Глава 5
Встреча
Никита оставался в клинике до утра, наблюдал за пациентом. Кровь переливали, растворы, всё же кровопотеря была большая. Утром позвонил Артём Витальевич, бросил коротко в трубку.
– Зайди.
Уже в кабинете главврач сказал:
– Сегодня можешь отдыхать. А за труды держи.
И выложил на стол тоненькую стопку баксов. Никита в карман сунул.
– За пациентом дежуранты присмотрят.
Никита поблагодарил. Он в самом деле устал, хотел помыться, побриться, поспать.
– Спасибо.
Вернувшись в квартиру, лёг спать. Успел подумать с благодарностью о главном. Всё же заботится о сотрудниках, отпустил отдыхать после трудной ночи. Как оказалось, главврач был хитрее, дальновиднее. Когда на следующий день Никита вышел на работу, пациента в отделении не оказалось. Никиту холодный пот пробил. Умер? К шефу пошёл.
– День добрый, Артём Витальевич!
– Знаю, зачем пришёл. Ночью его забрали.
– Как забрали, кто?
– Братки. Я предостерегал – наблюдение нужно, капельницы, уход. Они мне – обеспечим.
– Фу! Я уж испугался.
Никита помялся.
– Неделю бы мне в счёт отпуска.
– Ладно, заслужил. Пиши заявление. С какого числа?
– С седьмого. Хотя нет, Рождество и выходной. Стало быть – с девятого.
Никита заявление написал, а через час в клинику полиция нагрянула. В сопровождении главврача все палаты осмотрели.
– Вы хирург? – спросил полицейский.
– Именно так.
– Не поступал ли в отделение мужчина с огнестрельным ранением?
– В первый раз слышу. Если бы поступил, я сообщил, совместные приказы МВД и Минздрава знаю.
Осмотрев всех пациентов в палатах, даже заглянув в туалеты и подсобные помещения, полицейские ушли. Никита представил, что было бы, если бы раненый был в отделении. День пролетел в заботах. Уже собираясь с работы, нашёл визитку, позвонил соседу по столу на новогоднем застолье у Андрея. Договорился с утра быть, купить путёвку в Питер.
Всё сладилось быстро. Два часа и у него нужные бумаги на руках. Сумку собрал ещё вечером. Впрочем, вся поклажа уместилась в небольшой спортивной сумке – бритва, запасные носки, бельё. Много ли мужчине надо на неделю? И вот он уже мчит в поезде. Пять часов и Московский вокзал Петербурга, точная копия Ленинградского в Москве. Строились они по одному проекту известного архитектора Тона. Сразу в гостиницу, в холле и турбюро оказалось. Расположился в номере. По причине позднего времени сегодня экскурсий нет. Пошёл полюбоваться Нев-ским проспектом, главной улицей города. Красив город. Всё же молодцы питерцы, сохранили Питер в первозданном виде. При Лужкове в Москве в центре старинные здания снесли, построили безликие торговые центры. Туристы, что иностранные, что наши, едут поглядеть исторические здания. Прогулка затянулась, ибо длинен Невский, если идти пешком от Дворцовой площади до Невской Лавры. С утра вместе с другими экскурсантами в Михайловский замок, потом в храм Спас на Крови, последним посетили Петропавловскую крепость. Впечатляли равелины и толстенные стены, а ещё тюрьма Трубецкого бастиона. Впечатлений масса, устал и проголодался.
Группу туристов высадили из автобуса в четыре часа пополудни. В гостиницу идти передохнуть? Рано, не для того приехал он в Питер, чтобы в гостинице отдыхать. Прошёлся по Невскому проспекту, постоял у бывшего магазина Елисеева. Уж больно забавные движущиеся фигурки в витрине, особенно повар со сковородкой. Из дверей запахи дразнящие. Не выдержал, зашёл и был удивлён. Оказывается, над магазином есть фирменный ресторан. У голодного человека нюх обостряется. Был бы сыт, прошёл мимо. То ли поздний обед получился, то ли ранний ужин.
Кормили вкусно, не отнять, но дорого. Впрочем, на Невском и магазины самые дорогие в городе. На обратном пути в книжный магазин зашёл, довольно долго выбирал книги в медицинском отделе, нашёл интересную монографию, купил. Будет что вечером почитать. В гостинице душ принял, за чтение взялся, да так увлёкся, что спохватился в два часа ночи. Улёгся спать, да едва не проспал. Приводил себя в порядок как по тревоге. Пятнадцать минут на всё про всё и он уже у автобуса. Экскурсовод фамилию спросила, поставила галочку напротив его фамилии на листке и автобус тронулся. Пробки в Питере на узких и старых улицах в центре не меньше московских. Сегодня по плану посещение Царского Села. Не успели квартал проехать, как на их глазах авария. Две легковушки столкнулись на светофоре. Один разиня другому в корму въехал. И всё бы ничего, повреждения небольшие, но одна машина пешехода задела, молодого парня. Народ любопытствующий сразу собрался. Кто-то по телефону «Скорую» вызывает и полицию, но большинство снимает происшествие на телефоны. Вот же мерзкое занятие, никто на помощь пешеходу не кинулся. А парень не встаёт. Как говорится, дурака работа любит. Никита встал, попросил водителя открыть дверь. Экскурсовод предупредила.
– Мы ждать не можем, у нас по времени.
– Езжайте.
Никита к парню подбежал. С проезжей части его на тротуар перенесли. Одного взгляда хватило, чтобы понять – нога в голени сломана. Никита на четвереньки присел, штанину задрал. Так и есть! Обе кости – большая и малоберцовая сломаны, голень деформирована, смещение большое, стопа в сторону вывернута. У парня явно болевой шок, бледный. Рядом с парнем девушка. Никита спросил.
– На «Скорую» звонили?
– Да, сказали скоро будет.
Автобус экскурсионный уже ушёл, и Никита пожалел, что выскочил. Тем более уже завывания сирены слышны, а вскоре карета «Скорой» подкатила. Бригада вышла. Никита доложил.
– Перелом обеих костей голени со смещением, болевой шок.
– Коллега? – спросил врач «Скорой».
– Хирург.
Медики со всем тщанием, осторожно, переложили пострадавшего на носилки. Парень отключился. Фельдшер шприц достал, обезболивающее ввести.
– Кто-нибудь фамилию пострадавшего знает? – спросил врач.
Никита плечами пожал, посмотрел на девушку. Он думал, они пара.
– Нет, я просто прохожая.
«Скорая» с сиреной укатила, толпа зевак быстро разошлась.
