Глава 39
За две недели до Рождества, 10 декабря 2017 г., Трамп и сенатор Грэм играли в гольф в Trump International Golf Club в Уэст-Палм-Бич. В своем твите Грэм назвал поле для гольфа «шикарным», что, безусловно, польстило Трампу. Но это было ничем по сравнению с теми похвалами, которые Грэм расточал президенту во время игры.
«Вы — отличный главнокомандующий», — говорил он Трампу. Президент слушал своих генералов, и изменение тактики ведения военных действий на Ближнем Востоке и в Афганистане уже начало приносить плоды.
«Вы делаете то, что не смог бы сделать никто другой, — продолжал он. — Вы расчищаете тот бардак, который оставил после себя Обама. И надо сказать, вы чертовски хорошо справляетесь. Вы радикально меняете ситуацию в военной сфере. Перестраиваете экономику. По сути, вы снимаете кандалы с военных и экономики. Да благословит вас Бог за то, что вы помогаете нашей стране восстановиться после того ущерба, который был нанесен ей за последние восемь лет. Но куда вы хотите двигаться дальше? Какое наследие вы хотите оставить после себя? Исправить нанесенный им ущерб — это еще не все. Вы должны оставить свой след в истории».
Трампу явно понравилась лесть, но он сказал Грэму: «Вы из тех парней, кто предпочитает занимать среднюю позицию. А я хочу, чтобы вы были на 100% за Трампа».
Это напомнило Грэму ситуацию с бывшим директором ФБР Джеймсом Коми, от которого Трамп однажды потребовал личной лояльности. По словам Коми, за ужином в Зеленой комнате Белого дома в первую неделю президентства Трамп сказал ему: «Мне нужна лояльность. Я жду от вас лояльности».
«Скажите, в каком вопросе, — спросил Грэм, — и я отвечу, на 100% я с вами или нет».
«Вы тянете где-то на 82%», — заметил Трамп.
«Иногда это 100%. Иногда это может быть и ноль».
«Я хочу, чтобы вы поддерживали меня на все 100%».
«Вы хотите, чтобы я говорил, что вы правы, когда я считаю, что это не так? Зачем вам это? Что в этом хорошего для вас или для меня? — спросил Грэм. — Президентам нужны люди, способные говорить им правду так, как они ее видят. А вы уже должны решать, есть ли в сказанном зерно истины или это полное дерьмо».
29 декабря 2017 г. Трамп суммировал свою позицию по программе DACA в очередном твите: «Демократам не раз говорилось и в полной мере было дано понять: никакой DACA без позарез необходимой СТЕНЫ на южной границе и ПРЕКРАЩЕНИЯ беспредела с цепной миграцией… Мы должны защитить нашу страну любой ценой!»
Во вторник 9 января Трамп собрал в Зале заседаний кабинета встречу с участием 20 сенаторов и членов палаты представителей, чтобы определить дальнейшую судьбу «мечтателей». Он потребовал, чтобы вся встреча, длившаяся 55 минут, транслировалась по телевидению. Президент был настроен по-деловому, пообещав уже в ближайшее время принять законодательное решение по DACA: «Воистину, это должен быть закон, основанный на любви, и мы можем это сделать».
Президент был добродушен и много шутил. Грэма поразило смягчение его позиции по одному из вопросов, вызывающих больше всего противоречий. Приверженцев жесткого антииммиграционного курса ждало разочарование — обычно президент был их главным рупором. Грэм надеялся, что Трамп был серьезно настроен договориться.
По оценкам Грэма, шансы заключить иммиграционную сделку были как никогда высоки. Он работал над ней уже несколько лет, пытаясь найти приемлемый компромисс вместе с сенаторами-демократами, включая Теда Кеннеди, Чака Шумера и Дика Дурбина. И вот наконец-то благодаря Трампу появилась реальная перспектива прийти к соглашению. После совещания Грэм восторженно заявил: «Это самая потрясающая встреча, в которой я участвовал за все 20 с лишним лет, что провел в политике».
