Глава IX. Русские земли под властью Золотой Орды

В прошлой главе мы оставили русские земли в состоянии всеобщего разорения и хаоса, вызванного невиданным доселе нашествием. Из курса школьных учебников известно, что почти триста лет Россия находилась под монголо-татарским игом. При всей аксиоматичности этих утверждений историческая правда, как всегда, оказывается гораздо сложнее и многограннее этой, освященной педагогической традицией, формулы. По крайней мере в силу известных обстоятельств, связанных с современными исканиями в области единого и непротиворечивого учебника по истории для средней школы, вопрос о татаро-монгольском иге выделен как один из «сложных» и требующих компромиссного решения. Поэтому мы посвятим эту главу историческому комментарию тех событий, которые составляют наше сегодняшнее массовое представление о монголо-татарском (или «золотоордынском») иге и некоторым отдельным его аспектам, которые неизвестны широкой публике или замалчиваются в силу противоречия с общепринятыми представлениями.

Начнем с определений. Словарь Даля трактует термин «иго» в значениях «тягости нравственной», «гнета управления», «чужеземного владычества и порабощения», «рабства». С этим определением солидарен и этимологический словарь русского языка Ожегова. «Историческая энциклопедия» в этой связи сообщает, что интересующий нас термин встречается еще в Библии и определяет его как «символ порабощения» (3 Цар. 12: 4) и «стеснения» (Втор. 28:48). Так, закон называется «игом» (Деян. 15:10; Гал. 5:1).

В отношении же монголо-татарского владычества над русскими землями этот термин стал использоваться только в XV—XVI вв. и то, по-преимуществу, в иностранной литературе. Первыми его употребили польский хронист Ян Длугош (iugum barbarum, iugum servitutis) в 1479 г. и профессор Краковского университета Матвей Меховский в 1517 г.

В 1575 г. термин «jugo Tartarico» был употреблён в записи Даниела Принца о своей дипломатической миссии в Москве. В русских источниках словосочетание «татарское иго» впервые появляется в 1660-х гг. во вставке (интерполяции) в одном из экземпляров «Сказания о Мамаевом побоище». Ни в одном из более ранних источников русского происхождения, включая созданные в период монголо-татарского ига памятники русской письменности и культуры, этот термин не встречается. Это обстоятельство наводит на определенные размышления. Получается, что, утвердившаяся в нашем сознании идиома есть продукт скорее историографической, чем исторической реальности и к тому же отражает взгляд на этот вопрос не столько русского, сколько стороннего, западноевропейского наблюдателя. Однако в XVII в. никаких практических последствий для отечественной общественной, политической или исторической мысли это не имело.

Вопрос об иге в русской историографии актуализировался лишь в XVIII в. в связи с запущенной петровскими реформами европеизацией России. Тогда «азиатчина» и «татарщина» становятся символами отсталости страны. В нарождающемся общественном дискурсе был закономерно поставлен вопрос: кто виноват в том, что в России так мало европейскости и много азиатчины? Эта дискуссия часто сводилась к поиску культурных влияний и заимствований, сформировавших как характер государственности Руси, так и сам русский народ. Одним из следствий этой дискуссии было утверждение в официальной историографии представления о том, что нахождение русских земель в составе Золотой Орды было «игом», а само монголо-татарское иго длилось без малого двести лет. При этом под «игом» как раз понимался всеподавляющий экономический и политический гнет, включавший потерю политического суверенитета. Этот взгляд на существо ига продержался в русской исторической литературе почти век.

В трудах историков XIX—XX вв. можно выделить четыре группы концепций, объясняющих, чем было монголо-татарское иго для Руси. Первая и наиболее традиционная точка зрения рассматривала иго как вынужденную форму политической зависимости русских князей, напрямую не связанную с военным разгромом, но увязывающую этот аспект с вопросом сохранения уникального русского национально-исторического кода – православия. Эта концепция имеет своим источником «Житие Александра Невского» и изначально отражает взгляд на проблему Русской Православной Церкви. Согласно ей, Александр Невский в условиях военного разгрома выбрал меньшее из двух зол: власть индифферентных, с религиозной точки зрения, монголов вместо военного союза с католическим Западом. Вторая, более обмирщенная теория сводила иго к следствию того катастрофического военного разгрома русских земель, которым они подверглись в 1237—1240 гг., и объясняла политическое и экономическое подчинение русских князей Орде неодолимостью татарской силы. Наконец, согласно марксистским теориям советской историографии, под «игом» следует понимать масштабы экономического разорения, которое принесло само нашествие и ежегодные выплаты татарских даней, экономически обескровливавшими русские земли. Такая точка зрения датирует наступление «ига» татарской переписью населения 1256—57 гг. и заканчивает иго 1462 г. – т. е. когда Русь практически перестала выплачивать «ханский выход». Четвертая концепция утверждает, что ига не было вовсе, а все его ужасы есть плод более поздних историко-политических конструктов, призванных объяснить неэффективность государственного и экономического состояния России историческими причинами.

Ни в коей мере не желая «потрясти устои» исторической науки, я, тем не менее, хотел бы сделать ряд замечаний по поводу поднимаемых здесь сюжетов.

