Глава 38

Солнце ползло по небу все выше и выше, и сырая прохлада сменилась приятным теплом, а легкие утренние облачка и вовсе улетучились. Птицы лениво нарезали круги над головой, а другие, покрупнее, летали над тем местом, где товарищи Вихтиха оставили его тело.

«Идиот, идиот, идиот, – вновь и вновь повторяла Штелен. – Как только этот безмозглый болван дал ребенку себя убить? О боги, надеюсь, сейчас он просто не знает, куда деваться от стыда там, в Послесмертии». Когда она найдет его, то всегда будет припоминать ему эту оплошность. А когда она, убив мальчика, отомстит за Вихтиха, идиот-фехтовальщик будет перед ней в долгу. Она станет повелевать им вечно!

Бедект, ехавший впереди, оглянулся через плечо.

– Напрасно мы его не похоронили, – сказал он.

Штелен фыркнула и шумно сплюнула. Ее конь запрядал ушами от этого звука. Лошадь Вихтиха, которая шла позади, привязанная к седлу Штелен, попыталась замедлить ход, но тут же передумала, поймав взгляд обернувшейся всадницы.

– Засранец мертв, – сказала она. – Незачем тратить силы на протухшее мясо.

Бедект поморщился и промолчал.

– Да ты серьезно? – спросила она. – Вихтих сейчас, когда он мертв, стал заслуживать большего уважения? Ты именно после этого пересматриваешь свое отношение к людям? – Она харкнула и снова сплюнула. – О боги, ну ты и дебил.

Бедект отвернулся и сделал вид, что не слышал. Он успокаивающим жестом положил руку на шею Лаунишу. Угольно-черный боевой конь скосил глаз, стараясь держать Штелен в поле зрения.

«Ну и ладно», – подумала она. Иногда ответы лучше и не получать.

Несколько минут они ехали в неловком молчании.

– Мы догоним Моргена до конца дня, – сказала Штелен.

– Ты уверена? – спросил Бедект, стараясь что-то разглядеть среди деревьев. – Он может быть где угодно.

Штелен закатила глаза, хоть Бедект и находился к ней спиной.

– Кто же от меня может что-то скрыть. И уж точно никто этого не сумеет сделать, когда я что-то действительно захотела получить. А я этого хочу, так что у меня никто не сможет это отнять.

Бедект кивнул, и она решила, что он ее понимает. Пусть Вихтих и был манипулятором и высокомерной дрянью, но он был их другом. Морген умрет за то, что убил его. Если кому-то и дозволялось убить Вихтиха, так это ей. Морген отобрал у нее эту возможность.

– В любом случае, в лес он не направится, он боится испачкаться. Он пойдет по дороге.

Штелен скакала впереди и задавала быстрый темп. Бедект тащился позади. «Похоже, старый козел – черт, так его всегда называл Вихтих, – на самом деле не хочет мальчишку поймать». Ну и ладно. Если у него кишка тонка на это решиться, то она-то уж вполне способна прикончить маленького ублюдка. Она сделает это для Вихтиха. Она сделает это для Бедекта. Очень уж мягким становится старик.

Она придержала коня, чтобы он нагнал ее.

Только уже ближе к вечеру Бедект наконец заметил мальчика – маленькую фигурку, с трудом переставлявшую ноги, в нескольких сотнях ярдов дальше по дороге. На мгновение он почувствовал досаду. Почему же мальчишка не мог уйти под деревья и просто скрыться?

– Штелен.

– Хм-м? – Она оторвала наконец взгляд от затылка своей лошади.

– Вот и мальчик. Давай действовать осторожно. Приближайся медленно, не угрожай. – Она нахмурилась, и он добавил: – Мы не знаем, на что он способен.

Она ничего не сказала – просто посмотрела на него, и ее желтушные глаза превратились в узкие осколки гнева.

Они погнали лошадей легкой рысью и настигли Моргена. Если даже мальчик их и услышал, он никак не отреагировал. Он шел, склонив голову, и отколупывал пятнышки засохшей крови с ладоней. Под ногтями у него тоже была запекшаяся кровь. Бедект развернул Лауниша, преградив мальчику путь.

– Морген, – спокойно сказал он, спешиваясь перед ним.

Мальчишка поднял взгляд и встретился с ним глазами.

