Глава XII.

Русское государство XV в.

Иван III

Складывающиеся в стране новые политические и социально-экономические реалии потребовали изменений законодательства. Наиболее значительным новшеством в этой области стало обнародование в 1497 г. нового свода законов, вошедшего в историю под названием «Судебник Ивана III».

Если проанализировать этот документ, то станут очевидными большие изменения, которым, согласно нормам нового Судебника, подверглось административно-территориальное деление страны и организация местной власти. Победа московских князей в их борьбе с удельным сепаратизмом была закреплена тем, что в новом законодательстве прежнее административное деление страны на уделы отсутствовали вовсе. Вместо них в рамках тех же границ создавались новые территориальные единицы – уезды. Уезды, в свою очередь, делились на станы и волости. Государственная власть в уезде олицетворялась уже не удельным князем, а присланным из Москвы государственным чиновником – княжеским наместником. В качестве натуральной оплаты за свою работу он получал довольствие («корм») от местного населения. Как правило, в зависимости от размера уезда наместнику дозволялось использовать в этих целях определенную часть собираемых им налогов. Поэтому эта система получила название «кормлений», а сами чиновники стали именоваться «кормленцами».

Для своего времени эта система имела прогрессивное значение, но позже стала порождать массу злоупотреблений, поскольку не довольствуясь официально разрешенным «кормом», наместники вводили на вполне законных основаниях множество иных налогов в свою пользу, особо не разделяя местный бюджет и собственный карман. В официальных документах этот вид коррупции назывался «кормленческий доход». Среди прочих вполне легальным налогом, шедшим в карман кормленцев, были «присуды» – особые судебные пошлины, собиравшиеся для укрепления местных судебных властей, но на деле способствовавшие расцвету взяточничества в новой системе судопроизводства, оформленной Судебником Ивана III.

Если раньше различные территории и уделы государства имели возможность вести судопроизводство на основе местных законов (Новгородская судная грамота, Псковская судная грамота, Двинская судная грамота и пр.), то новое законодательство отменяло этот порядок и вводило единый общерусский свод законов и единую систему организации судебной власти. Суд в Русском государстве делился между двумя инстанциями: суд наместников или волостелей (нижняя инстанция) и суд княжеский (высшая инстанция). Решения княжеского суда были обязательными для суда наместничьего и носили окончательный характер.

Существенной реформе подверглась система финансирования судопроизводства. До принятия Судебника 1497 г. все издержки на организацию и проведение судебных тяжб ложились исключительно на плечи самих граждан. Для того чтобы инициировать суд и подать документы, требовалось дать взятку судебным чиновникам (т. н. «печалование») для правильного оформления бумаг. А затем раскошелиться на сам процесс через другой вид взятки – «посул». Таким образом, решение судебной инстанции по тому или иному вопросу часто зависело не от непредвзятого рассмотрения претензий и аргументов сторон процесса, а от того, кто более щедро финансировал это, с позволения сказать, судопроизводство. Вместо этой порочной практики в целях содержания судебной системы по всей территории страны вводились единообразные судебные пошлины. Кроме того, по новым правилам судопроизводство должно было обязательно протоколироваться и заверяться специальными чиновниками: дьяками и целовальниками в княжеском суде и «лучшими людьми» в суде наместничьем. Все вышеперечисленные меры означали существенный прогресс русской правовой практики на пути создания не только судебной системы России, но и государственного аппарата централизованного государства.

Что касается собственно правовых норм, закрепленных новым Судебником, то надо отметить разделение законодательства на уголовное и гражданское. Кроме того, в Судебнике появился ряд статей, относящихся к компетенции политического сыска. Это касалось прежде всего введения смертной казни за покушение на жизнь Великого князя и его семьи. Смертная казнь также ждала виновных в душегубстве, святотатстве, разбое, поджоге и повторном воровстве. Наряду с новациями, Судебник сохранил также и ряд норм традиционного русского права. Так, например, по некоторым видам правонарушений истец и ответчик могли решать судебный спор в ходе поединка на дубинах. По решению судьи в таком поединке допускалось участие наемного бойца вместо заявителя.

