Глава Х. Возвышение Москвы и начало создания национального русского государства

Итак, мы остановились на обсуждении вопроса о том, что из себя представляло государство Золотая Орда и как обеспечивалась власть золотоордынских ханов в русских землях в XIII—XIV вв. Мы уяснили, что, если не считать самого тяжелого (начального) периода монголо-татарского ига, растянувшегося примерно на полвека, управление русскими княжествами от имени ханской власти осуществлялось русскими князьями на основе вассальных отношений с Ордой. Мы также говорили о том, что в своей истории Золотая Орда также эволюционировала и говорить о том, что положение русских земель в составе Золотой Орды в разные периоды было одним и тем же было бы неправильным. По мере того, как выстраивалась общая политика ханов в отношении «Русского улуса», складывались политические практики взаимодействия с русскими князьями, происходило вовлечение русских земель в торговые и политические контакты с другими частями Орды и через них – с иностранными государствами. Соответственно, положение русских земель в составе Золотой Орды претерпевало известные изменения, пока эти сдвиги не перешли на качественно иной уровень. На этой лекции мы более подробно остановимся на этих вопросах.

В соответствии с традицией, которая установилась еще в бытность Великим князем Владимирским Александра Невского, хан Золотой Орды не вмешивался в процессы наследования и вообще передачи власти в русских землях иначе, как через утверждение духовных грамот усопших обладателей последнего ярлыка на Владимирское княжение. Правда, во времена ряда ханов, особенно в конце рассматриваемой нами эпохи, имела место волюнтаристская передача ярлыка на Владимирское княжение через голову законных (с русской точки зрения) наследников другим претендентам из велико-княжеской династии. Тем не менее такие случаи не считались нормой ни у русских, ни у ордынцев.

Так, после смерти Александра Невского власть в русских землях была передана его брату – тверскому князю Ярославу Ярославовичу (1230—1272). Московский же князь Даниил Александрович (1261—1303), будучи младшим сыном Невского, стоял далеко не первым в очереди на владимирский престол и при жизни Великим князем так и не стал. А раз так, то в соответствии с установившимися еще при Ярославе Мудром правилами, ему и его детям Великое княжение уже не светило и ничего не оставалось, кроме как по мере сил и возможностей обустраивать свое княжество. Что он и делал.

В те времена небольшое Московское княжество было своего рода медвежьим углом среди русских земель. Затертое где-то посередине между Нижегородским и Тверским княжествами, окруженное вокруг непроходимыми лесами, мало связанное дорогами с другими землями (если не считать Москвы-реки, на которой оно располагалось), оно к концу XII в. вряд ли было похоже на центр будущего большого государства. Правда, у этой ситуации были и свои плюсы. Одним из главных оказался фактор безопасности. Отсутствие дорог, торговых путей и крупных городов гарантировало местным жителям отсутствие особого внимания к себе сборщиков дани, а то и того хуже – баскаков. Как правило, основные удары принимали на себя более экономически состоятельные и политически ангажированные соседи. И это обстоятельство довольно быстро почувствовали простые крестьяне, ремесленники и горожане. Так или иначе, но со второй половины XIII в. Москва стала привлекать внимание большого числа переселенцев из, казалось бы, более благополучных в экономическом отношении княжеств. Это позволяло Даниилу Александровичу и его ближайшему преемнику Юрию Даниловичу (1281—1325) не только заселять ранее пустующие земли и отстроить новый деревянный Кремль на Боровицком холме в Москве, но даже несколько расширить пределы своего княжества. Именно в это время в его состав входят богатые земли по верхнему течению Москвы-реки, которые отошли московскому князю по завещанию бездетного переяславского князя. Чуть позже, в результате удачного похода на Рязань, Москве отошли Коломна и важные в стратегическом отношении земли в низовьях Москвы-реки, при ее впадении в Оку. А в 1303 г. при преемнике Даниила – князе Юрии Даниловиче (1281—1325) в состав Московского княжества вошел и Можайск, стоящий на истоках Москвы-реки. Таким образом, территория княжества охватила все течение Москвы-реки и прилегающих к ней земель. Всего же во время правления Юрия Даниловича территория Московского княжества, по подсчетам современных историков, достигла размеров 35 000 кв. км. Юрий Данилович налаживал взаимовыгодные отношения с Великим Новгородом и Псковом. Эта экономическая и политическая активность рядом со своими границами очень беспокоила обладателей ярлыка на Владимирское княжение – тверских князей и вылилась в обострение отношений между Московским и Тверским княжествами.

Желая укрепить будущее положение сына на московском престоле еще в бытность своего правления, Даниил Александрович женил наследника на дочери хана Узбека Агафье. И это обстоятельство тоже сыграло свою роль в развернувшихся затем событиях.

Вообще, во всех современных исследованиях с именем хана Узбека ассоциируется период расцвета Золотой Орды. Между тем, именно манеры политического управления страной, утвердившиеся при Узбеке, и позволили московским князьям преодолеть вышеописанные существенные политические ограничения, которые (в силу лественничной традиции передачи престола) мешали их претензиям на гегемонию в русских землях.

Итак, что мы знаем об этом хане? Он пришел к власти в результате государственного переворота, убив законного наследника ордынского престола сына хана Тохты. Узбек приходился Тохте племянником и ко времени своего восшествия на престол занимал довольно высокий военный пост в ордынской администрации. Арабские источники утверждают, что успеху этого переворота способствовало то обстоятельство, что Узбек в своих планах узурпации власти опирался на могущественную исламскую партию при дворе. Взойдя на ордынский престол в 1313 г., он сделал ислам государственной религией. Это, впрочем, не изменило традиционную для Орды политику веротерпимости к народам, исповедующим иные культы. Примечательно, что, выдавая замуж за сына Даниила Московского свою дочь, он разрешил ей принять христианство. Свадьба состоялась в 1320 г. В тот же год ярлык на Великое княжение в нарушение сложившихся правил был передан Узбеком в Москву, что позволяет некоторым современным исследователям трактовать такой кульбит ордынской политики как своего рода «свадебный подарок» хана новому зятю.