– Ой, у вас брюки на коленях вымазаны, – сказала незнакомка.
Вот же досада! На питерских улицах, как и в Москве, дороги поливают реагентами. Льда не видно, но грязь на мостовой и тротуарах. Плохо, что брюки у него единственные, джинсы. Ехал-то на неделю, зачем весь гардероб тащить? Это у женщин мода скверная, на отдых чемодан битком нарядами набивают, смена на каждый день.
Когда парня «Скорая» увезла, была мысль – вызвать такси и в Царское Село, чтобы на экскурсию успеть. А теперь все планы рушатся. Куда идти в грязных брюках? Вроде в гостинице прачечная была, но если брюки отдаст туда, как до номера идти? Есть услуга – могут из номера забрать, тогда и вовсе без штанов сидеть придётся. Девушка посмотрела на огорчённое лицо Никиты.
– Вы приезжий, вам помочь?
– Москвич с недавнего времени. Подскажите, где магазин мужской одежды поблизости.
– Я могу вас проводить, это почти по пути.
– Буду признателен. Меня Никитой звать.
– Меня Анастасией.
Пару минут молча шли. Никита себя ругал в душе. Зачем выскочил из автобуса? Теперь экскурсия без него пройдёт, а хотелось посмотреть. И брюки покупать надо, хорошо, если по длине подойдут. Которые на нём, пришлось укорачивать и подшивать.
Девушка провела его к магазину мужской одежды. По пути разговорились. Никита отметил про себя – умна, начитанна, с юмором всё в порядке. И красива, но не броской красотой. Эти ямочки на щеках, пухлые губки, правильный римский нос, минимум косметики, лишь подчёркивающей природную красоту форм. Что скрывать? Понравилась. У магазина остановились, Никите расставаться не хотелось, но и в грязных брюках идти с девушкой тоже не след. Никита робким никогда не был, но и бесцеремонным тоже.
– А что вы делаете после работы?
– Отдыхаю.
– Боюсь показаться назойливым, но хочу пригласить вас на ужин в кафе.
Уловил сомнение в её взгляде. Наверное, такие предложения она слышала не раз, особенно от нагло-бесцеремонных гостей с южных рубежей Родины. Отказ для каждого мужчины – удар по самолюбию. Девушка медлила, и Никита вытащил из кармана визитку.
– Если захотите, позвоните мне после работы. Ещё раз спасибо.
Никита резко повернулся и вошёл в магазин. Через зеркальное стекло витрины было видно, как Настя прочитала визитку, повертела её в руках. Рядом стояла урна. Выбросит или положит в сумочку? Очень не вовремя подошла продавщица.
– Чем я могу помочь?
Никита на секунду отвлёкся, а когда отвернулся, девушки уже не было.
– Брюки нужны, испачкал.
Нашлись и брюки по размеру и джинсы. В джинсах удобно на экскурсии ходить, на работу добираться – не мнутся. Конечно, можно и в кафе, но Никита был воспитан консервативно, он не техасский фермер, а потому купил и брюки и джинсы. Тут же, в примерочной кабине, переоделся, испачканные брюки в пакет положил. Девушка за прилавком протянула пакет.
– Будем рады видеть вас ещё.
– Спасибо. Подскажите, где у вас в городе есть приличное кафе?
– Это, смотря какие у вас вкусы и кошелёк.
Очень уклончивый ответ. Никита вышел, сразу к урне шагнул, заглянул. Визитки не было, знак хороший. Прохожая, пожилая женщина, при виде Никиты, разглядывавшего содержимое урны, сморщила нос.
– О, времена, о нравы!
Никите неудобно стало. Выглядит он прилично, а ведёт себя как бомж. Добрался до гостиницы, отдал брюки в стирку, пакет с джинсами в номер закинул. Разговорил таксиста у гостиницы.
– Не подскажете, в какое кафе с девушкой пойти, чтобы уютно, вкусно и не громко.
– Эка хватил, приятель.
Таксист подумал, произнёс пару названий. Никита не знал, где они находятся. Таксист протянул визитку.
– Надумаете ехать, звоните, подброшу.
Никита отправился в музей «Левша», что недалеко от Невского. Вся выставка в двух комнатах, но интересно. Какие миниатюры люди создают! Времени до вечера ещё много, съездил в Кунсткамеру. Понравился Готторбский глобус в мансарде, старинный, огромный, в котором сидеть можно. Снаружи континенты и океаны, а внутри – звёздное небо. С Васильевского острова пешком отправился через Дворцовый мост, вид открыточный на Зимний дворец. Однако ветер на мосту сильный, холодно, чай, не лето.
Уже решил на троллейбус сесть, в гостиницу ехать, как смартфон зазвонил.
– Да!
– Это Анастасия.
– Скажите, куда подъехать, я скоро буду.
Девушка назвала адрес. Никита руку поднял, тут же остановилась машина, не такси.
– Подбросишь до Литейного?
Никита номер дома назвал.
– Триста.
– Поехали.
Уже через десять минут Никита на месте был. Отзвонился, чтобы не торчать на тротуаре, как три тополя на Плющихе.
– Я на месте.
Девушка почти сразу вышла.
– Предлагайте, где посидим, вы местная, вам лучше знать.
– Я не местная, из Пскова. Сюда учиться приехала.
– Вы же сказали – работаете?
– Жить-то на что-то надо.
Никита назвал кафе, что предложил таксист.
– Это дорого.
Видимо – цену копейке знает. Ещё один плюс, не транжира и не халявщица. Наглых Никита не любил, в клинике среди богатеньких пациентов хватало, насмотрелся.
– Тогда ведите, а если далеко, машину перехватим.
Девушка сразу на брюки Никиты посмотрела.
– Купили?
– Вынужден был.
– Тут недалеко.
Кафе оказалось итальянской тратторией, сетевой. Когда по ступенькам спускались в полуподвал, Настя предупредила.
– Ненадолго, хорошо?
– Как скажете.
Разделись, уселись за столик, подошла официантка, предложила меню для ознакомления. В итальянском ресторане Никита никогда не был. Меню и фото изучал обстоятельно.
– Вы что-то предпочитаете или мне самому заказать?
– Лучше вы.
Никита заказал, что на фото выглядело аппетитно, а ещё вина. Итальянцы знают в этом толк. Что понравилось – музыка не громкая, не оглушала, можно спокойно говорить. Удивила официантка. Выслушала заказ и ничего не записала в блокнотик, как делают все её коллеги. Довольно быстро принесли заказ. Для начала вино и тонко нарезанная ветчина разных сортов. Никита попробовал. М-м-м! Божественно вкусно! Девушка, видимо, проголодавшись, не жеманилась, ела с аппетитом. А вино лишь пригубила. Ещё один плюс в копилку её достоинств.