– Простите, – произнес он. – Я пытался пре-дупредить… – Покрасневшими глазами он осматривался, будто пытаясь что-то отыскать. Кивнув в сторону дороги, он сказал: – Вот и он.

Бедект посмотрел туда. «Ничего нет, кроме кучи камней».

– Про что это ты? – спросил он.

Морген махнул рукой, будто пытаясь охватить все сразу.

– Иногда знание просто не дается. Тем не менее вам приходится сделать выбор. В какой-то момент нужно решить, кому – или чему – доверять.

Штелен соскользнула с лошади и встала рядом с Бедектом; рука ее угрожающе лежала на рукоятке меча.

– Ты убил Вихтиха, маленький ублюдок.

– Я вынужден был это сделать. Мне показал огонь.

Морген взглянул на Бедекта пустыми глазами. «О боги, глаза у него сейчас совсем как у Вихтиха».

– Огонь? – переспросил Бедект.

– Он думал, что ему можно меня использовать, – неожиданно яростно прорычал Морген. Никогда прежде Бедект не слышал, чтобы мальчик говорил с такой злобой.

Штелен отпихнула Бедекта в сторону.

– Ты можешь вернуть его? – спросила она. Бедект увидел на тощем лице Штелен отчаянную надежду.

– Да. Но я не стану этого делать.

Меч Штелен с шипением выскользнул из ножен и засверкал на солнце, и Бедект задумался, есть ли на свете еще что-нибудь, о чем она заботилась бы так же тщательно, как о своих клинках.

– Может, ты еще передумаешь, – холодно и спокойно сказала она.

– Нет.

– Я убью тебя.

– Вы попробуете это сделать.

Бедект видел, как Штелен осознает смысл сказанного – ее лицо изменилось, и прозвучавшие слова прошлись будто пожаром по сухой листве.

– Сволочь.

Штелен двинулась вперед.

Доставать оружие было некогда, и Бедект пихнул ее в бок с такой силой, что она, раскинув руки, отлетела и упала в дорожную грязь.

– Штелен…

Она оказалась на ногах еще до того, как он договорил ее имя. Бедект пожалел, что потратил время на разговор, вместо того чтобы отвязать свой топор от седла Лауниша.

Штелен приготовилась напасть, и глаза ее были полны смерти.

– Он убил Вихтиха, – прошипела она. – Он умрет.

Бедект встал между ней и мальчиком. Он заговорил быстро, отчаянно пытаясь убедить ее – по крайней мере, сыграть на ее жадности:

– Он нам нужен. Ты же сама сказала, Вихтих – просто испорченное мясо. Этот мальчик сделает нас богатыми. Но только если он будет жив. – По ее лицу он понял, что сказал что-то не то. Потому что теперь казалось, что не мальчика она собирается убить; по ее виду можно было предположить, что она хочет убить самого Бедекта.

«О боги. О женщины. Кто их разберет?»

– Ублюдок! – сплюнула она, нацелившись клинком ему в сердце. – Это его тело – испорченное мясо. А Вихтих – все равно наш друг. Он – один из нас. Он умер, когда ты убежал. – Она стала наступать, и Бедект попятился, все так же прикрывая своей спиной мальчика.

«Вот черт, она до сих пор за это на меня злится?»

– Я не убивал его. Ни тогда, ни сейчас. Это не моя…

– Трус.

– Трус? – Бедект рассмеялся. – Давно ли ты со мной знакома? Думаешь, в моих правилах никогда не спасаться бегством? Когда за вами приходит с полдюжины териантропов, только идиот останется с ними сразиться.

– Этот идиот был нашим другом. – С клинком в руке она прыгнула вперед, и Бедект метнулся в сторону. Он резко бухнулся о землю, выдохнув от удара весь воздух из легких. Когда он поднялся на ноги, по боку у него струилась кровь из длинной раны, тянувшейся вдоль ребер. «О боги, как же она быстро это делает». Он бросил взгляд на Лауниша и на свой топор, и она злобно рассмеялась. – Забудь об этом, старик.

Бедект стал отступать, двигаясь по кругу, а она начала преследовать его, делая выпады, будто в танце.

– Я спас тебе жизнь, – в отчаянии произнес он. – Помнишь? От альбтраум.

– Именно поэтому мне будет больно, когда я тебя прикончу. – Последовала новая серия стремительных атак, и она то и дело наносила колющие и рубящие удары.