После своего укрепления на престоле Узбек сумел подавить многочисленные мятежи на окраинах Орды, что снискало ему, особенно на Востоке, славу талантливого полководца и крупного военачальника. Это утверждение при ближайшем рассмотрении оказывается в большей степени данью восточной лести. Войны, которые он вел во время своего долгого правления, чаще кончались поражениями, чем победами. Так, в 1320 г. и 1335 г. он потерпел поражения от монгольских ильханов Ирана, в 1320-х гг. совершил несколько походов в Литву и Польшу, но политических выгод это Золотой Орде не принесло. Примечательно, что Узбек был связан династическими узами с византийским императорским домом. Он был женат на дочери императора Андроника II Палеолога Марии (Баялун). Интересно также, что она не выдержала семейной жизни с Узбеком и сбежала к отцу в Константинополь. Тогда Узбек рассорился с Византией и начал вести переговоры о свадьбе с одной из дочерей главного противника Византии – турецкого султана. Тот, будучи наслышан про семейные нравы в караван-сарае ордынского хана, отказался от чести быть его тестем.

Несмотря на то, что во внутренней политике хан Узбек провел крупную административную реформу, его стиль правления отличался нелогичностью и непредсказуемостью. Например, он дважды назначал на должность беклярибека (ключевое лицо в администрации ордынского хана) и дважды смещал с нее то своего двоюродного брата Кутлуг-Тимура, то зятя Иссу. Это вызывало недовольство не только самих участников этих рокировок, но и многочисленных кланов знати, на которые они опирались. В итоге в 1339 г. против Узбека был составлен заговор, целью которого было его физическое устранение. Однако же, когда заговорщики сумели ворваться во дворец, то в последний момент Узбеку удалось спастись. Примечательно, что, как показало следствие, среди заговорщиков были не только ордынцы, но и европейцы.

Удивление этот факт может вызвать только у неспециалистов. Те же, кто более детально знаком с историей межкультурных коммуникаций, знают, что в период правления этого хана в Орде довольно активно действовали миссионеры – как православные, так и католики. Более того, за покровительство этим миссиям ханская семья удостоилась отдельной благодарственной буллы Папы Бенедикта XII.

Отношения Узбека с русскими князьями были столь же малопредсказуемыми, как и приведенные выше факты его правления. Точно установлено, что в период его правления по ханскому приказу в Орде было казнено не менее десяти русских князей и совершено столько же разорительных походов на русские княжества. Именно он начал бесцеремонно вмешиваться во внутренние дела русских княжеств, попирая сложившиеся к тому времени традиции взаимодействия между ордынской властью и русскими вассалами.

После такого экскурса в историю Золотой Орды будет уместно все же перейти к событиям, происходившим в русских землях. Мы с вами оставили Московское княжество в момент, когда в силу причин, казавшихся несущественными ранее, в нем проявились тенденции экономического роста и территориального расширения, что стало беспокоить тверских князей, ревностно охранявших свое право на верховенство среди русских земель. Эти трения, гармонично дополненные «свадебным подарком» Узбека русскому зятю, естественным образом переросли в вооруженное противостояние. Главным противником нового ханского родственника выступил тверской князь Михаил Ярославович (1272—1318).

Не вполне уверенный в своих силах, Юрий Данилович заручился в этом конфликте помощью тестя. На Русь было направлено татарское войско под командованием Кавгадыя. Однако несмотря на поддержку, Юрий Данилович потерпел сокрушительное поражение от тверичей под Бортневом и бежал в Орду. Тверская рать побывала под стенами Москвы и захватила в качестве пленников членов московской княжеской семьи. Среди них была и жена Юрия Даниловича княгиня Агафья. Несколько месяцев спустя она умерла в Твери при загадочных обстоятельствах. Ходили слухи о том, что ее отравили. Когда Узбек узнал об этом, он вызвал Михаила Ярославовича в Орду, где уже давно пребывал его московский оппонент. Тверской князь не смог развеять подозрения хана и, в конце концов, в 1318 г. был казнен. Ярлык остался у Юрия Даниловича. Сын Михаила Ярославовича Дмитрий Михайлович признал власть московского князя и по возвращении в Тверь передал ему ханскую дань для выплаты в Орду. Но вместо того чтобы послать налоги по назначению, Юрий Данилович отвёз их в Новгород и через купцов-посредников пустил в оборот, желая получить проценты. Эти финансовые махинации стали быстро известны ордынцам, разгневали хана и он в свойственной ему экспансивной манере тут же лишил своего зятя ярлыка и передал его обратно в Тверь. В 1326 г., находясь в Орде, Юрий Данилович попытался было вернуть себе утраченное, но был зарублен прибывшим туда же новым обладателем ярлыка – князем Дмитрием Михайловичем Тверским. Хан, на глазах которого было совершено это убийство, повелел казнить убийцу. Ярлык же был передан брату Дмитрия – князю Александру Михайловичу, заместившему тверской престол.

В Москве после смерти Юрия Даниловича оставался лишь один наследник – его родной брат Иван Данилович (1283—1340). Он и утвердился на престоле. Тем временем новоявленный обладатель ярлыка спешил в Тверь. Вместе с ним хан послал своего двоюродного брата баскака Чолхана (Щелкана) с крупным отрядом. Прибыв в Тверь, Щелкан всячески демонстрировал свою власть над князем. Он поселился в княжеском дворце, проводил по отношению к тверичам политику грубого произвола. Его подчиненные чинили всяческие насилия и бесчинства. В итоге доведенные до крайности поборами баскаков, жители Твери 15 августа 1327 г. подняли восстание. Щелкан был убит, а его отряд полностью уничтожен. В двусмысленном положении оказался и князь Александр Михайлович. Он не потворствовал своим согражданам в расправе над баскаками, но и не мешал им. К тому же перед своей смертью Щелкан пытался укрыться в княжеском дворце и, согласно летописным известиям, был сожжен вместе с ним.

