Глава 40
Трамп продолжал жаловаться своему адвокату Дауду, что расследование Мюллера мешает ему выполнять обязанности президента. Он рассказал Дауду одну конфиденциальную историю, которую Дауд, имевший допуск к работе с секретной информацией, мог передать Мюллеру и Куорлзу, также имевшим надлежащие допуски.
Предупредив адвоката, что это очень чувствительная информация, Трамп рассказал, что в апреле он вел переговоры с египетским президентом по поводу освобождения Айи Хиджази, 30-летней американки египетского происхождения, основательницы благотворительной организации, которая уже три года находилась в каирской тюрьме.
Трамп передал свой разговор с президентом Абделем Фаттахом ас-Сиси, которого обвиняли в чудовищных нарушениях прав человека, включая массовые аресты, убийства мирных протестующих силами безопасности и военные трибуналы над гражданскими лицами. «Дауд, запомни, с кем я разговаривал, — сказал Трамп. — Этот парень — грязный убийца. Да, грязный убийца! Но я это сделал. Он заставил меня попотеть по телефону. И вот, перед тем как заключить сделку, этот Сиси говорит мне, — тут Трамп перешел на гортанную речь, пародируя Сиси: — “Дональд, меня тревожит это расследование. Вы останетесь или уйдете? Вдруг мне потребуется ответная услуга, Дональд”». Это было словно «удар по яйцам. Это было ужасно», — закончил Трамп.
В ноябре Келли позвонил Дауду: «Президент сказал, что вы собираетесь встретиться с Мюллером».
«Да, через пару часов».
«Мэттис сказал президенту, что Путин и русские становятся слишком опасными, и нам придется вести с ними дела. Я хочу, чтобы вы передали это Бобу. Боб знает Мэттиса». Мюллер и министр обороны служили в морской пехоте.
Дауд сказал Мюллеру, что президент связан по рукам и ногам, поскольку любые его действия в отношении России вызывают подозрения. «Боб, я знаю, что вы знакомы с генералом Мэттисом». Мюллер познакомился с Мэттисом во время поездки в Кандагар в январе 2002 г., когда был директором ФБР. Мэттис обеспокоен по поводу России, сказал Дауд. «Кстати, вы можете это проверить. Снимите трубку и позвоните ему. Он знает, что вы морской пехотинец».
Дауд напомнил Мюллеру, что тот обещал «не позволить траве расти у себя под ногами». «Трава уже выросла на добрый фут, приятель. Мы продолжаем защищать вас перед президентом».
Мюллер сказал, что серьезно настроен завершить расследование в ближайшее время.
«Хорошо, Боб, но я должен сказать вам, что не знаю, как долго я еще продержусь. Мне приходится все время защищать вас. Говорить, что вы делаете правильные вещи. Но вы продолжаете опрашивать наших людей снова и снова».
И это все Мюллер, продолжил Дауд.
Это все Куорлз, пожаловался тот. «Хватит — значит хватит!»
У Дауда были и другие проблемы. Тай Кобб начал давать интервью в СМИ, заявляя, что расследование должно завершиться к концу 2017 г. «Я перестану понимать, что происходит, если это дело не закончится ко Дню благодарения, — сказал он в интервью Reuters. — И тем более если оно продлится до конца года». СМИ сопровождали интервью колоритными фотографиями Кобба, где тот со своими роскошными усами, как показалось Дауду, больше напоминал старомодного шерифа из вестернов или сериалов вроде «Одинокого голубя». Слова Кобба удивили его. Дауд был ведущим адвокатом президента. Неужели Кобб вел с Куорлзом собственную игру?
Нет, настаивал Кобб. «Просто моя жена хочет, чтобы я побыстрее развязался с этим делом, — сказал он. — Поэтому я пытаюсь подтолкнуть его такими публичными заявлениями».
«На декабрь запланированы опросы свидетелей, — сказал Дауд. — Все они, по правде говоря, благоприятны для президента, поэтому мы собираемся дать добро».