Заголовки в газетах подогревали оптимизм Грэма. New York Times: «Трамп намеревается открыть путь к гражданству для миллионов иммигрантов». Washington Post: «За столом: Трамп пытался договориться и ратовал за стабильность».
На следующий день Трамп позвонил Грэму.
«На мой взгляд, вы были непревзойденным, — сказал Грэм. — Не позволяйте всем этим людям [ненавистникам иммиграции из Республиканской партии] запугать вас. Вы на правильном пути. Знаете, что я говорю людям, с которыми играю в гольф? Это тот Дональд Трамп, которого я поддерживаю на все 100%. Только он может это сделать. Буш делал попытки. У Обамы ничего не получилось. Вы сможете».
К удивлению Грэма, Трамп передал трубку Меланье. «Я просто хотела сказать, что мне понравилось то, что вы говорили на встрече, — произнесла первая леди со своим мягким акцентом. — То, как вы держали себя, как выступали. На мой взгляд, это было замечательно».
«Благодарю вас, мэм, это бальзам на мою душу», — ответил Грэм. Ее комплимент произвел впечатление. На самом деле он впервые разговаривал с первой леди. Было ясно, что она, сама иммигрантка, симпатизировала «мечтателям».
«Мы можем изменить законы о клевете?» — спросил Трамп, резко сменив тему разговора. Законы о клевете были для него больным вопросом.
«Нет», — ответил Грэм, юрист по образованию.
«Почему?»
Мы не Англия с их щепетильностью, сказал Грэм.
Но люди пишут «всякое дерьмо», парировал Трамп.
«Нисколько не сомневаюсь, — согласился Грэм. — Но мы не можем изменить законы о клевете, поэтому не стоит даже думать об этом». В историческом решении, вынесенном в 1964 г. по делу New York Times против Салливана, Верховный суд США максимально высоко установил планку того, что может считаться клеветой: утверждения могут считаться клеветническими, только если они были опубликованы или сделаны со злым умыслом, т.е. со знанием того, что распространяемые утверждения ложны, или с явным пренебрежением к тому, лживы они или правдивы.
«Ну, я не собираюсь уподобляться Англии», — сказал Трамп.
«В мире нет лучшего парня для битья, чем президент Соединенных Штатов, — продолжил Грэм. — Понятно, что вы получаете гораздо больше критики, чем заслуживаете, причем зачастую совершенно необоснованной. Но такова ваша участь, г-н президент. Есть один способ нокаутировать всех этих критиков — показать результаты. Не подавать на них в суд, а хорошо делать свою работу. Доказать, что все они ошибаются».
Грэм считал, что это был один из его лучших разговоров с президентом. Он говорил важные вещи, и Трамп его слушал.
На следующий день в 11:00 Грэму позвонил сенатор Дик Дурбин, демократ номер два в сенате.
«Я только что говорил по телефону с Трампом, — сообщил Дурбин, который объединил силы с Грэмом в попытке найти компромисс по иммиграции. — Ему нравится наш подход. Он хочет встретиться со мной и вами».
Грэм позвонил в Белый дом, чтобы договориться о встрече с президентом. Келли лично явился в офис Грэма, чтобы обговорить детали.
Келли, придерживавшийся жестких антииммиграционных взглядов, вел себя вызывающе. Он заявил сотрудникам Западного крыла и даже некоторым законодателям на Холме, что президент плохо понимает, что такое DACA, и не разбирается ни в сущности программы, ни в ее механике. Трамп уполномочил Келли заниматься вопросом DACA, и тот считал частью своих обязанностей не позволять президенту встречаться один на один с людьми вроде Грэма и Дурбина, которые могли повлиять на его решение по DACA. Нельзя допускать, чтобы президент занимался этим самостоятельно, сказал он сотрудникам Западного крыла. Если он будет заниматься этим сам, то испортит все дело.