Сначала поговорим о «неодолимости татарской силы». До сих пор ведутся споры по поводу численности монгольской армии, осуществлявшей вторжение в русские земли. Ранние русские летописи изобилуют сценами насилия, чинимого татарами в ходе вторжения, но нигде не дают численных оценок батыева воинства. Поздние же – указывают численность в 400 000 «окованной рати» – т. е. только тяжеловооруженных всадников. Это явное преувеличение. Согласно современным историко-демографическим представлениям, такого количества бойцов в середине XIII в. не было во всей Монгольской империи. Другая крайность содержится в трудах Льва Гумилева, который утверждал, что численность армии Батыя составляла не более 4 000 всадников. В этом случае довольно трудно представить, как со столь мизерным числом всадников Батый дошел до Адриатики, не потерпев ни одного поражения, и, что более важно, в дальнейшем держал всю громадную территорию – от заволжских степей до Карпатских гор – в повиновении. В современной научной литературе большее доверие вызывает другой способ подсчета. В 1235 г. на Великом хурале было решено отправить на завоевание «полночных стран» половину всех имевшихся у монголов наличных сил. А это по современным демографическим расчетам было около 70 000 сабель. Войско немалое даже по сегодняшним меркам. Согласно подобным расчетам монгольской армии, вторжению могли противостоять не более 40—45 000 княжеских дружинников и вооруженных ополченцев. Таким образом, двукратное численное превосходство татар над русскими имело место, но оно не было таким подавляющим, как это представлялось ранее. Однако это не главное.

Главное заключалось в невиданной доселе мобильности татарской конницы, помноженное на использование более легкого, но в то же время эффективного вооружения, такого, как конные (короткие) луки, кожаные панцири, арканы и пр. вкупе с передовой техникой осады и штурма городов (осадные башни, камнеметные и стенобитные машины и пр.), противопоставить чему русским землям было нечего. Я здесь хотел бы оговорить примечательную деталь, о которой мало кто знает. Дело в том, что как сами эти технологии, так и их носители были китайскими. Причем, используя эти достижения, монголы не сумели их перенять. Как показала история, когда китайские «военспецы» поколение спустя исчезли из рядов победоносной монгольской армии, с ними исчезли и эти технологии. Но тогда известный на Руси военный строй оказался малоэффективным для борьбы с подобной угрозой. Иными словами, для успешной войны с татарами нужна была другая армия, другая тактика, другое вооружение и другой аппарат мобилизации населения. Ни сил, ни средств, ни, самое главное, времени на создание этого у русских князей не было.

Поэтому совершенно закономерны те гигантские разрушения, материальные, человеческие и культурные потери, которые понесли русские земли во время монгольского вторжения и в первые десятилетия после него. Действительно, из 74 городов Древней Руси, по которым прокатилось нашествие, 49 были разорены. Некоторым утешением может служить то обстоятельство, что практически все разоренные русские города – Владимир, Ростов, Москва, Коломна, Козельск, Киев и т. д. не исчезли с лица земли, а были восстановлены и продолжают существовать по сей день. Даже Рязань, которая, как известно, впоследствии была перенесена на 60 километров севернее своего старого местоположения, исчезла не сразу, а, судя по археологическим находкам, спустя столетие после нашествия.

Более того, именно по тем городам, которые были центрами княжеств, спустя десять лет прокатилась волна мощных антиордынских восстаний против сборщиков татарской дани. И это может свидетельствовать о том, что все оставшиеся в живых жители этих княжеств сохранили волю к борьбе с оккупантами. Но по причине, указанной выше, отстаивать свою свободу в открытом бою они не были способны. Конечно же, русские князья могли бы не ехать сразу на поклон к завоевателям, но, подобно Даниилу Галицкому, «потянуть время» и попытаться создать из разрозненных отрядов оставшихся в строю воинов или же крестьян-смердов какое-то подобие новой армии. Но этого сделано не было.

Первым из русских князей, кто признал свою вассальную зависимость от Золотой Орды, был отец князя Александра Невского Ярослав Всеволодович. Как мы уже говорили в главе, посвященной нашествию, в 1243 г. он приехал к хану Золотой Орды и получил из его рук «старшинство во всей Руси». То есть князь по своей воле принес присягу – по-татарски «шерть», став данником хана. На следующий год его примеру последовали другие князья Северо-Восточной Руси. Внешним выражением вассалитета перед золотоордынским ханом было требование именовать хана не иначе как «царь» – титул, который ранее прилагался только к императорам Византии и Священной Римской империи. Примечательно, что за это ордынцами Ярославу Всеволодовичу были оказаны всевозможные знаки внимания. Ему были оставлены все владения и титулы, а сюзеренитет распространился вплоть до Киева. По сути, Ярослав Всеволодович стал не только вассалом, но и союзником Батыя. Отсюда вытекает закономерный вопрос: зачем это надо было Батыю, чья власть на Руси поддерживалась прямой и «неодолимой» военной силой?

Дело в том, что, рассказывая о пребывании русских земель в составе Золотой Орды, мы как бы отождествляем Орду со всеми монголо-татарами. А это не так. Улус Джучи, составивший основу будущего государства Золотая Орда был одним из частей Великой Монгольской империи. И внутренняя история этой империи довольно сложна. Смерть дяди Батыя Уэгедея, наследовавшего имперский престол от Чингисхана, по сути, прервавшая победоносное шествие монголов по Европе, была только началом внутриполитических конфликтов в Каракоруме. Несмотря на то, что Уэгедей завещал трон своему внуку, вдова хана решила посадить на него одного из его сыновей – Гуюка. Для этого надо было собрать съезд монгольской родоплеменной знати (курултай) и утвердить это решение. Батый же – первый правитель улуса Джучи считался, по выражению одного из летописцев, «всем царевичам старшой», пользовался наибольшим авторитетом и обладал даже некоторыми правами государя. Но на курултай он ехать отказался, якобы по причине болезни. Видимо, чувствовал угрозу для своей жизни. И эта неопределенность, продлившаяся для Батыя до 1251 г., заставляла его заботиться скорее о возможности заполучить новые военные контингенты, нежели пополнять материальные ресурсы. Таким образом, Ярослав Всеволодович становился еще и невольным участником внутриполитической борьбы в Монгольской империи. А если вспомнить, что он умер на обратном пути из монгольской столицы 30 сентября 1246 г., куда ездил на тот самый курултай, где выбирали нового хана (причем современники писали, что он был отравлен матерью Гуюка), то становится очевидным, что союз Руси с Батыем рассматривался узурпаторами монгольского трона как серьезная угроза.