Сложившейся ситуацией воспользовался Иван Данилович. Он прибыл в Орду и изъявил желание помочь хану привести Тверь к повиновению. В итоге пятидесятитысячная татарско-московская рать, возглавляемая пятью татарскими темниками и усиленная войском князя Александра Владимировича Суздальского, вторглась в тверские земли и учинила там ужасный разгром. Тверской князь вынужден был бежать сначала во Псков, а потом в Литву. В 1337 г. он явился к хану Узбеку с повинной, был прощен, возвращен в Тверь, но годом позже вновь вызван в Орду и казнен. К тому моменту разгром тверской земли был настолько велик, что она была практически исключена из дальнейшей борьбы за политическое господство на Руси.

Московский же князь, снискавший в результате всех этих событий особое благорасположение хана, получил в 1328 г. ярлык на Великое Владимирское княжение, которое до 1332 г. делил с суздальским князем Александром Владимировичем. Годы правления Ивана Даниловича вошли в историю русского Средневековья как одни из самых спокойных. Широко известны строки московского летописца, сообщавшего: «И была оттоле тишина великая на сорок лет, и перестали татары воевать Русскую землю и убивать христиан, и отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости, от насилия татарского, и была оттоле тишина великая по всей земле».

Главной причиной этого спокойствия была договоренность московского князя с Ордой о том, что именно он был объявлен главным сборщиком ханских податей на Руси. Одновременно с этим была упразднена столь ненавистная система баскачества. На протяжении своего правления Иван Данилович не только исправно уплачивал Орде требуемые суммы, но сопровождал каждый «ханский выход» богатыми подарками ханской семье и ее окружению. Московский князь использовал покупаемые таким образом мир и доверие Золотой Орды для укрепления политического и экономического могущества собственного княжества. Так было положено начало политике задабривания Золотой Орды, ставшей более чем на четверть века традиционной для московских князей.

За свою деятельность в качестве обладателя ярлыка на Великое Владимирское княжение Иван Данилович удостоился в народной памяти прозвища Калита («денежный мешок» – старорусск.). И в этом была большая доля истины. Историки довольно досканально подсчитали размеры даней, уплачиваемых Калитой Орде, однако вопрос о том, сколько денег при этом не учитывалось и оседало в московской казне, остается непроясненным.

Косвенно об этом можно судить по приобретениям Московского княжества, сделанным Иваном Калитой. Из его прямых покупок можно назвать города Углич, Галич, Белоозеро. В отдельных случаях Калита ограничивался выкупом некоторых земель. Так, в его духовной грамоте перечислены выкупленные села в Новгородской, Владимирской, Костромской, Переяславской, Юрьевской и Ростовской землях. Московский князь активно использовал политику династических браков. Его дочери Мария, Феодосия, Евдокия были замужем за ростовским, белозерским и ярославским князьями соответственно.

О том, что Калита не был стеснен в средствах говорит тот факт, что он замахнулся на строительство большого (по тем временам) белокаменного Успенского собора в Кремле. Правда, эти вложения свидетельствовали не столько о тех глубоких чувствах, которые Калита питал к Всевышнему, сколько были частью далеко идущего политического расчета. В планах князя был перенос в Москву митрополичьей кафедры. Как известно, после принятия христианства в 988 г. на Руси была образована Киевская митрополия Константинопольского патриархата с центром в Киеве. Там она пребывала до 1299 г., пока митрополичий престол не был перенесен во Владимир. Митрополит Петр, занимавший престол в описываемое время, был частым гостем в Москве, подолгу там жил и находился в хороших отношениях с Иваном Калитой. Когда Успенский собор был достроен в 1326 г., а митрополит приехал для его освящения, московский князь предложил Владыке окончательно перебраться в Москву. Петр согласился. Здесь он провел остаток своих дней, умер и погребен. Поэтому 1326 г. считается официальной датой переноса не только митрополичьей кафедры из Владимира в Москву, но и фактического становления Москвы как церковного центра всей русской земли. А это имело, помимо духовного, еще и большое общеполитическое значение. Ведь таким образом Москва стала не только центром политического, но и церковного единства.

Много сделал Иван Калита и для строительства столицы своего княжества. Помимо уже названного Успенского и воздвигнутого позже Архангельского (1333 г.) соборов, он возвел церковь Спаса на Бору (1330 г.), существенно расширил и укрепил Кремль. В 1339 г. Калита в сопровождении двух сыновей последний раз побывал в Орде, где утвердил свое завещание, согласно которому по его смерти власть в Московском княжестве передавалась старшему сыну Симеону Ивановичу. Это завещание было утверждено ханом и скреплено его личной печатью – тамгой. Вернувшись в родные пределы, князь занемог, принял постриг и скончался в 1340 г.

Дети Ивана Калиты – Симеон Иванович Гордый (1317 – 1353) и Иван Иванович Красный (1326—1359) продолжили политику отца. Первым московский престол занял старший сын почившего князя – Симеон Иванович. Прозвище Гордый он получил потому, что, взойдя на престол, стал скреплять подписанные им документы печатью, на которой было написано «Печать князя Великого Симеонова Всея Руси», что в тех условиях не соответствовало действительности. Другое дело, что утвердившись в своих правах, Симеон Гордый продолжил политику консолидации русских земель вокруг Москвы. В частности, он помирился с Тверским княжеством, взяв в 1347 г. в жены дочь погибшего в Орде тверского князя Александра Михайловича. В 1340 г., готовясь к походу на Новгород, он провел съезд князей наиболее влиятельных в то время русских земель: Ростовской, Ярославской, Нижегородско-Суздальской. Объединенные войска этих княжеств участвовали в подавлении восстания в Торжке, жители которого отказывались платить дань московским властям. Однако Симеон Гордый скоропостижно скончался из-за разразившейся эпидемии чумы, поразившей русские земли вслед за Европой в 1353 г. Эта же эпидемия унесла жизни и наследников Симеона: двоих сыновей и брата Андрея.