«Все, о чем я прошу, — это дать нам возможность объяснить президенту наше предложение», — сказал Грэм. Наш план прост: амнистия «мечтателям» в обмен на финансирование строительства стены. «Пусть он составит собственное мнение», — сказал Грэм. Он повторял мантру Келли: президент должен знать все факты и видеть полную картину.
Грэм и Дурбин предполагали, что будут общаться с Трампом наедине. Но когда они явились в Белый дом, в Овальном кабинете их ожидала целая группа антииммиграционных «ястребов» — сенаторов, конгрессменов и советников, включая Келли и Стивена Миллера. Они напоминали толпу линчевателей, позже сказал Грэм.
Грэм начал излагать разработанный им с Дурбином план, который предусматривал выделение денег на укрепление безопасности границ, как того просил Трамп.
Этого недостаточно, высокомерно заявил президент.
Грэм выразил уверенность, что они смогут добиться большего, но этот план — хорошее начало. Он упомянул о 25 000 виз преимущественно для выходцев из африканских стран, а также о большом количестве виз для иммигрантов из таких стран, как Гаити и Сальвадор, откуда люди бежали из-за землетрясений, голода и насилия.
«Гаитяне, — вмешался Трамп, — хватит нам гаитян. Зачем нам нужны люди из всех этих вонючих дыр?» — спросил президент, имея в виду только что упомянутых иммигрантов из африканских стран, Гаити, Сальвадора. Он недавно встречался с премьер-министром Норвегии. Почему к нам не приезжает больше норвежцев? Или азиатов, которые полезны для экономики?
Дурбин содрогнулся. Грэм был в полном шоке.
«Стоп-стоп! — сказал Грэм, замахав руками. — Мне не нравится направленность этого разговора». Америка — это идеал, продолжил он. «Я — за меритократическую иммиграцию изо всех уголков земного шара, а не только из Европы. Многие из нас родом из вонючих дыр».
Трамп вернулся к адекватному разговору, но сказанного уже было не вернуть.
Дурбин взял слово и резко раскритиковал комментарий Трампа по поводу «вонючих дыр». Грэм его поддержал.
Два дня спустя, в субботу, Трамп позвонил Грэму. Сенатор решил, что президент хотел узнать его настроение — сильно ли он злится?
Трамп сообщил, что играет в гольф в своем клубе в Уэст-Палм-Бич.
«Что ж, желаю вам хороших ударов», — сказал Грэм.
«Я не говорил некоторых вещей из того, что он приписал мне», — заявил Трамп, ссылаясь на Дурбина.
«Нет, вы их сказали», — возразил Грэм.
«Ну, некоторым нравится то, что я сказал».
«Я не из них, — ответил Грэм. — Я хочу вам помочь. И мне нравится играть с вами в гольф. Но если такова плата за допуск на поле, тогда вычеркните меня. Удачи вам. И хороших ударов».
Трамп не впервые высказывался по поводу «вонючих дыр». В ходе избирательной кампании в 2016 г. он посетил Маленькое Гаити в Майами. Бывшие гаитянские лидеры подходили к микрофону и обвиняли Клинтонов в коррупции и разграблении Гаити.
После этого мероприятия Трамп казался удрученным: «Я сочувствую этим людям. Они приехали из такой вонючей дыры».
После ухода Бэннона из Белого дома роль главного «ястреба» в отношении DACA взял на себя Стивен Миллер. Трамп по-прежнему выражал симпатию к «мечтателям», ссылаясь на то, что все эти дети попали в США не по своей воле. Они не были ни в чем виноваты, и он сочувствовал им. Он также указывал на политическую привлекательность «мечтателей».
Миллер проповедовал жесткую линию. Все называют «мечтателей» детьми, говорил он, но они давно уже не дети. Многим было 24, 26 или 27 лет. Позиция Миллера была непреклонна: в обмен на компромисс по DACA мы хотим полного финансирования строительства пограничной стены — на 10 лет вперед, а не только на ближайший год — плюс прекращение цепной миграции и плюс отмена лотереи, которая распределяла 50 000 грин-карт в год среди иммигрантов из стран с традиционно низким уровнем иммиграции в США. Мы не согласимся ни на какой компромисс, пока не будут удовлетворены эти три требования.