Как правило, оправдывая Ярослава Всеволодовича в его капитуляции перед лицом агрессора, авторы большинства учебников апеллируют к связанным друг с другом аргументам о неодолимости монгольской военной машины при одновременном упорном сопротивлении народа. Именно это, согласно данной точке зрения, определило договорный, а не военно-оккупационный характер подчинения русских князей. Причем аргумент о сопротивлении народа несколько повисает в воздухе, так как известные нам народные восстания прокатились по Руси на десятилетие позже описываемых событий. Признание не только вассальных, но и союзнических отношений между Батыем и Ярославом (для последнего эта мера была вынужденной) в большей степени позволяет решить это логическое противоречие, сложившееся в исторической науке.

Действительно, некоторым оправданием действий Ярослава Всеволодовича, пусть и слабым с позиций сегодняшнего дня, может служить то обстоятельство, что к моменту монгольского вторжения в русских землях еще не сложилось государственного аппарата, способного эффективно мобилизовать население на борьбу с агрессором (подобного тому, который, скажем, строился на родоплеменном принципе и использовался монголами для подготовки «Похода в полночные страны»).

За констатацией данных обстоятельств не стоит забывать еще один интересный аспект устанавливаемого ордынского господства над Русью. Если не считать технических деталей (окуривание священным дымом, питие кумыса и пр.), аналогичные юридически значимые процедуры вассалитета в это время были распространены и на Западе. Скажем, вассалы императора Священной Римской империи германской нации должны были, став на одно колено перед сюзереном, произнести формулу присяги – оммажа. Вслед за тем сюзерен должен был нанести символический удар мечом плашмя по спине вассала и также произнести свою часть ритуальной формулы. Таким образом, выбранная татарскими ханами для реализации своей власти в России символическая форма договорного вассалитета была общепринятой практикой и соответственно понятна и западным соседям Руси.

Если Ярослав Всеволодович утвердил мир и сотрудничество с Батыем, то его сын Александр Ярославович начал использовать этот альянс в своих прагматических целях. Напомню, что по духовному завещанию Ярослава Всеволодовича, подтвержденному Батыем и утвержденному в Каракоруме, Невский получал в управление Киев и юго-западные земли, а младший брат Андрей Ярославович – Великое Владимирское княжение.

В 1250 г. митрополит киевский Кирилл совершил обряд миропомазания над Андреем Ярославовичем и его женой княгиней Анной во исполнение завещания Ярослава Всеволодовича, но уже в 1252 г. Андрей был свергнут войском темника Неврюя, а ярлык на Великое Владимирское княжение передан Александру Невскому. Некоторое время довольно популярной была гипотеза, что под именем Неврюя поход на брата возглавил сам Александр Невский. Она мотивируется тем, что река Нева на древнем, пока еще общемонгольском языке, существовавшем в виде родственных диалектов в XIII в., могла звучать как Невра. Правда, анализ сохранившихся документов канцелярии монгольского двора в Каракоруме (по большей части на китайском языке, поскольку именно китайцы составляли первый набор ханских чиновников) позволяет снять эти подозрения с Невского. С разной степенью достоверности имя Неврюя идентифицируется с двумя монгольскими военачальниками среднего ранга, из которых по датам жизни и послужному списку более всего подходит салджиут Нюрын (умер в 1263 г.), сын Тайдара, внук Бурулдая. Но это к слову.

Сам Александр в это время находился в Новгороде. Считается, что Киев был настолько разорен нашествием, что использовать его в качестве резиденции не представлялось возможным. Действительно, разорение было большое, но в городе продолжали работать конторы итальянских купцов, ориентировавшиеся на торговлю с Востоком, и здесь продолжала действовать переправа через Днепр. Поэтому не будем утверждать, что разорение было полным. Кроме того, Киев оставался важным транспортным центром. Это тоже приносило ощутимый доход.

Дальнейшие события стали определяющими для князей в их отношениях с монголами. Получив Владимирское княжение, Александр Ярославович не просто поддерживал хорошие отношения с Золотой Ордой. Он интегрировал эти отношения во внутреннюю жизнь Руси. Монголы начинают играть ту же роль, которую играли половцы в феодальных усобицах на Руси предыдущего периода – как некий сторонний воинский контингент, который можно привлечь для борьбы с неугодным соседом. Но если раньше это были разрозненные банды наемников, то теперь – спецвойска вселенской империи. К ним добавлялись авторитет и могущество восточной деспотии, которую Александр теперь представлял. Можно сказать также, что этим своим выбором Александр Невский стабилизировал ситуацию на северо-западных рубежах Руси, поскольку напуганные недавними погромами в Венгрии и Польше, европейские правители не спешили сойтись в смертельной битве с этими «новыми сарацинами».