Престол отошел к оставшемуся в живых младшему брату почившего князя Ивану Ивановичу Красному (1326—1359). Утверждают, что он был нечестолюбивым правителем, а в личном обиходе человеком тихим и незлобивым. Поэтому в бытность своего недолгого правления он еще звался не только Красным, но и Кротким. В делах его недолгого княжения ему помогали бояре и митрополит Алексей. Умер князь в возрасте 33-х лет в 1359 г., когда его старшему сыну Дмитрию было всего девять лет.

Митрополиту Алексею и московским боярам пришлось проявить чудеса дипломатического искусства, чтобы в сложившихся условиях сохранить ярлык на Великое Владимирское княжение за Москвой. Воспользовавшись малолетством московского князя, нижегородский князь Дмитрий Константинович добился в Орде передачи ему ярлыка на Великое Владимирское княжение. Однако митрополиту Алексею удалось вернуть ярлык Москве. В 1363 г. с нижегородским князем был заключен договор, в котором тот признавал права князя Дмитрия Ивановича на великокняжеский престол. Этот договор позже был скреплен династическим браком Дмитрия Ивановича и дочери нижегородского князя Евдокии.

Основным противником Москвы оставалась Тверь. Конфликт между Московским и Тверским княжеством обострился в 1368 г., когда Дмитрий Иванович вмешался в спор тверских князей о наследстве дорогобужского князя. Осенью 1368 г. московские рати были под Тверью, и тверскому князю Михаилу Александровичу даже пришлось спасаться бегством в Литву. Литовский князь Ольгерд, связанный с тверским князем родственными узами, решил оказать помощь родственнику. В 1370 г. литовско-русские войска подошли к Москве. Во многом столицу выручил новый белокаменный Кремль, отстроенный по приказу Дмитрия Ивановича в 1367—1369 гг. Ольгерд не смог взять столицу Московского княжества и отступил.

Сооружение белокаменных стен Кремля – первых каменных укреплений в Северо-Восточной Руси – началось весной 1367 г. Материал для строительства добывали выше по течению Москвы-реки в районе села Мячиково, спускали на плотах к месту строительства, там выгружали и обрабатывали. На строительстве, по сведениям летописи, работало до 8 000 человек. Новые каменные стены и башни возводились вокруг старых, деревянных, на расстоянии 60 и более метров. Так что площадь Кремля существенно расширилась, достигнув почти современных размеров. Толщина стен, по некоторым предположениям, колебалась от 1 до 1,5 сажен (2—3 метра). Правда, башен в белокаменном Кремле было существенно меньше, чем в Кремле нынешнем – всего восемь. Вокруг холма, на котором велись строительные работы, был выкопан глубокий ров, через который к проездным башням перекидывали подъемные мосты. С напольной стороны стена завершалась парапетной стенкой саженной высоты, в которой были устроены бойницы с раструбом внутрь. Бойницы закрывались деревянными щитами-заборами, а проезды в башнях – толстыми деревянными створами, окованными железом.

Постройка каменного Кремля, несомненно, была выдающимся событием в истории Северо-Восточной Руси, так как каменные крепости в XIV в. были только на Северо-Западе – в Новгородской и Псковской землях. С этого времени Москва стала называться белокаменной. Поспешность, с которой воздвигались новые стены Кремля, была оправдана: упомянутые выше походы литовского князя Ольгерда на Москву в 1368 г. и 1370 г. это подтвердили. В первом случае литовцы осаждали Москву три дня, но взять Кремль не смогли. В ноябре 1370 г. Ольгерд повторил попытку. Кремль блестяще выдержал и эту осаду. Защитники крепости обливали противника со стен горячей смолой и кипятком, рубили мечами, кололи копьями. Впервые в обороне Кремля использовались пушки. Они стреляли белокаменными ядрами. Простояв под стенами Москвы восемь дней и видя бесперспективность дальнейшей осады, князь Ольгерд попросил мира.

Желая укрепить подступы к своей столице, Дмитрий Иванович построил на основных дорогах к городу известные ныне монастыри: Андронников, Сретенский, Рождественский и Симонов.

Едва оправившись от литовской осады, московский князь в 1370 г. вновь напал на Тверь и выгнал Михаила Тверского в Литву. Ольгерд в 1372 г. третий раз побывал под Москвой, но с прежним успехом. А через год московский князь не пропустил тверского, направлявшегося во Владимир. Теперь уже хан Золотой Орды высказал неудовольствие действиями Дмитрия Ивановича и вызвал его в Орду. Пока тот отсутствовал, митрополиту Алексею удалось заключить мирный договор с Великим Литовским княжеством.

Московский князь получил ярлык на Великое Владимирское княжение. Это в очередной раз вызвало недовольство в Твери. Отряды Михаила Тверского перешли границы Московского княжества. В ходе начавшегося с 1372 г. противостояния ни одна сторона не имела решительного перевеса сил. В 1374 г. московский князь заключил союзный договор с Великим Новгородом и, заручившись поддержкой союзных ростовских, суздальских, боровско-серпуховских и ярославских дружин, осадил Тверь. После капитуляции гарнизона Михаил Тверской вынужден был заключить мирный договор с Москвой, признав старшинство за князем Дмитрием Ивановичем Московским.

