно произнесла профессор. – Эксперимент совершенно безопасен! Просто приборы чувствительны к нахождению людей с определенным типом церебральной активности! Вы можете присоединиться к нам после того, как включите аппаратуру, если желаете! От вас не требуется находиться там постоянно, вы должны лишь активировать оборудование по моей команде, а затем точно так же деактивировать его! Вам понятно?
– Понятно, – подтвердил солдат. Было несложно заметить, что данное объяснение его совершенно не успокоило. Но возражать профессору он не стал.
– Тогда сделайте это! – скомандовала Гольдберг.
Контрактник щелкнул кнопками на обоих устройствах и торопливо отбежал от них ко всем остальным. Ибрагим достал планшетный компьютер, и оба ученых воззрились на его дисплей.
– Что это? – недоуменно спросил ассистент. – Не понимаю, что происходит…
– Подойдите ближе! – Гольдберг нахмурилась. – Мы отошли слишком далеко от приборов!
– Не дальше, чем обычно… – возразил Ибрагим, поворачиваясь вместе с планшетником то вправо, то влево. – Может, аномалия затрудняет прием сигнала?
– Тогда бы приборы видели саму аномалию! – не согласилась профессор. – Надо подойти ближе! Это обычные помехи!
– На жидкокристаллическом экране?! – Ибрагим растерянно сделал шаг, затем еще и еще.
– Ну как? – Гольдберг вытянула шею. – Началась фиксация аномалии?
– Не помогает! – Ассистент потряс планшетник. – Ерунда какая-то! Помехи на экране планшетного компьютера – первый раз вижу такое! Может, он поломался? Жидкокристаллическая панель вышла из строя из-за холода?
– Это специальная модель, она рассчитана на эксплуатацию в условиях таких, как эти! – заявила профессор. – Сходите в палатку! Принесите мой ноутбук и кабель! Используем проводную сеть!
Она забрала у ассистента планшетник и принялась теребить его сенсорную область. Ибрагим побежал в лагерь, и все остались стоять на месте, ожидая дальнейшего развития событий. Улучив момент Злата бросила на Марину многозначительный взгляд, мол, я ожидала чего-то подобного!
– Можете объяснить, в чем проблема, профессор? – Марина подошла к Гольдберг, стараясь не обращать внимания на пронизывающий взгляд из ниоткуда.
– Боюсь, сенсорный экран нашего планшетника сломался, – недовольно ответила та, показывая Марине девайс. Экран планшетника густо рябил помехами, словно старый ламповый телевизор. – Сейчас Ибрагим принесет ноутбук, и мы подключимся к приборам по проводам!
Но это ничего не изменило. Ассистент вернулся с профессорским ноутбуком и еще одним планшетником. Ученые подключили к оборудованию все три девайса, в том числе по проводу, и помехи превратили в электронную пургу изображения на всех экранах.
– Ничего не понимаю! – Гольдберг пыталась реанимировать то одно, до другое устройство. – Это специально изготовленное экранированное оборудование, оно не может делать это!
– Может, это и есть результат воздействия аномалии? – предположил Ибрагим. – Так проявляется ее природа!
– Тогда должна быть реакция стрелочных приборов! – сделала вывод профессор. – Иди к оборудованию и посмотри!
– Я?! – опешил ассистент. – Пусть лучше он сделает это! – Ибрагим указал на солдата. – Я не хочу приближаться к этому месту!
– Вряд ли простой солдат сумеет понять что-либо в показаниях сложных научных приборов! – с демонстративным неудовольствием повысила голос Марина. – Идите и делайте свою работу! Мои люди два часа обыскивали пепелище, и с ними ничего не произошло! Двигайтесь! Немедленно!
Ибрагим моментально понял, что разгневанный работодатель, окруженный вооруженными головорезами, гораздо опаснее какого-то там ощущения, и заторопился к приборам. Чем ближе он подходил, тем сильнее съеживался, будто ожидал получить удар током от прикосновения к ним, но в итоге ничего не произошло. Ассистент повозился с аппаратурой пару минут и вернулся.
– Стрелочные приборы молчат, – доложил он профессору. – Оборудование не фиксирует ничего.
– То есть как?! – удивилась Гольдберг. – Ты хорошо проверил?
– Посмотрите сами! – Ибрагим обиженно насупился. – Я все испробовал – бесполезно! Ни один прибор не видит какой бы то ни было активности! Все, как всегда: компас показывает на север без ошибки, буссоль демонстрирует горизонтальный уровень, счетчик Гейгера выводит стандартные показатели. Стрелки остальных приборов либо на нулях, либо на обычных минимумах.