– Позвольте узнать, где вы учитесь?
– В СПбГУ, в университете, на биолога, третий курс.
– Достойно.
Просидели часа три, время за разговором летело незаметно. Потом Настя посмотрела на часы.
– Мне пора.
– Я вас провожу.
Как всегда, у ресторанов стояли такси.
– Садимся.
– Я далеко живу, на окраине квартиры дешевле.
– Ничего, не разорюсь.
Никита довёз, галантно двери открыл. Настя сказала:
– Не приглашаю, мне ещё к завтрашнему дню готовиться надо, да и знакомы мы мало. За вечер спасибо.
– Разрешите позвонить?
– Если захотите. До свидания.
Уже хорошо, не сказала – прощайте. Никита снова в такси уселся, назвал гостиницу. Таксист, пожилой дядька, сказал:
– Не упусти девку, дураком будешь.
– Почему?
Никите интересно стало.
– Не шалава, я таких за версту чую, повидал.
И больше до гостиницы не произнёс ни слова. Надо же, сразу разглядел. Никита и сам хотел продолжить знакомство. Остепеняться пора, да только не нашлась раньше такая, с кем семью хотел бы создать.
Утром снова экскурсия – Инженерный замок и обзорная экскурсия по городу. Очень занимательно! Никита впитывал впечатления, как губка. Освободились в шестнадцать часов. Никита сразу стал звонить Насте. Девушка говорила с ним доброжелательно, но от встречи отказалась.
– Времени нет, вы не обижайтесь. Учить много надо, не успеваю.
– Завтра позволите позвонить?
– Лучше послезавтра, я зачёты сдам.
– Тогда до встречи.
Никита сам сходил в кафе, прошёлся по вечернему Питеру. Многолюден город, люди с работы и учёбы идут, а ещё туристы. Раздражали крикливые китайцы. Гости из Поднебесной перекрикивались, плевали на тротуар. М-да, это не учтивые и вежливые японцы. Следующий день был от экскурсий свободен, и Никита нагрузил его до отказа. Аничков дворец, Артиллерийский музей, железнодорожный музей, выставка старинных автомобилей и мотоциклов. В Москве как-то выбраться времени не оставалось. Впрочем, как ни старайся, в Питере за неделю тоже всё посмотреть не удастся. Да ещё зима, в Петергофе фонтаны не работают, а без них обаяние нижнего парка уже совсем не то.
Следующим днём поездка в Кронштадт. Величественный Морской собор, чугунная мостовая, задумка сподвижника Петра, князя Меншикова. Когда освободился, созвонился с Настей. На встречу согласилась.
– Можете меня поздравить, все зачёты сдала. Теперь экзамены, потом каникулы. Домой поеду, в Псков, к родителям.
– Это святое, родителей забывать нельзя. Куда идём?
– Мне всё равно.
На Невском ресторанов и кафе полно. Никита выбрал первый попавшийся. Славно посидели, поели и потанцевали, вечер пролетел очень быстро. Никита снова отвёз девушку на такси. В гости не набивался, тем более Настя ещё в ресторане обронила фразу.
– Я девушка консервативная, такой воспитали.
Вроде мимоходом сказала, но Никита намёк понял.
– Настя, мне два дня осталось, потом в Москву. Можно ещё раз с вами увидеться?
– Только недолго, если не хотите, чтобы я экзамены провалила.
– Упаси боже! Тогда послезавтра?
– Хорошо.
Два дня Никита посещал разные музеи и выставки. Сюда бы летом приехать, а зимой погода донимала. То снег, то оттепель, с Финского залива влажный ветер, утром гололёд, днём сосульки падают с крыш, едва солнце выглянет. И по рекам на экскурсионных корабликах не поплаваешь, реки льдом покрыты. И всё равно, влюбился в этот город Никита. Здесь даже воздух не такой, как в суетной Москве. Столица, она больше деловая, а у Питера своя аура, свой флёр.
На последней встрече Никита пригласил Настю в Москву.
– Приезжайте, город покажу.
– Ой, у меня учёба. Если только летом.
– Предложение остаётся в силе.
– Встретится вам кто-нибудь, забудете меня до лета. Дожить ещё надо.
– Вы рассуждаете, как старушка, – пошутил Никита.
Расстались тепло. Никита в гостиницу поехал. Вещи уже собраны, поезд отходит через час. Билет был на обычный поезд, не «Сапсан». Поезд всего ночь идёт, можно выспаться. В купе спится хорошо под перестук колёс, покачивание. Крепко уснул, разбудила уже проводница.
– Подъезжаем, не забывайте вещи!
Перрон Ленинградского вокзала, точная копия Московского в Питере. До дома на метро добрался, поклажа лёгкая. На такси ехать – жаба душила. На вокзалах таксисты большей частью нелегальные, цены ломят несусветные.
Сумку в квартиру забросил, сразу в магазин, холодильник пустой пополнять надо. По возвращении душ принять успел, поджарил стейк, кофе не спеша выпил, за ноутбук сел. Электронной почты за время отсутствия накопилось много, да большая часть фактически спам. О работе подумалось, завтра выходить. Вот помяни чёрта всуе, он и появится. Мобильный зазвонил, на номер глянул – главврач.
– Здравствуйте, Никита Алексеевич!
– Добрый день, хотя чувствую я, не такой он и добрый, если вы звоните.
– Ты прозорлив. Дома?
– Только приехал.
Артём Витальевич в разговоре то на «вы», то на «ты» переходил. Никита уже знал его манеру говорить, так бывало, когда главный нервничал. Видимо, и сейчас ситуация была напряжённая.
– Подъехать можешь?
– Легко.
– Тогда жду.
За время короткого отдыха Никита по работе соскучиться не успел. До клиники недалеко, быстро пешком добрался. В кабинете у главного консилиум. Заведующий хирургическим отделением, врач ультразвуковой диагностики Костылёв. Никита поздоровался, в кресло сел. Артём Витальевич попросил.
– Посмотри пациента из третьей палаты, он там один. Потом поделишься мнением.