Это подтверждает судьба людей, представляющих альтернативу Александру Невскому. Коронованный в Дрогичине Даниил Галицкий добился от Папы Иннокентия IV объявления крестового похода против Орды. Булла, выпущенная Святым Престолом, призывала к участию в нем сначала христиан Богемии, Моравии, Сербии и Померании, а затем и католиков Прибалтики. Но по вышеназванной причине, используя формальный повод отказа Даниила от содействия объединению православной и католической церквей, этот призыв остался декларацией. Князь Андрей Ярославович после своего разгрома татарами бежал в Швецию. Однако в 1256 г. вернулся, помирился с братом, который способствовал получению им от Батыя ярлыка на княжение в Городце, Суздале и Нижнем Новгороде. Более надежд на восстановление своего статуса он не питал.

Летописи второй половины XIII в. полны упоминаний о золотоордынских чиновниках, именуемых баскаками, которые постоянно присутствовали в значимых центрах русских земель – стольных городах русских князей, пока изменившаяся экономическая и социально-политическая обстановка на Руси не вынудила ханов их убрать. Это произошло в начале XIV в.

Функции баскаков до сих пор вызывают у историков споры. Одни считают, что они возглавляли большие отряды, которые обеспечивали своевременный сбор дани и покорность Руси. Другие полагают, что баскаки осуществляли от имени ханов контроль за политикой русских князей. Третьи утверждают, что у баскаков не было войск, но было право вызова из Орды карательных экспедиций в случае неповиновения или отказа от выплаты дани (практически все исследователи, изучающие этот период отечественной истории, связывают баскаков со сбором дани, но никто не смог этого со всей определённостью доказать). Всего по разным подсчетам в период второй половины XIII – начале XIV в. татарскими отрядами по разным поводам было совершено до тридцати подобных карательных экспедиций в русские земли. Разорения, приносимые этими походами, негативно сказывались как на социально-экономическом развитии русских земель, так и на консервации их политической раздробленности.

Скорее всего, баскаки выполняли сразу несколько различных функций, но дань собирали всё-таки не они, а откупщики-«бессермены», поставленные верховным ханом из Каракорума. Во всяком случае неизвестны какие-либо восстания именно против баскаков (разве что в случае с Тверским восстанием 1327 г. против баскака Щелкана, но об этом мы поговорим отдельно), в то время как против откупщиков дани восстания происходили довольно регулярно. И как следствие этих выступлений – приходили баскаки.

Баскаческая организация строилась следующим образом. Общее руководство баскаками осуществлял так называемый «Великий баскак», резиденция которого находилась во Владимире. Он назначал и контролировал баскаков в более мелких городах. Есть свидетельства, что при баскаках существовали монгольские вооруженные отряды, которые служили опорой баскаческой власти. Первые упоминания о баскаках в русских летописях относятся к 1264 г. и совпадают по времени с получением ярлыка на Великое Владимирское княжение преемника Александра Невского князя Ярослава Ярославовича (1264—1272). По-видимому, новый Великий князь не пользовался в Орде влиянием и не мог обеспечить своевременную доставку дани, как это делал Невский.

Баскаческая система просуществовала до начала XIV в. Ее отмена связывается с политикой московского князя Ивана Калиты, который, преследуя цели возвышения своего княжества, сумел найти баланс между своими интересами и интересами Золотой Орды. Он беспрекословно выполнял волю хана и регулярно посылал в Орду дань в запрашиваемых размерах. Но именно Иван Калита определил верхнюю границу налогов, выплачивавшихся в Орду. Не суть в том, насколько велик был размер этого «выхода», но важно отметить, что определенный предел был положен. В связи с этим необходимость в баскаческом надзоре над русскими землями исчезла, и этот институт был отменен. Одним из последних упоминаний о баскаках на Руси является летописный рассказ о Тверском восстании 1327 г.

Теперь немного поговорим об экономических трактовках «ига». Хотелось бы напомнить, что период с XIII по середину XIV в. часто называют самым темным временем в истории Руси. Но темным не потому, что вы подумали, а потому, что информации об этом времени у нас крайне мало. Мы практически не имеем сколько-нибудь полновесных сведений о размере монгольской дани. Вследствие этого отсутствует возможность сопоставить экономический потенциал русского населения и размер ордынских поборов, которые во многих случаях остаются величиной виртуальной. Отсюда в данном вопросе довольно много предположений, а также спекуляций на их основе.

Кроме того, изменялась система сюзеренитета русских земель. Если татарские податные списки – «девтери» составлялись ханскими чиновниками в бытность существования Великой Монгольской империи, то с 60-х гг. XIII в. власть общемонгольского хана в русских землях практически упразднилась и заменилась властью золотоордынских ханов. Прекратились поездки князей в Каракорум и выплата туда налогов. Характер даннических отношений соответственно тоже мутировал.

Предвидя эти обстоятельства, тем не менее попробуем подытожить то, что нам известно. Для того чтобы определить точный размер ханской дани (так называемого «царского выхода») в 1257—1259 гг. в северо-восточных русских землях (включая формально независимые новгородские владения), была проведена перепись населения и созданы податные списки. Из сохранившихся источников известно, что податное население должно было ежегодно отдавать 1/10 стоимости своего имущества. Если верить новгородским источникам, то в 1275 г. монголы брали с «сохи» по новгородской полугривне серебра, в 1384 г. – с деревни по полрубля, в 1408 – с «сохи» полтину.

«Сохой» или «дымом» изначально называли отдельное крестьянское хозяйство или домовладение, которое считалось основной единицей налогообложения. Из этих «сох» складывались десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч («тьмы»), которых в Северо-Восточной Руси было образовано 12, а в Юго-Западной Руси – еще 7.