Бедект отступал перед ее натиском, нырял и уворачивался. Когда она дала себе передышку, Бедект хрипел, и у него шла кровь из десятка длинных ран. В легких его пылал огонь. «Она с тобой играет». Внутри у него стала нарастать былая ярость, призывающая убивать. Он попытался придушить это чувство, загнать его поглубже и оставить там. Нужно ее убедить.

– Штелен, – с трудом проговорил он, – если ты убьешь мальчика, то победа будет за Геборене. Он Вознесется и станет богом. А мы ничего не получим. Выйдет, что Вихтих умер напрасно.

Она перестала наступать и посмотрела на него с жалостью.

– Дебил, – ответила она. – Вихтих и вправду умер напрасно. От того, что ты получишь за мальчика выкуп, смысла у его смерти не прибавится. А Геборене… – Она рассмеялась похожим на лай смехом, в котором слышалось отвращение. – Не умнее тебя будут. Те, кого ты убиваешь, служат тебе в Послесмертии. Это закон. – Слова извергались из нее потоком. – Я убью мальчика, и он будет служить мне. В Послесмертии мне будет служить бог. – Она замолчала и всхлипнула. – Думаешь, только у тебя могут быть планы? Тебе кажется, я не могла все хорошенько обдумать? Такого конца нужно было ожидать с самого начала, с того момента, когда мы его увезли с собой. Как ты вообще мог мне доверять? Я же клептик, я беру. Забираю у всех. Как бы я тебя ни любила. – По лицу ее лились слезы. – Сейчас дух Вихтиха здесь, он наблюдает за нами и ждет, когда за него отомстят. И я отомщу за него.

– Нет, вы не правы, – сказал Морген из-за спины Бедекта. – Дух Вихтиха сейчас…

– Заткнись, черт возьми! – рявкнул Бедект.

Слишком поздно. Штелен с рычанием бросилась на Моргена; кровавый поток чувств будто вышиб у нее из головы все мысли о том, чтобы убить Бедекта. Бедекту показалось, что время словно замедлилось: в своей ярости она стала неосторожна. Уклонившись от ее атаки, он врезал ей в горло жесткими пальцами своей искалеченной левой. Ударом ее оторвало от земли, и она, скорчившись, упала на грязную дорогу. Лежа комочком, она издала сырой задыхающийся звук, будто пытаясь втянуть воздух в смятую трахею. Бедект стоял над ней, раздумывая, стоит ли наклониться и посмотреть, что с ней стало, или воспользоваться возможностью и добежать до своего топора.

Он опустился возле нее на колени и перекатил ее на спину, готовый защищаться. Лицо у нее посинело, глаза выпучились, язык вывалился. Она дернулась, стараясь хоть сколько-то воздуха набрать в легкие через поврежденные дыхательные пути. Скрюченными пальцами вцепилась она ему в рукав, умоляя.

Бедект успокаивающе положил ей ладонь на лоб.

– Все будет хорошо, – сказал он. – Морген, исцели ее. Скорее. Она умирает.

Морген не двигался и ничего не говорил. Он стоял и смотрел на нее широко раскрытыми глазами.

– Да черт возьми, ребенок! Исцели ее. Исцели ее, как меня тогда. – Бедект протянул руку к мальчику, но тот попятился.

– Все так, как я это видел, – прошептал Морген. – Отражения не лгали.

– Исцели ее!

– Она умрет здесь. – Морген попятился еще дальше. – Она будет ждать вас.

Бедект выругался на мальчика и повернулся обратно к Штелен. Мучившие ее судороги ослабели, а лицо и язык, будто от злобы, стали крапчато-фиолетовыми. Она слабо цеплялась за рукав Бедекта.

– Есть шанс, – сказал он. – Есть шанс. – Он толкнул Штелен, так что она упала плашмя на спину, и вытащил один из ее маленьких ножей из того места, где он у нее был припрятан. У нее широко распахнулись глаза от страха. – Все в порядке, – тихо сказал он. – Я видел, как это делают. Один раз. На поле боя. Давно. – Он остановился, приставив клинок ей к горлу чуть пониже того места, где он сплющил ей трахею. «Получится ли у него?» Он не мог вспомнить, как дело закончилось тогда, в последний раз. – Морген, – отчаянно спросил он, – это поможет?