Никита переоделся в ординаторской. Не идти же к пациенту в повседневной одежде? Пациент – молодой парень, на лице страдальческое выражение. Никита опрос начал, в медицине это называется сбор анамнеза – жизни, болезни. Заболел внезапно, вчера, как это часто бывает у молодых. Анамнез не отягощён. Начал осмотр. Живот напряжён и почти во всех отделах болезнен. Симптом Щёткина – Блюмберга положительный, похоже – перитонит начинается, как осложнение основного заболевания. А с этим загвоздка. Живот напряжён, как доска, парень прощупать толком не даёт. Для воспаления аппендикса локализация боли высоковата. Надо смотреть результаты обследования. Вполне может быть атипичное течение болезни. Если бы у каждого пациента болезнь протекала стандартно, как по учебнику, работать было бы легко и просто. Смазать картину могут сопутствующие заболевания, особенно у пациентов в возрасте, тот же сахарный диабет. И потому опыт врача зачастую помогает избежать ошибок, увы – не всегда. Но Никита и любил свою специальность за то, что непредсказуемой была, каждый второй пациент – загадка. В общем – не соскучишься. Плохо, что нет времени понаблюдать, время работает против пациента.
Спустился на первый этаж, в кабинет главного.
– Мне бы хотелось посмотреть обследования. Не скрою – чёткого диагноза у меня пока нет.
Завотделением протянул куцую историю стационарного больного. В девятнадцатом веке её называли «Скорбный лист». Занятное название, точное. Боль всегда скорбь, тягота для болящего и семьи. Никита просмотрел анализы, результаты УЗИ. В крови лейкоцитоз до двадцати тысяч, СОЭ – 37, а на УЗИ отклонений нет. Амилаза – диастаза – глюкоза крови в норме.
– Что думаешь, Никита Алексеевич? – спросил Олег Фролович.
– Катастрофа в брюхе, резать надо. Боли в правом подреберье. Как бы не перфорация язвы.
При подозрении на такую патологию делать гастродуоденоскопию, в простонародье «лампочку», нельзя. При поддутии воздухом, чтобы расправить складки, ситуацию можно осложнить.
– Эндоскопия? – осторожно высказался Артём Витальевич.
Метод хороший, современный, Никита им овладел достаточно уверенно. Однако у каждого метода есть свои достоинства и недостатки. Никита официально ещё в отпуске, с него взятки гладки. Юридически это имеет значение. Но его позвали не для количества.
– Полостную делать надо, ревизию. Полагаю – нас могут ждать сюрпризы, – рубанул Никита.
– Возьмёшься? – это уже завотделением.
– Готовьте бригаду, я мыться пошёл, – поднялся с кресла Никита.
– Я приказ пишу – отозвать из отпуска с сегодняшнего дня, – кинул вдогонку Артём Витальевич.
Оно понятно, для прокуратуры, случись печальный исход. Страхуется главврач. А кто Никиту подстрахует?
Пока руки обрабатывал, операционное бельё надевал, пациента уже в операционную привезли, вводный наркоз дали. Рядом с Никитой Олег Фролович мыться стал. На таких операциях всегда хорошо вдвоём – подсказать, помочь сосуд перевязать, да мало ли? Никита выдохнул. Боишься – не делай, делаешь – не бойся. Никита всегда руководствовался этой старой пословицей.
– Можно, – кивнул анестезиолог.
Значит, пациент уже в глубокий наркоз введён, показатели гемодинамики в норме. Первый разрез, скальпель в таз на полу, поверхностные сосуды перевязали. Мышцы привычно рассекли, брюшину. В брюшной полости транссудат, воспалительная жидкость.
– Отсос!
Откачали жидкость, принялись за ревизию, а это что такое? Червеобразный отросток, аппендикс – необычайно длинный, идёт вверх, в сторону печени. Набух, вишнёвого оттенка, с серозно-гнойным налётом фибрина. Осторожно, почти не дыша, вытянул. Никита такого раньше не видел. Впрочем, у Олега Фроловича тоже глаза по пятаку от удивления. Отсекли, кисетным швом прошили. Никита ещё раз все органы осмотрел, промыл брюшную полость. Поставили дренаж, ушили рану, наложили повязку.
Парень перенёс операцию неплохо, молодой, сил много. Анестезиолог по ходу операции ни разу хирургов не останавливал, артериальное давление держалось на приличном уровне.
Размылись, разделись, прошли в операционную. Вроде недолго операция шла, всего сорок минут, а напряжение большое испытали оба хирурга. Как первый хирург бригады Никита документы заполнил. Возня с документами – самая нежеланная, муторная обязанность врачебной работы. Но и без неё никуда. Надо подробно описать ход операции, не забыв ни одной детали. Случись осложнение, а хуже того, летальный исход, всякие комиссии документацию будут проверять скрупулёзно, едва не под лупой. И не приведи господи что-то упустить, сразу обвинят. Никита не припоминал, чтобы по итогам работы комиссии горздрава или облздрава кому-то объявили благодарность. Найдут до чего придраться, и неправильное или неполное ведение документации – самое лёгкое обвинение.
Больше всего жалоб шло на пластических хирургов. Вот уж кем Никита быть не хотел. Ну создала тебя природа с горбатым носом или оттопыренными ушами. Хирург, насколько смог, исправил ошибку природы, но пациент, чаще пациентка недовольны.
«Я думал – будет лучше».
А больше всего доставали назойливые родственники пациентов. Иногда тупые, часто поддатые, никаких объяснений не принимали.
«Почему операция с разрезом? Мы думали – проколами! Если бы знали, повезли в другую клинику, получше».
И объяснений, что выбора не было, не принимают. Негативную, подстрекательскую роль сыграли пресса и телевидение. Малосведущие в медицине журналисты делали скоропалительные выводы, хотя ещё и комиссия заключения не сделала. А, кроме того, общее падение культуры и нравов последние два десятилетия. Никита припомнить не мог, чтобы в начале своей медицинской деятельности во врачей на рабочем месте стреляли, резали ножами, избивали до потери сознания и членовредительства.
Закончив с документацией, встал. Пора домой. Отпуск неожиданно закончился, уже и первая операция позади. На улице хорошо, воздух морозный, бодрит. А вот снег, в отличие от его города, быстро серым становится. Большой город, много машин, предприятия работают. В провинции воздух чище, но промышленность угасает, обидно.
Как всегда, маршрут один – магазин, дом. Готовил быстро из полуфабрикатов, под телевизор. Последние новости не радовали. Украина с одуревшими вконец националистами, Сирия с бесчисленными варварскими бандами террористов. Выключил «ящик», один негатив. Поужинал под музыку «Ретро-FM». «Ария», «АББА» – мелодичные, запоминающиеся, не то, что современный рэп. Вроде не старый, тридцать один год, а по сердцу ритмы старые, понять можно, потанцевать при случае.