Еще одним нововведением было ограничение перехода крестьян от помещика к помещику осенним Юрьевым днем (26 ноября). Эта правовая норма сочеталась с запретом землевладельцам превращать своих крестьян в холопов, чтобы не лишаться лишних рабочих рук в хозяйстве. Дело тут вот в чем. Несмотря на то, что весь XIV и XV вв. светские и духовные феодалы прилагали массу ухищрений, чтобы прикрепить формально свободных крестьян к своей земле, исстари сложилась традиция, по которой можно было уйти от владельца той земли, на которой жил крестьянин за неделю до и неделю после осеннего Юрьева дня. Этот обычай не имел никаких источников в «писанном» праве, и появление вышеуказанных норм в Судебнике 1497 г., по мнению большинства историков, знаменует собой начало юридического оформления крепостного права в России.

Женитьба Ивана III на Софье Палеолог ознаменовала начало до того беспрецедентного в русской истории периода открытости Руси окружающему миру. Это привело к появлению в русских землях большого числа иностранцев, а вместе с этим к проникновению в Россию новых идей, культурных и политических веяний. Усилились политические контакты с различными странами. Так, после своей свадьбы в 1474 г. Иван III направил в Италию специальное посольство под руководством Семена Толбузина, главной задачей которого было приглашение к московскому двору ремесленников различных специальностей. В обозе Толбузина в Россию приехали инженер и архитектор Аристотель Фиораванти, двое докторов, сведующие в артиллерии специалисты из немецких земель и ряд других иноземцев. За время своего правления Иван III обменялся посольствами с Италией, Священной Римской империей, Венгрией, Данией и Турцией. В этой связи уместно вспомнить и о том, что, по легенде, именно в обозе Софьи Палеолог на Русь прибыли священные греческие книги, содержащие тщательно оберегаемые византийцами сокровенные истины православия. Эти фолианты якобы составили затем знаменитую библиотеку Ивана Грозного.

Но зримым воплощением новой политики открытости стало строительство новой резиденции Великого князя – Московского Кремля. Его белокаменные стены, выдержавшие не одну осаду, постепенно ветшали; прочность материала оказалась недостаточной и сооружения «поплыли» – летописи XV в. содержат множество упоминаний о проводившихся восстановительных работах. Перестройка Кремля началась с соборов. Уже в 1471 г. начались работы по возведению нового Успенского собора, оказавшиеся неудачными. Своды строящегося храма рухнули еще до окончания работ. Тогда строительство было поручено Аристотелю Фиораванти. После знакомства с лучшими образцами церковного зодчества Владимиро-Суздальской Руси он воздвиг к 1479 г. ныне существующее здание Успенского собора по подобию Успенского собора во Владимире. В 1484—1486 гг. псковскими мастерами была возведена новая Ризоположенская церковь, а в 1484—1489 гг. – новый Благовещенский собор на подклете прежнего храма. К тому времени в Москву были приглашены и другие итальянские зодчие. В 1485 г. началось возведение нового Великокняжеского дворца, продолжавшееся с большими перерывами до 1514 г. Нынешняя Грановитая палата Московского Кремля является ничем иным, как парадной частью этого дворца. Она была возведена в 1487—1491 гг. итальянскими зодчими Марко Фрязиным и Пьетро Антонио Солари.

В 1485—1495 гг. старые белокаменные стены Кремля были заменены на новые красные. Для этого итальянцам пришлось развернуть в Москве масштабное производство красного кирпича, что для Руси того времени было инновационной технологией. Сначала стены и башни были поставлены вдоль Москвы-реки, а потом – с восточной стороны и в последнюю очередь – с северо-запада. После перестройки площадь Кремля достигла 28 га, длина стен – 2 235 м, высота – 10,7— 19 м, а их толщина – от 3,5 до 6,5 м. Число башен было доведено до 18. Хочу оговориться в этой связи, что новые стены и башни Кремля в XV в. не выглядели столь красочно и живописно, как сегодня. Будучи оборонительными сооружениями, они не имели столь знакомых нам готических форм и шатровых завершений. Кремлевские башни получили их лишь после Смутного времени начала XVII в., когда Кремль окончательно утратил свою оборонительную составляющую и взял на себя чисто представительские функции.