Профессор устремилась к оборудованию и лично занялась снятием данных. Минут через пять она была вынуждена повторить слова ассистента, и Марине стало ясно, что Гольдберг зашла в тупик.
– Это означает, что вы не можете получить то излучение, посредством которого вы планировали меня вылечить? – прямо поинтересовалась она у профессора.
– Еще не все потеряно, – попыталась оправдаться Гольдберг. – Мы изменим модуляцию сигнала! И установим оборудование прямо на пепелище! Вы же видели помехи! Если они есть, их можно зафиксировать! Нужно только понять как! – Она вновь скользнула по команде Марины ищущим взглядом. – Возможно, мисс Аннета могла бы нам помочь… Если она использует свои способности медиума и сможет указать нам эпицентр аномалии или иные подробности…
– Я позову ее! – Марина, не дослушав, отвернулась и пошла прочь. – Работайте, профессор! – Она направилась к лагерю и на ходу бросила остальным: – С учеными останется Злата! Возвращаемся!
Гольдберг ничего не найдет. Осознание этого вспыхнуло внутри Марины совершенно однозначно. Ее оборудование так ничего и не покажет, помехи останутся помехами, реальных результатов не будет. По возвращении в Швейцарию профессор скормит ей историю о том, что эта аппаратура была сконструирована, исходя из опыта прежних исследований, а для случая с Мариной нужен другой подход и так далее. В общем, нужно продолжать финансирование, и через, допустим, год-два все будет! Отец прав в своих подозрениях – Гольдберг просто выкачивает из нее деньги. Она бесполезна, так же как Аннета. Нужно искать других специалистов по обоим профилям. Злата что-то упоминала о серьезных ученых и секретных военных разработках? Марина получит доступ к таким ученым! Она обратится к отцу, и он не откажет. Хотя бы потому, что она попросит маму за этим проследить! Придется несколько дней провести в Москве, но это она вытерпит. Однако все эти неприятности потом, сейчас необходимо найти заколку! Этот загадочный кинжал снова выходит на первый план, к тому же после видений Марина уже не питает ни малейших сомнений – реликвия поможет! Нужно только ее заполучить!
Ее команда добралась до лагеря, и Марина обернулась к начальнику охраны:
– Я хочу еще раз посетить алтарь! Пусть кто-нибудь возьмет лопату, чтобы откопать его и сфотографировать нанесенные на стенки знаки. Сделайте так, чтобы я попала туда не через пепелище, оно доставляет мне дискомфорт, мне это надоело! Но сначала мы должны отправить к ученым нашего великого медиума! Обещала позвать ее лично, так что составьте мне компанию.
– Будет сделано, – отрапортовал Сармат.
Он отдал своим людям несколько указаний, и пара автоматчиков торопливо поспешила за инструментом. Начальник охраны направился к палатке Аннеты и Саиды, но Марина остановила его:
– Нам не туда! – Она указала на палатку наемников, в которую Аннета затащила Якута. – Думаю, мы найдем ее там!
Сармат удивленно поднял брови, но ничего не сказал и последовал за ней в указанную сторону. Дойдя до палатки, Марина осторожно, чтобы не шуметь, расстегнула запирающую входной полог молнию, и распахнула полог. Первое, на что упал взгляд, была голая задница Якута, совершающая ритмичные движения. Под полураздетым наемником лежала голая Аннета, изогнувшись в экстремальную дугу, которой позавидует борцовский мостик, и в первую секунду Марине показалось, что женщина из-за такого дикого изгиба сломала себе шею. Она словно не чувствовала веса навалившегося на нее мужчины, ее руки безвольными веревками лежали на полу, содрогаясь в такт движениям Якута, веки были широко распахнуты, закатившиеся глаза жутковато сверкали белками, и казалось, что зрачков у нее вообще нет. Ее тихие стоны больше походили на бесконечное подвывание, то усиливающееся, то слабеющее, и в целом Аннета выглядела так, будто у нее не интимная сцена, а эпилептический припадок или предсмертная агония. Для полноты картины не хватало только пены изо рта.
«Она вообще в сознании?!» – подумала Марина и с демонстративной насмешкой заявила Сармату, закрывая входной полог:
– Не будем мешать. Мисс Аннета упоминала, что она таким образом восполняет недостаток кундалини или что там увеличивает силу медиумов и экстрасенсов! Для нее это важно!