Улёгся в постель, в памяти ещё раз по деталям припомнил сегодняшнюю операцию. Всё ли сделал, не допустил ли ошибок? Нет, всё сделал на уровне, случай, конечно, запущенный, почти казуистический. Надо на хирургическом обществе с докладом выступить. С тем и уснул.
Первым делом, придя в отделение, обратился к дежурному врачу.
– Как там Тимошенко из пятой палаты?
– Для первых суток после операции – вполне. Температура 37,2, рана сухая.
Никита не поленился. Переодевшись в униформу, пациента осмотрел. Действительно неплохо. А потом по заведённому порядку – планёрка, обход палат. Сегодня плановая операция, оперирует заведующий хирургией, а Никита вторым в операционной бригаде, ассистентом. Пациента с эхинококковой кистой правой доли печени. Оперировать образования в печени Никита не любил. Печень – орган паренхиматозный, рыхлый. Кровоснабжение обильное. Чуть нитку на шве перетянул, она ткань печени прорезает и кровит сильно. Однако хирург не может выбирать то, что нравится, впрочем – как и пациент свои болезни. Приготовились, бригада в сборе. Анестезиолог наркоз дал, кивнул.
– Приступайте.
Пациентка тучная, слой жира на животе едва не в половину локтя. Таких оперировать трудно, операционная рана узкая, как колодец. Эхинококковую кисту лапараскопически оперировать невозможно, это живой паразит. Живёт внутри пациента, кормится его соками, растёт. Мало того, размножается. Чаще болеют женщины, пробующие мясной фарш сырым на соль. Никита своё дело знает. Хирург разрез сделал, он, как ассистент, сосудики подкожные перевязал, за крючки взялся, рану расширить, чтобы доступ лучше был. Олег Фролович печень аккуратно разрезал, благо, что киста недалеко от ворот печени была и подкапсульно. Сейчас надо кисту вырезать и целиком достать. Выглядит киста, как воздушный шарик, только внутри не воздух, а жидкость, да ещё и внутри кисты – сколексы, кисты меньшего размера. Пришлось хирургу попотеть, пока кисты выделил. Достали, уложили на лоток, который операционная медсестра подставила. Никита кровящие сосуды лазером прижигать стал. Операционная медсестра неосторожно лоток нагнула, киста упала на пол, лопнула. И сколексы по полу операционной поскакали, покатились. Санитарка операционной собирать их кинулась, кричит.
– Трогать их можно? А в руки брать? Не лопнут?
– А чёрт его знает, лопнут или нет?
Печень подкравливать стала, положили гемостатическую губку, понаблюдали. Кровить перестало. Анестезиолог предупреждает.
– Давление снижается.
– Выходим уже, – ответил Олег Фролович.
Выходим – это из брюшной полости. Брюшину ушить надо, мышцы, потом кожу. Да ещё и дренаж оставили, трубочку для отделяемого. Последний шов наложили, зелёнкой обработали, приклеили повязку. Вроде не мешки таскали, а вся бригада устала, в поту, бельё операционное хоть выжимай. Отмылись, бельё на униформу сменили. А дальше обычные будни – перевязки, осмотры вновь поступающих, бумаги. Время уже к концу работы шло, как Никиту медсестра к заведующему отделением позвала. В кабинете Олег Фролович был не один, в кресле развалился мужчина. Никита сразу определил – представитель силовых структур: полиции, ФСБ, Росгвардии. Да много их развелось. У Олега Фроловича щёки красные, так всегда бывало, когда заведующий нервничал. Никита за собой грехов не знал, фактически первый день на работе после отпуска. Спокойно на диван уселся.
– Э… жалоба поступила, – сказал заведующий.
– На меня? – удивился Никита.
– Это ещё неизвестно, – вмешался мужчина.
Он достал из кармана удостоверение, развернул на секунду. Никита только успел прочитать – МВД. Ну, слава богу, не ФСБ, хоть в шпионаже не обвиняют.
– Пациент Тимошенко из пятой палаты ваш? – спросил полицейский.
– Мой, – не стал отрекаться Никита.
– Нам его отец принёс заявление о краже дорогого телефона у вас в отделении.
– Вы меня подозреваете?
Никита был поражён, даже шокирован. Их клиника платная, бедных тут по определению нет. Деньги платят, но имеют отдельные палаты со всеми удобствами – душ, туалет, телевизор, холодильник, сплит-систему. Про еду говорить нечего – меню по выбору, учитывая состояние здоровья. Для многих, если не для всех, утрата телефона, пусть и дорогого, – мелочь, не стоящая внимания. Видимо – дело принципа. Да и Тимошенко этот нехорошо поступил. Пропал телефон, сообщи заведующему, а он сразу в полицию. А это пятно на репутации. Клиника – не проходной двор. Сотрудники, пациенты, посетители пациентов, всё. У входа охрана, мышь не проскочит. Поэтому, когда речь о краже, стало быть, в первую очередь сотрудников подозревают. Никита сроду чужого не брал, воспитан так был. Конечно, не все заповеди христовы соблюдал, но «не убий, не укради» и ещё несколько это неукоснительно. Зарплаты в клинике приличные, сомнительно, что кто-то на телефон позарится.
– Нет-нет, почему вас? – поднял руки полицейский.
– Олег Фролович, в отделении видеонаблюдение есть. Записи уже смотрели?
– Смотрели, только что. В палату заходил ты, постовая медсестра и единственный посетитель – отец пациента.
У Никиты план созрел.
– Можно медсестру позвать?
– Конечно, – кивнул полицейский.
Когда медсестра Светлана вошла, Никита спросил.
– А номер пропавшего телефона известен?
– А как же!
– Попробуйте набрать, – попросил Никита.
– Если его украли, наверняка выключили, – покачал головой полицейский.
– И всё же я настаиваю.
Полицейский, глядя в заявление, набрал номер, прижал телефон к уху.
– Вызов идёт, трубку не берут.
Вызов раздался со стороны поста медсестры, но не телефона, а тревожный. В каждой палате есть кнопка вызова персонала.
– Беги, посмотри, – распорядился заведующий.
Медсестра торопливо вышла и вернулась через минуту.
– Пожалуйста, повторите вызов и пройдите со мной.
Заинтригованные, все вышли в коридор. Медсестра остановилась у пятой палаты.
– Слышите?
Она даже дверь приоткрыла. Отчётливо стал слышен сигнал вызова – одна из современных мелодий. Все в палату вошли. Пациент, кривясь от боли в месте послеоперационной раны, перегнулся на кровати и пытался рукой нащупать телефон.
– Секунду, я помогу!