Келли спросил у Дауда: «Где ты откопал этого козла Тая?» Кобб с первого дня непоправимо испортил отношения с главой аппарата, когда за его спиной обратился к президенту и попросил выделить ему кабинет в Западном крыле. «Никогда больше, черт вас побери, не шустрите у меня за спиной», — сказал раздраженный Келли Коббу.
На очередной встрече Дауд снова повторил президенту, что их стратегия в расследовании Мюллера — «сотрудничать и выворачивать их наизнанку, пока мы не получим 3D-картину того, что у них в голове». Исходя из всех материалов и показаний 37 свидетелей, «я не вижу здесь дела», несколько раз повторил Дауд.
В соответствии со статьей II Конституции, объяснил Дауд Трампу, президент является единоличным главой исполнительной власти. И никакие его действия, особенно в отношении Коми, не выходили за рамки этих полномочий. «Я не могу вам сказать, верны или нет ваши предчувствия в отношении этих парней и их намерений. Но к нам относятся очень хорошо. И мы относимся к ним очень хорошо».
В декабре немецкая финансовая газета Handelsblatt сообщила, что спецпрокурор Мюллер запросил через суд финансовую документацию у Deutsche Bank, крупнейшего немецкого банка и главного кредитора Трампа.
Президент позвонил Дауду в 7:00. Он был в ярости.
«Я знаю о своих отношениях с Deutsche Bank, — выпалил Трамп. Он старался, чтобы банк его любил, и всегда выплачивал все до цента. — Я знаю, сколько я у них брал и когда и когда вернул. Я знаю о каждой сделке». Он мог вспомнить, с кем именно имел дело и многие другие детали. «Говорю вам, это полное дерьмо!»
Дауд связался с Куорлзом: «Эй, Джим, там нет никаких секретов. Это пустышка».
Дауд договорился о конференц-звонке с юристами из всех юридических фирм, имевших отношение к делу. Когда начался разговор, казалось, все говорят на каком-то зашифрованном языке.
«Пожалуйста, постойте, — прервал их Дауд. — Мой клиент не понимает ваш язык».
Наконец Куорлз сообщил: «Нет никакого запроса. Мы запрашивали документы у Deutsche Bank еще летом, но это никак не связано с президентом и его финансами».
В 10:00 21 декабря Дауд отправился к Мюллеру, полный решимости изменить ход игры. Зачастую лучшая защита — перейти в нападение.
«Вы получили все документы, — сказал Дауд. — Опросили всех свидетелей, кроме одного или двух. Создается впечатление, будто все это расследование — результат тайного сговора между DNC [Национальным комитетом Демократической партии], этой конторы Fusion GPS, состряпавшей досье Стила, и верхушки ФБР, которая спит и видит, как бы насолить Трампу. То, что вы не стали расследовать роль Коми в развязывании этого расследования, превращает все в пародию. Поведение Коми бесчестно и сомнительно и требует пристального внимания». Расследованием действий Коми по почтовому делу Клинтон занимался генеральный инспектор министерства юстиции. «Передача этого дела генеральному инспектору подрывает доверие к вашему расследованию», — заявил Дауд.
Мюллер ничего не ответил.
Мюллер и Куорлз продолжали настаивать на том, что хотят взять показания у президента. 8 января 2018 г. Мюллер продиктовал список из 16 тем, на которые он хотел бы задать вопросы. Почти все они были связаны с Флинном, Коми и Сешнсом.
Дауд сказал президенту, что список носит слишком общий характер. «Что бы я сделал, так это настоял на том, чтобы они предоставили нам более конкретную картину. С этими 16 темами очень трудно предположить, о чем они могут у вас спросить».
«И что вы хотите сделать?» — спросил Трамп.
«Я думаю, нам нужно написать ему письмо с ответом на это». Они представят ситуацию так, как они ее видят, и приведут юридические аргументы, включая ссылку на полномочия президента в соответствии со статьей II. «Мы сделаем это в форме записки по делу для Верховного суда».
«Мы дали им все», — недоумевал Трамп. Почему этого недостаточно? «Я не против того, чтобы поговорить с ним», — добавил он.
