Возьмем Рэнди Строссера, усердно работающего и относительно благополучного жителя городской агломерации, который получил свой «счастливый билетик» в лотерее с залоговым имуществом. В 2007 г., когда рынок недвижимости вошел в затяжное пике, Рэнди и его супруга Джулия купили ранчо в Маунтин-Хаус — частично застроенном пригороде Сан-Хоакина к югу от Стоктона. На тот момент по доле недвижимости, отчужденной банками, район следовал за Уэстон-Ранч. Для семьи Строссеров это была отличная новость. Они приобрели дом по цене вдвое ниже, чем в свое время платили за дома в этом районе их соседи. Жилище казалось идеальным: современное оборудование, качественная система отопления и кондиционирования воздуха, огороженный забором сад, вид на зеленое поле с ручьем. По представлениям участников «РЕПО-тура» об американской мечте, Рэнди должен был лучиться счастьем уже пару лет спустя (когда я его и встретил).

Но он не лучился. И его подавленность говорит о мощной способности городской агломерации в корне менять социальную и семейную жизнь обитателей. К этой истории стоит приглядеться повнимательнее, если вы принимаете ключевую установку науки о счастье: нет ничего важнее отношений с другими.

Частично проблема Рэнди заключалась в том, что, как и четверть населения Сан-Хоакина, он работал в Сан-Хосе. Все члены его семьи были вынуждены тратить много времени на дорогу. С началом каждой новой рабочей недели Рэнди, его 70-летняя мать Нэнси и его дочь Ким привычно садились за руль и уезжали из дома: по пути на работу в районе Сан-Франциско они пересекали две горные гряды и проезжали мимо полудюжины небольших городов, ежедневно преодолевая почти 200 км туда и обратно. Рэнди проводил за рулем по три-четыре часа в день, не считая времени, что он тратил в разъездах по работе как специалист по системам отопления и кондиционирования. Поскольку цены на недвижимость вблизи Сан-Франциско оставались заоблачными, это была единственная возможность жить в своем доме в «хорошем» районе.

Однажды вечером, когда Рэнди уезжал с работы, я устроился на пассажирском месте в его Ford Ranger. Над заливом садилось солнце. Мы долго ехали по развязке от шоссе 101 к магистрали 680. На фоне закатного неба вырисовывались силуэты переплетенных эстакад. Рэнди не обращал внимания на закат, все его мысли были о развязке. Он размял пальцы и покрепче обхватил руль, прикрепил к уху беспроводную гарнитуру и, не отрывая глаз от потока автомобилей, вереницей тянувшихся к магистрали 680, начал описывать свой обычный день.

Будильник звонит в 4:15. Душ. Никакого завтрака. На шоссе нужно быть в пять утра, чтобы не попасть в пробку. В 6:15 он в офисе. Завтрак на рабочем месте. Домой старается уезжать не позже 17:30. Во второй половине дня дела с пробками на дорогах обстоят хуже. Если повезет, он дома около 19:30. Никакого кофе в поездке, никакого радио — это его только раздражает и нервирует, а Рэнди хочет сохранять самообладание, чтобы адекватно реагировать на разные дорожные ситуации.

«Но свой дом стоит таких трудностей», — говорю я примирительно, когда через сорок минут мы проезжаем мимо Плезантона, преодолев половину пути.

Рэнди качает головой. В дни, когда на дорогах серьезные пробки, он возвращается домой в таком скверном настроении, что берет шланг и идет поливать сад, пока немного не успокоится. Затем он занимается на эллиптическом тренажере, чтобы снять боль в ноющей спине. Если всё совсем плохо, раздражение и усталость зашкаливают, он едет еще двадцать минут до спортивного клуба World Gym в Трейси. Он не перекидывается и парой слов с другими посетителями, а врубает в плеере Van Halen и занимается до изнеможения, пока не выпустит пар. Затем возвращается домой, принимает душ и ложится спать.

Не будем о болях в спине из-за длительного сидения за рулем (и о том, что жизнь в городской агломерации, когда приходится постоянно пользоваться автомобилем, ведет к развитию ожирения и разных заболеваний). Не будем и о раздражении Рэнди из-за того, что он столько времени в дороге, и из-за поведения других водителей. (В конце концов, есть люди, которым долгие поездки в радость. Нэнси, мать Рэнди, поделилась со мной, что ей доставляет удовольствие двухчасовая поездка в Менло-Парк около Пало-Альто в ее золотистом Lexus.) Больше всего от образа жизни Рэнди страдают его отношения с другими.

Рэнди очень не нравится место, где он живет. Он спит и видит, как переедет оттуда. Но проблема не в доме и не в районе: они ничуть не изменились с того момента, когда Рэнди и Джулия здесь поселились. Проблема в людях. Рэнди не знает почти никого из соседей и не особо им доверяет. Я задал ему вопрос экономиста Джона Хеллиуэлла: если бы он потерял бумажник на улице, какова вероятность, что получил бы его обратно?

«Я бы никогда больше его не увидел! — усмехнулся он. — Видишь ли, сразу после переезда к нам в дом влезли взломщики и обокрали нас. Полицейские первыми сказали, что надежды найти украденное никакой. Здесь такое сплошь и рядом. Все отворачиваются и делают вид, что ничего не происходит. Никто не стоит друг за друга горой».

Неужели в Маунтин-Хаус живет особый контингент людей, не заслуживающих доверия? Думаю, нет. Отношение Рэнди отражает отдельный аспект вопроса о потерянном бумажнике: уверенность человека в том, что ему вернут или не вернут бумажник, почти никак не соотносится с реальным процентом возвратов. Они не зависят друг от друга, так же, как на ощущение безопасности у большинства людей скорее влияет количество граффити на стенах, чем число карманников.

Участники опроса оценили вероятность того, что незнакомец вернет им бумажник, всего в 25%. Но практический эксперимент в Торонто показал, что незнакомцы возвращают бумажник почти в 80% случаев. Инфографика Скотта Кека. Данные использованы с разрешения Джона Хеллиуэлла и Шуна Ванга. (HELLIWELL J., WANG S. TRUST AND WELL-BEING. Препринт. CAMBRIDGE, MA: NATIONAL BUREAU OF ECONOMIC RESEARCH, 2010)

По словам Джона Хеллиуэлла, обычно ответ на вопрос о бумажнике отражает качество и частоту социальных контактов респондента, а не то, насколько на самом деле другие люди заслуживают доверия. Человек может жить среди прекрасных, благородных и честных людей, но, если у него не сформируются с ними позитивные отношения, он не будет им доверять.

Рэнди жаловался, что соседи не приглядывают за домами друг друга. Они не болтают при встрече. Они едва знакомы.

Но разве они в этом виноваты? Городская система почти не дает им такой возможности. В частично застроенном Маунтин-Хаус живет 5000 человек, и там нет рабочих мест, нет сектора услуг, за исключением небольшой библиотеки, пары школ и магазина шаговой доступности. Большинство жителей на рассвете уезжают на работу и возвращаются ближе к ночи. Днем в городе только дети. Так что недоверие Рэнди к соседям частично вызвано искусственно. Стресс и напряженность рутины мешают людям наладить полноценные социальные связи со своими соседями.

Это не местное явление и не мелочь.