Следует учесть, что деревня и «соха», а также гривна и рубль в разное время означали не одно и то же. Из этого вытекает, что на протяжении XIII—XV вв. размер дани мог существенно колебаться.Таким образом, она была привязана к тем конкретным социально-экономическим реалиям, которые существовали на интересующий нас территории в тот момент времени. Особенно это касается покупательной способности перечисленных денежных единиц. Согласно летописным источникам, известно 14 видов «ордынских тягостей». Помимо упомянутого «царского выхода», это были торговые чрезвычайные налоги – «запросы», торговые сборы («мыт», «тамга»), извозные повинности («ям», «подводы»), содержание ханских послов («корм»), различные «дары» и «почестья» хану, его родственникам и приближённым и др. Русские земли поставляли рекрутов в монгольскую армию. Известно об участии русских войск в войнах, которые вела Золотая Орда в Персии, Китае и даже Египте. Часто для строительства ордынских городов привлекались русские ремесленники.

В общем правиле были исключения. Обычно на фоне рассказа о тяжелом положении русских земель в составе Золотой Орды говорят о привилегированном положении православной церкви, которая была вовсе освобождена от татарской дани. Действительно, пользуясь этим обстоятельством, русские монастыри начали разворачивать бурную экономическую деятельность, стали вовлекаться в производство и торговые отношения. Это предопределило важную роль церкви в хозяйственном развитии страны в последующий период. В обмен на эти поблажки русские священники должны были публично молиться за здоровье ордынских ханов и благословлять их правление.

Но церковь, оказывается, была не единственным бенефициаром новой социально-политической и экономической ситуации. Учитывая, что на Руси в то время серебро не производилось, единственным способом его собрать для выплаты «царского выхода» был торговый обмен. Поэтому ордынские власти не препятствовали развитию торговли в русских землях. Выражалось это в том, что попавшие под «татарское число» купцы, в отличие от прочих слоев податного населения (уплачивавших, как мы помним, татарскую «десятину» с каждого двора), платили налог, исходя из 3—5% от ежегодного торгового оборота (или 0,04% от стоимости имущества). Чтобы застраховать себя, торговые люди (по примеру новгородцев) объединялись в ассоциации и платили этот налог коллективно. Таким образом, разрушив городские укрепления и подавив вооруженное сопротивление горожан, татары отнюдь не стремились к полному уничтожению торговых и ремесленных посадов. В конце концов, уже в XIV в. данное обстоятельство сыграло свою роль в экономическом восстановлении старых или возникновении целого ряда новых русских городов, особенно ориентированных на волжскую торговлю. Правда, как убедительно показано в трудах академика Б. А. Рыбакова, качество ремесленных изделий, которые производились в русских землях после монгольского нашествия существенно уступает домонгольским образцам.

Довольно рано элитами Золотой Орды было осознано значение Великого Волжского торгового пути, который играл важную роль в транзитной торговле между странами Востока и Запада. Отсюда большое значение в ордынской экономике играла караванная торговля. Если опираться на археологические данные, то на пространствах бывшей Золотой Орды – от Дуная до Иртыша – зафиксированы 110 городских центров с материальной культурой восточного облика, расцвет которых пришёлся на первую половину XIV в. Общее же число золотоордынских городов, по всей видимости, приближалось к 150. Крупными центрами главным образом караванной торговли были города Сарай-Бату, Сарай-Берке, Увек, Булгар, Хаджи-Тархан, Бельджамен, Казань, Джукетау, Маджар, Мохши, Азак (Азов), Ургенч и др. Не случайно поэтому, что наибольшее развитие в начале XIV в. получили те русские города, которые были тесно связаны с Волжским путем: Коломна, Нижний Новгород, Ярославль и др.

Торговые колонии генуэзцев в Крыму и в устье Дона использовались Ордой для торговли сукном, тканями, льняным холстом, оружием, женскими украшениями, ювелирными изделиями, драгоценными камнями, пряностями, ладаном, мехами, кожей, медом, воском, солью, зерном, лесом, рыбой, икрой, оливковым маслом, а также рабами.

Из крымских факторий начинались торговые пути, ведущие как в южную Европу, так и в Среднюю Азию, Индию и Китай. Маршруты, ведущие в Среднюю Азию и Иран, проходили по Волге.

Внешние и внутригосударственные расчеты обеспечивались выпускаемыми деньгами Золотой Орды: серебряными дирехмами, медными пулами и сумами. Довольно много кладов с ордынскими монетами встречается с начала XIV в. и в русских городах. Это свидетельствует о вовлеченности русских земель во внутриордынский и международный товарообмен, росту которого способствовала созданная на пространстве бывшей Монгольской империи сеть дорог и четкая организация ямской службы. Я уже не буду говорить о неукоснительном соблюдении действующего законодательства. На первых же порах, когда русские земли еще не оправились от разгрома, торговля оказалась в руках иноземных купцов – в основном из Монголии, Персии и Средней Азии. Они в то же время получали от Орды право сбора ханской дани, что служило главной причиной народных волнений.