Следующие две недели Дауд и Джей Секулов потратили на составление письма. Секулов, адвокат с 30-летним стажем, специализировался на представительстве консервативных и религиозных групп, включая группы противников абортов, и часто выступал на телеканалах Christian Broadcasting Network и Fox News.
«Как там записка? — в конце концов спросил Трамп у Дауда. — Могу я ее увидеть?»
В субботу 27 января 2018 г. около 13:00 Дауд явился в резиденцию президента.
Трамп провел для него короткую экскурсию. Они зашли в спальню Линкольна. «Мы бы с вами уместились в этой кровати», — пошутил он.
«И могли бы видеть себя в зеркале», — пошутил в ответ Дауд.
«Если вы выиграете это дело, — пообещал Трамп, — я проведу для вас эксклюзивный тур. На несколько часов. На мой взгляд, это самый красивый особняк в мире. Другого такого нет».
Вошел сын Трампа, Бэррон, вместе с другом.
«Папа, — сказал Бэррон, — он хочет с тобой сфоткаться. Можно?»
Разумеется. Они сфотографировались.
Трамп и Дауд уселись за столом с видом на мемориалы Вашингтона и Джефферсона.
«Я хотел бы дать некоторое представление о том, чего вам следует ожидать от процедуры дачи свидетельских показаний, — сказал Дауд. Он предложил Трампу потренироваться. — Давайте возьмем всего две темы. Скажем, Коми и Флинна. И немного пройдемся по вопросам. Вам не нужно готовиться. Отвечайте как есть.
После этого я хочу, чтобы вы прочитали наше письмо. Я готов поставить свою подпись, но не буду этого делать, пока вы его полностью не одобрите. Потому что это серьезное заявление. Мы показываем Бобу, как смотрим на ситуацию и на то, что он делает, и почему считаем, что вы не должны, — почему он не имеет права задавать вам вопросы.
Итак, если вопросы покажутся вам безобидными, не относитесь к ним как к таковым. Я хочу, чтобы вы внимательно прислушивались к словам. Дознаватели обычно немногословны. Они предпочитают короткие, точные вопросы. Им нравится раскручивать людей. И они очень терпеливы. Я дам вам стандартный совет — просто отвечайте на вопрос. Хорошо? Все поняли?»
Да.
«Когда вы впервые узнали о проблемах с генералом Флинном?»
«Я не уверен… Кажется, после того, как Макган поговорил с Салли Йейтс. Но, Джон, я не уверен». Трамп сказал, что Йейтс, в то время исполнявшая обязанности генпрокурора, сообщила Макгану, что Флинн предоставил вице-президенту неверную информацию.
«И что вы сделали?»
Трамп сказал, что не думал, что ему нужно было что-либо делать. «Я подумал, что Дон займется этим. И они работали.»
«Вы позвонили Флинну?»
«Нет».
«Вы говорили с Флинном?»
«Не помню. Мне кажется, что-то было. Он и Прибус как-то позвонили мне».
«Господин президент, вы когда-нибудь спрашивали у него, говорил ли он с [российским послом] Кисляком по поводу санкций?»
«Нет».
«Вы уверены в этом, г-н президент? У нас есть некоторые доказательства того, что такой разговор мог состояться. Итак, вы уверены в этом?»
Дауд знал, что Прибус дал показания, благоприятные для президента. Однажды в присутствии Прибуса Флинн сказал, что никогда не обсуждал с президентом свои разговоры с Кисляком.
Трамп пустился в длинные объяснения, но не сказал ничего путного.
«Ладно, давайте вернемся к сути дела», — сказал Дауд.
«Ох».
«Но в какой-то момент вам пришлось его уволить?» — спросил Дауд, имея в виду Флинна.
«Да».
«Вы помните, как это случилось?»
«Нет. Кажется, он подал прошение об отставке. По правде говоря, мне было его чертовски жаль. Конечно, у него были недостатки, но он был отличным парнем, и я восхищался им. Как вы знаете, мне нравится работать с этими военными парнями. Но мне сказали, что это необходимо сделать, и я это сделал». Прибус и Макган рекомендовали Трампу уволить Флинна.
«Они когда-нибудь рассказывали вам о его допросе в ФБР?»