Рост напряженности между Литовской и Московской Русью в конце 80-х гг. XV в. послужил причиной русского посольства в Венгрию и Молдавию. Известный русский дипломат Федор Курицын, возглавлявший эту миссию, должен был выяснить перспективы совместного выступления означенных стран против Литвы и Польши. Несмотря на то, что этот союз не состоялся, война между Литвой и Москвой вспыхнула в 1490 г. и продолжалась до 1492 г., когда умер Великий Литовский князь Казимир IV. Пришедший ему на смену Александр Ягеллон в 1494 г. решил помириться с Москвой и даже предложил Ивану III заключить династический союз, женившись на дочери московского князя Елене. Мир, а вместе с ним и династический брак были заключены, но среди условий мирного договора было отдельно оговорено, что литовские власти не будут понуждать Елену Ивановну к смене веры.

В 1493 г. возникла угроза новой войны – на этот раз со Швецией. Иван III заключил договор с Данией о совместных действиях в будущей войне. Русская армия брала обязательство воевать на суше, а датчане – на море. В 1496 г. московские войска вторглись в финские владения Швеции и в следующем году нанесли шведам чувствительное поражение, правда, в ответ на это шведы захватили и полностью сожгли русскую пограничную крепость Ивангород. Война грозила затянуться, но закончилась неожиданно быстро в связи с тем, что союзник Ивана III датский король Иоанн был провозглашен шведским королем.

В то же время обострились отношения Ивана III с его новым зятем. Литовский князь обвинял тестя в том, что тот принимает к себе на службу порубежных литовских князей, которые, стремясь сохранить православную веру, предпочитали сменить подданство. Но вместе с подданством они передавали под защиту московского князя все свои владения. Таким образом, Великое московское княжество прирастало, а Литовское – уменьшалось в размерах. Такое положение дел спровоцировало в 1497 г. вооруженный конфликт, который длился до 1503 г. 14 июля 1500 г. под Дорогобужем московская армия нанесла решительное поражение литовским войсками. Победа была еще более значимой в свете того, что на стороне Александра выступал большой ливонский корпус. Согласно заключенному в 1503 г. миру, под власть Москвы отходили новгород-северские земли, города Брянск, Мценск, Дорогобуж, Торопец, Белый и др.

Важным инструментом, призванным служить идеологическому обоснованию претензий Великого московского князя на гегемонию в русских землях, стала знаменитая теория, получившая в историографии название «Москва – Третий Рим». Ее автором считается старец Спасо-Елеазарова монастыря под Псковом Филофей, который официально оформил эту теорию в 20-е гг. XVI в. Однако в различных своих формах она была известна на Руси несколько раньше. По всей видимости, эту концепцию привезли в Россию греческие эмигранты и богословы, во множестве прибывшие в Москву в свите Софьи Палеолог. Суть этой историософской доктрины состояла в следующем. Мировая история делится на три периода – три Рима. Первый Рим – эпоха Великой Римской империи – закончилась падением Рима (что трактуется как божественное наказание за преследование христиан). Второй Рим – Византийская империя пала, отступив от истинного православия и заключив унию с католиками. Третий Рим – Москва будет стоять вечно. А четвертому Риму не бывать.