Здесь мы ненадолго прервемся, чтобы вспомнить, что со второй четверти XIV в. в Азии начали происходить существенные геополитические сдвиги. В бывших улусах Великой Монгольской империи к власти приходят силы, не связанные с монгольскими династиями. В 1344 г. это произошло в Персии. В 1368 г. китайцы изгнали монгольскую династию Юань, а в Средней Азии реальная власть перешла в руки эмира Тимура Тамерлана. В Золотой Орде после смерти Узбека начинается период смут и мятежей, получивших в истории емкое название «великая замятня».

Воспользовавшись нестабильностью центральной власти, ряд областей Орды на какое-то время обрёл собственных ханов. Об этом мы уже вкратце говорили на прошлой лекции. В результате нескольких дворцовых переворотов к власти в Сарае пришел темник Мамай (1335 (?) —1380). Известно, что он не мог похвастаться ханским происхождением, а был внуком Исайи – влиятельного эмира времён хана Узбека. Своим возвышением он был обязан женитьбе на дочери своего суверена – хана Бердибека. Мамай вместе с тестем расправился с двенадцатью братьями последнего и есть подозрение, что именно он возглавлял заговор против самого хана. После гибели тестя Мамай трижды завоевывал престол и трижды с него изгонялся. В конце концов, он сумел на некоторое время объединить под своей властью большую часть территории Золотой Орды и ненадолго восстановить ее могущество.

По примеру Мамая другие потомки эмиров также проявили стремление к самостоятельности. Главным же противником Мамая выступил чингисид Тохтамыш, которому удалось при поддержке Тамерлана в 1377 г. захватить среднеазиатские улусы, разгромив их бывших властителей. Поэтому главным противником для Мамая в его претензиях на власть в Орде был отнюдь не князь Дмитрий Иванович Московский, а именно Тохтамыш, за которым стояла значительная часть ордынской знати. В 1377 г. он заявил свои права на престол, женившись на дочери одного из представителей чингисидов, и двинул войска на Сарай. Весной 1378 г. после падения восточной части Золотой Орды – Синей Орды со столицей в Сыгнаке Тохтамыш вторгся в западную часть – Белую Орду, контролируемую Мамаем. К апрелю 1380 г. Тохтамыш сумел захватить всю Золотую Орду вплоть до северного Приазовья, включая нынешний город Азов. Под контролем Мамая оставались лишь его родные половецкие степи и Крым.

Такое развитие событий в метрополии ставило перед русскими улусами Золотой Орды серьезный вопрос: кому выплачивать ежегодную дань? Учитывая спорные права и неопределенность политического будущего основных претендентов на ордынский престол, Дмитрий Донской явочным порядком прекратил выплату дани.

Следствием отказа Москвы выплачивать дань стали участившиеся набеги татарских отрядов на восточные русские княжества, преследовавшие цель получить средства для продолжения внутриордынского междоусобия. Часто это делалось с явного или тайного согласия центральной власти в Орде. Такое положение дел приводило к обострению русско-татарских отношений.

В 1376 г. объединенные московско-нижегородские рати под командованием воеводы Боброка Волынца осадили крупный ордынский центр поволжской торговли г. Булгар и принудили его выплатить дань в пользу Москвы. Это событие стало своего рода отправной точкой в дальнейшем противостоянии между Московским княжеством и Ордой. Соотношение сил в этой борьбе впервые переменилось в пользу Москвы, но на данном пути было еще множество испытаний. Так, в 1377 г. московское войско потерпело поражение от татар на реке Пьяне. Однако закрепить этот успех ордынцам не удалось. В 1378 г. большой отряд мурзы Бегича, посланного в московские пределы, был разбит Дмитрием Ивановичем Московским на реке Воже.

После этих событий решительное столкновение между Ордой и Москвой было неизбежным, и обе стороны это прекрасно понимали. Подготовка к решающей схватке потребовала от Мамая проведения широкой мобилизации в подвластных ему территориях среднего и нижнего Поволжья, Северного Кавказа, причерноморских степей. Не полагаясь на собственные силы, Мамай потратил большие средства на вербовку наемников в генуэзских колониях в Крыму. Интересно, что генуэзцы потребовали не только денег, но и поставили условие: в случае победы Мамай должен был открыть рынки своих вассалов для генуэзской торговли. Такая перспектива была категорически неприемлема для Русской Православной Церкви, всегда с подозрением относившейся к католикам. Поэтому когда от Мамая последовало предложение пустить на Русь генуэзских купцов, московский князь ответил категорическим отказом. Это еще более усугубило конфликт.

При этом стороны продолжали обмениваться дипломатическими реверансами, выгадывая каждый для себя более удобный момент для начала боевых действий. Так, в 1380 г. к Мамаю было снаряжено посольство с богатыми дарами во главе с Захарием Тютчевым. Согласно летописному рассказу, Мамай обошелся с послом недружелюбно. При первой же встрече, принимая подарки, он якобы сказал своим воинам в присутствии посла: «Возьмите дары московские и купите на них плети – злато и серебро Дмитрия все будет в руку мою». Тем не менее он послал с Тютчевым обратно в Москву четырех мурз с грамотой, в которой были следующие строки: «Ведомо ли ти, яко улусами моими управляешь: еще ли еси млад, то приди ко мне, помилую тебя».

Значение посольства Тютчева в Орду состоит и в том, что именно он, по словам «Сказания о Мамаевом побоище», сообщил московскому князю о том, что на стороне Мамая будет выступать рязанский князь Олег и литовский князь Ягайло. Пока посольство находилось в Орде, московский князь также формировал полки. Не менее важным по своему значению было обращение московского князя к русским князьям с предложением выступить вместе в поход против Мамая. Он очень хорошо понимал, что в случае успеха ордынцев разорению подвергнется не только Московское княжество, но и остальные русские земли. Но Дмитрий не ограничился этими призывами. Вместе с двоюродным братом Владимиром он посетил Троицкий монастырь под Москвой и, по преданию, просил основателя монастыря и крупнейшего духовного авторитета русской земли своего времени Сергия Радонежского благословить его на подвиг. Не известно, состоялась ли личная встреча Донского с Радонежским, но, согласно легенде, тот благословил Дмитрия словами: «Победиши врага твоего» и послал с ним на битву двух своих иноков – бывшего боярина Александра Пересвета и Андрея Ослябю.