«Не знаю. Не помню».
Дауд чувствовал, что Трамп не лжет: он действительно этого не помнил. На многие вопросы тот отвечал, что не помнит. Дауд считал это вполне понятным, учитывая колоссальный поток информации, который проходит через президента.
Дауд вернулся к периоду сразу после выборов в декабре 2016 г. и снова начал спрашивать о Флинне: «Значит, он контактировал с дипломатами?»
«Думаю, да».
«Контактировал ли он тогда с Кисляком?»
«Слушайте, я не знаю. Я знаю, среди сотрудников было много разговоров. Кажется, я что-то написал в Twitter».
Трамп опубликовал 31 марта твит: «Майк Флинн должен потребовать иммунитета в этой охоте на ведьм (которой они пытаются оправдать свой крупный провал на выборах), развернутой СМИ и демократами в беспрецедентных масштабах!»
«Какова была ваша позиция в отношении санкций, примененных Обамой?» — спросил Дауд. В январе 2017 г. Обама выслал 35 российских дипломатов, ввел санкции против ряда организаций и физических лиц и закрыл два российских дипломатических комплекса.
«Ну, я считал, что это дает мне рычаг влияния».
«Вот как? — продолжил Дауд. — Поскольку все считали, что вы будете против санкций и что хотите хороших отношений с Путиным?»
«Нет, я рассматривал их как рычаг влияния», — повторил Трамп.
Исходя из свидетельских показаний, которые изучил Дауд, это действительно было так. Адвокат считал, что пока все шло довольно хорошо. Шестистраничная записка по делу Флинна, составленная сотрудниками Белого дома вместе с Даудом, содержала гораздо больше информации, чем Трамп был в состоянии вспомнить. Это был подробный, день за днем, отчет о том, как Белый дом узнал, что Флинн дал ложные показания Мюллеру и Куорлзу. Последний похвалил записку за ее доскональность.
«Тогда, — спросил Дауд, — почему вы сказали директору Коми — фактически попросили его закрыть дело Флинна? Как вы можете это объяснить?»
«Я никогда такого не говорил», — возразил Трамп.
«После этого разговора он составил служебную записку, — сказал Дауд. — И рассказал об этом друзьям».
«Я такого не говорил, — повторил Трамп. — Джон, я стопроцентно такого не говорил».
«Но он утверждает… »
«Он лжец! — раздраженно заявил Трамп, после чего его прорвало. — Этот тип — мошенник и лжец. Он темнит с делом Клинтон, потом составляет эти служебные записки и сливает информацию».
Президент обрушил на Коми лавину критики. Это была безостановочная гневная тирада. Дауд попытался вмешаться, но бесполезно. Трамп выложил все.
«Послушайте, — сказал Дауд, когда буря ненадолго утихла, — вы не можете так отвечать на вопросы. Они будут говорить неприятные вещи. Но так нельзя. Договорились? Оставайтесь вежливым».
«Ладно, черт возьми!»
6 января «он [Коми] сказал вам, что расследование в отношении вас не ведется»?
«Да, сказал».
«Он имел в виду непристойное поведение, а не сговор, верно?» — спросил Дауд. Это была одна из версий команды Мюллера.
«Чушь собачья! Ничего такого он мне не говорил».
Дауд ему поверил, поскольку впоследствии Коми подтвердил, что на тот момент не велось никакого расследования.
Следующие полчаса были абсолютно бесполезными. «Все это сфабрикованное дерьмо!» Трамп повторял все то, что писал в Twitter или уже говорил раньше. Дауд так и не сумел продвинуться дальше. Президент кипел от негодования. Дауд подумал, что, будь вместо него Мюллер, Трамп уволил бы его на месте. Казалось, Трамп сейчас взорвется: «Почему я обязан сидеть здесь и отвечать на эти вопросы? Я — президент Соединенных Штатов! »
Дауд пожал плечами. Это была не просто потеря времени. Это был полный кошмар. Президент Соединенных Штатов исходил гневом, словно оскорбленный шекспировский король.
В конце концов Трамп немного поостыл и взял себя в руки.