При всей важности и той роли, которую играла данная теория в государственном строительстве единого Русского государства в XV в., следует подчеркнуть ее несамостоятельность и вторичность. Дело в том, что теория четырехчленного деления мировой истории на царства присутствует уже в Ветхом Завете. В откровениях древнееврейского пророка Даниила выделяются четыре «царства» – Вавилонское, Персидское, Македонское и Римское. Причем последнее, четвертое царство, несет особую смысловую нагрузку, так как в его конце должны появиться всадники Апокалипсиса, вслед за этим наступит конец света. Эта доктрина была воспринята раннехристианской богословской мыслью, которую привлекало в ней то обстоятельство, что четвертое царство совпадало с эпохой Римской империи, которая должна неминуемо погибнуть. Правда, после того, как христианство в Древнем Риме вышло из подполья, нужда в эсхатологическом обосновании скорого конца света отпала. Когда же Римская империя распалась, а явление Антихриста не состоялось, то средневековой схоластике пришлось обосновывать эту отсрочку. Разрешению этого вопроса посвящены многие выдающиеся труды средневековых схоластов (например, сочинение Блаженного Августина «О Граде Божьем»). Таким образом, теория «четырех царств» незаметно заменилась на «трехцарствие», а споры стали вестись вокруг того, какое государственное образование (Египет, Рим, Византия и пр.) считать первым, вторым или третьим царством. После падения Западной Римской империи на роль мирового центра христианства стала претендовать Византия, обозначившая себя вторым царством вслед за Римом.

Падение Константинополя в 1453 г. заставило многих христиан пересмотреть это убеждение и отождествить Византийскую империю уже с третьим или даже четвертым царством, вслед за которым на горизонте появлялись всадники Апокалипсиса. Они зримо отождествлялись с победоносным турецким воинством под флагом ислама. Вместе с многочисленными греческими эмигрантами, прибывшими в русские земли после крушения Византии, эти идеи и настроения стали проникать на Русь. К этому я хотел бы добавить еще одно небольшое, но очень важное замечание. Дело в том, что в Византии и на Руси бытовало убеждение, что Византийская империя погибнет в 7000 г. по византийскому летоисчислению. Эта дата совпадала с 1492 г. христианской эры. Поэтому последние десятилетия существования Византийской империи прошли под знаком ожидания ее скорой гибели и конца света.

Строго говоря, чтобы сохранить устоявшийся взгляд на мироустройство и определить в нем место Руси после крушения Византийской империи, можно было предложить три решения. Во-первых, можно было допустить, что падение Византии не было окончательным и что царственный град будет освобожден русскими. Эта точка зрения возобладала на Руси сразу после получения известий о падении Константинополя. Во-вторых, можно было признать верховенство западной Священной Римской империи или, наконец, в-третьих, представить саму Москву как настоящую империю и преемницу Византии.

Зная об этих исканиях московитов, император Священной Римской империи Фридрих III через своего специального посланника Николая Поппеля в 1489 г. предлагал Ивану III стать королем в обмен на вассальную зависимость от него. Иван III отверг это предложение. А после наступления 1492 г. стало ясно, что конец света откладывается. Тогда в Москве возобладал третий вариант действий и возникла модификация известной уже теории, которую осуществил Филофей. Именно в свете всего вышесказанного псковский старец и сделал свою замечательную оговорку: «…а четвертому Риму не бывать», по понятным нам теперь причинам.

В таком ходе вещей кроется причина еще очень символического действия Ивана III, которое было предпринято в 1498 г. Он впервые в русской истории провел обряд венчания на великое княжение своего внука Дмитрия Ивановича. При этом в качестве знаков великокняжеской власти были использованы бармы, а на голову княжичу была возложена специально сшитая Шапка Мономаха. По своему значению в придворной жизни московского Двора эта церемония была призвана стать аналогом западноевропейской коронации. Для обоснования этого нововведения московские книжники составили сказание, согласно которому Шапка Мономаха якобы в свое время была прислана в Киев византийским императором Константином Мономахом в качестве символа власти византийских императоров своему внуку – древнерусскому князю Владимиру Мономаху, с которого ведут свой род московские князья.