Вопрос, который возникает в этой связи, заключается в следующем. Почему Дмитрий Донской просил благословения не у предстоятеля Русской Православной Церкви, коим на тот момент формально был митрополит Киприан, а у известного и уже почитаемого к тому времени, но при этом занимающего не самое важное место в церковной иерархии игумена. Обычно, учитывая то значение, которое Сергий Радонежский сыграл в истории страны и Русской Православной Церкви, этот вопрос считается решенным априори. Но данный демарш Донского требует объяснений. Дело в том, что после смерти митрополита Алексея в 1378 г. митрополичий престол был предметом сложной закулисной борьбы церковных и светских властей. Киприан был также среди кандидатов и к тому же втянут во внутриполитическую борьбу, обострившуюся в связи с конфликтом Мамая и Донского. Его обвиняли в том, что по пути в Константинополь, где он был рукоположен на митрополичий престол, Киприан виделся с Мамаем, выступал против войны с Ордой и грозился отлучить Донского от церкви за развязывание этой войны. Поэтому, несмотря на то, что именно Киприан был официальным главой русской митрополии, по желанию Дмитрия Донского митрополичий престол занял другой кандидат. Митрополит же удалился в Киев и возглавил Киевскую и Литовскую церкви. И лишь в 1380 г., согласно общепринятой датировке, уже после Куликовской битвы, он по приглашению Донского появился в Москве. Но ненадолго. В 1382 г. Донской вернул его обратно в Киев, а на его место призвал Пимена. Опальный митрополит отправился в Константинополь на патриарший суд, но при жизни великого князя так и не смог добиться московской митрополии и получил ее только в 1390 г.

Перед своим выступлением в степь Мамай прислал в Москву ультиматум, в котором требовал от московского князя восстановить выплату ханской дани, которая Москвой явочным порядком перестала выплачиваться. Угрожая Дмитрию за неповиновение, Мамай писал: «Баскакы посажаю по всем градам русским, а князей русских изобью». Его требование было Москвой решительно отвергнуто, и в начале июля 1380 г. татарские войска переправились через Волгу, выйдя к устью Воронежа. О приближении татарской рати сообщил в Москву князь Олег Рязанский. Обычно в наших учебниках его называют предателем и одним из немногих русских князей, кто выступил в Куликовской битве на стороне Мамая. Это не так. Нет никаких исторически достоверных свидетельств, позволяющих сегодня выяснить истинные намерения самого Олега Рязанского. Однако никаких враждебных действий по отношению к Дмитрию Ивановичу он не предпринимал. Другое дело, что и Мамаю он не мешал. Поэтому, с точки зрения популярного в отечественной политической практике ХХ в. принципа «кто не с нами, тот против нас», его можно записать в потенциальные враги. Но тогда врагами надо признать еще несколько десятков князей, которые не откликнулись на призыв Донского встать под его знамена, но ничего дурного ему не делали.

Вторым союзником Мамая называют литовского князя Ягайло, с которым у Мамая якобы была договоренность о совместных действиях против Москвы. Ягайло действительно выступил в поход на соединение с Мамаем, но в силу непонятных причин к месту сражения подойти не успел. Историки до сих пор спорят о том, было ли это опоздание случайным или намеренным.

Прознав про приближение неприятеля, Дмитрий Иванович повелел собрать все наличные московские и союзные войска в Коломне 15 августа 1380 г. Там он произвел смотр армии и назначения на командные посты. Так, сам Дмитрий Иванович возглавил большой полк, Владимир Андреевич с ярославцами – полк правой руки, в полк левой руки был назначен командующим Глеб Брянский, передовой полк составили коломенские рати. 21 августа русская армия вышла навстречу Мамаю. Согласно летописным известиям, всего под знамена московского князя собрались войска из 23-х русских земель. Вопрос о численности русской армии остается дискуссионным. В разных работах называются цифры от 15 000 до 150 000 человек. Но об этом чуть позже.

26 августа войска форсировали Оку и двинулись по направлению к Дону. Там, на берегу Дона, состоялся военный совет, где решался вопрос о том, какую тактику следует избрать в борьбе с врагом. Согласно летописным источникам, большинство из присутствовавших на Совете князей высказывались за то, чтобы встать на Дону лагерем и ждать подхода противника. Их главным аргументом было то соображение, что дома и стены будут помогать осуществлять оборону, и, кроме того, в случае неудачи у русских войск остался бы путь к отступлению.

Однако ряд князей, в том числе и сам Дмитрий Иванович, высказывались за то, чтобы перейти Дон. Это решение предполагало, с одной стороны, не дать возможность Мамаю соединиться с литовскими силами под командованием Ягайло и сразиться с врагом на его территории, с другой стороны, такое нетрадиционное для своего времени стратегическое решение предполагало сознательное уничтожение всех путей к отступлению. Эта точка зрения победила. Русские войска переправились через Дон и расположились на Куликовом поле. Вскоре там появилось и татарское воинство. По разным подсчетам Мамай привел на Куликово поле войска численностью от 60 000 до 80 000 человек.