Эти обстоятельства позволили ряду историков, особенно евразийцев, утверждать, что ужасы экономического разорения русских земель есть позднейшая и в большей степени политико-идеологическая конструкция, которая имеет мало исторических доказательств, но зато очень удобна для оправдания социально-экономической отсталости и косности русских земель в последующее время. Для доказательства этой идеи противники татаро-монгольского ига часто упоминают суждения В. Н. Татищева, который, опираясь на недошедшие до нас источники, утверждал, что татарские подати не были обременительными для русских князей. Часто в связи с этим вспоминают свидетельства ряда московских летописей о том, что преемник Ивана Калиты на московском престоле Семен Гордый, правивший в 1340—1353 гг., помимо выплаты ордынского выхода, столько же средств отпускал на вспомоществование Константинопольскому патриархату, но эти траты для московской казны не были особо обременительными и пр. Из последних известных сторонников данной концепции можно назвать Л. Н. Гумилева, который также подчеркивал в большей степени позитивные факторы нахождения русских земель в составе Орды, нежели их отрицательные последствия.

Приведенные выше рассуждения были бы конкретнее, если бы мы чуть более четко понимали демографическую ситуацию в русских землях после нашествия. Если чисто математически попытаться на основе татарской переписи населения установить число жителей русских земель на 1259 г., то путем нехитрых вычислений и допущений мы получим цифру равную примерно 80 000 человек. Это очень мало даже для страны, пережившей нашествие. Поэтому есть обоснованное предположение, что значительная часть населения от этой переписи уклонялась различными способами. Но и это не главное. После нормализации русско-татарских межгосударственных связей Иваном Калитой и прекращения регулярных баскаческих экспедиций численность населения русских земель росла, а число «тем», как показывают источники, оставалось прежним, а в XIV в. даже сократилось после того, как юго-западные русские земли вошли в состав Великого Литовского княжества. Мы не знаем в точности, уменьшился или увеличился ханский «запрос» на оставшиеся налоговые округа. Но тем не менее эта гипотетическая сумма все равно раскладывалась на большее число налогоплательщиков, нежели раньше. А это, по идее, должно было сокращать налоговую нагрузку на каждую «соху» и «тьму». Данное обстоятельство было одним из факторов экономического подъема Московского княжества в первой половине XIV в.

Подводя краткий итог сказанному, я хочу заметить, что, по моему мнению, наложенное в 1259 г. татарское тягло было гораздо более тяжелым, как в материальном, так и в психологическом измерении, нежели «иго» более позднего времени. Это объясняется и степенью разорения русских земель после погрома 1237—1240 гг., и большими человеческими, технологическими, культурными, материальными потерями, связанными с ним. Однако в расчет надо принимать и другие факторы: политику московских князей, направленную на объединение русских земель, о чем мы будем говорить далее, связанное с этим налаживание внутренних торгово-экономических отношений и политических связей с Золотой Ордой, демографические факторы, постепенное преодоление последствий нашествия, а также вездесущую инфляцию и ряд более мелких экономических обстоятельств типа покупательной способности населения. Все эти вопросы до конца не прояснены не столько из-за нежелания их изучать или политической ангажированности исследователей, сколько из-за скудости имеющейся на сегодняшний день документальной базы.

Во второй части моего повествования я хотел бы осветить еще один аспект данной темы, который, как мне кажется, вам должен быть интересен. Учебники средней школы, рассказывая о татаро-монгольском иге, в основном сообщают об истории русских земель, вошедших в состав Орды. При этом вопрос об истории самой Золотой Орды остается нераскрытым. Я бы хотел нарушить этот сложившийся канон и немного охарактеризовать то государственное образование, в составе которого русские земли пробыли более четверти тысячелетия. Итак, улус Джучи в составе Древнемонгольского государства возник в связи с разделом Чингисханом своей империи между сыновьями в 1224 г. После возглавляемого Батыем «Похода в полночные страны», в ходе которого большая часть русских земель подпала под власть монголов, этот улус сильно расширился на запад. Его столицей стала зимняя ставка Батыя в Нижнем Поволжье – г. Сарай-Бату. Владения Джучиидов охватывали громадные пространства и простирались от Иртыша на востоке до Дуная на западе. Бату – первый правитель улуса Джучи после смерти своих дядей Угэдея (конец 1241 г.) и Чагатая (начало 1242 г.) пользовался наибольшим авторитетом. Несмотря на это, он до конца своей жизни оставался вторым после великого хана человеком в Монгольской империи, но так и не стал первым.

После смерти Батыя (1256 г.) власть в улусе Джучи перешла к брату Батыя Берке (1257—1266). Приняв в юности ислам, этот хан получил поддержку влиятельных и образованных кругов Волжской Булгарии и Средней Азии, где Берке рекрутировал многих чиновников своей администрации. Во время правления в улусе Джучи началось активное городское строительство. Это относится как к старой столице улуса – Сарай-Бату, так и к новым городам – Сарай-Берке, Сарай-ал-Джедид, Булгар и др. Берке приглашал из Персии и Египта учёных, богословов, поэтов, из Хорезма – ремесленников и купцов. Заметно оживились торговые и дипломатические связи со странами Востока. На ответственные государственные посты стали назначаться высокообразованные выходцы из Ирана и арабских стран, что вызывало недовольство монгольской и кыпчакской кочевой знати. Однако это недовольство пока не выражалось открыто.

Собственно, начало государственной независимости улуса Джучи от Каракорума связывается с именем преемника Берке ханом Менгу-Тимуром (1266—1282). В 1269 г. на курултае в долине реки Талас наследники Чингисхана и правители образованных им улусов Менгу-Тимур, Борак и Хайду признали друг друга независимыми государями и заключили союз против правившего в Китае великого хана Хубилая на случай, если он попробует оспорить их независимость.