Несостоявшийся конец света послужил Ивану III отправной точкой для реформы календаря. В свое время Киевская Русь заимствовала византийское летоисчисление вместе с православием. Византийский календарь несколько отличался от привычного нам тем, что вел свое начало не от Рождества Христова, а от мифической даты сотворения мира. Она, согласно византийским представлениям, начиналась в шестой день сотворения мира (по современному календарю это в 5508 г. до н. э). Правда, на Руси сохранилась идущая еще с языческих времен традиция праздновать Новый год 1 марта, когда следует начинать готовиться к новому сельскохозяйственному году. Когда в 1492 г. по византийскому календарю настал 7000 г., а всадников Апокалипсиса так и не появилось, Иван III издал указ о переносе празднования Нового года с 1 марта на 1 сентября. Реальной подоплекой этой реформы было более удобное, нежели раньше, исчисление налогов в бюджет, который зависел от размеров урожая. 1 марта его размер угадать сложно, зато к сентябрю княжеские чиновники уже могли судить об этом более определенно.

В какой-то степени рассмотренные нами выше интеллектуальные опыты московских властей были связаны с расширением их кругозора. Но знакомство московитов с неизвестными ранее сведениями не проходило безболезненно. В XIV—XV вв. они носили форму ересей. Так, еще в 70-х гг. XIV в. в Новгороде и Пскове появилась ересь стригольников. Она отразила стремление части клира и прихожан объяснять и обосновывать христианское вероучение рациональными доводами и отвергнуть те догматы, которые не поддавались разумному объяснению. Стригольники впервые публично стали критиковать нравы, царившие в среде черного и белого духовенства и коррупцию среди иерархов церкви. Почти как отцы протестантизма, они полагали, что священником может стать любой образованный и праведный человек, необязательно рукоположенный в сан. Сторонники этой ереси отрицали таинство причастия. Церковная и светская власти жестоко подавили это движение. В 1375 г. наиболее авторитетные сторонники стригольников в Новгороде были казнены. Остальные – высланы в дальние монастыри.

Век спустя, в 1471 г., среди части белого духовенства распространилась так называемая «жидовствующая ересь». Впервые она появилась в Новгороде и исходила от приехавшего из Киева в свите литовского князя Михаила Олельковича Захария Скары. Основные пункты его воззрений сводились к отрицанию божественной природы Иисуса Христа и отрицанию связанных с этим догматов, а также следованию некоторым обрядовым предписаниям иудаизма. Как следствие отрицалась церковная иерархия, таинство причастия, триединая сущность Бога и ряд других положений. Опасность этой ереси для светских властей в Москве заключалась, с одной стороны, в том, что она имела успех у значительной части жителей Новгорода, которые видели в этой ереси идеологию борьбы за независимость от Москвы. С другой стороны, определенное воздействие эта ересь оказала и на церковных иерархов. Под ее влияние попал сам митрополит Зосима и даже сноха Великого князя княжна Елена Стефановна, урожденная дочь молдавского Господаря Стефана.

Иван III оказался верен заветам веры отцов. В 1503 г. незадолго до своей смерти он провел Поместный собор Русской Православной Церкви, на котором были приняты решения о бескомпромиссной борьбе с еретиками. О серьезности намерений светской власти говорит тот факт, что несколько наиболее видных сторонников этой ереси, среди которых был новгородский архимандрит Касьян, были сожжены в деревянных клетках. Митрополит Зосима в 1494 г. был лишен своей кафедры. Еретики рангом поменьше были арестованы и разосланы в дальние монастыри.

В правление Ивана III в среде черного духовенства состоялся еще один важный философско-теологический спор. Несмотря на то, что внешне этот спор чем-то напоминал искания ранних европейских гуманистов вокруг филологического или догматического прочтения евангелических текстов, причины его возникновения на Руси лежали далеко за пределами борьбы схоластики и новой философии. Дело в том, что в связи с ростом числа и разнообразия вопросов, оказавшихся в сфере государственного регулирования, российская власть столкнулась с дефицитом земли, которая традиционно использовалась для оплаты трудов «слуг государевых». Учитывая, что вторым после государства землевладельцем в стране была церковь, Иван III всерьез рассматривал идею проведения в какой-либо форме секуляризации церковных земель. С этой целью он запретил монастырям включать в состав своих владений так называемое «задушье» – передачу земли светскими завещателями церкви «за помин души». На упомянутом нами выше Поместном соборе 1503 г. Великий князь пошел еще дальше, поставив вопрос о полной ликвидации монастырского землевладения. Эта инициатива и стала отправной точкой разразившейся дискуссии.