Грэм публично обрушился 21 января на Миллера: «Пока Стивен Миллер отвечает за переговоры по иммиграции, мы не сдвинемся с мертвой точки. Он всегда был аутсайдером. Я разговаривал с президентом — у него правильное понимание вопроса. Он уверен, что нужно договариваться. Но каждый раз, когда мы приходим со своим предложением, его сотрудники говорят “нет”».
В пятницу утром 23 февраля 2018 г. Трамп выступил на Конференции консервативных политических действий перед самой влиятельной консервативной аудиторией страны. Расслабленный и излучающий самоуверенность президент говорил больше часа. Он старался придерживаться подготовленного текста, но время от времени увлекался и принимался говорить от себя.
«У вас будет стена, — заверил он присутствующих. — Не волнуйтесь. Да, были такие, кто говорил у меня за спиной: на самом деле он не хочет никакой стены, это только для агитации, для кампании. Я говорил: неужели вы в это верите? Вы знаете, каждый раз, когда я слышал такое, я говорил — это будет стена высотой 3 м. Я говорил это каждый раз, вы знаете. И вот теперь я говорю: мы построим эту стену».
Об иммиграции Трамп сказал: «Я не хочу, чтобы люди приезжали сюда, пользовались всеми благами нашей страны следующие 50 лет и ничего не давали взамен… Я хочу, чтобы к нам приезжали люди, которые любят нас. Я не хочу, чтобы люди приезжали к нам так, как они приезжают сейчас».
Затем он прочитал одно из своих любимых стихотворений о женщине, которая приютила змею:
Однажды добросердечная женщина шла по тропе мимо озера
И увидела полуживую, замерзшую змею.
Ее цветистая шкура была покрыта росой.
«Бедняжка! — воскликнула женщина. — Я отнесу тебя в свой дом!
И позабочусь о тебе».
«Спаси меня, о добрая нежная женщина, спаси во имя небес!
Отнеси меня в свой дом, о милосердная!» —
прошипела ядовитая змея.
Женщина закутала змею в покрывало из мягкого шелка,
И положила рядом с камином,
И угостила медом и молоком.
Женщина трудилась весь день,
А вечером, вернувшись домой, увидела,
Что змея вернулась к жизни и полна сил.
Она погладила ее прекрасную кожу, поцеловала и обняла.
Но вместо слов благодарности змея одарила ее ядовитым укусом.
«Я спасла тебя! — воскликнула женщина. —
Почему ты меня укусила?
Ты знаешь, что твой укус ядовит И теперь я умру».
«Молчи, о глупая женщина, — ответила змея с усмешкой. —
Ты знала, что я — змея, когда брала меня в дом».
«Это именно то, что мы делаем с нашей страной, парни, — резюмировал Трамп. — Мы впускаем людей. А они доставляют нам массу проблем. И ситуация только ухудшается».
Трамп только что утвердил двухлетний законопроект о расходах бюджета в размере $8,6 трлн, в котором не было заложено ни цента на строительство стены.
Отношения Трампа с госсекретарем были безнадежно испорчены. Уже не один месяц ходили слухи, что Тиллерсон вот-вот уйдет или будет отправлен в отставку. В марте 2018 г. госсекретарь находился в Африке, когда Келли позвонил и предупредил, что ему следует срочно вернуться в Вашингтон. «Вы можете получить твит», — сказал Келли. Утром 13 марта Трамп написал в Twitter, что следующим госсекретарем США станет директор ЦРУ Помпео. «Спасибо Рексу Тиллерсону за его службу!» — завершил президент свой твит.
На пресс-конференции на Южной лужайке Белого дома Трамп сказал журналистам: «Мы с Рексом давно говорили об этом… У нас разные взгляды на многие вещи… Мы редко сходимся… На самом деле у нас разный менталитет, разный образ мышления».