Она обернулась к помощнице:
– Саида! Когда Аннета освободится, направь ее к ученым! Пусть продемонстрирует, что же она умеет делать в … – Марина сделала многозначительную паузу, – наполненном состоянии.
Саида смущенно пробормотала, что все поняла, и Марина перевела взгляд на начальника охраны:
– Когда мы можем посетить алтарный камень?
– Прямо сейчас, – хмуро ответил тот, косясь на своих подчиненных, возвращающихся с лопатами.
По выражению лица Сармата было нетрудно догадаться, что начальник охраны, мягко говоря, чувствует себя неловко. И не от того, что увидел, а потому, что один из его людей продемонстрировал непрофессиональный подход к исполнению контракта, и клиент наверняка сообщит об этом его начальству. Марина убедилась, что оба автоматчика, не отходящие от нее ни на шаг, тоже успели заметить происходящее в палатке, и с чувством легкого удовлетворения направилась к себе. Со своими людьми Сармат пусть делает, что пожелает, а вот Аннета получила урок. За то, что возомнила о себе слишком много и посмела ей перечить, отказавшись от приглашения на обед. И это только начало! Мы еще выясним, почему она не смогла погрузить Марину в транс, когда это потребовалось! Уж не мошенница ли наша медиум? Она, кстати, всегда перед сеансом давала ей стакан воды, а в тот раз не успела. Если окажется, что Аннета использовала для своих гипнологических сеансов какие-нибудь снотворные препараты, выдавая это за гипноз, Марина ее засунет в тюрьму на полжизни!
– Отлично! – оценила Марина. – Тогда показывайте дорогу в обход пепелища. Я готова!
Наемники повели ее каким-то окольным путем, из-за чего большую часть пути пришлось идти через лес. Продраться через подлесок получалось не везде, где-то люди Сармата прорубали путь прямо через корявые ветки облысевших кустов, где-то петляли, огибая непроходимые заросли. Дорога затянулась, но в итоге Марину вывели к алтарю с другой стороны, как было приказано. Пепелище этого дурацкого сарая на этот раз она не увидела, и никаких дискомфортных и тревожных эмоций испытать не пришлось. Это ободрило девушку, и она принялась фотографировать алтарный камень со всех сторон на свой смартфон. Пусть будут фотки «до», чтобы потом сравнить их с фотографиями «после». Тем более что в нынешнем состоянии этот убогий дикарский алтарь мало похож на себя самого из видения Марины.
– Откопайте это! – велела она наемникам. – Он сильно врос в землю, хочу увидеть его целиком!
Двое наемников с лопатами принялись за дело, остальные сосредоточились на наблюдении за окружающим лесом. Минут пятнадцать Марина скучала, разглядывая неопрятную тайгу, не имеющую ничего общего со столь любимыми ею женевскими парками. Единственным позитивом было то, что тени внутри непролазных чащоб не вызывали у нее галлюцинаций. С другой стороны, это обстоятельство одновременно являлось настораживающим фактором: если Смирнов тоже не испытывает галлюцинаций во время движения через тайгу, значит, он точно доберется досюда.
– Хватит или еще? – Один из орудующих лопатами наемников устало выпрямился. – Вроде основание уже видно.
Девушка обошла вокруг валуна, придирчиво осматривая его потемневшую от времени поверхность. Алтарь врос в землю где-то на полметра, и выкопанная вокруг него канава получилась довольно глубокой. В первую секунду Марина хотела заставить наемников расширить ее, потому что спускаться в эту узкую яму было неудобно, но потом передумала. Внизу, у основания валуна, фотографировать было нечего, все рисунки, выбитые на камне, опоясывали его ближе к середине, их было видно и так. Она заставила наемников очистить камень со всех сторон и принялась фотографировать. Позже, в Швейцарии, она покажет эти фотографии ученым. Возможно, они смогут прочесть дикарские рисунки, хотя вряд ли. Ничего толкового на убогом алтаре не имелось, ни загадочных символов, ни петроглифов, лишь первобытный примитив. Пара затершихся азиатских свастик и такие же затершиеся изображения какого-то животного, к тому же одного и того же. Разве что символ кинжала она узнала, да и то, он был настолько убогим, что идентифицировать его девушка смогла только потому, что символ был один в один как углубление под заколку, расположенное на вершине алтаря, только маленькое.