Подобно Византии, которая официально именовала себя Империей ромеев (т. е. Римской империей), государство, именуемое в современных учебниках Золотой Ордой, в действительности так не называлось. В русских летописях слово «орда» изначально обычно означало войско. Его употребление в качестве названия страны становится постоянным с рубежа XIII—XIV вв. До этого времени во всех русских источниках слово «орда» использовалось без прилагательного «золотая». С XIX в. термин прочно закрепился в историографии и используется для обозначения государства, возникшего из улуса Джучи. Сочетание «Золотая Орда» в значении «золотой парадный шатёр» встречается в описании арабского путешественника Ибн Баттуты (вторая половина XIV в.) применительно к резиденции хана Узбека.

В собственно золотоордынских и восточных (арабо-персидских) источниках государство не имело единого названия. Оно обычно обозначалось термином «улус» с добавлением какого-либо эпитета («Улуг улус») или имени правителя («улус Берке»), причём не обязательно действующего, но и царствовавшего ранее. Наряду с этим в арабо-персидских источниках часто использовался старый географический термин Дешт-и-Кипчак.

Еще со времен окончания «Великого похода в полночные страны» улус Джучи, следуя традиционному военно-феодальному устройству кочевых государств, разделился на два крыла: правое (западное) и левое (восточное). Старшим считалось правое крыло, представлявшее собой личный улус Батыя. Запад у монголов обозначался белым цветом, поэтому правое крыло называлось Белой Ордой. Оно включало территории западного Казахстана, Поволжья, Северного Кавказа, донские, днепровские степи, Крым. Его центром был Сарай.

Левое крыло улуса Джучи находилось в подчинённом положении по отношению к правому и занимало земли центрального Казахстана и долину Сырдарьи. Восток у монголов обозначался синим цветом, поэтому левое крыло называлось Синей Ордой. Центром левого крыла был Орда-Базар. Ханом там стал старший брат Батыя Орда-Эджен. Каждое крыло поставляло в армию Золотой Орды определенное количество войск.

Крылья, в свою очередь, делились на улусы, которыми владели другие сыновья Джучи. Первоначально таких улусов было около 14. В начале XIV в. хан Узбек осуществил крупную административно-территориальную реформу, по которой улусы Золотой Орды стали возглавляться не детьми хана, а назначаемыми ханом улусными эмирами (улусбеками). Улусы делились на тумэны. Те, в свою очередь, имели более мелкие территориально-административные подразделения (тысячи, сотни, десятки), возглавлявшиеся соответственно тысячниками, сотниками, десятниками. Старшим должностным лицом над улусбеками был бекляребек, отвечающий за определенную группу улусов. Следующим по значению сановником – везирь. Во время ведения войны ханом назначался главнокомандующий действующей армии, именовавшийся джиганхиром.

В национально-этническом отношении Золотая Орда представляла собою довольно пеструю картину. Среди подвластных золотоордынским ханам народов были монголы, тюркоязычные народности (половцы, башкиры, огузы, волжские булгары), фино-угорские и славянские народности. Основную массу кочевого населения составляли кипчаки, которые, утратив собственную аристократию и прежнее родоплеменное деление, ассимилировали и тюркизировали сравнительно немногочисленную монгольскую верхушку. Со временем общим для большинства тюркских народов западного крыла Золотой Орды стало наименование «татары».

Расцвет Золотой Орды связан с правлением хана Узбека (1342—1357). Именно он провозгласил ислам государственной религией, пригрозив «неверным» физической расправой. Правда, эти меры не коснулись «русского улуса» с господствующей конфессией которого у Орды сложились неплохие отношения. Мы уже писали о том, что русская церковь была освобождена от ханских податей, а с 1261 г. по ходатайству Александра Невского в столице Золотой Орды г. Сарае была основана православная епархия.

Время правления Узбека отличалось жестокими нравами. Мятежи эмиров, не желавших принимать ислам, были жестоко подавлены. Русские князья, отправляясь в столицу Золотой Орды, писали духовные завещания и отеческие наставления детям на случай своей там погибели. Несколько из них, действительно, были убиты. Узбек построил город Сарай аль-Джедид («Новый дворец») и перенес туда свою столицу, много внимания уделял развитию караванной торговли. Торговые пути стали не только безопасными, но и благоустроенными. Орда вела оживлённую торговлю со странами Западной Европы, Малой Азии, а также с Египтом, Индией, Китаем. После Узбека на престол ханства вступил его сын Джанибек (1342— 1357), которого русские летописи называют «добрым».

Внутренняя история Золотой Орды наполнена борьбой за власть между различными ветвями потомков Чингисхана. Перевороты и мятежи чередовались с периодами спокойствия. Это, естественно, сказывалось на взаимоотношениях между ханами и русскими князьями. Неправильно считать, что русские земли были связаны с Ордой только необходимостью выплаты дани и участия в военных действиях Орды на внешних границах. В какой-то мере междукняжеские распри копировались и провоцировались подобными же междоусобиями, часто вспыхивавшими в самой Орде. Иными словами, консервация феодальной раздробленности в русских землях в период пребывания в составе Золотой Орды не была целенаправленной стратегией ордынских властей, а отражала в той же степени собственно внутреннюю ордынскую политическую практику.

Ещё при жизни хана Джанибека (1342—1357) некоторые улусбеки выступили против центральной власти в Сарае. Убийство в 1359 г. хана Бердибека (сына Джанибека) положило конец династии Батуидов, что стало причиной появления самых различных претендентов на ордынский престол из числа восточных ветвей Джучидов. В 60-е гг. XIV в. Золотая Орда вступила в затяжной конфликт с улусом Хулагу, владевшим территорией Персии. Это совпало с началом на этот раз длительной полосы внутренних неурядиц в самой Орде.