Вернемся к вопросу о численности обеих армий, сошедшихся в бою на Куликовом поле. Долгое время на Куликовом поле в нынешних его очертаниях шли археологические раскопки, но было найдено очень мало артефактов эпохи конца XIV в., позволявших заключить, что здесь состоялось большое сражение. Относительно недавно после кропотливых поисков удалось локализовать место, где в недрах Куликова поля чаще всего встречаются остатки военного снаряжения и оружия той эпохи. Оно находится на участке, который ограничен с одной стороны реками Непрядвой и Смолкой, а с другой – оврагами и балками, упирающимися в реку Дон. Получилась поляна, равная примерно 10 км в длину и 1 км в ширину. На такой площади может гипотетически уместиться (и маневрировать) не более 20 тыс. всадников. Была предложена гипотеза, согласно которой участников Куликовской битвы было всего от силы 10 тыс. человек с каждой стороны. Так что этот вопрос остается открытым.

Сегодня Куликово поле представляет собой широкую равнину с плавным повышением местности к северу, окруженную лесами и реками. В своих основных очертаниях оно сохранилось и поныне. Поэтому излюбленный ордынцами обходной маневр здесь был невозможен, и Мамаю пришлось атаковать русских «в лоб».

Понимая это, Дмитрий соответствующим образом построил свои боевые порядки. Впереди стоял сторожевой полк, которому предстояло принять на себя первый удар неприятеля. За ним следовал передовой полк, в задачи которого входило сдержать и ослабить основной удар ордынцев. В глубине расположения русских войск стоял большой полк, которому предстояло принять на себя главный удар. По флангам это построение прикрывали полки соответственно левой и правой руки, а тыл защищал резервный полк. В дубраве неподалеку расположился засадный полк под командованием воеводы Д. Боброка-Волынского.

Вопрос о реальности поединка Пересвета с Челубеем, предшествовавший началу Куликовской битвы, дискуссионен, как и само существование людей с этими именами. Дело в том, что в наиболее близких по времени создания к Куликовской битве исторических и литературных произведениях – в «Житии Сергия Радонежского» и «Задонщине» – отсутствуют указания на то, что этот поединок был. Сообщает же о нем более отстоящее по времени от 1380 г. «Сказание о Мамаевом побоище». Причем подается этот поединок в гиперболизированной форме, а сам Челубей фигурирует как «злой печенег, подобен древнему Голиафу, пяти сажен ростом и три сажени в плечах». И лишь в более поздних списках этого произведения мы находим имена Темир-мурзы или Таврула.

По мнению специалистов по истории русского фольклора, автор «Сказания» использовал гораздо более древний героический образ воина-кожемяки, удавившего злого печенега голыми руками перед битвой, характерный для былин цикла Владимира Красно Солнышка.

Высказанные выше соображения не означают, что поединка не было вовсе. Подобные бои были частью военной культуры Средневековья. Они поднимали боевой дух войск и внушали веру в победу. Возможно, что в одном из таких поединков сошлись и люди, ставшие прообразами Пересвета и Челубея. Что же до исторической (а не мифической) фигуры Пересвета, то, действительно, источники сообщают о существовании брянского боярина Александра Пересвета, который привез Дмитрию Донскому, стоявшему лагерем на берегу Дона, благословление от Сергия Радонежского на ратный подвиг. Сам Пересвет участвовал в сражении, и, по всей видимости, погиб одним из первых, так как находился на острие главного удара ордынцев в переднем ряду воинов передового полка.

Битва началась в 11 часов утра. Летописцы описывают это так: «И приготовились татарские полки против христиан и встретились полки: и великие силы увидав, пошли, и гудела земля, горы и холмы тряслись от множества воинов бесчисленных… Когда бились они с шестого часа до девятого, пролилась как дождевая туча, кровь обоих – русских сыновей и татарских…».

Основной удар Мамай направил на центр русской позиции. Практически полностью был уничтожен сторожевой и передовой полки, татары вклинились в расположение большого полка, которым командовал тысяцкий Тимофей Вельяминов. Однако этот первый натиск был отбит. Не добившись прорыва в центре, Мамай перегруппировал силы и основной удар направил на позиции полка левой руки. Ему удалось смять этот полк и выйти в тыл большого полка, когда последовал неожиданный удар засадного полка Д. Боброка-Волынского, приведший татар в замешательство. Они стали отступать. По общему сигналу русские войска перешли в наступление и преследовали отступавшие ордынские войска до их лагеря у реки Красивая Меча.

Дмитрий Иванович принимал участие в битве в доспехах простого воина. Это дало ему возможность руководить сражением, оставаясь в то же время незаметным для неприятеля. Княжеские доспехи нес на себе боярин Михаил Бренк, который героически погиб, отвлекая на себя внимание врагов.

Роль Куликовской битвы вполне осознавалась и современниками этого события. О нем были сложены многочисленные народные сказания. Наиболее известные из них «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», «Слово о Житии Дмитрия Донского» прочно вошли в народный эпос и стали неотъемлемой частью исторической памяти русского народа. Победа в Куликовской битве знаменовала определенный психологический перелом в общественном сознании, который четко обозначил переход от укорененной в народе традиции повиновения Золотой Орде к борьбе с ней. Князь Дмитрий Иванович после победы на Куликовом поле получил в народе прозвище Донского, которое прочно закрепилось в русской истории.

Разбитый на Куликовом поле Мамай бежал в Орду, а оттуда, после разгрома, учиненного ему Тохтамышем, с остатками верных ему войск – в Крым. Примечательно, что окончательный разгром Мамая состоялся в не менее знаковом месте – на реке Калка, с битвы на которой в 1223 г. начиналось татаро-монгольское завоевание Руси. При попытке пробраться в Сопхат (ныне г. Старый Крым недалеко от Феодосии) Мамай был схвачен разъездами Тохтамыша и убит.

Тохтамыш, укрепившийся на престоле в Орде в 1382 г., неожиданно осадил Москву. Узнав о надвигающейся опасности, многие русские князья проявили малодушие. Нижегородский князь Дмитрий Константинович, например, желая спасти свою землю от разорения, послал к Тохтамышу своих сыновей Василия и Семёна. Олег Рязанский, руководствуясь теми же мотивами, указал ему броды на Оке. Митрополит Киприан укрылся в Твери. Тверской князь Михаил Александрович прислал к хану посла с заявлением о покорности. Дмитрий Иванович Донской и Владимир Андреевич Храбрый спешно выехали соответственно в Кострому и Волоколамск собирать войска. Москва осталась без защиты.