Полицейский достал из-под кровати телефон.
– Ваш?
– Мой, – кивнул Тимошенко.
Полицейский держал в руках смартфон-яблочник последней модели.
– Вы же заявление в полицию написали о краже, а телефон вот он. Это как понимать?
Полицейский явно был обозлён.
– Извольте написать заявление о находке. Сами виноваты, а порядочных людей в краже обвиняете.
Пациент покраснел, стал оправдываться.
– Наверное, случайно упал. Он у меня на беззвучный режим поставлен был, только на вибрацию.
– Тогда почему мы все вызов слышали?
Полицейский повернулся к сотрудникам.
– Простите, накладочка вышла. Можете работать. Кстати, заявление о клевете писать будете?
– Я – нет, – развёл руками Никита.
– Я тоже, – буркнул Олег Фролович.
Вышли из палаты, прошли в кабинет заведующего.
– Вот засранец! – вырвалось у Олега Фроловича. Мы ему здоровье вернули, а он помоями облил. Гадкое чувство!
– Вы-то что заявление писать не стали? Вы должностное лицо. Честь отделения, клиники и так далее.
– Потому и не стал. Если бы не приличная зарплата, давно ушёл бы из этого гадюшника. Как богатый, так жди капризов или гадостей. Ты уже отработал?
Никита посмотрел на часы.
– Десять минут как.
– Тогда по пять капель не повредит.
Олег Фролович достал бутылку коньяка, разлил по мензуркам. Ровно пятьдесят граммов входило. Выпили. Олег Фролович сказал поговорку:
– Бойся лошадь сзади, а дурака со всех сторон.
– Мудро.
В дверь постучали, Олег Фролович бутылку со стола экстренно эвакуировал.
– Войдите.
Вошёл полицейский. Сыщик, блин! Сразу стопки узрел, носом потянул.
– Гостей угощаете?
Пришлось заведующему третью мензурку на стол ставить, коньяк разливать.
– За успешное окончание гнусного дела, – поднял мензурку полицейский.
Выпил медленно, смакуя, не как водку.
– Отменный коньяк, должен заметить. Наверное, уважают вас пациенты.
– Заметьте – не все. Попадаются некоторые.
– Я уже понял. Заявление, как вы сами понимаете, хода иметь не будет. Честь имею.
Полицейский ушёл.
– Вроде неплохой мужик, – задумчиво сказал заведующий.
– А если бы телефон не нашёлся? Таких бы собак на нас спустили.
– Это да.
Инцидент досадный и разрешился благополучно, но осадок остался и настроение испортилось.
А через неделю проверка плановая из горздрава. У сотрудников напряг, лишний раз стараются не показываться на глаза комиссии. Никите что? Он рядовой хирург, ординатор. А главному врачу и заведующим отделениями не сладко. Вроде всё в порядке, но чиновничий глаз устроен по-другому, найти недостатки. Комиссия за тем и приходит. По мелочёвке нашли с десяток нарушений. Но Артём Витальевич калач тёртый, знает, как с проверяющими обходиться. По телефону отзвонился.
– Никита Алексеевич, надо посмотреть представителя комиссии.
– Ага, по итогам осмотра назначить клизму с патефонными иголками на касторовом масле.
– Шутник! Со всем тщанием, понял?
– Есть!
Секретарша завела в ординаторскую проверяющего, мужчину лет сорока. В костюме и галстуке, как у всех чиновников, вроде униформы у них, как на враче белый халат. В глазах высокомерие, даже лёгкая брезгливость. Как же, с Олимпа до простых смертных снизошли. Никита анамнез собрал, осмотрел. Подозрительное образование в левой подвздошной области. Никита попросил мужчину одеться, сам провёл в кабинет МРТ, Магнитно-резонансной томографии. На ухо сказал доктору.
– Смотри тщательно, его Артём Витальевич направил. Подозреваю колоректальную опухоль.
– Да я всегда тщательно смотрю, – буркнул доктор.
– Как результаты готовы будут, ко мне, аллюром три креста.
Аллюр – из кавалерийского жаргона, скорость лошади. Откуда словечко такое выскочило, сам не понял, поскольку живого коня не видел лет двадцать. Через час Вишняков зашёл, в руках томограммы и описания.
– У тебя глаз – алмаз. Опухоль нисходящего отдела кишечника, ещё маленькая, диаметром четыре сантиметра. Как только ты её прощупал?
– Опыт, брателло!
Не объяснять же всем, что ещё в институте не столько по злачным местам ходил, сколько набивал навыки. Конечно, раньше современных симуляторов в помине не было. Шить начал с резиновых перчаток. Делал разрез, сшивал две перчатки, потом наполнял водой. Если подтекало или капало, брак в работе. У настоящего пациента при операции на кишечнике будет несостоятельность шва, кишечное содержимое в брюшную полость попадёт, разовьётся перитонит. Проморгал – получи экзитус, по-русски смерть. И пальпацию делал своеобразно, тренируя чувствительность пальцев. Под толстое одеяло клал разные предметы, нащупывал. Потом предметы прятали товарищи по общежитию, да размером поменьше. Навыки пришли после полугодовых регулярных тренировок. Один раз, ещё на практике, ассистентом на операции стоял. Опытный сельский хирург только кривой иглой ткань прошьёт, а Никита уже узел завязал.
– Ох и зол ты, студент, узлы вязать! – похвалил наставник.
Но ощущения пальцев в дело не пришьёшь. А протокол МРТ – уже документ. Никита отзвонился Артёму Витальевичу.
– Опухоль нисходящего отдела кишечника у вашего проверяющего, на МРТ подтверждено.
– Мать твою! Неси снимки и протокол.
Проверяющий, он же пациент, восседал в кресле в кабинете главного, пил ароматный кофе.
Проверяющий сам по специальности врач, обычного чиновника без специального образования с комиссией не пошлют. Никита, как вошёл, главврачу результат протянул, а главный подбородком на чиновника показывает. Никита на стол документы положил. Проверяющий раз прочитал, бегло. Затем ещё раз, уже медленно.
– Вы хотите сказать, что у меня?..
– Да, солидное образование.
Ударение на первом слоге, в медицине так завуалировано опухоли называют, доброкачественные или злокачественные, без биопсии точно сказать мало кто возьмется.
Проверяющий побелел, ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, на лбу лёгкая испарина выступила.
– Химия, облучение, операция? – спросил он.
– Лучше к онкологам обратиться, они спецы.