Воспользовавшись нестабильностью центральной власти, ряд областей Орды на какое-то время обрёл собственных ханов. Права на ордынский престол самозванца Кульпы сразу же были оспорены зятем и одновременно беклярибеком убитого хана Бердибека темником Мамаем (1335 (?) —1380). В итоге Мамай создал самостоятельный улус в западной части Орды, вплоть до правого берега Волги. Не будучи чингизидом, он не имел прав на титул хана, поэтому ограничился должностью беклярибека при ханах-марионетках из рода Батуидов.

Ханы на престоле в Сарае менялись с калейдоскопической быстротой. Их судьба во многом зависела от благосклонности купеческой верхушки городов Поволжья, которая не была заинтересована в сильной ханской власти для обеспечения функционирования Волжского торгового пути, доходы от которого служили основой экономического могущества Орды. По примеру Мамая другие потомки эмиров также проявили стремление к самостоятельности. Это время в русских источниках получило название «Великая замятня».

Смута в Золотой Орде прекратилась на время после того, как чингизид Тохтамыш при поддержке эмира Тамерлана из Мавераннахра (Тимура Тамерлана) в 1377—1380 гг. сначала захватил улусы на Сырдарье, а затем и престол в Сарае, когда Мамай вступил в прямой конфликт с Московским княжеством. Еще одним частым заблуждением, которое распространяется современными учебниками по истории России, является определение непосредственной причины распада Золотой Орды. Ей якобы стала Куликовская битва, в которой Дмитрий Донской нанес Мамаю сокрушительное поражение. Это не так. Хан Тохтамыш в 1380 г. разгромил собранные Мамаем после поражения в Куликовской битве остатки войск на реке Калке. После этого Мамай бежал в Крым, но был там убит. Таким образом, как это ни парадоксально, Дмитрий Иванович Московский и Тохтамыш, который в недалеком будущем осадит Москву и принудит московского князя возобновить выплату ордынского выхода, тогда неожиданно оказались союзниками в борьбе с Мамаем.

Окончательный приговор этому государству вынес все тот же Тимур Тамерлан, разгромивший основные ордынские силы под командованием Тохтамыша на Кондруче в 1391 г. и на Тереке в 1395 г. После этого он разграбил основные ордынские торговые центры на Волге, чем предопределил экономический коллапс и распад Золотой Орды на отдельные ханства.

В настоящее время существует несколько взаимоисключающих мнений относительно оценки пребывания русских земель в составе Золотой Орды. Классическая традиция исходит из крайне негативного отношения к этому и апеллирует к фактам деградации и стагнации социальных, экономических и политических отношений в русских землях в этот период. Среди аргументов сторонников этой версии называется выкачивание средств из русских земель в качестве ордынских податей и связанная с этим общая стагнация экономического развития, а также невосполнимые демографические потери, уменьшение городского населения и стагнация ремесла в русских городах, примитивизация агрокультуры, упадок культуры и пр.

Но есть и иные суждения. Так, представители государственной школы русской историографии в лице Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева и ряда других историков утверждали, что русское «единодержавие зародилось во время татарского завоевания как неизбежное последствие покорения страны и обращения в собственность завоевателя» (С. М. Соловьев) и соответственно процесс возвышения Москвы стал возможен только в условиях татарского ига. Таким образом, «объединение Руси вокруг Москвы было на добрую половину татарским делом» (Н. И. Костомаров). По мнению евразийцев, к которому примыкает концепция Л. Н. Гумилева, вассальная зависимость русских земель от Орды позволяла прибегать к помощи татар в обороне от внешних угроз, способствовала упорядочиванию политической организации русских земель, внедрению элементов централизации управления (хотя бы на уровне организации почтового сообщения) и ряд других обстоятельств.

Общепринятым на сегодняшний день является утверждение о больших культурно-поведенческих взаимозаимствованиях русского и других народов, населявших Золотую Орду. Это касается языка, одежды, еды, организации государственных институтов и отношения народа к этой организации.

Во всех случаях представляется, что под термином «монголо-татарское иго» следует понимать прежде всего политическое подчинение русских земель золотоордынским ханам. Правда, надо оговориться, что суверенитет русских князей над своими землями был сохранен, хотя и ограничен в отдельных своих частях. Что же касается социально-экономического разорения, то я бы не включал в него весь двухсотпятидесятилетний период «ига», а лишь его не самую протяженную по времени часть – первые 25—50 лет, бывших наиболее тяжелыми и разрушительными для покоренных русских земель. Затем, в ходе адаптации к новым условиям, их положение стало более терпимым и, в конце концов, переросло благодаря усилиям Ивана Калиты в широкую автономию. Напомню, что летописец писал о правлении Ивана Калиты и его ближайших преемников как о времени, когда «была оттоле тишина великая на сорок лет…». Как это было – поговорим в следующей главе.

Литература

Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Золотая Орда и её падение. – М.-Л., 1950.

Гумилев Л. Н. От Руси к России. – М., 1992.

Каргалов В. В. Феодальная Русь и кочевники. – М., 1967.

Каргалов В. В. Монголо-татарское нашествие на Русь. – М., 1966.

Насонов А. Н. Монголы и Русь. – М.-Л., 1940.

Храпачевский Р. П. Армия монголов периода завоевания Древней Руси. – М., 2012.

Хрусталев Д. Г. Русь и монгольское нашествие (20—50-е гг. XIII в.). – СПб, 2013.