24 августа 1382 г. Тохтамыш подошёл к Москве. Два дня москвичи упорно защищались. В самый критический момент на помощь москвичам пришёл литовский князь Остей, также оборонявший город. Не сумев их одолеть, хан подослал москвичам нижегородских княжичей Василия и Семёна, которые поклялись, что ордынцы воюют не с ними, а с Дмитрием Донским и ничего дурного горожанам не сделают, если они сдадутся. 26 августа москвичи открыли ворота Кремля. Обещание не было исполнено: множество людей было перебито, а город разграблен. После этого татары разорили и другие подмосковные города – Звенигород, Можайск, Юрьев, Переяславль. После разорения Москвы Дмитрий Донской вынужден был возобновить выплату «ханского выхода». В 1383 г. Донской послал в Орду своего сына Василия в качестве заложника с огромным двухгодичным выходом в 8 000 рублей и пообещал в обмен на Владимирский ярлык выплатить долг за предыдущие годы своего «упрямства». Подобных щедрых обещаний прибывший тогда же в Орду извечный противник Донского князь Михаил Тверской дать не мог, а потому ярлык остался в Москве.

Впрочем, вскоре Москва обрела неожиданного и грозного союзника. В борьбе за власть в Орде Тохтамышу теперь пришлось сразиться с бывшим своим вассалом Тимуром Тамерланом. Тамерлан нанёс ордынскому хану два жестоких поражения – на Кондурче (1391) и Тереке (1395), после которых Тохтамыш был лишён престола и был вынужден вести постоянную борьбу с ханами, поставленными Тамерланом. Эти события позволили Москве оправиться от погрома и продолжить свою политику.

Подводя некоторый итог, хочу отметить, что значение Дмитрия Донского состоит не только в его военной победе на Куликовом поле. Если говорить о непосредственных военных результатах этой победы, то они не столь однозначны. Битва на Куликовом поле, вопреки утверждениям многих современных учебников, не позволила Москве освободиться от ига. Более того, с политической точки зрения, победа оказалась пирровой. В итоге Орда ненадолго, но усилилась, а Русь оказалась ослабленной потерями и не смогла противостоять разгрому Тохтамышем в 1382 г.

Однако, если говорить о более отдаленных последствиях, то не могу не привести здесь мнение В. О. Ключевского, который писал, что «Москва родилась не в скопидомном сундуке Ивана Калиты, а на Куликовом поле». Более того, можно сказать, что именно под влиянием победы в Куликовской битве представление о независимости и политическом единстве Руси стало совпадать с идеей о сильной великокняжеской московской власти. Ярлык на Великое княжение окончательно перешел под власть Москвы, тем самым сделав процесс московского возвышения необратимым.

Успехи территориального расширения в правление Донского тоже были не столь однозначны. С одной стороны, территория Московского княжества расширилась на северо-востоке за счёт вхождения в состав Москвы территорий Переяславля, Галича, Белоозера, Углича, Дмитрова, части Мещеры, а также костромских, чухломских, стародубских и северных коми-зырянских земель. С другой – были потеряны Западные земли, включая Тверь (1383) и Смоленск (1386).

В 1389 г. Дмитрий Донской перед смертью составил завещание. В нем впервые Великое Владимирское княжение было названо «отчиной», т. е. наследственным владением московского князя, которое он завещал своему сыну Василию. В завещании также появились новые, доселе необычные для данника Золотой Орды слова: «А переменит Бог Орду, и не станут мои дети давать выход в Орду и кто из сыновей моих возьмет дань в своем уделе, тому она и есть…». Вот в каком бы мы сегодня сказали «финансовом» выражении была оформлена идея национальной независимости у автора победы на Куликовом поле. Но надежды победителя Мамая не сбылись ни в правление его детей, ни внуков. И лишь правнук Донского через столетие после смерти прадеда сумел реализовать его мечту.

И еще. Противостояние Донского с Ордой и Литвой знаменовало собой окончание сорокалетней мирной передышки. Его исторические победы сопровождались ужасным разорением центральных волостей Московского княжества. Непрерывной чередой шли внешние и междоусобные войны и нашествия, пожары и эпидемии губили города и села, засуха уничтожала урожай. Не случайно поэтому другой наш известный историк Н. И. Костомаров, характеризуя правление Донского, указывал, что оно «принадлежит к самым несчастным и печальным эпохам истории многострадального русского народа». Зримым воплощением этих несчастий стало появление в конце XIV в. после долгого перерыва русских рабов на невольничем рынке Кафы в Крыму. С тех пор одной из постоянных статей русского бюджета, ежегодно утверждавшегося Боярской думой, стал выкуп пленных и их возвращение на Родину. Это была цена пути к независимости и государственному суверенитету, на который вступило Московское княжество в правление Дмитрия Донского.

Литература

Борисов Н. С. Иван Калита. – Сер. ЖЗЛ.– М.: Молодая гвардия. 1995.

Горский А. К вопросу о причинах возвышения Москвы // Отечественная история. – М., 1993. – С. 3—12.

Карасев А. В., Оськин Г. И. Дмитрий Донской. – М., 1950.

Каргалов В. В. Конец ордынского ига. – М.: Наука, 1980.

Каргалов В. В. Куликовская битва. – М.,1985.

Кощеев В. Б. Еще раз о численности монгольского войска в 1237 г. // Вопросы истории. – 1993. – №10. – С. 131—135.

Кульпин Э. С. Золотая Орда. – М., 1998.

Кучкин В. А. Русь под игом: как это было? – М., 1991.

Похлёбкин В. В. Татары и Русь.– М., 2005.