Из лощёного, высокомерного, чиновник сразу сдулся. Глаза потухли, опустились плечи, как-то вмиг постарел, складки на лице заметны стали. Превращение быстрое и разительное. Никита на минутку представил себя на его месте. В горздраве работает, наверняка повышения ждёт, коли волосатая рука есть. Наверняка семья, ребёнок, жизнь наполнена. И в один момент крушение всего – карьеры, здоровья, счастья. При таких опухолях опухоль удаляют, ставят колостому – временную или постоянную. То есть конец кишки выводят на переднюю брюшную стенку, кишечное содержимое в специальный пластиковый мешочек попадает. Как ни старайся, а запашок есть, неудобств куча.
– Спасибо, – едва выдавил чиновник. Куда посоветуете обратиться?
– В первый молми, кафедра проктологии, – тут же подсказал главврач.
Пока разговор шёл, Артём Витальевич уже телефон профессора нашёл, визитку протянул.
Чиновник тяжело вышел. Артём Витальевич, глядя вслед, изрёк:
– Ну, если ты ошибся, Никита, он тебе в Москве работать не даст.
– Я вылечу первым, паровозом. А следом вы, прицепом, – не растерялся Никита.
– Иди уже отсюда. Как будут новости, я сообщу.
Профессор колопроктологии иной раз приезжал на консультации в клинику, и главврач знал его лично. Через неделю главный позвонил, бросил коротко:
– Зайди.
Ошибиться в медицине запросто. Атипичное течение болезни, казуистические случаи. Но Никита в своём диагнозе уверен был. Однако волнение было, чего скрывать.
– Прооперировали уже твоего пациента. Колоноскопию сделали, биопсию. И на следующий день операция. Обошлось без колостомы. Так что можешь радоваться.
– Радости мало. У человека проблема.
– А ты работу сохранил и реноме.
– Ага, карму не испортил, – улыбнулся Никита.
– Тебе вечно шуточки! Я неделю как на иголках сидел.
– Зато теперь почёт и уважение. Ой, что это у вас там?
– Где?
– Да над головой. Вроде нимб.
– Изгаляешься?
– Ухожу, ухожу.
Настроение поднялось. Если пациент чиновник, это самый плохой вариант. Изведёт вопросами, ссылками на могущественные связи. Так ведь и в самом деле напакостить может. Многовато проверяющих и чиновников развелось на голову одного работающего. Проверять и выискивать ошибки и недочёты у других всегда проще и легче, чем работать руками. А Никита ещё помнил, как работал в районной больнице, приняв полсотни пациентов и сделав операции, совершенно одуревший, пришёл домой и стал стучаться в собственную дверь. А жил один и ключи лежали в кармане. Переутомление, однако. Больным в приёме отказать – грех, но в таком состоянии и ошибки не исключены. Вдруг вспомнился случай. Беседовал он как-то со старым доктором. Отдыхали после операции. Доктор посоветовал:
– Никогда своих коллег не хули. Был у меня случай. Смотрю женщину, на животе у неё послеоперационный рубец, причём вида безобразного. Я и ляпнул – какой дурак вас так оперировал? А женщина мне – да вы сами, восемь лет назад. Хоть сквозь землю провались!
Зашёл в квартиру, разделся, прилёг на диван на пару минут и вырубился позорно. Разбудил его телефон. Глянул на номер – Анастасия, с которой в Питере познакомился. Не звонил ей сегодня, а зря. Девушка хорошая, понравилась. Надо о себе напоминать, а то обидится, забыл её, дескать. Уведут.
– Да, Настя, слушаю.
– Говорить можете?
– Только с работы пришёл, времени вагон.
– Мне посоветоваться надо, а из медиков только вы знакомый.
– Весь внимание.
– Проблема не у меня, а у подруги, мы в одной группе учимся.
– Если подруга рядом, передай ей трубку.
Через посредников выяснять проблему – хуже нет, как в игре про испорченный телефон.
– Хорошо, даю.
– Здравствуйте, – незнакомый женский голос.
– Добрый вечер. Что беспокоит?
– Даже не знаю, как сказать. У меня проблема интимная.
– Говорите, как есть.
– В туалет ходить больно, как помочусь, глаза на лоб лезут. И часто.
– Кровь была?
– Была.
– Похоже на цистит, воспаление мочевого пузыря. С утра сдать анализы – кровь, моча и к урологу. Аптеки по-соседству есть?
– Круглосуточная в соседнем доме.
– Тогда записывайте.
Никита продиктовал три препарата.
– Записали?
– Да.
– Только не вздумайте горячую ванну принять, хуже будет. И ни капли алкоголя или острых продуктов – горчица, хрен, перец.
– Я поняла, спасибо.
Связь отключилась. Ну нет бы трубку Насте передать. Перезвонить? Никита на часы посмотрел. Двадцать один час. Нет, сначала поесть. Разогрел, поужинал, только за телефон взялся – звонок. Анастасия.
– Вы не обиделись, что я разговор не продолжила?
– Нет.
– Я в аптеку бегала, лекарства подруге покупала.
То, что за лекарством бегала поздним вечером, это девушку хорошо характеризует. Не равнодушная к чужой проблеме. Поболтали немного, Анастасия попрощалась.
– Мне ещё к завтрашним парам готовиться.
– Тогда грызи гранит науки.
– Задают много, – вырвалось у девушки.
– Ученье – свет, а…
– Знаю. Всего хорошего, за подругу спасибо.
После звонка как-то спокойно на душе стало, тепло. Нынешняя молодёжь к чужой беде равнодушна. Сам видел зимой. Бабушка поскользнулась на льду, упала. Два балбеса на телефон снимать стали, ржут, как жеребцы. Первой к старушке женщина средних лет бросилась, потом Никита подоспел, подобрал сумку, рассыпавшиеся на тротуаре продукты. Между ним и парнями разница лет двенадцать, а кажется – пропасть.
Столкнуться с профессором-колопроктологом Никите вскоре пришлось воочию. Утром в отделении дежурант доложил, что полчаса назад поступила женщина с кишечной непроходимостью, анализы уже взяли. Поскольку пациентка находилась в его палате, Никита отправился на осмотр. Диагноз дежуранта подтвердился. Показания к срочной операции. В хирургии все операции делились на плановые, срочные и экстренные. Плановые, как правило, при хронических заболеваниях, когда есть время тщательно обследовать, назначить день, подготовить необходимую аппаратуру и инструментарий. Экстренные, когда промедление смерти подобно. Времени на обследование нет. А срочные, когда позволительно несколько часов понаблюдать, сделать минимально необходимые обследования. Никита о своих выводах заведующему доложил.