«Господин президент, вот почему вы не можете давать показания, — сказал Дауд. — Я знаю, вы верите в то, что говорите. Вы так думаете. Таково ваше мнение. Но когда вы отвечаете на вопросы, когда даете показания, вы должны излагать только факты. Если вы не знаете фактов, вам лучше говорить: “Боб, я не помню. Столько всего происходит вокруг, что я не могу помнить все”. И не выкладывать все, что приходит в голову».
Затем Дауд протянул Трампу черновик письма, адресованного Мюллеру. Тема гласила: «Запрос показаний по факту предполагаемого воспрепятствования отправлению правосудия».
Прямая декларация президентских прав была напечатана жирным шрифтом: «Он мог, если бы захотел, распорядиться о прекращении расследования или даже воспользоваться своим правом на освобождение от обвинений, если бы того пожелал».
Трамп внимательно прочитал 22-страничное письмо. Время от времени он останавливался и зачитывал некоторые абзацы вслух. Он сказал, что ему понравилось письмо: «Вот это, я понимаю, действительно сильные аргументы. Мне нравится, как это представлено». Его восхитили 59 ссылок.
«Сегодня один из лучших дней за все это время», — восторженно продолжил он. Дауда всегда поражала его способность мгновенно переключаться между полярными эмоциями. «Это превосходно, действительно превосходно. Это именно то, что я всегда думал об этом деле, и даже лучше. Теперь я понимаю. Я вижу, что вы делаете».
Отлично, сказал Дауд.
«Давайте припрем их к стенке. Но вы не хотите, чтобы я давал показания?»
«Нет, — ответил Дауд. — И давайте закроем этот вопрос. Возможно, если они будут настаивать и дойдет до какой-то критической точки, я предложу Бобу дать мне вопросы, которые он хочет задать. Мы на них ответим. Напишем сценарий. Вы придете, зададите вопросы, а он прочитает ответы. Какие могут быть возражения, если все, что мы предоставляли вам до сих пор, было абсолютно надежным? К тому же президент попросту не в состоянии помнить всего. И кстати говоря, он сам выразил желание встретиться с вами и поговорить об этом, но ему нужна помощь [в виде сценария]».
«Конечно, я смогу это сделать, — сказал Трамп. — Отличный план».
«Хорошо, — сказал Дауд, — а теперь представьте, что если бы вам пришлось отвечать на вопросы Мюллера без сценария».
«Не знаю, Джон. Мы только что попробовали. Вы считаете, что я провалился?»
«Да. Но, г-н президент, я вас не виню. Дело не в том, что вы лжете, или не сможете справиться, или что-то в этом роде. Учитывая ваш ежедневный поток информации… Возьмите хотя бы то, что вы делали сегодня после обеда».
Пока они разговаривали, их прерывали несколько раз, включая два коротких брифинга по международным вопросам и несколько секретных документов, которые Трампу нужно было срочно подписать. Как президент мог все помнить?
«Понимаете, — продолжил Дауд, — при такой загруженности невозможно помнить все, что происходило шесть или девять месяцев назад».
«Вот именно, — подтвердил Трамп. — Я на вашей стороне. Я действительно не хочу давать никаких показаний».
На следующий день после этого разговора Трамп позвонил Дауду. «Я спал как убитый, — сообщил он. — Мне понравилось ваше письмо. Можете дать мне копию?»
«Нет», — твердо сказал Дауд.
Президент послушно не стал настаивать.
В понедельник 29 января 2018 г. Дауд и Секулов подписали письмо. 1 февраля Дауд позвонил Куорлзу и договорился о встрече. Передача письма напоминала сцену из шпионских фильмов. Куорлз спустился на улицу и сел в припаркованную машину Дауда.
Они обменялись несколькими любезностями и спросили друг друга о детях.
«Итак, вот письмо», — сказал Дауд.
«Что это?»
«Ответ на ваши 16 тем, — сказал Дауд. — Мы излагаем нашу позицию. Мы оставляем дверь открытой. Но будем настаивать на конкретных вопросах. Подумайте об этом. Если вы хотите поговорить, скажите Бобу: “Давайте сделаем это вместе”».