На соборе данную точку зрения озвучил заокский старец Нил Сорский. Говоря словами летописи: «нача старец Нил глаголати, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням, а кормили бы ся рукоделием…». Общий посыл речи Сорского заключался в том, что падение авторитета церкви и нравов церковнослужителей находятся в прямой зависимости от места и роли тех материальных богатств, которыми церковь располагает и управляет. Соответственно, рецептом улучшить положение дел с церковными нравами является лишение церкви ее богатств. Тут следует оговориться, что Нил Сорский не отрицал самой возможности церкви владеть землей и имуществом. Но он ограничивал размеры, которые позволяли вести хозяйство исключительно силами самих монахов. Что же до пожертвований в пользу церкви, то, по его словам, «милостыня от христолюбцев нужна, но не излишняя».

Влиятельная группа церковных иерархов, рупором которых был игумен Волоцкого монастыря Иосиф, выступила резко против экспроприации церковных земель. В защиту монастырского землевладения на соборе он привел два основных аргумента: во-первых, он обратил внимание на греческих и русских святых, основавших первые монастыри, владевшие селами; во-вторых, выразил опасение, что отсутствие монастырских сел приведет к тому, что «благородные человеки» перестанут принимать постриг, некого будет поставлять на различные церковные должности и наступит «поколебание веры». То есть, по мнению Иосифа Волоцкого, принцип личного нестяжания каждого отдельного монаха может сочетаться с возможностью «коллективного» монастырского стяжания как залога сильной церкви, способной поддерживать авторитет и незыблемость веры.

Эта дискуссия получила название спора нестяжателей и иосифлян и в дальнейшем сильно повлияла на развитие отечественной богословской и философской мысли. Наблюдая за спором, светская власть первое время выступала на стороне нестяжателей. Именно так можно интерпретировать речь на соборе вновь возглавившего русскую церковь митрополита Симона. Однако после некоторых колебаний власть признала аргументы иосифлян более весомыми, что и сказалось на исходе этого спора.

У Ивана III было две семьи. Своим наследником он объявил сына от первого брака Ивана (1458—1490), которого, чтобы не путать с отцом, стали именовать Иваном Молодым. С 1478 г. Иван Молодой был соправителем отца. Однако в 1490 г. он занемог и, несмотря на усилия итальянских медиков, прибывших к московскому двору вместе с Аристотелем Фиораванти, скончался. Раздосадованный этой смертью Иван III казнил иноземных эскулапов. Следуюший медик при московском дворе появился лишь во времена Ивана Грозного.

У Ивана Молодого осталась вдова – княжна Елена и малолетний сын Дмитрий. В то же время от второго брака Ивана III и Софьи Палеолог в 1479 г. на свет появился второй наследник – Василий Иванович. Двор разделился на две враждующие партии. Одна часть поддерживала права на престол внука Ивана III, а другая – его сына. Борьба между двумя группировками носила ожесточенный характер. В 1497 г. был раскрыт так называемый заговор Владимира Гусева, участникам которого приписывали намерение убить царевича Дмитрия. Противостояние закончилось временной опалой Василия и Софьи. Именно тогда Великий князь венчал внука на царство (см. выше). Однако вовлеченность матери Дмитрия Ивановича, княгини Елены Стефановны, в ересь жидовствующих и опасаясь дурного влияния ее на сына-соправителя изменили отношение Ивана III к внуку. Иван III назвал Василия государем, Великим князем Новгорода и Пскова, но какое-то время Дмитрий еще именовался Великим князем владимирским и московским.

В 1502 г., после того как Иван III передал права наследования Василию, Дмитрий с матерью попали в окончательную опалу, были заключены под стражу, и их имена было запрещено упоминать при богослужениях. Уже в бытность Василия III Великим князем в 1505 г. Дмитрий был «окован в железа» и скончался в 1509 г.