Морген взялся за камень, который, как он заранее знал, лежал у обочины дороги. Он приподнял камень, прохрипев от натуги, и подобрался к Бедекту сзади, держа тяжесть двумя руками. Мальчик изо всех сил старался не думать о том, какая грязь налипла на камень снизу. Он постарался не обращать внимания на ощущение чего-то скользкого и извивающегося, проползшего по его пальцам. Все, что он видел, сбылось. И это тоже должно случиться.

– Морген, это сработает? – спросил Бедект.

Глядя на широкую мускулистую спину седого бойца, он поднял камень над головой.

– И да и нет.

Бедект обернулся, и Морген обрушил на него камень с такой силой, на которую только был способен. Раздался тошнотворный треск, и Бедект рухнул на Штелен. Она изо всех сил попыталась столкнуть его с себя, но он был такой тяжелый, а она так ослабела, что это оказалось невозможным.

Морген шагнул туда, где Штелен могла бы увидеть его из-под массивного тела Бедекта, придавившего ее.

– Простите, – сказал он.

Она прекратила попытки выбраться и смотрела на мальчика со жгучей ненавистью.

– Если бы вы убили меня, мы стали бы проклятьем всего Послесмертия. Вы нездоровы. Вы… вы безумны. Вы всех ненавидите, даже тех, кого любите. А себя ненавидите больше всего.

У нее пеной пошла слюна. Возможно, она пыталась плюнуть в него.

– Но еще не поздно. Послесмертие – всего лишь еще одна жизнь, но по другим правилам. Это возможность искупить вину, исправить ошибки прошлого. Там можно обрести искупление. Если захотите.

Желтушные глаза Штелен потускнели, расфокусировались. Она умоляюще протянула руку к нему, будто просила, чтобы к ней последний раз прикоснулся человек перед тем, как она отойдет в следующий мир.

Морген поморщился от вида этой грязной ладони и неровных ногтей с грязью под ними. За много лет эти руки пролили так много крови.

– Нет, – сказал он, пятясь. – Я знаю, что у вас в другой руке нож.

Она умерла, не издав ни звука, со странной улыбкой.

Когда он почувствовал, что она уже мертва, Морген осторожно вытащил нож, который у нее был припрятан; языки пламени все правильно ему показали. Во многих будущих ей удавалось убить его, когда он из жалости подходил поближе. Эти возможности были такими мрачными, что в них не хотелось вглядываться. Жизнь после смерти, которая пройдет в служении человеку, не способному любить даже себя… в этом не найти искупления.

На западе заходило солнце, рисуя прекрасные картины из оранжевых и красных завихрений, нежных пастельных мазков тепла. Его манили красивые холмы Райхвайте, обещавшие ему свободу от его будущего. Морген повернулся спиной к этим обещаниям. Все равно это только иллюзия.

Бедект застонал, но не двигался, и Моргену было радостно думать, что этот великан еще жив. Отражения тогда обещали, что так будет.

– Да эта голова потверже камня, – прошептал Морген.

От непривычных усилий у него болели руки. Его изнеженная жизнь у Геборене Дамонен не подготовила его к физическим нагрузкам. По правде говоря, они вообще почти ни к чему его не подготовили.

«Не имеет значения: мои отражения направляют меня на верный путь».

Морген оставил заходящее солнце за спиной. Небо на востоке потемнело. Там были огонь и боль, рабство и, возможно, – всего лишь возможно, но не наверняка, – искупление. Держа перед глазами клинок Штелен, он смотрел на собравшиеся там отражения.

– Мне нужно идти пешком или взять одну из лошадей? – Он посмотрел, как они беззвучно изобразили ответ, и устало понурил плечи. Он продолжит делать то, что должен.

Оставив Бедекта, Морген ковылял на восток. Ступни будто налились свинцом. Ноги были как из промокшей древесины. Старый воин поднимется и последует за ним. Почему? Морген даже не мог приблизиться к разгадке. Знание будущего не давало ему возможности понять те причины, которые его породили. Он видел только результаты и ничего больше. В этом была его слабость, этого ему не хватало. Значение имеют те решения, которые принимаешь. По крайней мере, им положено иметь значение. Стал бы он реагировать по-другому на возможные варианты будущего, свидетелем которых он был, если бы знал причины, заставляющие действовать людей, которых касается это будущее? Возможно, он уже лишил кого-то надежды на искупление. Этого он не мог знать.