– Пусть бригада готовится. Кого вторым хирургом возьмёшь?
– Павла Никифоровича.
– Приступай.
Пока медсёстры уколы пациентке делали, хирурги помылись, одели операционное бельё. В операционную вкатили больную на каталке. Хорошо, что не тучная. Бедным медсёстрам иногда приходилось здорово помучиться, перекладывая пациента с каталки на операционный стол или снимая с него. И хирурги помочь не могут, поскольку руки и бельё уже стерильные. А попадаются пациенты под сто тридцать, а то и более килограммов, хоть лебёдку в операционную ставь. Анестезиолог дал наркоз, немного выждали, пока Винницкий кивнул.
– Можно.
С этой минуты всё внимание, все мысли только об операции. Вскрыли брюшную полость, сразу обнаружили причину. В толстом кишечнике, нисходящем отделе, опухоль. Никита мысленно выматерился. Ну как не вспомнить пресловутый «закон парных случаев»? Не раз убеждался, что, если поступил пациент с какой-то болезнью, вскоре жди второго такого же страдальца. Первым был чиновник, теперь женщина. И локализация один к одному, только ситуация запущена. Брюшная полость открыта, если вызвать консультанта, приедет он по московским пробкам дай бог через пару часов. Для пациентки плохо, наркоз долгий, выдержит ли.
Павел, второй хирург, на Никиту смотрит. Никита в бригаде главный, ему отвечать за правильное или неправильное лечение, ход операции. Задержка минутная, пока Никита в уме всё просчитывал.
– Удаляем!
Всё, назад пути нет. Вырезали кусок кишечника. Тут прогадать нельзя. От опухоли отступить надо, чтобы не оставить злокачественные клетки, иначе будет рецидив. Но и много удалить опасно, кишечник на брыжейке держится, кровь через неё получает, подтянуть при большом дефекте не получится. Удалили, поражённый участок кишечника на лоток. И операционной санитарке:
– На гистологию, направление я после операции напишу. Фамилию только запомни – Сафронова.
С трудом сшили кишечник бок в бок, конец в конец нельзя, будет рубец и плохая проходимость потом. Осмотрели и прощупали лимфоузлы. В них могут таиться метастазы. Близлежащие удалили. Ушили послойно рану, поставили дренаж. Наложили повязку. Анестезиологическая бригада стала выводить пациентку из наркоза. Никита отправился к заведующему, доложил о ходе операции, об опухоли.
– Удалили?
– Получилось.
– Надо консультанта на всякий случай вызвать. А лучше в онкодиспансер перевести. Пусть химиотерапию назначат либо облучение, им лучше знать, они профи. Заполняй документацию. Каждое слово вдумчиво.
– Понял.
Документы заполнял долго. Потом в палату, пациентку проведать, а уж затем обход. Припоздал с обходом, заждались пациенты, некоторые с недовольными физиономиями встречали. Можно подумать – есть куда торопиться, скажем – на работу. Так нет же, телевизор смотрят или по телефону говорят. И не будешь всем объяснять, что делом занят был, а не пил чай и не травил анекдоты. За хлопотами день прошёл. За окнами уже май, время быстро летит. Да что-то весна непредсказуемая – холодная, дождливая. Выглянет солнце на пару дней и снова слякоть.
Не спеша отправился домой. После напряжённого дня так хорошо подышать свежим воздухом. Внезапно подул сильный ветер, принесший чёрные грозовые тучи, хлынул дождь. А зонтика с собой нет. Побежал к автобусной остановке, под крышу. Неожиданно налетел шквал, сильно стали раскачиваться деревья. Никита увидел двух маленьких детей – девочку и мальчика. Девочка, чтобы её не снесло порывом ветра, вцепилась ручонками в железную ограду, мальчик цеплялся за неё. Никита побежал к детям, приобнял, повёл к остановке. И дети, и Никита сырые насквозь, но на остановке хотя бы крыша и тщедушные пластиковые стены. Сила ветра возрастала, недалеко с корнем вырвало большую берёзу, которая рухнула на легковой автомобиль. Пластиковые стены остановки вибрировали, потрескивали, и Никита понял, надо искать убежище понадёжнее. Недалеко дом и подъезд без домофона.
– Дети, бегом к дому.
Взял их за руки и побежали. Ветер был такой силы, что его, взрослого мужчину, сбивало с ног. Уже были в двух шагах от подъезда, как сзади раздался треск, потом грохот. Никита обернулся. Автобусную остановку повалило и, как пустую картонную коробку потащило по асфальту. Раздался женский крик.
– Помогите!
Никита открыл дверь подъезда, втолкнул детей.
– Не выходите, я вернусь.
А сам на улицу. В полусотне метров молодая женщина с трудом удерживала коляску с младенцем. Никита побежал к ней. Схватил коляску, развернул против ветра, стал толкать к подъезду. Женщина мёртвой хваткой вцепилась в левую руку. С шелестом, шумом, упало ещё одно дерево, сломанные ветки полетели в их сторону. Никита пригнулся, чтобы собой прикрыть ребёнка. По ногам хлестнуло, женщина вскрикнула. Всё же добрались до подъезда. Никита одной рукой попробовал открыть дверь, но ветер не давал.
– Держите коляску, – крикнул Никита женщине.
Сам с большим трудом открыл дверь, удерживал её, пока женщина закатывала коляску. Забежал сам в подъезд. Дверь за ним хлопнула так, что Никита испугался, как бы не сорвало. Дети, мокрые и несчастные, стояли на первом этаже.
– Поднимемся на площадку, – предложил Никита.
Он поднял коляску, поднялся на пролёт. Женщина и дети шли за ним.
– Мужчина, спасибо вам большое. Даже не знаю, что бы я делала. На улице никого, все попрятались.
– Да, очень неожиданно погода изменилась.
– И СМС не было, обычно МЧС предупреждает.
– Девочка, ты бы позвонила родителям, они беспокоиться будут, – посоветовал Никита.
– Дядя, я уже позвонила, пока вы за тётей ходили.
Детей ураган не на шутку испугал. Ураган длился считаные минуты, ветер ослаб, но дождь продолжал поливать. Но идти можно было, ветер уже не валил с ног.
– Дети, вы далеко живёте?
– Через дом отсюда.
– Я вас провожу. Женщина, помочь коляску вниз снести?
– Да, пожалуйста.
Пережидать дождь в подъезде бессмысленно, он мог идти до утра. Никита коляску отнёс. Детей взял за руки, повёл. Всё равно ему по пути. А дождь – уже не страшно, всё равно одежда у всех мокрая до нитки.