В апреле 1503 г. умерла Софья Палеолог, а сам Великий князь тяжело заболел. 27 октября он скончался. Вместе с новым Великим князем Василием III Ивановичем Россия вступила в XVI в.

Завершая рассказ о довольно бурных перипетиях социально-политической и интеллектуальной жизни русского общества в XIV—XV вв., я упустил из виду хозяйственно-экономическую жизнь. Здесь тоже было много интересных явлений, определивших будущее страны.

Нарушение прежних методов и форм хозяйствования из-за татаро-монгольского нашествия вкупе с очередным похолоданием, наступившим в XIII—XIV вв., привели к существенному изменению хозяйственной практики. Вместо больших прибрежных поселений домонгольского времени, разбросанных по берегам рек, появились мелкие, прячущиеся в теснинах деревеньки, отстоящие друг от друга на значительные расстояния. До XVII в. средневековая русская община обычно состояла из села (до 10 дворов) и тяготевших к нему десятка деревень по 2—4 двора. Связано это было с тем, что реки не только были источником прибыли посредством торгового обмена, но и источником опасности. Именно по рекам в условиях отсутствия дорог шли отряды баскаков. С другой стороны, изменившийся климат не позволял пахать как прежде в низинах и поймах рек. Добавим к этому и короткое лето. Крестьяне в Северо-Восточной Руси трудились всего четыре месяца – с мая по сентябрь. Из орудий обработки почвы чаще всего применялась соха. Использование плугов было еще редкостью. Выращенный хлеб убирали серпами, собирали в снопы и укладывали в скирды. Перед обмолотом зерновые помещали в овины для просушки. Бедные почвы и ухудшившиеся климатические условия обеспечивали низкие урожаи. По современным подсчетам они составляли четыре-пять центнеров с гектара, из которых около четверти урожая предстояло отдать в виде оброка землевладельцу. Основными формами землевладения были вотчины светских и духовных феодалов, а также так называемые «черные земли». Последние принадлежали номинально свободным сельским жителям («черносошным крестьянам»), которые подчинялись Великому князю, выплачивая ему налоги и неся повинности. Великокняжеская власть использовала «черные земли» в качестве натурального вознаграждения за несение службы.

Если раньше основу русского военного строя составляли дружины, приводимые под знамена Великого князя боярами и удельными князьями, то в XIV—XV вв. главную силу русского войска составляло все больше вооруженное огнестрельным оружием дворянское ополчение, получавшее землю в качестве «натурального довольствия» на время службы. Эта новая форма землевладения получила название «поместий». Они также давались в качестве натуральной оплаты за службу князю, часто в пожизненное владение, но без прав наследования и иных привилегий, которыми обладали вотчинники.

В условиях постоянного увеличения числа «государевых слуг», которых надо было в той или иной форме содержать при низкой урожайности и частых недородах (по подсчетам современных историков, таковые случались в среднем раз в восемь лет), не улучшение техники обработки почв, а экстенсивное освоение новых земель под пашню было реальным способом увеличить производство. С XIV в. восстанавливается прерванный нашествием процесс освоения новых земель. Спокойные «залесские» земли привлекали переселенцев из разоренной Южной Руси. Они привносили в северные широты определенные инновации. Например, с XIV в. в хозяйстве впервые упоминаются водяные мельницы или посевы гречихи, про которую на севере почти не слышали. Но общую картину эти изменения не меняли.

В таких условиях крестьяне постоянно нуждались в чьей-то поддержке и помощи. Возник обычай крестьянских «помочей» сначала во время страды, при постройке домов и хозяйственных построек, на призрение сирот и стариков. Деревенская община была кровно заинтересована, чтобы в ней не было нищих, а все земли, находящиеся в общем пользовании, использовались максимально эффективно. Для достижения этих целей довольно рано возникла практика «поравнения» – передела земель между общинниками в зависимости от количества работников в семье. Это создало предпосылки для отличительной особенности русской общины по отношению к общине западной – век спустя в ней исчезнет частная собственность на землю. Пока в XV в. общинник еще мог продать свой участок соседу или человеку со стороны, хотя и с согласия односельчан и с условием «тянуть тягло» – т. е. выполнять те же общинные правила, что и прежний хозяин. На Западе тоже существовал институт общины. Однако в условиях роста городов как центров товарного обмена и ремесленного производства владельцы земли предпочитали получать устойчивую денежную ренту, предоставляя своим крестьянам хозяйственную самостоятельность. Благо во Франции и Англии, в отличие от Руси, на полях не работали только два месяца – в декабре и январе. Недостаток же свободных земель до начала Великих географических открытий, когда «лишние люди» могли попытать счастье в новооткрытых землях за морем, заставлял крестьян интенсифицировать производство и приспосабливаться к рынку. В XVI в. в Европе появились уже настоящие фермеры, скупавшие или арендовавшие землю. Община в этих условиях приобретала совершенно иные функции – от лица своих членов вела переговоры с сеньорами или властями, обеспечивала защиту от разбойников, содержала школу или церковь, но не регламентировала повседневную экономическую жизнь крестьянина.

На Руси города не играли той роли, которую они имели на Западе. Зачастую изначально это были укрепления, которые позволяли местному населению укрыться в случае опасности, а затем уже они становились центрами ремесла и торговли. В Москве только в XIV в. появились объединения купцов, торговавших со странами Средиземноморья, Литвой или «немцами». К концу XV – началу XVI в. Москва стала крупнейшим торговым центром страны. Однако, помимо нее, торговля развивалась в таких городах, как Великий Новгород, Псков, Тверь, Нижний Новгород. Ведущим товаром внутренней русской торговли был хлеб, но с развитием рынка важное значение стала приобретать торговля солью, мехом, ремесленными изделиями. На экспорт Россия поставляла меха, лен, кожу, воск, мед. В обратном направлении поступали предметы ремесел, шерстяные ткани, серебро, вина, пряности.

«Гости» традиционно были богатыми людьми, и это в русских условиях обременяло их прямую коммерческую деятельность постоянными «непрофильными» тратами. Крупные суммы у них одалживали даже князья, а некоторые купцы совмещали свою торговую деятельность с административной. Например, московский купец Василий Ховрин официально носил титул «гость и боярин Великого князя». Вместе с гостями городскую общину составляли «черные люди», объединявшиеся в сотни и слободы. Во главе их стояли старосты.

Однако в русских городах не произошло и «коммунальной революции». Городские сообщества – будь то «гости», «черные слободы» или «дети боярские» не смогли сформировать свою систему самоуправления, хотя бы наподобие той, которая в предыдущую эпоху сложилась в Новгороде. Представителем городской общины перед князем в XIV в. традиционно был тысяцкий. Его назначал сам князь. И хотя эта должность при поддержке горожан позволяла ее обладателю временами играть важную роль в политической жизни города или княжества, она все же оставалась номенклатурой князя. Более того, некоторые тысяцкие стремились передать свою власть по наследству. Например, в Москве эта должность попеременно передавалась от представителей боярского рода Хвостовых и Воронцовых-Вельяминовых. Это не имело ничего общего с традициями самоуправления, утвердившимися в Европе.

Литература

Борисов Н. С. Иван III. – М., 2000.

Зимин А. А. Россия на рубеже XV—XVI столетий (Очерки социально-политической истории). – М., 1982.

Лурье Я. С. Две истории Руси XV века. – СПб, 1994.

Панова Т. Д. Софья Палеолог. – М., 2005.

Пашуто В. Т. Голодные годы в Древней Руси // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. – 1961. – Минск, 1963.

Плигузов А. И. Полемика в Русской Церкви первой трети XVI столетия. – М., 2002.

Судебник Ивана III: Становление самодержавного государства на Руси / под ред. И. Я. Фроянова. – CПб: СПбГУ, 2004.